Читать книгу Экскурсия - Сергей Николаевич Львов, Сергей Львов - Страница 2

– Ну что Верочка, порадуй меня какой-нибудь хорошей статьей, которая наконец-то привлечет народ к нашей газете.

– Петр Никитич, – Верочка сморщилась, как от дольки лимона во рту. – Я Вам каждый день приношу хорошие статьи и актуальные к тому же, а Вам все не нравится.

– Что хорошего то в твоих статьях? – Главный редактор газеты "Всеобщая правда" Петр Никитич Зубрилин нехорошо, как-то по волчьи, посмотрел на молодую секретаршу. – "Депутат Заиндевелый снимается в порно", "Пес известной певицы живет с ней, как с женой". Это ты называешь актуальными новостями? Да если я рискну напечатать эту дребедень, то завтра же газету прикроют, я пойду на пенсию, а ты на панель!

– Петр Ники…

– Помолчи!

Зубрилин вскочил из-за стола и начал вышагивать по кабинету. При каждом шаге его дряблые, но мясистые щеки подрагивали как у откормленного хомяка. Он сердито пнул угол кожаного дивана, стоящего у окна.

По поводу этой привычки главного редактора среди работников издательства ходила шутка, что Никитич потому ежедневно лупит диван ногой, что завидует ему. Так как диван пользуется у прекрасной половины редакции большей популярностью, чем сам главный редактор. Поговаривали, что он несколько раз пытался завлечь на диван для любовных утех некоторых журналисток из своего подчинения. Но, увы и ах! Ничего не получилось. То ли не получилось завлечь, то ли не получилось, собственно, у самого Петра Никитича.

Эти слухи раздражали и так редко бывающего в хорошем настроении Зубрилина. Его можно было понять. Тираж газеты падал месяц от месяца и перспектив для улучшения этой печальной ситуации не наблюдалось. Люди, читающие серьезную прессу, газету «Всеобщая правда» не покупали. У них были свои, давно устоявшиеся интересы. Те, кто предпочитал более легкое чтиво, покупали газету без ажиотажа, предпочитая давно известные бренды наподобие «Комсомольская правда» или «Московский комсомолец». Она, газета «Всеобщая правда», вышла на рынок СМИ значительно позже своих основных конкурентов, и тягаться с ними в популярности не могла. Опускать планку еще ниже, до уровня «желтой» прессы, Зубрилин не хотел. У его издания был свой, хотя и небольшой, но преданный круг читателей. Этот круг надо было расширить.

Требовалось привлечь читающий народ интересными статьями о чем-нибудь актуальном, но в тоже время необычном. А если это будет просто шокирующее, то совсем замечательно!

Но за последнее время никаких интересных статьей в газете разместить не удалось. Тираж падал. Приходилось идти на крайне непопулярную меру и публиковать в газете все больше рекламных объявлений. Этот ход мог оттолкнуть даже преданных читателей. Нужен был какой-то прорыв из данной тупиковой ситуации. Нужна была не одна интересная статья, а целый ряд статей.

Зубрилин успокоился и сел за свой стол.

– Вот что, Верочка, пригласи ко мне на совещание начальников отделов. Через полчаса чтобы были у меня.

Верочка деланно тяжело вздохнула и вышла из кабинета.

– Я тебе повздыхаю, я вам всем повздыхаю. – Мрачно проговорил Петр Никитич. – Вы у меня забудете, что такое отдых и сон. Распустились, бездельники.

Через полчаса на стульях, расставленных вдоль стены в небольшой комнате, официально называемой залом совещаний, сидело всего два человека. Зубрилин нервно вышагивая от двери к окну и обратно, мрачно посматривал на своих сотрудников. Один из них, Игорь, начальник отдела криминальной хроники, молодой мужчина с волевым лицом и рано седеющими волосами, что-то в полголоса рассказывал своему собеседнику. Собеседник, пожилой дяденька со старомодными черепаховыми очками на носу, периодически кивал головой в знак согласия и грустно улыбался.

Так прошло еще десять минут. Картина в зале совещаний совершенно не изменилась. Зубрилин ударом ноги распахнул дверь и выскочил из комнаты. Оттуда раздался мощный крик.

– Вера!!! Где?! Где люди?!

В ответ была слышна какая-то испуганная бубнежка голосом Верочки. Раздался хлопок, как будто открыли бутылку шампанского, и наступила тишина.

Мужчины, сидящие в комнате, одновременно повернули головы в сторону двери.

– Однако я удивляюсь. – Промолвил Игорь. – Как-то отвык я от тишины на нашей работе.

Его собеседник снял очки, задумчиво протер стекла какой-то черной тряпочкой и, водрузив их себе на переносицу, неспешно проговорил:

– Подобные затишья всегда бывают перед бурей. Классика.

– Куда уж бурнее. – Игорь не весело усмехнулся. – У нас каждый день буря.

– Бурнее? Любопытное слово, не слышал. Надо будет запомнить.

Игорь поднялся со стула, подошел к окну и мрачно уставился на улицу. За окном шел холодный осенний дождь. Порывы ветра периодически бросали горсти крупных дождевых капель в оконное стекло. На улице редкие прохожие пытались прикрыться зонтиками от хлеставших водяных струй. «А ведь еще только середина сентября» – подумал Игорь.

