Читать книгу Ранее живые люди - Сергей Николаевич Новиков - Страница 1

(Из интервью Министра здравоохранения РФ)

– И в чем же, по-вашему, была причина эпидемии?

– На этот счёт существует несколько мнений

– То есть точно вы не уверены?

– Российские учёные вместе со своими зарубежными коллегами рассматривают несколько вариантов причин распространения вируса. В данный момент можно сказать одно – вирус имеет естественное происхождение, его нельзя излечить или уничтожить и распространяться он начал в России, в северо-западном регионе.

Новости. ЕвроНюьс.

– Министры иностранных дел стран Евросоюза на брифинге, посвящённом вопросам безопасности, выразили свою озабоченность в связи с появившимися сведениями о случаях жестокого обращения с ранее живыми людьми в так называемой *зоне карантина* на территории Российской Федерации. Так же они обратили внимание на информацию, предоставленную ведущими СМИ, об использовании ранее живых людей в незаконных медицинских экспериментах. В связи с этим представители Евросоюза посчитали своим долгом предупредить правительство РФ о недопустимости нарушения прав и свобод ранее живых людей и использовании их в противозаконных целях.

Андрей медленно крался по подземелью и, как не печально, определяющим в этом предложении было слово медленно. Умение скрытно продвигаться, подкрадываться или подползать не входило перечень повседневных обязанностей Андрея и лишь с очень большой натяжкой его перемещение в пространстве подпадало под категорию красться.

Влажный, тёплый и слегка затхлый воздух затруднял дыхание и, казалось, что сердце готово разорваться от нехватки кислорода. Звук капающей с труб воды громким эхом разносился по коридорам и заглушал любые другие звуки, однако шум от шагов разносился почему-то неестественно громко, и, несомненно, привлекал к себе внимание тварей. Оторвавшись от них несколько коридоров назад, Андрей уже начал испытывать слабую надежду на то, что ему, возможно, удастся ускользнуть, но проклятая вода портила дело. Он не понимал, как оказался в этих катакомбах, и даже не знал, что это за место, однако с уверенностью мог сказать, что здесь он уже был, причём был неоднократно. Откуда-то он помнил, что за поворотом будет неисправный вентиль, из которого бьёт горячий пар, и попав под струю, можно сильно обжечься. И что в следующем коридоре, под водой, которая по щиколотку заливала пол, есть открытый люк, через который нельзя перепрыгнуть, и надо будет ползти несколько метров, ухватившись руками за трубы под потолком. Только эти непонятные и обрывчатые воспоминания давали ему слабую надежду на возможность выжить.

Пройдя ещё несколько поворотов и поднявшись на два уровня выше, Андрей остановился и стал слушать. В подземелье царила тишина. Даже вода, так мешающая ему внизу, уже не капала с труб. Воздух, который до этого напоминал о тропических джунглях, здесь был сухой и безжизненный, как в пустыне. Из всех звуков был слышен только шёпот ветра, гуляющего сквозняком по коридорам, да тихое гудение лампочек, тускло освещающих коридор. В стенах виднелись какие-то двери, но они всем своим видом давали понять, что открывались уже очень давно. На всякий случай Андрей подёргал за ручки, но лишь убедился, что все двери и на самом деле заперты. Тварей уже не было слышно какое-то время и, поверив, что все-таки оторвался, Андрей пошёл искать выход. Пробродив по подземелью до тех пор, пока ноги не стали заплетаться друг за друга, но так и не найдя пути наружу, Андрей понял, что больше не может сделать и шага. Забравшись в какой-то тёмный коридор, он свернулся калачиком на теплом песке и закрыл глаза.

Когда в ушах стало звенеть от тишины, и он уже совсем поверил в свою безопасность, из темноты донёсся звук. Совсем тихий, на грани слышимости, он, тем не менее, вызвал у Андрея приступ панического страха, граничащего с истерикой. Затаив дыхание, надеясь, что ему все-таки послышалось, Андрей широко открыл глаза, вглядываясь во тьму коридора. Сердце, как паровой молот, застучало в груди, и кровь, разбавленная адреналином сверх всякой меры, начала пульсировать в венах. Андрею казалось, что биение его сердца слышно на сотни метров, и он стал глубоко дышать, пытаясь хоть как-то прийти в себя. В течение долгого времени ничего не происходило, и он начал успокаиваться, как звук послышался вновь.

На этот раз никаких сомнений не было.

Твари его обнаружили и теперь медленно приближаются сквозь тьму коридора, задевая когтями стены и издавая этот мерзкий звук. Цок – задел стену один, цок – другой своими когтями провёл по ржавой трубе.

Андрей лежал на теплом песке, с ужасом слушая приближающихся монстров и лишь когда их шаги стали раздаваться уже совсем близко, он понял, что пришло время все-таки попытаться спасти свою шкуру. Вскочив, он бросился прочь по коридору, но, сделав всего три шага, упал на песок. Ноги, которые верой и правдой служили ему на протяжении всей жизни, предали в самый неподходящий момент. Возможно, так они выражали общее несогласие с политикой, проводимой всем остальным телом, где на их долю выпадала самая тяжёлая работа, а, возможно, это была просто усталость, однако факт остался фактом, и все дальнейшие попытки хоть как-то отдалиться от преследователей ни к чему не привели.

Андрей отказывался верить, что это и на самом деле все, конец. Мысль о том, что здесь и сейчас закончится его жизненный путь, отторгалась мозгом, как нечто чужеродное. Смерть – это то, что случается только с другими, но никак не с ним. Он должен жить в любом случае и все остальное не имеет значения. Да они просто не могут, не смеют забрать его себе! Животный страх охватил Андрея и придал сил. Он встал и побежал от тварей, но ноги снова подвели его. Андрей вставал, делал несколько шагов и падал, поднимался и снова падал и так до тех пор, пока твари не набросились на него. Последнее, что он услышал перед тем, как мёртвые добрались до него, было: – Цок – Цок – Цок, издаваемое живыми трупами

Андрюха медленно выплывал из сна. Он находился в том состоянии полупроснувшегося человека, которого сон ещё не отпустил до конца, но и не являлся единственной доступной реальностью. Андрей вытянул согнутые в коленях ноги, слегка болевшие от неудобного положения, и, натянув одеяло на голове, собрался спать дальше. Он уже смутно понимал, что пережитый кошмар – всего лишь наваждение, однако впечатления были ещё так сильны, что верилось в это с трудом. Возможно, он и дальше бы заснул, если бы не звук.

На грани слышимости со стороны окна донеслось тихое – Цок.

Сон слетел с Андрея в мгновение ока.

Снизу-вверх по телу прокатилась горячая волна паники, сжигая все островки благоразумия на своём пути, а через несколько секунд в обратную сторону, от головы к ногам, проследовала волна леденящего ужаса, заставив сердце биться в адреналиновой истерике. Пережитый кошмар снова овладел им, и Андрей стал затравлено озираться в поисках зомби.

Вокруг никого не было. В окно светила луна и Андрей начал понимать, что находится у себя дома, что он один и никаких зомби рядом нет.

– Цок, – донеслось опять со стороны окна.

Сердце снова облила холодная волна страха.

– Все, допил, – промелькнула в голове, – белая горячка.

Основания для подобных опасений были нешуточные. Головная боль, законный наследник выпитого накануне алкоголя, потихоньку вступала в свои права. Во рту было такое ощущение, что он, рот, в течение нескольких поколений служил убежищем огромному семейству особо вонючих скунсов, которых, из-за их запаха, выгоняли изо всех предыдущих мест проживания.

– Цок, – послышалось ещё раз.

Звук уже не казался таким страшным, и Андрей решил подойти к окну. Когда он осторожно выглянул на улицу из-за занавески, на его лицо подул слабый ветер и открытая на ночь форточка, с тихим – цок, ударилась об раму.

Андрей стоял и смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова, а затем тихо выругался и быстро побежал в сторону туалета. Через секунду из-за двери донеслись звуки, напоминающие рёв медведя, который проснулся посреди зимы и понял, что весь мёд, который он съел осенью, был с истекшим сроком годности.

Когда Андрей зашёл на кухню, то только огромная сила воли и характер помогли ему остаться, а не побежать обратно в туалет. На кухне царили разруха и запустение. Пустые бутылки валялись по всему полу. Засохшая еда на тарелках и недопитые рюмки составляли убранство стола, а разлитое пиво добавляло ко всему этому непередаваемый запах. Особый оттенок этому смраду придавала пепельница, похожая на ёжика из-за торчащих из неё окурков, которых в годы табачного дефицита могло хватить на неделю многочисленной курящей семье. Андрей мутными глазами смотрел на все это, а в голове начали всплывать воспоминания. Когда воспоминания приобрели чёткость, а в некоторых случаях также цвет и запах, Андрей даже застонал от стыда и тяжело опустился на табурет.

Вылив из всех недопитых рюмок в одну, он залпом выпил то, что получилось, и опять застонал, а после схватился за голову:

– Ну, дебил…

Хвататься за голову и впрямь было от чего. Весёлый сабантуйчик, имевший место быть в пятницу, и начавшийся словами:

– По паре кружек и все, – перерос в качественный, пятидневный запой.

Андрей искренне считал, что пить или не пить пять дней подряд – это личное дело каждого человека и не видел в этом абсолютно ничего плохого. Однако родители, начальство на работе, а также некоторые коллеги, особенно те, у кого с ним были какие-то договорённости, почему-то не разделяли его мнения, и вот это было уже плохо.

Плохо было так же то, что при большом количестве выпитого у Андрея начисто вырубало чувство самосохранения, и он был способен на самые неожиданные поступки. И ладно бы, если при этом у него вырубало бы ещё и память. Протрезвев, Андрей всегда все вспоминал, и тогда начиналось самое худшее. Муки похмелья усиливались муками совести, и неизвестно, что из этого было хуже.

Один его товарищ как-то сказал о таком состоянии:

– Сначала стыдно, потом смешно, а потом – потом похуй.

Обычно так и было, и нередко то, о чем сначала со стыдом вспоминал, впоследствии служило неплохой темой для многочисленных баек, но в этот раз Андрей, похоже, превзошёл сам себя.

Воспоминания, как мыльные пузыри, неспешно всплывали в голове, и Андрей постепенно понимал, что его приключения в последние дни темой баек никогда не станут, и даже наоборот. Это будут какие-то антибайки, рассказывать которые постесняется любой здравомыслящий человек.

Попытка, хоть и неудачная, придушить свою девушку проводом питания от компьютера на глазах у многочисленных свидетелей, никоим образом не добавила ему популярности и лишила его не только девушки, но и почти всех друзей, которые общими усилиями еле смогли вырвать у него из рук орудие предполагаемого убийства. Последовавшая за этим фееричная драка с этими же друзьями, или, как называл их в пылу битвы Андрей, пидарюгами, не привела к взаимопониманию и число людей, которые захотели бы с ним общаться, стало стремиться к нулю.

Естественно, выход был только один и, дабы заглушить душевную боль, он залил горе сначала водкой, потом опять водкой и, в конце концов, довёл себя до изумительно скотского состояния все той же водкой.

В понедельник он на работу не пошёл. Даже немногочисленные собутыльники, которым в принципе было все равно с кем пить, лишь бы наливали, к концу вечера стали потихоньку расползаться из Андрюхиной квартиры, поражённые до глубины души его состоянием.