– Вот скажите Олег Афанасьевич, почему когда плохо, плохо все? – Он повернулся к своему коллеге.

– Вы опять поругались со своей женой. – Скорее утвердительно, чем вопросительно сказал мужчина в очках.

Игорь раздраженно поморщился.

– Я с ней не ругался. Это она со мной постоянно ругается. Ей нужно в этой жизни слишком много. Деньги, само собой. Много денег. Но даже деньги не самое главное. Она хочет, чтобы ее муж, в моем лице, – он картинно поклонился, – был известен и знаменит. А уж она будет греться в моих лучах славы!

Олег Афанасьевич тихо рассмеялся.

– Скажите Игорь, в Вашем понимании, известность и знаменитость – это разные вещи?

Молодой мужчина взмахнул рукой собираясь ответить, но здесь дверь открылась, и в комнату ввалились человек пять сотрудников редакции. Они быстро расселись по свободным стульям, и наступила мертвая тишина. По кошачьи, тихо ступая, в комнату вошла Верочка и устроилась на стуле, стоящем около окна. Последним в зал совещаний зашел Зубрилин с гневным блеском в глазах.

Он присел в кресло, стоящее в левом углу от окна и, вытянув ноги, оглядел всех присутствующих. Потом из-под бровей бросил взгляд, на все еще стоящего Игоря, и проворчал:

– И долго ты здесь глаза мне будешь мозолить? Сядь.

В зале совещаний не было ни одного стола, только стулья, расставленные вдоль стен. Да кресло в углу, для главного редактора. Как говорил по этому поводу Зубрилин: «Сидя за столом можно расслабиться, а в нашем деле расслабляться нельзя». Но среди сотрудников редакции гуляла другая версия. Якобы подобный дизайн в этом зале сделан специально для того, чтобы Петр Никитич мог спокойно оглядывать ножки и бедра своих подчиненных женского пола. Как говорил по этому поводу весельчак и балагур, главный фотограф редакции Ефимов Константин: «Не обижайте нашего старикана. У него только и осталась одна радость в жизни – лицезреть!». И советовал всем журналисткам приходить на работу исключительно в мини юбках, для поддержания хорошего настроения у главного редактора.

Зубрил поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее и сказал:

– Вот что господа хорошие, мне все больше и больше не нравится ваше отношение к работе. Поэтому должен вам сказать следующее. Во-первых, если еще кто-нибудь хотя бы раз опоздает на совещание пусть даже на три минуты, то этот человек может в тот же день писать заявление на увольнение. Кто бы это ни был! Мне надоело бегать за всеми, как мальчишка! Повторять эту информацию я больше не буду.

Он замолчал. Все остальные присутствующие на совещании также молчали. Даже Верочка, которая обычно любила выносить на общее обозрение свои мысли, высказывая их в слух, сидела, не разжимая губ с каменным выражение на лице.

Зубрилин продолжил:

– Вот и славно, что все поняли меня правильно. Теперь дальше. Дела наши, как вы знаете, совсем плохи. Если не будет никакого прорыва, то газету придется закрывать. Мы уже становимся убыточными. О чем мы пишем? О том же, о чем и все другие газеты. Нам надо либо менять направление деятельности, либо искать темы, которые всколыхнут наших потенциальных читателей. Слушаю ваши предложения. Начнем как всегда слева, по часовой стрелке.

Зубрилин посмотрел на мужчину, сидящего рядом с Верочкой.

– Кирилл, что можешь предложить?

– Ну, можно создать рубрику «Личная жизнь политиков», и рассказывать в ней о семье, детях известных людей. Вспомнить их детство и юность. Описать, с чего они начинали свою трудовую деятельность. Рассказать о первых любовных переживаниях. В конце концов, о школьных годах, как хулиганили, двойки-пятерки получали.

– И кто тебе даст всю эту информацию?

– Покопаться в интернете, найти дальних родственников, друзей детства. Съездить к ним, поговорить.

– И что, думаешь, до нас этим вопросом никто не занимался?

Кирилл замялся. Он вообще не понимал, что он, занимающийся в газете вопросами политики, мог предложить новое или оригинальное. Политические новости, что внутренние, что внешние, как ни крути, были из разряда тех сообщений, которые можно было подавать только под одним углом. Внешнюю политику мы ведем правильно и мудро, за исключением некоторых нюансов, возникающих не по нашей вине. Во внутренней политике бывают некоторые огрехи, но наше руководство по мере сил старается с ними справляться. Кирилл усмехнулся, вспомнив, как на днях прочитал в одной «желтой» газете шаблон программы теленовостей.

«1. Наш президент встретился с зарубежным президентом. Обсуждали очень важную проблему. В результате беседы сторонам удалось договориться почти по всем пунктам. Рукопожатие с улыбками на лицах.

2. В далекой банановой республике, одни претенденты на лидерство в своей стране, с помощью оружия пытаются ликвидировать других претендентов. Которые в свою очередь, также с помощью различных видов оружия, сопротивляются. В результате в этой республике происходит локальная жуть, переходящая местами в откровенный геноцид. Многие представители местного населения валом валят из своей республики в соседние страны. Евросоюз переживает.