Во вторник, ещё не протрезвев как следует со вчерашнего, он на завтрак выпил грамм двести водки и, собрав все свои силы, все-таки пошёл на работу. Сил хватило ненадолго и по дороге пришлось зайти в пару баров, где было выпито несколько кружек пива, а также выкурен кропалик в туалете с каким-то полу знакомым человеком. Придя на работу в изумительном настроении, Андрей был сильно удивлён и обижен тем, что коллеги не разделяют его светлое чувство. Апофеозом всему стало то, что его любимый начальник, светило мировой микробиологии, предложил пойти ему домой и проспаться. На этом терпение Андрея лопнуло и он, схватив светило за грудки, принялся объяснять, что всяким старым козлам не пристало так разговаривать с будущим Российской науки.

Последовавшее за этим его выдворение из стен института посредством охраны было отмечено многочисленными сотрудниками, прильнувшими к окнам. Естественно, они не могли не поделиться этой новостью с теми, кто все пропустил по какой-либо причине, а также со всем мировым сообществом, выложив многочисленные результаты съёмок на интернет просторах.

Через пару дней, когда последствия запоя уже не так бросались в глаза, Андрей снова пошёл на работу. Слабая надежда на поговорку «Повинную голову меч не сечёт», а также на то, что директор института, профессор Левин, и сам неоднократно хваставший своими юношескими приключениями, поймёт и простит его, могла вызвать лишь жалость.

Андрею и самому верилось в это с большим трудом.

Просидев в коридоре, у кабинета директора, целый день, он заметил, что все избегают его и даже коллеги, с которыми у него были неплохие отношения, отводят глаза и здороваются только после того, как у них не остаётся никакого выбора. Это сильно нервировало и очень хотелось поехать к бабушке, в глухую деревню, куда не ходят даже автобусы, а автолавка приезжает раз в неделю, и, достав из шкафа дедов дробовик, вернуться назад и устроить всем сотрудникам института небольшой холокост.

Весь день Левин был чем-то занят. Он уходил, приходил, встречался с разными людьми и лишь в самом конце рабочего дня соизволил принять Андрея.

– Ну что, Аксёнов, проходи, присаживайся. – Откинувшись на спинку дорогого кожаного стула и опершись руками в стол, Левин был похож на доброго барина, который вызвал к себе нерадивого холопа и теперь решал: казнить или просто наказать? – Рассказывай, что там у вас с Пётром Фомичом произошло.

– Валерий Михайлович, простите меня. Я хотел извиниться перед профессором Грищенко, но не нашёл его в институте. – Приняв как можно более виноватый вид, Андрей сцепил пальцы и уставился на стол.

– Да, да, он выходной взял сегодня. Знал, наверное, что ты придёшь. – Левин побарабанил пальцами по столу, и Андрею почему-то вспомнилось, что во всех просмотренных им фильмах момент казни обычно сопровождается барабанной дробью. Он с тоской посмотрел на ректора.

– Мы день рождения до этого справляли, голова болела, вот и не удержался, выпил немного.

– Аксёнов, я и сам в молодости дни рождения справлял, однако, почему-то не поднимал рук на начальников и не называл их бородатыми говнодавами! – Голос Левина далеко разнёсся по пустым коридорам института. – Пётр Фомич старый, заслуженный человек. Он профессором стал, когда тебя ещё на свете не было! Как он теперь в коллективе покажется? Ты хоть вообще понимаешь, что наделал? – Левин встал и, опершись ладонями об стол, сверху посмотрел на Андрея.

На миг Андрею показалось, что в глазах профессора промелькнуло отражение дыбы и стола с неприятными инструментами непонятного назначения, но спустя секунду наваждение пропало.

– Извиниться он хотел. Не нужны ему твои извинения, ему уважение необходимо! Как ты сам понимаешь, из института я тебя уволил. С этим ничего не поделаешь. – Левин замолчал.

Казнь состоялась, дробь прекратилась, и палач молча смотрел, как тело дёргается на верёвке.

Андрей встал и, посмотрев Левину в глаза, сказал:

– Я все понял, Валерий Михайлович. До свиданья. Спасибо, что приняли меня. – Он уже собрался пойти к выходу, однако Левин остановил его.

– Погоди, сядь на место.

Верёвка порвалась и, уже почти мёртвое, тело снова обрело способность дышать. На заднем плане зазвучала жизнерадостная музыка, и Андрей послушно опустился на стул.

– Пётр Фомич хоть и злой был на тебя, но сказал, что как специалист ты неплох и из тебя может, в конце концов, что ни будь получиться. Однако и в институте оставить я тебя не могу. – Левин опять замолчал и подошёл к окну.

– Мне тут позвонили, – спустя какое-то время продолжил он, – короче, военным, в какую-то их лабораторию, требуется микробиолог. Контракт на три года. Работать надо будет где-то в глубинке. С зарплатой обещают не обижать. Поработаешь, чтобы не потерять квалификацию, а потом обратно ко мне.

– А Пётр Фомич?

– Пётр Фомич в следующем году на заслуженный отдых собирается, так что…

Предложение Левина было слишком уж неожиданным, и поэтому Андрей не мог сразу так взять и согласиться.

– Можно мне до завтра подумать?

– Но не дольше. Завтра позвони в любом случае.

Выйдя из института, Андрей отправился бродить по городу.

Погода была прекрасная. На небе не было ни облачка и солнце, пользуясь этим, излило за день на город все своё тепло, превращая улицы в раскалённую сковородку, однако к вечеру жара спала, и небольшой ветерок приятно дул в лицо.

Зайдя в ИришПаб, Андрей не торопясь выпил кружку Гиннеса и набрал номер Вики.

– Вика, это я…, – начал он, услышав в трубке Викин голос.

– Аксёнов, больше мне не звони. Никогда. – Перебила она, не дав ему закончить фразу. – Между нами все кончено. Можешь трахаться с кем угодно, душить кого угодно, мне наплевать. Все.

В трубке раздались короткие гудки.

Андрей ещё раз набрал Викин номер, потом ещё раз. После второй кружки он набрал номер Валерия Михайловича и сказал:

– Валерий Михайлович, я подумал, в общем, я согласен.

– Вот и отличненько. Я тебе сейчас адрес скину, завтра подойди с утра, скажи, что от меня. Я позвоню.

В Кондопогу Андрей прибыл в ночь с четверга на пятницу. Хотя официально его работа начиналась только в понедельник, он решил приехать заранее, о чем и предупредил своих работодателей. У вагона его ожидал человек в военной форме, который оказался и водителем, и носильщиком, и провожатым. Попытки хоть как-то завязать с ним разговор ни к чему не привели, и, выслушав около десятка односложных – да и нет, Андрей прекратил задавать вопросы.

Комнату в общежитии, уже приготовленную для Андрея, можно было даже назвать уютной. Она немного напоминала недорогой гостиничный номер и совсем не напоминала ту комнату в общаге, где Андрей жил во время учёбы с ещё тремя бедолагами. Здесь, по крайней мере, на стенах были обои, а на потолке висела настоящая люстра. Также порадовало наличие собственного санузла и отсутствие следов пребывания клопов и тараканов.

– Завтра, в восемь тридцать, от общежития отходит автобус к комплексу, постарайтесь не опоздать. Да, и возьмите с собой все документы, – на прощанье сказал ему провожатый, удивив Андрея столь чётко сформулированным предложением, состоящим более чем из двух слов. Затем он резко, как на плацу, развернулся и, чуть не строевым шагом, принялся спускаться по лестнице. После чего Андрей был предоставлен самому себе.

Разобрав вещи и приняв душ, Андрей стоял у окна и смотрел на скупо освещённую улицу. Ветви деревьев, раскачиваясь от сильного ветра, уже начали сбрасывать свои листья, и те выделялись на темной земле яркими точками. Пятна света, образованные немногочисленными фонарями, делили ночь на две половины, в одной из которых было все ясно и понятно, а была похожа на путь в полную неизвестность. Андрей все ещё не мог решить для себя: правильно или неправильно он поступил. Может, надо было остаться и ещё раз попробовать поговорить с Викой? Или попытаться найти работу в Москве и не ехать к черту на кулички? Он ещё долго стоял и смотрел на улицу, занимаясь душевным самоистязанием и одновременно жалея себя.

Утром, позавтракав соком и бутербродами, оставшимися с поезда, Андрей в начале девятого уже топтался на крыльце, ожидая обещанного автобуса. Ближе к назначенному времени стали появляться и другие ожидающие, которые здоровались друг с другом и с интересом поглядывали на Андрея.

Когда приехал автобус, Андрей, боясь ошибиться, подошёл к одному из них и спросил:

– Это автобус в лабораторию?

– В комплекс, – поправил тот Андрея. – Да, молодой человек, это именно тот автобус, который вам нужен.

Заехав на территорию комплекса, автобус подъехал к проходной и ворота в наружной стене за ним закрылись. Люди вышли, и, доставая пропуска, выстроились в небольшую очередь. Не зная, что делать дальше, Андрей встал самым последним и стал оглядываться по сторонам. Комплекс представлял собой огороженную бетонными стенами площадку, посередине которой находилось небольшое одноэтажное здание. Кроме тех людей, что приехали с ним в автобусе, больше никого не было, однако на заборе и на стенах здания висели видеокамеры, и Андрей не сомневался, что за всем происходящим внутри, а возможно, и снаружи стен, очень внимательно наблюдают. Спустя некоторое время к нему подошёл один из охранников.

– Андрей Николаевич? – скорее утвердительно, чем вопросительно спросил он. Андрей молча кивнул.

– Прошу за мной.

Зайдя в здание, они прошли по коридору и остановились у дверей без каких-либо опознавательных знаков.

– Разрешите? – сопровождающий открыл дверь и кивнул Андрею головой.

      В кабинете, за большим столом в форме буквы Т, сидел человек в камуфляже и держал в руках папку, на которой Андрей без удивления заметил свою фотографию.

– Здравствуйте, – сказал Андрей, однако его приветствие в одиночестве повисло в воздухе.

– Присаживайтесь, – камуфлированый кивнул Андрею на стулья, стоящие у стола.

– Я командир охраны комплекса Тихманович Александр Васильевич, – начал говорить камуфлированый, так и не поздоровавшись. – Вы здесь человек новый, поэтому я разъясню вам правила поведения. Тем более с ним у вас, судя по всему, проблемы. В комплексе все подчиняется правилам внутреннего распорядка. Доставка до работы только служебным транспортом. Рабочий день с девяти до восемнадцати. Обед в двенадцать тридцать. Внутри комплекса алкоголь и табак, а также мобильные телефоны полностью запрещены, так что если курите, сигареты лучше оставлять дома, во избежание соблазна, ну а мобильники все сдают дежурному при входе, как одежду в гардероб. Появление на работе в пьяном виде приравнивается к измене родине и карается расстрелом. Шучу. Вот, изучите и старайтесь не нарушать. – Он метнул по столу Андрею тонкую брошюру.

На обложке была только надпись: *Совершенно Секретно* и *Выносить с объекта запрещается*.

– Сейчас вас проводят в медкабинет, на прививки, а потом к руководителю по научной части, он вам проведёт небольшую экскурсию и расскажет про ваши обязанности. После обеда у вас будет время на изучение правил распорядка, а вечером опять ко мне, на подпись.

– Какую подпись? – Не понял Андрей.

– Подпись о том, что все прочитали и поняли. Что бы потом, перед расстрелом, не говорили, что не знали. Снова шучу. Можете быть свободными.

Слегка ошарашенный Андрей вышел в коридор, где его, стоя у стены по стойке смирно, ожидал провожатый.

В медкабинете Андрею все же пришлось удивиться. На столе у врача он увидел свою медицинскую карту, о существовании которой он знал, но лично видел в совсем уж стародавние времена. В процедурной ему, без лишних объяснений, сделали две прививки и запретили мочить их до утра, а затем просто выставили за дверь. В коридоре опять оказался провожатый, который довёл его до двери с надписью *Научный Отдел*.

Руководителем по научной части оказался интеллигентного вида мужчина, неуловимо напоминающий Андрею Левина.

– Здравствуйте, здравствуйте, – приветливо сказал он после того, как сопровождающий кивком пригласил Андрея в кабинет. – Вы наш новый сотрудник, по всей видимости. А я руководитель по научной части Бойченко Вадим Георгиевич. Вижу, уже побывали у Александра Васильевича, – он взглядом показал на брошюру, которую Андрей сжимал в руке.

– Да, так точно.

– О, теперь я уверен, что побывали. Ну, я не военный, со мной можно нормально говорить. Вы у Пётра Фомича работали?

– Да. – Андрей немного напрягся, не зная, что известно Бойченко.

– Хорошая школа, хорошая, – сказал тот как бы про себя. – А что ушли?

– Взгляды разошлись. – Андрей чувствовал, что начинает краснеть.

– Ну, это бывает. Прививки сделали? – Не стал заострять внимание на причине расхождения взглядов Бойченко.

Андрей утвердительно кивнул головой.

– Ну, тогда давайте пройдёмся, я быстренько покажу вам комплекс и введу в курс дела.

Они вышли из кабинета и Бойченко, рассказывая о комплексе, повёл его к дверям, видневшимся в глубине коридора.

– Комплекс состоит из нескольких лабораторий и занимается различными исследованиями в области микробиологии. Не секрет, что это делается по заказу военных, поэтому есть своеобразная специфика. Здесь, например, почему-то совсем нет семейных людей. – Он улыбнулся и продолжил что-то говорить, однако его слова пролетали у Андрея мимо ушей. То, что снаружи было небольшим одноэтажным зданием, внутри оказалось подземным многоуровневым комплексом различных лабораторий. Спустившись на лифте, они вышли в длинный коридор, облицованный кафельной плиткой. На потолке висели лампы дневного света, придававшие коридору сходство с операционной. У выхода из лифта сидел охранник, который проверил у них пропуска и сверил их со списком, лежащим у него на столе.

– Вот Ваше место работы, – сказал Бойченко, когда они прошли мимо охранника.

– А на других этажах что?

– Тоже лаборатории, но Вас туда не пустят. У Вас допуск только на этот этаж. – Бойченко открыл одну из дверей, и они зашли. Внутри лаборатория почти ничем не отличалась от той, которая была в институте.

– Что, удивлены? – Засмеялся Бойченко, увидев выражение лица Андрея. – А Вы думали, мы тут в котлах зелья варим?

Пластик и современное оборудование резко контрастировали с кафельным коридором и допотопным советским лифтом. Андрей заметил несколько аппаратов, которых не было в институте, и выбить которые так безуспешно пытался Грищенко. Он совершенно случайно знал, сколько они стоят и понял, что на армию страна денег действительно не жалеет.

К ним подошёл мужчина в белом лабораторном халате и Бойченко представил его:

– Знакомься, Юрий Александрович Балахонов, твой непосредственный начальник.

– Ну, уж вы и загнули – начальник, – подошедший засмеялся. – Просто старший коллега. Юрий, – представился он сам и протянул Андрею руку.

– Андрей, – в свою очередь представился тот, отвечая на рукопожатие.

– Ну что, Юрий Александрович, введёшь парня в курс дела?

– А как же без этого.

– Я тогда пойду. Андрей, перед тем, как к Тихмановичу пойдёте, загляните ко мне, хорошо? – Ещё раз улыбнулся Бойченко и вышел.

В течение дня Балахонов рассказал Андрею все, что тот должен был знать о своей новой работе, а во время обеда представил его некоторым сослуживцам, которые сидели с ними за одним столом. Ближе к концу рабочего дня Андрей зашёл к Тихмановичу, который, после забавных рассказов о нем своих новых коллег, перестал казаться таким строгим, и, выслушав длительный, и, на взгляд Андрея, совершенно бессмысленный рассказ о необходимости соблюдения правил внутреннего распорядка, расписался в каком-то журнале.

Вечером, когда Андрей после ужина сидел в своей комнате и не знал, чем себя занять, раздался стук в дверь. На пороге стоял Балахонов.

– Добрый вечер, Андрей. Вы, надеюсь, ничем не заняты?

– Нет, а в чем дело? – удивлённо спросил он.

– Мы с коллегами хотим пригласить вас в бар, в целях, так сказать, вливания в наш дружный коллектив.

– Понятно. А где бар находится? – Андрей с благодарностью смотрел на Балахонова

– Да здесь же, на первом этаже.

– С удовольствием к вам присоединюсь. В порядок себя приведу и приду. Минут через пятнадцать.

– Отлично. Ждём вас внизу.

Небольшие муки совести, которые испытал Андрей, ещё насколько минут назад твёрдо знавший, что с алкоголем в своей жизни он завязал навсегда, быстро отступили перед мыслью о том, что вышестоящему начальству отказывать в таких мелких просьбах не принято. Андрей не сомневался, что вливание в коллектив будет происходить, в основном, за его счёт, но нисколько по этому поводу не расстраивался. Проставляться при приёме на работу – это великая русская традиция, которую стоило, по мнению Андрея, уже сделать обязательной.

Когда лучше узнается человек, как не во время застолья?

Алкоголь раскрепощал людей, и не надо было долгих недель совместной работы, чтобы понять, кем на самом деле является твой коллега. Человек, который не хочет стать изгоем в коллективе и прослыть жлобом, обязательно должен проставиться. Проставился – и работать станет намного легче. Даже совершенно незнакомые люди будут помогать тебе в трудных ситуациях или банально подсказывать, что, например, с Бойченко можно нормально говорить только до обеда, потому что после у него отчёт перед Москвой, а с отчёта он никогда не выходил в хорошем настроении. Спустя пятнадцать минут Андрей уже сидел за столиком в баре и убеждал собравшихся, что он, как вновь устроившийся и должен оплатить сегодняшние посиделки. Никто, в принципе, сильно и не сопротивлялся.

Утро следующего дня выдалось солнечным. Сквозь незаштореное окно лучи разбегались по всей комнате и, отражаясь от зеркала, падали Андрея. Он открыл глаза и застонал. Голову пронзила ужасная боль, которая говорила о том, что вчера, после большого количества выпитой водки, было принято коллегиальное решение полирнуть все это дело пивком. Естественно, одной бутылкой отполировать огромное количество выпитой водки было очень трудно и, Андрей уже смутно помнил, как вся их компания, одна большая и дружная семья, стояла на общей кухне, вооружённая бутылками с пивом и все не могла разойтись.

Если брать в целом, то вливание в коллектив вполне даже удалось. Коллеги оказались людьми интересными и все мероприятие не переросло в банальную пьянку, а скорее напоминало научный диспут, который с каждой выпитой рюмкой становился все интереснее и интереснее. Помимо обсуждения сугубо профессиональных тем, было обсуждено искусство, киноискусство, музыка и так далее. Потом, когда количество выпитого превысило какую-то незримую черту, начались разговоры о политике, и Андрей убедился, что в правительстве сидят не те люди. Позже, ещё через пару – тройку рюмок, застолье стало напоминать передачу *Совершенно Секретно*. Под большим секретом, часто используя слова *тсс* и *только никому*, а также приложенный к губам указательный палец, Андрею выдали все военные тайны, связанные с их комплексом.

Он узнал, что подземная лаборатория насчитывает тринадцать этажей, что раньше это был финский дот, оставшийся со времён войны, что на минус седьмом этаже находится тюрьма с зэками, приговорёнными к смерти и что на них испытывают все полученные препараты. А так же и то, что из лаборатории есть подземная железная дорога чуть не до самой Москвы, построенная по приказу самого Сталина прямо под Онежским озером. Короче, ему пересказали все те байки, которые придумывают люди, когда не знают, как все обстоит на самом деле.

В дверь постучали. Андрей хотел открыть, но попытка пошевелиться вызвала острый приступ тошноты и, поняв, что в ближайшее время любое движение может привести к летальному исходу, он остался лежать на кровати. Спустя минут сорок в дверь постучали опять. На этот раз Андрей нашёл в себе силы подняться и открыть. На пороге стоял его вчерашний искуситель. Судя по помятому лицу и свежему перегару, Юрию вечер тоже не прошёл даром, но он уже успел похмелиться.

– Привет. – Балахонов посмотрел на Андрея, и на его лице появилась усмешка. – Как на себя в зеркало с утра посмотрел.

– Привет. – Еле смог протолкнуть Андрей сквозь пересохшее горло.

– Как оно? – поинтересовался гость и, без спроса пройдя в комнату, сел на единственный свободный от одежды стул.

Андрей удивился подобной наглости, но промолчал. Спустя секунду он был готов предоставить в распоряжение Балахонова не только стул, но и стол, кровать и даже свои личные вещи.

Из пакета, который принёс с собой, Балахонов вытащил банку пива и протянул Андрею. Судя по испарине, покрывавшей банку, она была только из холодильника и Андрей, еле открыв крышку трясущимися руками, за несколько больших глотков опустошил неё. Спустя пару минут головная боль стала отступать и, чтобы закрепить успех, Андрей, вслед за первой банкой, быстро выпил вторую. На старые дрожжи пиво легло очень даже хорошо. По телу разлилась приятная истома. Мысли в голове стали похожи на воздушные шары, которые одновременно выпустили в небо. Медленно взлетая и, стукаясь друг об друга, они исчезали где-то в вышине, совсем не занимая места в сознании Андрея, оставляя все пространство для неги и истомы. Он был готов целый день, не вылезая из комнаты, пить пиво, однако Балахонов, уже выпивший больше двух банок, находился на другой стадии похмелья и дабы не сидеть в общаге, взялся провести Андрею обзорную экскурсию по Кондопоге.

Осмотрев Ледовый Дворец, Дом Культуры с органным Залом, а также печально знаменитое кафе Чайка, что, в общей сложности, заняло примерно сорок минут, Андрей понял, что главным его развлечением во время его работы в этом городе, по всей видимости, будет алкоголь. Когда он озвучил свои опасения Балахонову, тот, ради приличия, принялся протестовать, но это выходило у него настолько неубедительно, что казалось, будто слова, только вылетев из его рта, сразу же растворяются без малейшего следа в воздухе, не долетая до ушей собеседника.       Заскочив по дороге в пару местных баров и пообедав в какой-то невзрачной, но невероятно дешёвой столовой, они вернулись в общагу.

Вечер субботы завершился почти так же, как вечер пятницы, за исключением того, что народу было намного меньше. Балахонов объяснил это какими-то делами, но Андрей смутно подозревал, что настоящая причина кроется в том, что сегодня платить надо было самим. Он ожидал, что и воскресенье пройдёт похожим образом, однако все ограничилось парой банок пива, которые были выпиты утром и огромным количеством минеральной воды, выпитой в течение всего дня. Становилось похоже, что, говоря о расстреле, начальник охраны не так уж и сильно отклонялся от истины.