3. То ли министр какого-то там среднего машиностроения, то ли министр экономически-политических проблем, сидит напротив президента и докладывает, что его министерство работает во всех возможных направлениях и, не смотря на отдельные недостатки, уже добилось определенных успехов. Президент поручает министру какое-нибудь важное задание и обещает взять дело под свой контроль. Обнадеживающая, хотя и непонятная информация.

4. Второе лицо в государстве тоже человек. Природа, красивое озеро, байдарка.

5. В некотором районе, недалеко от промышленного областного центра, что-то взорвалось. Пыль, дым, многочисленные жертвы. Создана правительственная комиссия. Жертвам будут компенсации.

6. Президент на секретном предприятии, о котором выдается чуть ли не полная информация: где находится и что выпускает. Президент держит в руках какой-то модернизированный приборчик. Чуть ли не восторженно удивляется возможностям данного приборчика. Улыбается окружающим его работникам предприятия. Задает один-два вопроса. Ответ дает человек как бы с кашей во рту. Ничего не понятно, но интересно.

7. Премьер-министр пообещал повысить что-то каким-то слоям населения уже до января следующего года. Сидящие рядом министры, что-то записывают и кивают в согласии головами.

8. Прелестная зверюшка с труднопроизносимым названием в зоопарке города Этакий была размножена в неволе. Результат пушистый и милый. Все вокруг улыбаются и радуются.

9. Новости спорта. Наши проиграли там, где проиграть было просто невозможно и выиграли там, где от них ничего подобного не ожидали.

10. Прогноз погоды. Ничего хорошего. Летом очень жарко, зимой очень холодно.

11. Реклама».

Зубрилин взорвался.

– Я что, что-то смешное сказал?! Ты на совещании, а не в курилке, где хихикаешь с девками!

– Петр Никитич, что Вы на меня взъелись? – Обиженно пробормотал Кирилл. – Я совершенно серьезен. А по поводу Вашего вопроса, отвечу так: ничего страшного, если мы, как и другие издания, будем повторяться. Я имею в виду повторение подробностей личной жизни наших государственных мужей.

Зубрилин махнул рукой и досадливо вздохнул.

– С тобой все понятно. Привык по накатанному пути идти, ни влево, ни вправо. Дальше поехали. – Он посмотрел на миловидную женщину, ведущую в газете «Женскую страничку» и параллельно сочиняющую ежедневные астрологические прогнозы. – Ольга Дмитриевна, порадуй меня глубокими мыслями.

– А я Вам давно предлагаю открыть рубрику кулинарных рецептов. И совместить ее с астрологическими прогнозами.

– Что-то не улавливаю. Причем здесь астрология и рецепты? Где бузина, а где дядька.

Ольга Дмитриевна совершила круговое движение руками.

– Все очень просто. Будем там, в рубрике, публиковать кулинарные рецепты с точки зрения привязки их к знакам Зодиака. Допустим, завтра советуем Овнам приготовить на ужин что-нибудь из крольчатины. Например, фаршированный кролик с печеными грушами. Салатик там приготовить, с морковочкой, натертой на крупной терке. С добавлением укропчика и чесночка. А супчик приготовить какой-либо попроще. Например, с картошкой. Заправить все это говяжьими кубиками. Другим знакам тоже, что-то в этом роде пропечатать. Женщины будут довольны. Мы одним выстрелом двух зайцев убьем.

Она оглядела присутствующих, ожидая одобрения. Свою идею о публикации кулинарных рецептов Ольга проталкивала уже который месяц, но все безуспешно. Зубрилин считал, что эта тема не интересна. Вряд ли домохозяйки, у которых наверняка дома есть целые тома поваренных книг, будут рыскать по газетным киоскам, в поисках «Всеобщей правды», где публикуются астрологические кулинарные рецепты. Все это знали, поэтому восторженных криков, которые, видимо, ожидала Ольга, не последовало.

Но неожиданно для всех присутствующих Зубрилин одобряюще покивал головой и сказал:

– Верочка, запиши. Проработать эту тему и в пятницу, сегодня, что у нас, четверг? – Он посмотрел на стену, где висел календарь. – Да, в пятницу, в десять утра, совещание по этому вопросу.

– Кто должен быть на совещании? – Верочка подняла голову от блокнота, куда она записывала распоряжения своего шефа.

– Ольга, … э-э… Андрей и Олег Афанасьевич.

– Андрей какой?

– А у нас, что, их несколько? – Удивился Петр Никитич.

– Андрей ваш зам, потом сисадмин, потом из отдела рекламы, потом журнали…

– Ты решила сегодня надо мной издеваться?! – Побагровев, крикнул Зубрилин. – На кой ляд мне сисадмин? Он что, кулинарный техникум закончил?

– Вы мне всегда сами говорите, чтобы я уточняла Ваши указания. – Обиженно надула губки Верочка. – Вот я и уточняю.

Зубрилин молитвенно сложил руки, подняв глаза к потолку.

– О Господи! Спаси меня от идиотов! Естественно, нужен будет вот этот Андрей. – Он ткнул пальцем в сторону своего заместителя.

– Петр Никитич, я вот тут подумал, – подал голос Андрей, – а что, если нам предложение Кирилла расширить.

– Ты погоди со своим расширением. – Перебил его Зубрилин. – Дойдет и до тебя очередь. А пока сиди, обдумывай свое предложение. Чтобы не было как всегда – предложишь велосипед о трех колесах.