Первый месяц прошёл спокойно. Обязанности Андрея не сильно отличались от тех, что у него были на прежней работе, разве что во время проведения испытаний препаратов повышенное внимание уделялось средствам личной защиты и, вообще, безопасности. Андрей не знал точно, что за препарат они испытывают на подопытных животных, однако спустя несколько дней поле начала работы стал подозревать, что это был какой-то модернизированный вирус бешенства. Слишком уж симптоматично было поведение животных. Спустя ещё какое-то время он стал догадываться, что военные хотят изменить путь распространения вируса. Рядом с клеткой инфицированного животного всегда была клетка со здоровой особью, и главное внимание уделялось именно ей.

В своём естественном состоянии бешенство распространялось, только попадая непосредственно в кровь, путём укуса или в открытую рану. Лекарств, если уже прошёл инкубационный период, не существовало, и, заразившись, все больные умирали со стопроцентной вероятностью. За всю историю человечества было всего лишь несколько единичных случаев выздоровления больных, обладавших каким-то иммунитетом против болезни. Если бы удалось изменить пути передачи, то вирус стал бы исключительно опасным оружием, тем более среди учёных давно ходили слухи, что лекарство от бешенства военные уже получили. Однако попытки сделать вирус более передаваемым уже несколько десятков лет так и не приносили плодов.

Определённых успехов военным все же удалось добиться. Инкубационный период, во время которого ещё было возможно какое-то лечение, теперь составлял не недели, а всего пару дней. Вирус научили умело маскировался в нервных клетках организма, и обнаружить его путём клинических исследований во время инкубационного периода было практически невозможно. Сам препарат, который приносили из другой лаборатории в герметичном контейнере и открывали только внутри бокса, был Андрею совершенно не знаком. На ампулах маркером были написаны какие-то цифры, однако ни химической формулы, ни каких-то пояснительных записей обнаружить не удалось.

Заражённых животных сразу после опытов уничтожали, а здоровых, если у них не проявлялось никаких симптомов в течение недели, тщательно обследовали и помещали в карантин, откуда, ещё через неделю, их отправляли обратно в вольер, находящийся в соседней с лабораторией комнате.

Если поведение заражённых животных, после введения им препарата, у ста процентов было типичным для больных бешенством, то здоровые животные никогда не заражались, и, по словам Балахонова, они тянули пустышку. Было ощущение, что все с этим уже давно смирились, и производили исследования скорее по привычке, чем ради каких-то достижений. Даже штат лаборатории, по словам все того же Балахонова, был значительно урезан и теперь вместо двенадцати человек работать осталось только двое.

Меры безопасности при проведении исследований были строгими. После испытаний, в течение двух недель, пока длился карантин, входить и выходить из бокса без спецкостюма и обязательного посещения дезинфекционной камеры, было строго запрещено. Когда, один – единственный раз, Андрей попытался напрямую пройти в лабораторию, Балахонов устроил ему такую грандиозную выволочку, что Андрей зарёкся хоть как-то нарушать правила внутреннего распорядка.

Сами исследования очень сильно напоминали работы по разработке бактериологического оружия, запрещённые международной конвенцией уже очень давно, но Андрей сомневался, что потенциальные противники хоть что-то знали об этой лаборатории, а тем более о том, какие исследования здесь проводятся. Сам же Андрей не испытывал ни малейших угрызений совести по этому поводу.

В пятницу все шло своим чередом. Испытания нового препарата, на который все возлагали большие надежды, проводили уже две недели назад, но они, как обычно, не дали никаких результатов. Инфицированное животное умертвили, необходимые ткани были направлены на анализ, а тушку сожгли в мини крематории. Здоровый экземпляр все так же сидел в клетке, не проявляя никаких признаков заболевания. Все осмотры и анализы были сделаны ещё в первой половине дня, и оставалось только немного прибраться и перетащить крысу в вольер. Балахонов, для проформы недолго поболтавшись по лаборатории после обеда, ушёл наверх, писать отчёт об очередной неудаче, и Андрей остался в гордом одиночестве. Работать было решительно лень, тем более, как и везде в других организациях, пятница здесь считалась полу выходным днём. Несмотря на то, что все работы производились для военных, персонал, по крайней мере, его научная часть, был сугубо гражданским, со своими укоренившимися привычками и пристрастиями. В пятницу считалось нормальным немного пораньше уйти с работы, и даже сам Тихманович смотрел на это сквозь пальцы.

У Андрея, после обеда, все мысли были уже не о работе, а о предстоящем вечере. Они с Балахоновым собирались съездить в Петрозаводск, где им, по обещаниям Юры, предстояло окунуться в ночную жизнь города, в компании двух студенток медицинского факультета местного университета. Предвкушая незабываемое знакомство, и уже мысленно составляя волнительный диалог с прекрасной незнакомкой, Андрей быстро прибрался и, сделав записи в журнале, надел костюм и подошёл к клетке с подопытным животным. Крыса сидела и печально глядела на Андрея своими глазами–бусинами. Внимательно осмотрев ее, Андрей не обнаружил никаких изменений и, выйдя из бокса, потащил клетку в живой уголок. Выпустив крысу в общий вольер, он наполнил кормушки и поильники и, посчитав свою миссию выполненной, пошёл переодеваться. Андрей уже не видел, как от вернувшейся крысы начали отодвигаться все сородичи и она, в конце концов, осталась совсем одна в своём углу вольера.

Так закончилась эра человечества. Учёным все-таки удалось разработать новый вирус, который оказался гораздо страшнее изначального, но вся беда была в том, что им попалась не та крыса. Вирус, который впоследствии сначала погубил, а затем оживил большинство людей, не причинил ей ни малейшего вреда, как тем немногим, кто и раньше выздоравливал от смертельной болезни. Попав в систему вентиляции комплекса, вирус был разнесён по всем помещениям. Его концентрация в воздухе сначала была настолько мала, что датчики газоанализаторов, сделанные еще в прошлом веке, среагировали с опозданием в две минуты, которые впоследствии стали роковыми для многих тысяч людей.

Когда завыла сирена и были заблокированы все выходы, Андрей ещё не знал, что стал свидетелем зарождения последней эпидемии человечества.

Совершенно Секретно

Президенту Российской Федерации

Пояснительная записка к докладу от 15.10.2… г. * О мерах обеспечения безопасности в связи с ситуацией в Республике Карелия. *

05.10.2… г. в 16.48 произошла утечка биологически активного материала в лаборатории 3/1628 управления Министерства Обороны РФ, находящейся в г. Кондопога. Сотрудник лаборатории Аксенов А.Н. допустил попадание испарений препарата * Циклон5* в систему вентиляции, в связи с чем произошло заражение 28 сотрудников данной лаборатории (список прилагается). В 16.50 на пульт дежурного 3 управления в г. Петрозаводске поступил сигнал о нахождении препарата * Циклон5* в системе вентиляции лаборатории. В 16.53 им, согласно инструкции, посредством телефонной связи, был отдан приказ начальнику охраны лаборатории о полном блокировании выходов и недопустимости пропуска сотрудников за пределы комплекса. В 16.55 все выходы из лаборатории были заблокированы, однако в связи с окончанием рабочего дня несколько сотрудников уже успело покинуть территорию. В 17.45 на экстренном заседании, после доклада начальника 3 управления МО РФ генерал-майора Полушина Б.А. было принято решение о полной блокаде г. Кондопога, но данные меры уже не могли остановить распространение инфекции.

06.10.20.. в 17.30 один из сотрудников лаборатории совершил посадку в вагон № 9 поезда № 15 по ст. Кондопога, следующий по маршруту Москва – Мурманск, где, воздушно – капельным путём, произошло заражение сначала пассажиров вагона, а затем и основной массы пассажиров, следующих в поезде. После поступления сведений о большом количестве заболевших со ст. Сегежа поезд был остановлен по ст. Беломорск. В течение 06.10.20.. и 07.10.20.. произошло распространение инфекции в населённых пунктах, через которые проходил маршрут поезда. Утром 08.10.20.. поступили первые сообщения о массовых беспорядках и случаях агрессии со стороны инфицированных. В настоящий момент связь с районами республики, на которых распространена инфекция, потеряна.

По нашим оценкам на этой территории остаётся порядка трёхсот тысяч инфицированных человек. Операция по спасению уцелевших жителей признана нецелесообразной в связи с большой угрозой безопасности страны.

Препарат * Циклон5* разрабатывался МО РФ для подавления болевых ощущений у военнослужащих ВС во время проведения боевых действий. Клинически препарат на людях не испытывался.

При проведении испытаний на животных отмечалась повышенная агрессия, невосприимчивость к боли, возможность длительное время обходиться без еды и воды. Так же наблюдалась способность оставаться в живых при отказе почти всех жизненно важных органов. При введении вируса непосредственно в кровь образец погибал через пять – десять минут. После смерти, на протяжении двух минут тело не подавало признаков жизни, однако затем основные функции организма восстанавливались. Масса и общее состояние образцов до заражения значения не имели. Уничтожение инфицированных образцов было возможно только путём разрушения головного мозга.

В Беломорск Влад приехал с опозданием в два часа и все его надежды дойти до гостиницы засветло растаяли ещё километров пятьдесят назад. Настроение было отвратительное. Поездка явно не удалась. Длительные стоянки на каждой более-менее крупной станции выводили из себя. Кашель, который царил в вагоне, не только мешал читать, но и вызывал всякие нездоровые мысли об оружии и массовых убийствах. Худшая поездка у него была только однажды, лет пять назад, когда его подсадили в купе с пьяными железнодорожниками. Пение народных песен в два часа ночи и последовавшая за этим фееричная драка с милицией оставили у Влада неизгладимое впечатление, однако и нынешняя поездка выдалась нелёгкой и держала крепкое второе место.

Если с остановками Влад худо-бедно ещё мог примириться, то вот с кашлем дело обстояло сложнее.

Это был кашель с большой буквы. Начавшись, он не останавливался до тех пор, пока человек полностью не становился его рабом. После того, как поражение было человеком признано, кашель начинал вытворять с телом своего обладателя самые невообразимые и противоестественные вещи, смотреть на которые, а также слушать или воспринимать каким-то другим органом чувств со стороны, было подобно пытке. Если бы кашель был у одного-двух человек в вагоне, то остальные пассажиры могли бы просто выкинуть больных на ходу из поезда, причём больные, скорее всего, были бы искренне благодарны своим попутчикам, однако этот кашель не довольствовался малым и захватил в плен почти всех. Попытки оградиться от него наушниками привели лишь к тому, что независимо от стиля пения вокалиста, казалось, что все песни исполнялись гроулингом. Самое обидное заключалось в том, что при посадке в Петрозаводске в вагоне все было нормально. Влад даже успел покемарить, однако в Кондопоге двери тамбура разверзлись, и в вагоне наступил ад.