– Но…

– Все, я сказал! Твое слово, товарищ Маузер!

Маузер Марк Павлович, в неофициальных разговорах просто ММП, отвечал почти за все и ни за что конкретно. Его должность звучала устрашающе для людей, не связанных с печатным делом. Начальник отдела коррекции и верстки. Казалось, что его должность не давала никаких преимуществ, по сравнению с другими начальниками отделов, но это было не так. Он мог например, буквально за полчаса до сдачи газетного номера в печать, заявить автору какой-нибудь статьи, что: «Ты понимаешь Васенька, но у тебя так много ошибок, что я решил еще раз все перепроверить. Поэтому вместо твоей, очень хорошей статьи, я вынужден поставить в номер статью о цикличности землетрясений в Юго-Восточной Азии». Если журналист был новенький, много еще чего не понимающий, то он с пеной у рта начинал доказывать, что его статья перепроверена тысячу раз, на ней стоит виза «В номер!» самого Главного редактора. И даже, если и есть какие-то ошибки, то ничего страшного, народ прочитает и так.

Маузер никогда не спорил и не перебивал собеседника, но на все наскоки вежливо отвечал:

– Я очень сожалею, но в таком виде статья в печать не пойдет.

Молодой журналист убегал искать правду, но правда оказывалась до банальности простой. Журналисту кто-нибудь объяснял, в чем собственно дело. Если молодой человек, или девушка, оказывались людьми понятливыми, то возвращались назад в отдел Марка Павловича и, смущаясь, отдавали ему небольшую сумму денег. Маузер величественно брал деньги, клал их в ящик стола, и, улыбаясь, говорил:

– Вы знаете, я пересмотрел Вашу статью и думаю, что она, пожалуй, пойдет в завтрашний номер. Пишите еще, молодой человек. У Вас чувствуется хороший слог.

Находились и такие, кто возмущался и жаловался Зубрилину. Тогда спокойный Маузер брал статью, которую не поставил в номер, и в пух и прах в течение пяти минут разносил ее по косточкам.

– А деньги взять хотел, потому что я задарма эту чушь корректировать, не намерен.

Зубрилин соглашался, что это он просмотрел такое убожество, и в следующий раз статьи этого Иванова-Петрова-Сидорова будут проверяться буквально через лупу с особой тщательностью. Судьба такого журналиста была предопределена и его статьи очень нескоро появлялись во «Всеобщей правде». Как правило, он был вынужден искать другое место работы.

– Слушаем тебя Марк Павлович. – Зубрилин улыбнулся. – Постреляй умными фразами.

– Есть у меня одна мыслишка. Вот тут меня знакомый на охоту пригласил. А какой из меня охотник, так байки охотничьи только послушать. Но я вот подумал, а если нам открыть рубрику типа охотничьи рассказы? Или даже лучше так – охотничьи и рыбацкие рассказы. И печатать не только сами рассказы, но и различные советы охотникам и рыболовам.

– Вот, – Зубрилин изогнулся, как будто собрался вставать с кресла, – вот наконец мы слышим слово не мальчика, а мужа! Дельное предложение, мне оно нравится. Верочка, в пятницу, часиков в десять совещание по этой теме.

– В десять Вы уже назначили совещание по кулинарным рецептам. – Напомнила девушка.

– Да? Ну, значит на одиннадцать часов. Должны присутствовать Марк Павлович, Олег Афанасьевич и Андрей. Не сисадмин! Ясно?

Верочка, записывая в блокнот, кивнула головой.

– Вот и до тебя очередь дошла, Андрюша. Поделись, что ты там надумал.

– Кирилл предлагал писать о личной жизни политиков и вообще известных людей, а я думаю эту тему надо расширить. У меня есть такая задумка, сравнивать жизненные пути двух одноклассников. Скажем один из них министр, а второй токарь. И подробненько биографии каждого, на пол странички.

Зубрилин молчал. Только правая бровь на его лице то поднималась, то опускалась. «Движеньем брови наш шеф мысли собирает. Не будем ему мешать», – говорил в таких случаях остряк Ефимов.

– Ты думаешь, будущие токарь и министр могли учиться в одной школе? – Наконец спросил главный редактор.

Андрей поправил очки со стеклами без диоптрий, которые носил исключительно по просьбе своей жены, так как ей нравились мужчины в очках, и сказал:

– Ну не обязательно, что токарь. Но в любом случае кто-то из одноклассников, у кого жизнь сильно отличается от своего высокопоставленного друга детства.

– А почему ты решил, что они друзья детства?

Андрей опять поправил очки. Это показывало, что он нервничает. Были дни, когда он в нервном возбуждении мог снять очки, и сильно сжав их, сломать. А вечером бежал в магазин «Оптика» и покупал новые.

– Петр Никитич, Вы уже начинаете придираться к моим словам. Какая разница – друзья или не друзья, главное, что учились вместе.

– Убедил. Есть что-то в твоем предложении рациональное. – Зубрилин повернулся к Верочке. – Поняла? В пятницу в двенадцать. Из участников обойдемся Андреем и Олегом Афанасьевичем. Так, поехали дальше. Нашего уважаемого ветерана мы оставим на сладкое, а пока заслушаем Игоря.

Начальник отдела криминальной хроники повернулся в пол оборота к Зубрилину.

– Вы знаете, ничего я этакого предложить, наверное, не могу. Ни тем новых, ни рубрик интересных. Мое мнение по вопросу поднятия популярности газеты такое – нужно раз в неделю давать рекламную зацепку, наподобие такого: «На следующей неделе, в среду, в нашей газете будет ух какая статья! Не пропустите!». Вот, а когда подойдет обещанная дата, то в этот день сообщить, мол, так и так, но некоторые властные структуры нам запретили печатать статью. Какие именно структуры, не уточнять. Может быть, через недельку-другую и надыбаем какую-либо информацию.

– А что, – встрепенулся Зубрилин, – мне нравится! В этом что-то есть интересное. На какое-то время можно будет организовать дискуссию на страницах газеты. В формате вопрос – ответ. Пускай одни читатели задают вопросы, а другие на них отвечают. Замечательно! Тут даже совещаться не надо. Проработай вопрос и мне на утверждение.

– Я бы еще хотел добавить. – Проговорил Игорь. – Во многих газетах любят печатать репортажи из глубинок. Поднимают некоторые наболевшие вопросы, типа – у Петра Петровича из села Затридевятьземель в неизвестно, где находящейся области, уже много лет нет обещанной еще Сталиным русской печки. Поэтому Петр Петрович вот уже двадцать лет пользуется в своей избе централизованным отоплением. А ему, ох как хочется, вернуться к прелестям старой деревни. Я шучу, конечно, но подобные статьи вызывают умиление у наших граждан.

Все, кроме Олега Афанасьевича, рассмеялись. Даже у Зубрилина под конец совещания, явно улучшилось настроение. Игорь продолжил говорить:

– Все это смех, но мне кажется, что мы совсем забросили репортажи из глубинок. Москва и Петербург – это конечно здорово, но Россия велика, и в ней иногда можно найти такие темы для статей, что и Гоголю не снились.

– А конкретно? – Заинтересованно спросил главный редактор.

– Конкретно предлагаю разослать наших молодых журналистов по глубинкам нашей большой страны. Хоть на месяц, хоть на два. Пускай ищут. Как говориться – волка ноги кормят.

– А сам-то поехал бы? – Усмехнулся Зубрилин.

– Я теперь куда угодно поеду, чем дальше, тем лучше. Лишь бы деньги мне за это платили.

– Браво, браво! – Зубрилин зааплодировал. – Вот давай и подумай, куда поедешь. Только не абы как, а все-таки с конкретной целью. Например, можешь поискать в Якутии место падежа НЛО. Что-то такое я в свое время читал. Чушь абсолютная, но народу будет интересно. Или займись в глухой тайге поисками отшельника, который, опять-таки, якобы, живет уже двести лет и почти не стареет. И нечего ржать! Я тут на днях был у своего дядьки, которому уже далеко за восемьдесят, дай Бог ему здоровья! и, копаясь в его роскошной библиотеке, натолкнулся на книжку «Как животные служат людям». Начал читать и увлекся. Очень хорошим, добрым языком написана книга. Так вот там был описан случай, когда экспедиция каких-то ботаников в индийских джунглях встретила старца, который говорил на древнем санскрите и который, опять-таки якобы, помнил еще правление Великих Моголов! А это как-никак, почти пятьсот лет назад!

– Мне бы такое здоровье! – Первый раз за время совещания подал голос Олег Афанасьевич.

– Все это было бы так смешно, если бы не было так грустно. – Тяжело вздохнул Зубрилин.

В помещение опять повисла напряженная тишина. Было слышна, как Верочка что-то записывает в своем блокнотике.

– В общем, я считаю, что наше совещание прошло не напрасно. – Петр Никитич изобразил на своем лице подобие улыбки. – В особенности мне понравились последние предложения. Игорь, ты хотя и занимаешься криминалом, а может быть и кстати, давай-ка подумай хорошо, куда поедешь. На Сахалин я тебя, конечно, не пошлю, сам понимаешь с финансами у нас туго, но вот что-либо поближе, но поглубже – это, пожалуйста. Поэтому завтра или крайний срок в понедельник, жду твои конкретные предложения. Подчеркиваю – конкретные! Куда и предположительно зачем! Ясно?

– Я постараюсь Петр Никитич. – Вяло ответил Игорь.

– И больше бодрости мой дорогой товарищ! Я верю в твою звезду! – Зубрилин хлопнул ладонями по креслу и встал.

Все, кроме Олега Афанасьевича и Верочки, тоже встали и направились к выходу из комнаты.

– А куда это вы все собрались? Совещание еще не закончилось. – Главный редактор удивленно поднял брови. – Пожалуйста, все на свои места. Мы еще ничего главного не решили. Да и не все высказали свое мнение.

Он прошелся по комнате и убедившись, что все опять расселись по свои местам, сел в кресло и продолжил:

– Как говорили раньше на партийных съездах – на повестке дня у нас осталось выслушать уважаемого Олега Афанасьевича и в конце совещания я выступлю с заключительным докладом. Он будет небольшой, но емкий, уверяю вас.

Все посмотрели на мужчину в роговых очках. Олег Афанасьевич был старейшим сотрудником редакции. В свое время ему посчастливилось поработать и в газете «Правда», в советские времена главном рупоре политической элиты страны, и в «Известиях», основном конкуренте «Правды» по всем вопросам, кроме освещения идеологии.