В Беломорске было довольно-таки мерзко, шёл мелкий и нудный дождь и ветер дул исключительно в лицо. Полосы грязи, которые здесь по ошибке считали дорогами, были обильно разбавлены маленькими озёрами, которые, в свою очередь, местный люд называл лужами. Полное отсутствие фонарей по дороге делали ее незабываемой полосой препятствий, пройти которую без потерь не представлялось возможным. Наличие таких дорог абсолютно во всех населённых пунктах страны давало повод предположить, что рядом с ними были установлены камеры ночного видения и чиновники со всей России, ответственные за освещение, образовали какой-то собственный видео клуб, где обменивались записями с наиболее эпичными кадрами и Беломорск явно входил в топ лучших. Было уже совсем темно, когда замёрзший, и мокрый Влад наконец-то добрался до гостиницы. Его кроссовки были насквозь сырые, и немногим от них отличалась вся остальная одежда. Ужасно хотелось забраться в горячую ванну, ну или принять что-либо крепко алкогольное внутрь, но ванны в номере не было, а алкоголем Влад запастись как-то не догадался.

Утро понедельника выдалось обыденным. Немного странным было то, что никто не звонил, не интересовался, приехал ли Влад вообще на работу, но как говорится, понедельник – день тяжёлый и Влад решил не обращать на подобные мелочи внимания. К двенадцати часам ничего не поменялось. Казалось, что все про него просто забыли. С обеда Влад сам решил сходить в контору, тем более отметиться у диспетчера никак не мешало. Входная дверь в контору была, как обычно, открыта. Необычным было только то, что в здании было неестественно тихо. Не то чтобы тут все время сильно шумели, но раньше чувствовалось, что внутри есть люди. Пахло табачным дымом, двери кабинетов были открыты, где-то разговаривали по телефону, а сейчас в конторе царила полная тишина и запустение.

Влад поднялся на второй этаж и прислушался. Из кабинета диспетчера доносился еле слышный звук работающего телевизора, а из скважины торчал ключ с биркой. Постучавшись, Влад открыл дверь и увидел Татьяну Николаевну, старшего диспетчера.

– Здравствуйте, – поздоровался Влад

– О, Влад, здравствуй – обрадовалась Татьяна Николаевна.

– А где все? – спросил Влад – Что-то совсем никого не видно.

– Заболели все, словно эпидемия какая-то. Кроме меня только девочки из бухгалтерии пришли.

– А что с отправкой?

– Да пока ничего, стоять будешь. Документы оформлять некому. Я и в товарную контору звонила, но там трубку никто не берет. – Татьяна Николаевна закашлялась.

– Ну, понятно. Я тогда в магазин схожу? – Влад решил, что, на всякий случай, диспетчерше лучше знать, где он находится.

– Иди, конечно – разрешила Татьяна Николаевна.

– На обратном пути зайду, может что изменится.

– Зайди. Слушай, а может ты мне в аптеке антигриппин какой-нибудь купишь? Я деньги тебе сразу отдам – Татьяна Николаевна с надеждой посмотрела на него. – Чувствую себя что-то не очень хорошо. Вчера утром ещё нормально было, а сегодня совсем расклеилась. Мне кажется, дети из поездки какую-то заразу привезли.

– Да вы что? – Влад сочувственно покачал головой. Татьяна Николаевна теткой была нормальной, и ему было искренне жаль ее. – И куда ездили?

– Да втемяшилось классной их на выходные в Москву свозить, столицу показать. Вчера вечером только и приехали.

– На шестнадцатом ехали?

– Ага, на два часа опоздал ещё, хорошо хоть на машине встречали.

–Везет вам, а меня никто не встречал. По вашим дорогам еле до гостиницы доплыл, думал – утону. А про заразу – правда. Вчера весь вагон кашлял.

– Ну я так и думала! – Татьяна Николаевна даже ударила кулаком по столу, – вот ведь сволочизм какой. Съездили, называется. Я этой классной все выскажу.

Влад удивился про себя, при чем здесь классный руководитель, однако вида никакого не подал, и, пообещав на обратном пути заскочить, покинул кабинет.

      На улице продолжалась все та же беломорская осень. Все тот же нудный дождь и ветер создавали ощущение общей безысходности и уныния.

Кое-как добравшись до аптеки, а затем и до своей цели, Влад решил, что надо как следует запастись продуктами, потому что при такой погоде банальный поход в магазин можно прировнять к маленькому подвигу. Народу в магазине не было совсем, если не считать толстой кассирши, которая сидела за кассой и грызла семечки. Равнодушно встретив Влада взглядом, и совершенно не стесняясь его, она закинула в рот свежую порцию семечек и принялась двигать челюстями, изредка выплёвывая шелуху на расстеленную перед ней газету. Больше за прилавком никого не было. Простояв пару минут в тишине, прерываемой лишь звуком плевков, Влад набрался храбрости и заговорил.

– Извините, а можно мне …

Договорить ему не дали.

– Сейчас продавец товар примет и придёт, – сказала кассирша, прервав на секунду свое увлекательное занятие.

– А долго ждать то? – спросил Влад и сам испугался. Он уже отвык от такого сервиса и совершенно забыл, как надо при этом держаться.

От подобной наглости кассирша поперхнулась и посмотрела на Влада, как на какое-то маленькое, надоедливое насекомое и уже открыла рот, чтобы дать грозную отповедь и поставить на место зарвавшегося покупателя, однако планам этим не суждено было осуществиться. Из подсобки, что-то между собой обсуждая, вышли продавец и, по всей видимости, директор. Первая, увидев покупателя, сразу направилась к прилавку, а директор, согнав ее напарницу с места, принялся копаться в кассе. Тут Влад понял причину столь плохого настроения кассирши. Миловидная, с широко раскрытыми голубыми глазами, худенькая девушка скорее всего вызывала глубокую зависть у человека, который даже и мечтать не мог о том, чтобы выглядеть хоть немного похоже.

Из магазина Влад вышел нагруженный двумя тяжёлыми полиэтиленовыми пакетами, набитыми хлебобулочными изделиями и всякими долго хранимыми продуктами.

На улице тоже было на удивление пустынно. Машин не было совсем, а для города, состоящего практически из одной улицы, это было из ряда вон выходящее событие. Из людей вдали виднелись только фигуры двух человек, которые шатающейся походкой двигались к остановке.

– С выходных, что ли продолжают, – вслух сказал Влад и перестал обращать на них внимание.

Он не видел, как фигуры внезапно остановились, постояли, как будто к чему-то прислушивались, а затем развернулись и медленно, но целеустремлённо двинулись в его сторону.

Дверь в контору была по-прежнему открыта, и Влад стал подниматься на второй этаж. Подойдя к кабинету диспетчеров, он поставил пакеты на кресло, стоящее в углу коридора, постучался и толкнул дверь.

Татьяна Николаевна стояла лицом к окну и тихо стонала, покачиваясь из стороны в сторону.

– Татьяна Николаевна, – позвал он, – что-то случилось?

Медленно, глядя в пол, она повернулась нему. Тонкая струйка слюны протянулась вниз и украсила линолеум темным пятном.

– Татьяна Николаевна, что с вами? Вам плохо? – спросил Влад.

Она подняла голову и тут Влад очень сильно испугался. Вместо нормальных глаз на него смотрели два молочно-белых шара с черными горошинами зрачков.

Молча Татьяна Николаевна начала приближаться. Ее рот был полуоткрыт, и Влад увидел, как темно-жёлтая слюна снова начала стекать по подбородку и капать на пол. Подойдя поближе и издав какой-то хрип, Татьяна Николаевна внезапно кинулась на Влада.

Тут, наконец, разум перестал сопротивляться и взял на себя функции по управлению телом. Резко откинувшись вправо, Влад толкнул диспетчершу от себя, в угол комнаты, и отбежал за стол. Татьяна Николаевна глухо ударилась об стену и медленно съехала на пол, бороздя штукатурку своей головой.

Просидев на полу секунду, она поднялась и, ни слова не говоря, опять двинулась к Владу. Волосы, в том месте, где голова бороздила стену, были содраны вместе с кожей, и кровь обильно стекала из обширной раны на щеку, но это, похоже, совсем не волновало Татьяну Николаевну. Влад быстро попытался оценить положение и так же быстро понял – положение его было незавидным. Единственный выход из кабинета был заблокирован. Окно тоже отпадало по двум причинам:

Во-первых – второй этаж и пять метров до земли, а во-вторых – внизу топтались, подняв головы вверх, две фигуры с такими же молочно белыми глазами как у Татьяны Николаевны. Шансы убежать от них со сломанными ногами были почти нулевые.

– Вот тварь, друзей позвала, – вслух возмутился Влад.

Тварь, в свою очередь, возмутившись столь необоснованному обвинению, опять издала хрип и в обход стола стала приближаться к нему, освободив при этом путь к дверям. Надо было срочно пользоваться представившейся возможностью, и Влад, резво перескочив через стол, выбежал в коридор. Оказавшись снаружи, он быстро захлопнул дверь и протянул руку к замочной скважине. Ключа в скважине не было! Мысль о возможных последствиях пронеслась у него в голове подобно комете, предвещающей всякие разные бедствия всему человечеству, а лично ему – очень близкое знакомство с Татьяной Николаевной.

Влад держал дверь двумя руками и оглядывал коридор. Вначале ему на глаза попался ключ, который, видимо от удара, выпал из скважины и теперь спокойно лежал на полу у порога. Заметь Влад его чуть раньше, и дверь можно было бы закрыть, но теперь Татьяна Николаевна очень хотела выбраться из кабинета, и ручку приходилось держать обеими руками со всей силы. Больше в обозримом пространстве никаких предметов, которые могли бы сойти за оружие, не было. Думать надо было очень быстро. Внезапно взгляд его остановился на пакетах с продуктами. Со всей силы толкнув дверь внутрь, Влад сбил с ног Татьяну Николаевну и на несколько секунд избавился от докучливого внимания. Кинувшись к пакетам, он перевернул ближайший на пол, моля бога о том, чтобы там было хоть что-то похожее на оружие. Самым подходящим предметом оказалась банка сардин в собственном соку с добавлением масла. Конечно, можно было попытаться забить тварь батоном или пачкой макарон, но шансы на успех выглядели и так не очень высокими, что сводить их практически в ничто Влад не стал. Он схватил своё импровизированное орудие, повернулся и со всей силы ударил Татьяну Николаевну по голове. Банка с хрустом проломила кость, и из раны толчком вылетело небольшое количество крови. Данное действие настолько озадачило Татьяну Николаевну, что она прекратила всякие попытки к нападению и упала на пол. Недолго думая, Влад решил закрепить успех и принялся бить тварь по голове консервной банкой с цикличностью и силой отбойного молотка. После каждого удара банка немного сминалась и, в конце концов, в руках у Влада оказался серебристый блин с налипшими на него волосами и измазанный мозгами и кровью. Так же мозгами и кровью оказались покрыты стены, пол, сам Влад и, что самое обидное, продукты, которые он с трудом притащил из магазина. Не в силах остановиться, Влад бил и бил Татьяну Николаевну по голове, как вдруг услышал за спиной скрип двери и шорох шагов.

Девочки из бухгалтерии проявили природную любознательность и теперь с плотоядным выражением на лице уверенно приближались к нему. Зрелище было не для слабонервных. Владу хватило одного быстрого взгляда для понимания того, что одна девочка недавно перекусила второй и теперь, на добавку, они вместе совсем не против перекусить Владом.

Такое положение вещей его совершенно не устраивало и, прокляв себя за напрасную трату времени, Влад схватил ключ и бросился обратно в кабинет. Он в последний момент, перед тем, как зомби кинулись на него, успел закрыть дверь, и тяжело опустился на пол

(из сообщений информагентств)

С 6 октября, в связи с эпидемией ковид19, объявлен карантин в республике Карелия. Запрещён выезд и въезд любых лиц на территорию республики. Введен режим строгой самоизоляции. Заболевшим оказывается квалифицированная и своевременная медицинская помощь. Среди здорового населения производится профилактическая работа. Бортом МЧС в республику доставлено 750000 доз вакцины российского производства против короновируса, не имеющей аналогов в мире.