Олег Афанасьевич снял свои старомодные очки, в очередной раз протер стекла, доведя их до зеркального блеска, и только после всех этих манипуляций заговорил.

– Послушал я вас всех, внимательно послушал. Много было сказано интересного. Много полезного для нашей газеты. Но вот, что я вам скажу.

Он помолчал, задумчиво глядя в окно, за которым все так же шел грустный дождь.

– Все ваши предложения хороши. Но нам сейчас для вылезания из ямы нужна бомба. Не те одиночные выстрелы, что вы предлагаете, а именно бомба. Все, что вы советуете, конечно, не плохо, но боюсь, что мы просто не успеем все реализовать. Газета теряет читателей, а соответственно и доходы. А в наше, время нет дохода, значит, нет существования. Вы, молодые, это знаете лучше меня. Через два-три месяца наше издание просто закроется. Нужен выход, нужна бомба.

– Что Вы предлагаете? – После томительного молчания скрипучим голосом спросил Зубрилин.

– Я вот последнее время отслеживаю различные предложения, которые поступают к нам. Много ерунды. Много откровенной глупости. Но есть кое-что интересное. Но для начала…

Олег Афанасьевич полез в нагрудный карман и достал сложенный листок бумаги.

– Есть у меня старый знакомый. В прошлом известный юрист. Периодически встречаемся с ним, чаек по-стариковски попиваем. Я ему о своих случаях из журналистской жизни рассказываю, а он мне о своих. Сейчас много баек можно найти в интернете. Но у него не просто байки, а реальные ляпы, либо идиотизмы, случавшиеся в судебной практике. Вот послушайте, прочитаю вам. Реальное судебное дело. 25 декабря 1934 года гражданин такой-то на почве неприязненных отношений зарезал другого гражданина, за что 22 февраля 1935 года был осужден краевым судом к расстрелу. Приговор привели в исполнение. 15 мая 2002 года Президиумом Верховного Суда приговор был отменен в порядке надзора. Справедливость восторжествовала. Президиум счел высшую меру слишком суровым наказанием и назначил гражданину такому-то новое наказание – 10 лет лишения свободы.

Все, включая Зубрилина, засмеялись в полный голос. Только Верочка непонимающе оглядывала окружающих, стараясь понять причину общего веселья.

– А я не понимаю, что здесь смешного? – Она с удивлением посмотрела на Олега Афанасьевича. – За убийство дали десять лет вместо расстрела, по-вашему – это смешно?

– Солнце наше ясное, я тебе потом все объясню. Не бери в голову! – Наклонился в ее сторону Кирилл. – Твое дело не думать, а записывать и радовать нас своим присутствием.

– Вот я и предлагаю, – продолжил Олег Афанасьевич, – скажем по субботам, публиковать подобные судебные ляпы и комментировать их. Но не это главное, что я хотел предложить.

Он опять замолчал, по-стариковски поглаживая свои коленки.

– Я еще отвлеку ваше внимание на, казалось бы, пустяковую историю. Давным-давно, когда я только начинал свою трудовую деятельность, пришлось мне работать в многотиражке в одном южном городе. И был в этом городке один виноразливной завод. Почти треть населения всего городка работала именно на этом заводе. Да, так вот. Я больше нигде в жизни не видел, чтобы мужики в шесть утра долбились в ворота на проходной и просили пустить их на работу.

Комнату в очередной раз потряс взрыв хохота. В этот раз смеялись все, даже Верочка.

– Добрые советские времена. – Зубрилин вытер слезу платочком. – Но я не уловил предложения.

– Писать о хороших новостях! Вокруг один негатив, в новостях, в газетах, на телевиденье, везде. Жизнь и так невесела, так надо дать людям веру в настоящее. Вот раньше, как бы мы не ругали советские времена, во всех новостях 90 процентов были хорошие известия. А сейчас? Телевизор включишь – там плохо, здесь пожар, в соседней области взрыв, в аэропорту террористы кого-то захватили! Один негатив! О хорошем, вообще ни слова. Газеты откроешь – то же самое.

– О комбайнерах, выполняющих план, что ли писать? – Усмехнулся Андрей.

– А почему бы нет? – Повернулся к нему Олег Афанасьевич. – Только писать не как раньше: Вася Васильев обмолол сто гектар пшеницы, и он молодец, а несколько иначе. Вася Васильев обмолол сто гектар пшеницы и заработал на этом сто тысяч рублей.

– Ну, Вы хватанули! Тут сразу же все в комбайнеры побегут. – Саркастически заметил Кирилл.

– Ша! – Поднял руку Зубрилин. – Идея понятна. Не скажу, что я от нее в восторге, но можно подумать. Проработайте этот вопрос. – Он посмотрел на Олега Афанасьевича. – У Вас все?

– Нет. Самое главное я хотел сказать о другом. О бомбе. Как я говорил, в последнее время отслеживаю разные предложения. Много, что нам предлагают, от ерунды до интересных вещей. Поступило нам два любопытных предложения. Это не из серии журналистских расследований, а наподобие фоторепортажей. Один неизвестный товарищ предлагает провести экскурсию по своему загородному дому. И приглашает нас на эту экскурсию.

– А в чем смысл этой экскурсии? Очередной нувориш хочет похвастаться своим золотым унитазом? – Андрей пожал плечами. – Кому это будет интересно? Вот если бы это был кто-то из известных людей, то тогда да, любопытно. Не мне, естественно, но другим было бы увлекательно почитать.

– Нет, как я понял, этот человек не принадлежит к известным людям. Я вообще толком не понял, чем он конкретно занимается. – Олег Афанасьевич в двадцатый раз за время совещания стал протирать свои очки. – Но меня заинтересовал один момент. Он сказал, что мы, возможно, побоимся опубликовать то, что он нам покажет. И еще. Как я понял, у него уже были журналисты из другой газеты. Но репортажа не последовало. По причине их шокового состояния.

Зубрилин встрепенулся.

– А из какой газеты?

– Увы, он не сказал.

– Так в чем дело, надо обзвонить все издания и узнать. – Пожал плечами Андрей.

– Как Вы себе это представляете Андрей? – Олег Афанасьевич улыбнулся собеседнику, как улыбаются добрые дедушки на шалость любимого внука.

Андрей не успел ответить. Его перебил Зубрилин.

– Это несерьезно, само собой. Я имею в виду обзвон редакций. Что ты будешь спрашивать – не ездили ли ваши журналисты куда-то, не знаю куда, где их чем-то шокировали, так что ли?

– Если экскурсия такая потрясающая, что от нее все в шоке, то мне не ясно – почему отказались от репортажа? – С сомнением сказал Андрей.

– Вот я и предлагаю – съездить на эту экскурсию и все посмотреть своими глазами. – Проговорил Олег Афанасьевич.

– Куда ехать? – Поинтересовался Игорь.

– Пока не знаю. Сегодня этот товарищ будет мне перезванивать, тогда и договоримся обо всем. Договариваться о поездке? – Вопрос был обращен к Зубрилину.

Тот как-то безнадежно махнул рукой, то ли соглашаясь, то ли отказываясь. Олег Афанасьевич непонимающе пожал плечами.

– Соглашайтесь, соглашайтесь! – Воскликнул Игорь. – Я готов ехать.

Зубрилин встал из кресла, и мрачно оглядев присутствующих, проговорил:

– Значится так господа-товарищи, если к Новому году положение не изменится, то газету придется закрывать. Я думаю, все это понимают и приложат все силы, чтобы нам и дальше работать здесь. Теперь все.

Часа через три после совещания в кабинет главного редактора заглянул Олег Афанасьевич.

– Свободны, Петр Никитич?

– Скоро все мы будем свободны. – Грустно пошутил хозяин кабинета. – Что у тебя?

Олег Афанасьевич прошел к стулу, стоящему в углу, и сел, потирая коленку.

– Неприятный дождь. Такое было жаркое лето и такая ранняя осень. – Он достал из кармана небольшой блокнот и, перевернув несколько страниц, уставился в исписанный листок. – Вот позвонил тот самый товарищ, о котором я говорил. Мы договорились, что завтра в десять часов его машина будет ждать наших журналистов у входа в Парк Победы со стороны спортивного комплекса.

– Именно журналистов, а не журналиста? – Уточнил Зубрилин.

– Да, именно так. Этот товарищ хочет, чтобы поехали два человека. Один пишущий журналист, а второй фотограф.

Зубрилин нервно походил по кабинету.

– Ну, раз хочет, пускай так и будет. Игорь хотел поехать, вот его и пошлю. А фотограф… кого бы отправить? – Он схватился за телефонную трубку. – Вера, найди мне Ефимова.

– Хотя должен сказать, что что-то в этом разговоре мне не понравилось. – Задумчиво произнес Олег Афанасьевич. – Какая-то напряженность чувствовалась.

– Ты последнее время во всем стал напряженность видеть.

Они замолчали. Было слышно, как по карнизу окна стучал дождь.

– Вот мы с Вами здесь сидим уже десять минут, а ни одного телефонного звонка не было. Это плохой показатель. – Печально улыбаясь, проговорил Олег Афанасьевич.

Дверь распахнулась, и в кабинет шумно вошел Ефимов Костя. На его лице светилась улыбка, и с первого взгляда было понятно, что этот человек счастлив. Осенний дождь и другие природные и жизненные катаклизмы не могли перечеркнуть его хорошее настроение.

– Что хотели от меня, убогого, Петр Никитич? – Ефимов весело посмотрел на мрачного Зубрилина.

– Кого можешь рекомендовать в командировку на фоторепортаж?

Ефимов присел на стул и развел руки в стороны.

– Да я хоть сам готов поехать! Только вот хотел еще новую девочку попрактиковать.

– Бери ее с собой, на месте и практику пройдет. – Не поддержал его шутки Зубрилин.

– Я серьезно! Катюша все просится на самостоятельный репортаж, а я пока не уверен, что она одна справится. Вот заодно и посмотрю ее в деле. А если, что не так, то подстрахую.

Костя непонятно чему рассмеялся. Однако другие мужчины не поняли шутки, и молча смотрели на веселящегося Ефимова. Тот, наконец, перестал смеяться и спросил:

– Куда съездить надо? Я как Пятачок из мультика – до следующей пятницы совершенно свободен. – Он опять рассмеялся.

– А ехать, как я понимаю надо далеко. – Сказал Олег Афанасьевич. – Возможно даже с ночевкой. Вас отвезут и привезут. Вот куда именно ехать, я, право слово, не знаю. Понял только, что далеко за городом.