Влад сидел в кабинете диспетчера и тупо смотрел в экран телевизора. Про Беломорск, да и вообще про Карелию, в телевизоре не сказали ни слова.

– Блин – это же зомби, гребаные зомби, – крутилась в голове, как старая заезженная пластинка, одна и та же мысль. Произошедшее начало потихоньку доходило до Влада.

– А если они не насовсем стали зомби и это только временное помутнение рассудка, – подумал он, – а что, если она не хотела причинить мне вреда?

От таких мыслей становилось даже хуже, чем от мыслей про то, что наступил конец света и все люди на большой и цветущей планете стали живыми мертвецами.

– Если они зомби, то ты уничтожил опасную тварь и совершил хороший поступок, – пришла в голову мысль

– А если нет? – тут же пришла другая.

– А если нет – то ты насмерть забил консервной банкой пожилую и интеллигентную женщину диспетчера, – подсказал ему внутренний голос.

Внезапно Владу стало интересно: мысли, приходящие в голову и внутренний голос – это одно и то же? В своём случае Влад был почти уверен в том, что это разные понятия. Ему казалось, что в голове спорят два абсолютно незнакомых человека с диаметрально противоположными точками зрения, и никогда не было ясно, кто же на самом деле прав.

Он уже представил себе суд, где он, в кандалах, сидит за решёткой, а государственный обвинитель расписывает добродетели убиенной и клеймит его кровожадным маньяком, как вдруг с улицы донёсся крик. Влад встал и подошёл к окну.

Напротив, метрах в двухстах, у табельной, путейцы в оранжевых жилетах ели своего товарища. Они повалили его в мазутную грязь прямо у путей и зубами стали рвать на части. Тот ещё пытался вырваться, но крики о помощи становились все тише, а движения все слабее. Один из путейцев добрался до голой шеи и вырвал из неё кусок мяса размером с кулак. Кровь фонтанами била из живого тела и смешивалась с грязной мазутной водой луж. Владу показалось, что путеец был жив, когда самый голодный начал отгрызать ему пальцы. Примерно через три минуты путеец затих, и твари прекратили его есть.

– Видимо мёртвых они не едят, – подумал Влад и продолжил смотреть в окно. Через некоторое время тело зашевелилось и присоединилось к своим товарищам.

Внезапно перестал работать телевизор, и погасло освещение. Стало тихо и только зомби-бухгалтерши монотонно стучали в дверь.

– О, черт! Надо же своим позвонить, – Влад быстро достал телефон, но при взгляде на экран понял, что опоздал. Сигнал сети отсутствовал. В стационарном телефоне тоже царила тишина, так что сообщить Влад что-нибудь уже не мог никому.

В принципе, он не сильно волновался. Родители были на пенсии и почти все время жили в деревне, далеко от города, в купленном много лет назад доме. Сестра с мужем и маленькой дочкой тоже собиралась недельку погостить у них. Дачники, те, кто ещё приезжал, в воскресенье днём должны были уехать на электричке, а если в Петрозаводске творится, то же, что и здесь, то это явно была последняя электричка. Из местного населения оставалась одна Вера Васильевна, семидесятилетняя старушка, которая в ближайшую деревню, расположенную в пяти километрах, пешком дойти не могла.

Вот и получалось, что были они практически в полной изоляции, и думать Владу надо было только о себе, потому что ни жены, ни детей у него ещё не было.

Влад немного успокоился, сел на стул и попытался обдумать своё положение. Сначала надо было решить, что делать в ближайшее время.

– В кабинете долго не проживёшь – это факт. Воды, – Влад кинул взгляд на электрический чайник, – примерно литр. Еды тоже вряд ли много, максимум обед с собой приносили, – думал он, – да и холодно здесь скоро станет.

В том, что отопление отключат вслед за электричеством, сомнений у него не было ни каких. Осталось придумать, как отсюда выбраться и куда потом податься. За дверью зомби, внизу – зомби, оружия нет.

– Стоп, – сказал он сам себе. – Оружие.

Кто-то говорил, что у диспетчеров в кабинете дубинка спрятана. Мол, работают они круглосуточно, ночью в конторе никого нет, мало ли кто ломиться на огонёк будет. Хотя как может помочь женщине дубинка против пьяных мужиков – понять никто не мог. Во время многочисленных обсуждений данной проблемы самым распространённым было мнение, что дубинка только раззадорит нападавших и, возможно, впоследствии будет применена самым неестественным образом. Пытаясь представить себе диспетчеров, которые ночью с дубинкой ходят по конторе, Влад оглядел кабинет, немного подумал и полез в шкаф. То, что он там обнаружил, превзошло самые смелые его ожидания: Дубинкой оказалась новая, с наклеенным ещё ценником, бейсбольная бита. Он с тайной надеждой полез во вторую половину шкафа, но, к большому сожалению, дробовика с патронами там не нашлось. Теперь предстояло решить, как выбраться из кабинета и добраться до рабочего места.

Нет, трудоголиком Влад не был ни в коем случае. Все дело было в том, что он знал, где можно, без особых хлопот, пересидеть опасное время в ожидании помощи. Турный вагон, в котором должна была проходить его смена, был предназначен для сопровождения различных железнодорожных грузов, а попросту говоря, это был обычный купейный вагон, переделанный для проживания двух человек длительное время.

Решётки на окнах, баки с водой ёмкостью около тонны, угольное отопление и своя дизельная электростанция делали вагон неплохой базой. И если все двери закрыты, то попасть внутрь было практически невозможно. Было бы, конечно, совсем неплохо, если бы он и передвигался самостоятельно, однако езда по железным дорогам и в обычное время была полна опасностей, а с учётом того, что теперь все, причастные к движению поездов, были ходячими мертвецами, вообще представлялась невозможной.

Влад понимал, что в данный момент наибольшая трудность заключалась в том, как ему выбраться в коридор. В кабинете битой не очень-то размахнёшься, а при двух соперниках времени на второй удар может и не хватить. Ну а в коридоре он мог попросту убежать.

Не придумав ничего нового, Влад решил сработать по старинке. Он открыл дверь и быстро отбежал к окну. Твари, как и раньше Татьяна Николаевна, в обход, вдоль стены, начали медленно к нему приближаться. Влад перескочил через стол и уже собирался броситься к дверям, как вдруг прекрасно продуманный план дал сбой. Так как тварей теперь было две, то последняя оказалась ближе к Владу и успела схватить его за куртку.

Ситуация явно выходила из-под контроля. Он со всей силы дёрнулся к дверям, надеясь вырваться, но просто так отпускать свой обед зомби-бухгалтерша не захотела. Тогда Влад бросил биту на пол и стал вытаскивать руки из рукавов. Времени у него было очень мало. Освободив руки, он мгновенно подобрал биту, размахнулся и со всей силы сверху опустил на голову ближней твари, которая уже перекрывала спасительный путь к дверям.

– Хорошо, потолки высокие, – промелькнула странная мысль.

Раздался хруст и бита, проломив череп, почти целиком погрузилась в голову зомби. Влад быстро вытащил биту и, с разворота, нанёс ещё один удар оставшемуся монстру. Удар явно не удался. Точнее, сам-то удар был хорош по всем параметрам, но в последний момент зомби отшатнулся, и Влад со всей силы попал по стене. Руки онемели, и бита чудом не оказалась на полу. Решив больше не испытывать судьбу, Влад выскочил в коридор и закрыл дверь на ключ.

В коридоре было тихо и спокойно. Мёртвая Татьяна Николаевна с разбитой головой уже воспринималась как обыденная часть интерьера и никаких эмоций не вызывала.

– Как же быстро человек становится животным, – думал Влад. – Ещё совсем недавно ты беспокоился о ее здоровье, а спустя какой-то час ты уже убил двух человек, включая неё, и думаешь, как бы убить третьего.

В том, что придётся добивать оставшегося монстра, сомнений не было. Куртка, в которой были ключи от вагона, осталась лежать на полу в кабинете.

Прежде чем приступить к задуманному, Влад решил обезопасить тыл. Потихоньку, изо всех сил напрягая слух, останавливаясь через каждые пять шагов, он спустился на первый этаж и закрыл входную дверь на засов. Обойдя все здание конторы, и убедившись, что все кабинеты заперты и других монстров в помещениях нет, Влад вернулся к кабинету диспетчеров.

Продукты, которые он вытряхнул из пакета, в беспорядке валялись на полу и были бесповоротно испорчены. Внезапно на Влада напала необычайная слабость и, чтобы не упасть, он опустился в кресло. Тот шок, который он испытал за последний час, как дубиной ударил по нервной системе. Мысли в голове путались, и Влад подумал, что если и дальше все продолжится такими же темпами, то, вполне вероятно, он скоро сойдёт с ума.

Так и не решив для себя, что предпочтительнее в данной ситуации, безумие или ясность ума, он понял, что ужасно хочется пить. Ему казалось, что горло внутри превратилось в наждачную бумагу, и любая попытка сглотнуть вызывала приступ острой боли. Решив, что продолжать битву в таких условиях невозможно и что тварь все равно никуда не денется, он взял биту и пошёл к выходу на пожарную лестницу. Приоткрыв дверь, Влад медленно и осторожно высунул голову наружу.

Все так же шёл дождь и дул противный ветер. Слева, у гаражей, он увидел, как два зомби гоняются за собакой. Собака могла бы спокойно убежать, но возможно, один из зомби раньше был ее хозяином, и она просто отбегала на несколько метров, а потом садилась на землю и выла. И откуда-то из-за домов ей отвечала другая собака, и было в этом вое столько тоски, что казалось, будто собаки все понимают и таким, единственным доступным для них способом, оплакивают своих хозяев.

Справа, на стрелке, стоял маневровый тепловоз. Стекла кабины были настолько замазаны красным, что Влад сначала подумал про занавески, и лишь разглядев силуэты сквозь кровавые потеки, он понял, что поездная бригада тоже влилась в дружную семью живых мертвецов. Оглядев окрестности и не обнаружив больше ничего интересного, Влад сосредоточил внимание на магазине, где он совсем недавно покупал продукты. Сквозь зарешеченные окна разглядеть хоть что ни будь было решительно невозможно, однако Влад надеялся, что за такой короткий срок ничего страшного случиться не должно.

Ещё раз оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, Влад быстро спустился и побежал к магазину. Краем глаза он успел заметить, как зомби, которые находились у главного входа, потянулись в его сторону. Неприятным сюрпризом оказалось обилие оранжевого, и Влад понял, что бригада путейцев теперь тоже считает его своей законной добычей.

Добежав до магазина, он открыл дверь и вошёл. Надежда на то, что внутри все в порядке и получится быстро схватить требуемое и так же быстро ретироваться, рухнула как карточный домик. Вместо продавщиц дорогу к полкам с товаром преграждали два монстра настолько страшного вида, что Влада, казалось бы, за последний час уже привыкшего ко многому, сильно замутило. Здесь наблюдалась та же картина, что и в бухгалтерии: кто-то кем-то пообедал. Но если в бухгалтерии это были просто несколько культурных укусов, то здесь все, до чего смогли добраться зубы за пять минут, было этими зубами вырвано. Щеки, нос, уши, большая часть шеи и кусок правой груди кассирши находились в магазине в самых разнообразных местах, но только не на хозяйке.