– Ну и ладно! – Совершенно не расстроился Костя. – В хорошей компании, да с ночевкой – это ведь мечта детства!

Зубрилин поднял трубку телефона.

– Вера! Выпиши командировки Игорю из криминального, Ефимову и … – Он повернул голову к Косте, – как твою девицу зовут?

– Иванова Екатерина. – Понял своего шефа Костя.

– И Кате Ивановой. Да, фотограф наш новый.

Положив трубку на телефонный аппарат, Зубрилин обернулся к Ефимову.

– Олег Афанасьевич вам все расскажет, где и когда вас будут ждать. А я вас буду ждать с победой. Надеюсь, не зря сгоняетесь, и толк от вашего репортажа будет.

Ефимов вскочил и вытянувшись по стойке «смирно» гаркнул в полный голос:

– Так точно! Задание будет исполнено! Разрешите идти?

– Иди балабол. Как тебя только девки, такого дурака, любят?

Костя уже от двери повернулся и, улыбаясь, сказал:

– Это спорный вопрос. И по поводу любви девок, и по поводу дурака. Я вернусь и напишу по этому поводу стихи. И Вы все поймете.

Ефимов вышел, и было слышно, как он что-то рассказывает Верочке. Раздался звонкий смех секретарши. Олег Афанасьевич встал со стула.

– Пойду я, мне еще надо кое-что просмотреть.

Костя проснулся в прекрасном настроении. Он полежал в постели, улыбаясь от ощущения чего-то приятного. За окном было видно чистое голубое небо. Дождя не было и это тоже было хорошо. Вообще-то он любил, когда идет дождь. Но не такой холодный и серый, как вчера, а летний теплый дождик. В такие дни Костя любил сидеть у окна и наблюдать за прохожими. Было приятно чувствовать, что он вот сейчас сидит дома, в тепле, пьет ароматный кофе, а там, за окном другой, мокрый и неприветливый мир. В такие минуты вспоминалось прошлое, грусть наполняла сердце, и хотелось просто расслабленно сидеть, разглядывая потоки воды на улице.

Костя жил один, в небольшой однокомнатной квартире. Сам он был из небольшого городка в Сибири и в большой город приехал много лет назад поступать в институт. После окончания учебы он устроился на работу в редакцию газеты и довольно быстро выдвинулся в главные фотографы. Нельзя сказать, что это была исключительно его заслуга. Нет, просто немного повезло.

Что касается квартиры, в которой жил Костя, то и здесь к нему благоволила судьба. Причем одарила его своей улыбкой, просто по-божески. Когда Костя приехал в Петербург сдавать документы в институт, то решил снимать комнату. Но случайно познакомился на улице с пожилой женщиной, которой он помог донести тяжелую сумку до дома. Она то и предложила Косте снимать у нее однокомнатную квартиру. С первыми теплыми днями бабушка уезжала в деревню, где у нее был свой дом, а приезжала в город поздней осенью.

Костя сразу согласился. Хотя зимой ему приходилось спать на диванчике на кухне, он не расстраивался этому обстоятельству. С хозяйкой жил очень дружно, помогая ей по хозяйству. Она его звала ласково внучек, а он со временем стал называть ее бабушка. Так и жили, тихо и мирно. Зимой по выходным бабушка часто ездила к своим подругам и всегда предупреждала Костю, в каком часу она собирается вернуться. В такие дни Костя приводил домой своих подруг, но за час до предполагаемого появления хозяйки, мило выпроваживал их и занимался уборкой в квартире. И все были довольны.

После окончания института не надо было думать о том, где проводить ночи, само собой, что он остался жить по старому адресу. Ритм жизни наладился.

А спустя еще пару лет хозяйка предложила Косте оформить квартиру на него. Сказать, что он долго отнекивался, было бы неправдой. Костя принял это предложение как должное, так как считал, что он заслужил этот подарок судьбы. Спустя еще несколько лет бабушка умерла и Костя, похоронив ее, стал единоличным хозяином пусть небольшой, но отдельной квартиры.

Каждый год на Троицу он ездил на кладбище, чтобы привести в порядок могилу бабушки после зимы и совершенно искренне поминал ее добрым словом.

Первое время после смерти бабушки Костя был счастлив той жизнью, что живет. Но с каждым годом ощущал какое-то неудовлетворение от своего одиночества. Хотя он был большой весельчак и заводила во всех компаниях, где бывал, но друзей у него почти не было. Да что там почти! Их не было совсем. Знакомых, да, было много, но друзей не было. Не было тех близких людей, с кем можно поделиться самым сокровенным, горестным или радостным.

Костя вздохнул и, соскочив с дивана, на котором он спал, пошел готовить себе неизменную чашечку кофе.

– А хорошо бы сейчас поцеловать кого-нибудь в милый курносый носик. – Вслух сказал он, обращаясь к своему отражению в зеркале.

Приготовив кофе, он уставился в окно. «Пожалуй, вот именно этого мне и не хватает. Утреннего поцелуя. Так хочется каждое утро говорить кому-то – Доброе утро! И чтобы тебе тоже это говорили в ответ».

– Ладно, у нас еще все впереди! – Костя подмигнул себе в зеркало и стал одеваться.