Второй монстр пострадал меньше, но царапины на щёках от ногтей, свисающая лоскутами кожа, вырванные с корнем волосы и кровавые дыры вместо глаз, раскрывали всю полноту разыгравшейся здесь трагедии. Во всем была виновата разница в комплекциях. Худенькая и маленькая набросилась на толстую и большую. В результате силы оказались неравны, и борьба за жизнь продолжалась несколько дольше обычного. Но это уже было в прошлом, а сейчас два зомби не испытывали друг к другу абсолютно никакой вражды. Вот тут уж точно, кто старое помянёт – тому глаз вон. Директора нигде не наблюдалось, и Влад надеялся, что тот успел вовремя покинуть магазин.

Влад взял стул, стоящий на полу рядом с выходом и продел одну ножку между ручками дверей. Дёрнув их несколько раз, он убедился, что двери надёжно заперты. Теперь следовало заняться продавцами. Добраться до него они не могли – путь преграждал прилавок, и у Влада было какое-то количество времени, чтобы собраться с мыслями. Впрочем, думать тут было особо не о чем, так как перечень способов и видов оружия, с помощью которых он мог покончить с мертвецами, был удручающе короток. Поплевав на руки и поудобней перехватив биту, он принялся за дело.

Убив тварей, Влад принялся осуществлять план по экспроприации необходимых продуктов, но внезапно его взгляд остановился на витрине с винно-водочной продукцией. И в тот же самый миг ему ужасно захотелось пива. Он даже изумился, насколько сильным было это желание и не в силах сопротивляться, Влад вытащил из неработающего холодильника ещё не успевшую нагреться бутылку пива и в несколько больших глотков опустошил. Желание выпить пива никуда не пропало, но стало не таким всепоглощающим и, взяв ещё несколько бутылок, Влад отправился в подсобку. Небольшой диванчик, в прежние времена, по всей видимости, служивший сторожу рабочим местом, сразу привлёк внимание и, удобно расположившись, Влад погрузился в пучину блаженства. После четвертой или пятой бутылки в голове стал сформировывать план дальнейших действий.

После внутренней борьбы, тщательно взвесив все за и против, приведя самому себе огромное количество неопровержимых доводов, короче, спустя пять секунд, Влад принял решение. Разумом он понимал, что будет лучше, если он останется более-менее трезвым, однако череда потрясений, выпавшая на его долю в последние часы, сыграла решающую роль в голосовании, а точку в нем поставили выпитое пиво и удобный диван. План был прост и идеален: для начала дня три нормально попить, чтобы снять стресс, но потом остановиться и выпивать только в особых случаях и только в надёжных местах.

Для трёхдневного сеанса по снятию стресса Влад решил остаться в магазине. Для этого были свои причины.

Во – первых: магазин делал его обладателем неограниченного запаса алкоголя, воды и продуктов, во – вторых: у магазина были надёжные двери и расположенные высоко от земли окна с решётками и в-третьих: выходы из магазина располагались по разные стороны дома, так что в любой момент Влад мог более или менее безопасно покинуть своё временное пристанище. Единственной проблемой был холод, но Влад здраво рассудил, что с таким количеством алкоголя это ему не страшно. Тем более что в тучах уже виднелись разрывы, а термометр показывал одиннадцать градусов тепла.

В торговом зале все оставалось по-прежнему. Подёргав дверь, Влад решил для надёжности вдеть между ручек, рядом со стулом, пику с железной ручкой, найденную в подсобке. Предназначенная для скалывания льда со ступеней зимой, она была слишком тяжёлой для оружия, и Влад справедливо полагал, что в бою у него после нескольких взмахов просто отвалятся руки, да и таскать с собой такую дуру было не слишком удобно.

Начинало смеркаться. Двое зомби, что гонялись за собакой, бросили это неблагодарное занятие, и, привлечённые суматохой, двигались к магазину. В двери, поднявшись по ступенькам, ломились два давешних монстра, которых он обозначил знакомыми Татьяны Николаевны. Бригада мёртвых путейцев в оранжевых жилетах бестолково толкалась внизу у перил, изредка всхрапывая и, по-видимому, выясняя какие-то свои отношения. Девять штук – сосчитал Влад и понял, что даже если он будет драться за троих, то это не сильно ему поможет.

Повернувшись к витрине с алкоголем, он придирчиво оглядел ассортимент. Взяв бутылку водки и сунув ещё несколько штук в морозильную камеру, прихватив сыра, колбасы и хлеба, Влад вернулся в подсобку, закрыл дверь и начал праздновать своё спасение. У него ещё была слабая надежда, что пока он будет пить, все в мире образумится, кто-нибудь приедет и увезёт его в безопасное место.

Сообщение ИТАР-ТАСС

7 октября на совещании Совета Безопасности РФ было принято решение о создании полосы отчуждения вокруг зоны карантина на территории Республики Карелия с южной стороны – по ж/д ветке ст. Томицы – ст. Суоярви – ст. Маткаселькя – ст. Вяртсиля. С западной стороны, в сотрудничестве с Финляндией – по линии Государственной Границы, с северной стороны – по реке Кемь, оз. Верхнее и Нижнее Куйто, по а/дороге Вокнаволок – Гос. Граница. С восточной стороны – по берегу Онежского озера, далее по Беломоро – Балтийскому каналу от пос. Повенец до пос. Валдай и далее по суше до дер. Маленьга. Любая попытка проникновения на территорию зоны карантина является незаконной. Против нарушителей будет применяться оружие.

Старшего прапорщика Ивана Семёновича Ивлиева и на службе, и вне ее считали мужиком спокойным и основательным. Выше крыши не прыгал, звёзд с неба не хватал, но там, где надо, мог проявить не дюжую смекалку и упорство. Отслужив в армии во Внутренних Войсках и уволившись в звании старшего сержанта, Ивлиев на гражданке недолго думал, чем заняться. Отгуляв положенный месяц, после небольшого совета с отцом, он устроился контрактником в роту по охране зоны, благо находилась она в самой Сегеже

Работа была знакомая по армии, а так как он имел опыт и, хоть невысокое, но звание, его, после испытательного срока, поставили помощником начальника караула в Исправительной колонии №7, а в просторечии – «семерке». Отслужив пару лет и показав всем, что пришёл не филонить, а нормально тянуть лямку, он, по приказу командования, был направлен в школу прапорщиков, окончив которую, стал уже начальником караула на той же *семёрке*. Предлагали ему и дальнейшее обучение с возможностью занять должность взводного, но Ивлиев решил, что спокойная жизнь дороже и отказался.

Служилось ему на *семёрке* хорошо. Постепенно, в течение нескольких лет, он перезнакомился почти со всеми людьми, так или иначе связанными с зоной. На что-то закрывал глаза, кому-то чем-то помог и потихоньку стал для людей своим. И потёк к нему хоть и небольшой, но приятный денежный ручеёк, помогавший, в трудные времена невыплат заработной платы, сводить концы с концами. Все шло хорошо до тех пор, пока к ним в колонию не прислали Ходорковского. Количество проверок возросло в разы. Все, кто имел право хоть что-нибудь проверить, приезжали к ним. Караульное помещение, прежде не отличавшееся особой чистотой, было приведено в идеальное состояние. Все, абсолютно все, делалось по уставу. Даже банальная смена караула проходила всю тропу не за пятнадцать минут, как раньше, а за сорок пять. Если до этого солдаты на вышке менялись по принципу *давай быстрее, я уже замёрз* и, бывало, что сменяемый ждал сменщика уже внизу, то теперь разводящему приходилось подниматься на вышку и по всем правилам, с рапортами обоих караульных, производить смену. В роте уже шутили, что скоро они будут меняться, как у мавзолея. Но самое главное – иссяк денежный ручеёк. Одна показательная порка, с последующим увольнением из рядов УИН и чуть ли не реальным сроком, отбила у всех охоту заниматься даже самыми невинными махинациями.

      В ту ночь на службу Ивлиев пошёл в мрачном настроении. Жена и дочки, непонятно где, подхватили простуду и весь день, вместо сна, Семеныч носил кому-нибудь попить или слушал сдавленный кашель. Он их, конечно, ни в чем не винил, но настроение к вечеру было никаким. Помимо этого, на развод не пришло три человека, и надо было быстро придумывать, кем их заменить. Кое-как договорившись с мужиками из предыдущей смены и пообещав им все мыслимые и немыслимые блага, Ивлиев наконец то немного успокоился.

Первая половина смены прошло относительно спокойно. Несколько человек в карауле чувствовали недомогание, но сказали, что до конца смены потерпят. В зоне наблюдались какие-то странности, но никаких сигналов не поступало, и Ивлиев перестал обращать на это внимание. К утру стало хуже. Смену, которую около семи привёл с вышек ПНК, можно было в полном составе отправлять в больницу. Кашель, точно такой же, как Ивлиев слушал весь день дома, безостановочно сотрясал бойцов. На КПП, где сегодня дежурила Валентина, тучная женщина лет пятидесяти и его соседка по подъезду, с утра тоже творилось что-то непонятное. В обычное утро дежурный работал не покладая рук. Впускал тех, кто пришёл на работу, выпускал вольноотпущенных, короче, был очень сильно занят. Но сегодня все было не так. Если внутрь зоны кто-то ещё проходил, то из зоны не выходил никто.

– Слышь, Семеныч, ты бы позвонил, узнал бы, может, случилось что, – тихонько сказала Валентина. Совет был неплохой и Ивлиев уже потянулся к трубке, как вдруг раздался звонок.

– Дежурный по КПП ефрейтор Клюквина, – бодрым голосом отрапортовала Валентина. Немного послушав, она протянула трубку Ивлиеву. – На, тебя. ИТСОшник что-то хочет.

– Иван Семенович, – быстро заговорил в трубке голос Сани Петрова, молодого оператора ИТСО, работающего в охране второй месяц, и, пожалуй, единственного, кто обращался к Ивлиеву по имени отчеству – Вы не могли бы ко мне наверх поднятья?

– А что случилось то?

– Да тут непонятное что-то на зоне, сами посмотрели бы. – Так же торопливо сказал Саня

– Хорошо, сейчас поднимусь. – Сказал Ивлиев и положил трубку.

– Непонятки какие-то в зоне, – сказал он смотревшей на него во все глаза Валентине. – Ты бы дверь к себе закрыла пока.

Поднявшись по ступенькам наверх, Ивлиев с удивлением упёрся в закрытую решетчатую дверь, которая на его памяти закрывалась только во время проверок.

– Ишь ты, догадался – с одобрением подумал Семеныч и постучал об решётку связкой ключей. Он и сам бы мог открыть эту дверь, ключи у него были от всех помещений, но если дверь закрыта, значит парню так спокойней, а пугать его Ивлиев совсем не хотел. Саня, увидев командира, заметно обрадовался и быстро запустил его внутрь.

Помещение оператора ИТСО находилось на самом верху трёхэтажного административного здания, и с него просматривалась вся зона.

– Ну что тут у тебя, – оглядевшись, спросил Ивлиев

– Да вот, сами посмотрите. – Кивнул головой в окно Саня. – На улице уже совсем рассвело.

Ивлиев подошёл к окну и обомлел. В зоне творилось нечто невообразимое. Толпа зэков вперемешку с надзирателями стояла на плацу, не соблюдая ни строя, ни порядка. Даже издали было видно, что лица и руки у многих были в крови.

Внезапно из-за угла здания столовой выбежал человек в форме. Увидев на плацу толпу, он остановился в замешательстве и попытался повернуть назад, но было поздно. Его преследователи оказались слишком близко. Ивлиев видел, как несколько человек набросились на него и повалили на землю.

То, что последовало дальше, выходило за рамки понимания. Его не пытались бить, не пытались захватить в заложники, его просто начали есть. Причём участие принимали не только зэки, но и, насколько мог видеть Ивлиев, надзиратели. Встав на колени, они зубами вырывали из ещё живого тела куски плоти и пожирали их. Человек на земле какое-то время пытался сопротивляться, но силы были неравны. Через некоторое время те, кто стоял на коленях, поднялись и присоединились к остальной толпе. То, что осталось на земле, уже трудно было назвать человеком. Даже из операторской было видно, что у тела почти полностью было объедено лицо. Из двух глаз присутствовал только один, да и тот висел на каких-то нитках в районе щеки. Шеи тоже практически не было, тем более что один из нападавших наступил на неё ногой и вдавил позвоночник в землю. Из живота торчали обрывки кишок, и ещё некоторое количество валялось рядом, в грязи. В районе паха расползалось большое кровавое пятно. Ивлиев и Саня, онемев, смотрели на расправу, не в силах вымолвить слово. Вдруг с ближайшей к ним вышки раздался выстрел. Караульный стоял на площадке с автоматом в руках и что-то кричал зэку, который медленно приближался к забору по конторольно – следовой полосе. По всем правилам несения караульной службы боец уже мог открывать огонь на поражение, но Ивлиев его хорошо понимал. Это не было похоже на побег. Если бы это была попытка на рывок, то зэк должен был как можно быстрее, на предельной скорости, преодолеть и КСП, и забор, надеясь, что в него не попадут. На массовый побег это тоже не слишком похоже. Здесь было нечто иное. Зэк просто медленно шёл по КСП в сторону вышки и все.

Часовой ещё раз выстрелил в воздух и что-то прокричал приближающемуся зэку. Скорее всего, это было стандартное: *Стой! Стрелять буду! *, но результат от этого не изменился. Ивлиев увидел, как часовой приложил автомат к плечу и выстрелил. Промазать с расстояния двадцать пять метров было практически не возможно. Ивлиеву даже показалось, что он заметил, как дёрнулось тело от попавшей в него пули, но это и был весь эффект. Зэк как шёл, так и продолжал идти.

Боец на вышке, по-видимому, перевёл автомат на автоматическую стрельбу и, ещё раз, уже очередью, выстрелил по зэку. На этот раз Ивлиев чётко зафиксировал попадания, но лучше от этого не стало. Возможно, боец так бы и продолжал нашпиговывать свинцом несчастного, но свои коррективы внесла толпа, привлечённая выстрелами. Перевалив через тропу контролёров и смяв проволочное ограждение, не обращая внимания на глубокие порезы, которые оставлял на телах *шиповник*, толпа медленно и молчаливо подходила к забору. Ивлиев схватил трубку стационарного телефона и набрал помощника.

– Петруха, поднимай караул, зэки на прорыв пошли! – Прокричал он в трубку и начал спускаться в караулку. Через пару секунд он услышал, как завыла сирена общей тревоги.

В караулке творилось черт знает что. Вместо того, чтобы чётко и организованно взять оружие и занять посты согласно боевого расписания, люди, передвигались как сонные мухи, не понимая, что от них хотят. Ивлиев пробился к первому помощнику, который в КХО выдавал оружие.

– Петя, что тут происходит? – крикнул он сквозь решётку.

– Да хрен его знает, Семеныч. Походу заболели все разом, вон видишь, как раки варёные. – Сам помощник выглядел более-менее нормально.

– Ладно, потом разберёмся. Давай, бери четверых и на первые два номера, там толпа на прорыв прет. СРСников с собаками на тропу пошли, пусть патрулируют. Остальных по вышкам распредели, на усиление, мало ли что. Где второй помощник?

– Там, в комнате отдыха. Кобзарь и ещё двое даже подняться не могут, совсем плохие.

– Вот ведь блин засада. – Ивлиев подошёл к телефону и набрал дежурного по части, чтобы сообщить о происшествии. После нескольких попыток дозвониться, так и не услышав ответа, Ивлиев положил трубку и в изумлении стал долго и витиевато материться. Дежурный, который не имел права никуда отлучаться, и даже в туалет ходил, только оставив вместо себя помощника, не отвечал. За всю трудовую деятельность Ивлиева, включая срочную службу, такое произошло в первый раз.

Внезапно мигнули и погасли лампы. Стало темно. Через несколько секунд лампы опять зажглись, но горели уже в пол накала, да и то далеко не все.

– Семеныч, что это? – раздался чей то голос

– Не ссать – постарался как можно бодрее ответить он – Электричество отключили, на дизель перешли. Давай, выходим быстрее.

Помощник уже закрывал КХО и караул был, в принципе, готов выдвигаться на боевые позиции.

– Давай, Петруха, веди. С вышки позвонишь, я наверху, у ИТСОшника, – дал Ивлиев последние указания.

Закрыв за караулом дверь, он заглянул на КПП. Валентина, как он и приказал, сидела за закрытыми дверями.

– Ну как ты тут? – поинтересовался он.

– Да нормально. Скучно только, ходить совсем перестали.

– А здоровье как?

– А что это ты о здоровье моем беспокоишься? Живу, не кашляю вроде. – Весело ответила Валентина. Ивлиев и сам видел, что со здоровьем у Валентины все нормально.

– Да вон, в комнате отдыха трое лежат, встать не могут.

– Не, я в порядке. Может сходить к ним, мало ли надо что? – сердобольно предложила Валя.

– Я сам зайду, ты сиди. Двери все закрой и никого не впускай и не выпускай без моего разрешения. Я наверху буду.

– А с этим что? – кивнула Валентина в окно, где на проходной, дожидаясь осмотра, стояла машина, уазик-буханка, которая привозила в зону продукты.

– Этот пока пусть стоит. На зоне кипеш какой-то, разберёмся, потом проедет. – Ивлиев развернулся и пошёл в комнату отдыха. Убедившись, что все трое лежащих на кроватях и в самом деле неподъёмные, он поднялся в операторскую.

– Ну что тут? – спросил он у Санька.

Не успел Санька ответить, как зазвонил телефон внутренней связи.

– Громкую включи, – приказал ему Ивлиев. Санька нажал на кнопку и в операторской послышался голос первого помощника.

Он кому-то громко кричал, что бы тот сел.

– Пётр, что там у тебя? – спросил Ивлиев

– Да пока дошли – ещё двое отключились, и остальных, боюсь, ненадолго хватит, – раздался из динамиков Петрухин голос.

– А зэки что?

– Эти совсем с ума сошли. Стоят у забора толпой, толкаются, а вверх не лезут. Тупые какие-то. И глаза у них странные, зрачков совсем не видно. Многие в крови. Да тут не только зэки, но и контролёры есть. Я попробовал до них докричаться, но бестолку. Мычат только. Может траванулись чем? – предположил Пётр. – Там что в штабе то говорят, когда смена приедет? А то через час на вышках никого не будет.

Ивлиев уже хотел ответить, но почувствовал, как его за рукав тихонько дёргает Саня.

– Ну что ещё. – Он недовольно повернулся и увидел, как тот, с отвисшей челюстью, смотрит в окно и показывает на что-то рукой.

Ивлиев посмотрел в направлении протянутой руки и замер, не в силах поверить своим глазам. Человек, расправу над которым они наблюдали десять минут назад, и который по всем признакам был мертвее мёртвого, начал шевелиться. Руками и ногами он месил грязь в попытках найти опору, но руки скользили, и казалось, что человек бьётся в эпилептическом припадке посреди грязной лужи. Спустя какое-то время ему все же удалось перевернуться на бок, а затем и на живот. Когда он встал на четвереньки, то кишки упали в лужу сине-красной кучей, и лишь несколько колбасок связывало их с телом. Голова, которая практически уже ни на чем не держалась, наклонилась вперёд, и издали казалось, что человек с удивлением рассматривает свои внутренности, лежащие на земле.

Несколько попыток встать закончились неудачно из-за того, что он наступал коленями на кишки, плавающие в грязной луже, но, в конце концов, вырвав из себя вместе с их остатками ещё какой-то орган, тело приняло вертикальное положение и дёрганой походкой пошло в сторону забора.

Внезапно из динамиков послышался дикий рёв, а затем отборный мат, которым помощник честил всех на свете, но в особенности своих караульных.

– Ванюха, что там ещё? – вздрогнув от неожиданности, спросил Ивлиев.

– Семенов, говнюк, совсем крыша поехала. Набросился на Потапова и кусать начал. Давай, Семеныч, я тебе позже перезвоню, пойду пока успокаивать, – быстро ответил Пётр и положил трубку. В операторской наступила тишина. Саня сидел в кресле и невидящим взглядом смотрел на улицу.

– Это что же такое происходит? – тихо проговорил Ивлиев, наблюдая как тело, восставшее из мёртвых, присоединилось к остальной толпе.

– Иван Семеныч, это зомби, – лишённым всяческих эмоций голосом негромко сказал Саня.

– Какие, нахрен, у нас зомби? Ты что, белены объелся? – С раздражением ответил Ивлиев.

– Да нет, вы сами посмотрите. Все как в фильмах, один в один. Из мёртвых восстают, убить нельзя, едят живых. Все сходится.

Ивлиев задумался. В Саниных словах была правда, только верить в неё не хотелось. Да и как, здесь, в Карелии, могли оказаться эти чёртовы зомби? Фильмов про живых мертвецов Ивлиев и сам насмотрелся достаточно, начиная с Ромеровских и заканчивая *Зомбилэндом* с Вуди Харельсоном и если вдуматься, то все признаки были налицо, только вот разум отказывался принимать данный факт.

– Ну-ка вызови мне Петруху.

Очень долго была слышна лишь тишина, но наконец в динамиках что-то хрюкнуло и раздался запыхавшийся голос первого помощника: – Сидоренко на проводе.

– Это Ивлиев. Ну что там у тебя?

– Потапов и Пинчук мертвы. Семенов сошёл с ума походу. Вид как у тех, в зоне. Я заперся на вышке изнутри, так он на решётку кидается, вся морда уже в крови, а не останавливается.

– А сам то как?

– Да нормально. Придурок этот только руку прокусил, сейчас платком перетяну.

Ивлиев с Саней переглянулись. Если это и в самом деле зомби, то Петруха был уже не жилец.

– А у остальных что? – ожил динамик

– С остальными не связывался пока, вся толпа перед тобой собралась. Сейчас вызову. – Ивлиев кивнул Сане и тот стал поочередно вызывать все посты. – А ты сам второй номер то не видишь?

Вторя вышка стояла не очень далеко от первой, в том месте, где периметр зоны образовывал небольшой угол.

– Да вижу я, что нет там никого, поэтому и спрашиваю. СРСник как за угол завернул, так больше и не показывался. Может, там где прорвались? – высказал свои мысли Петр.

– Нет, не похоже. Аппаратура молчит, только на твоём участке все огнями горит. – В исправности всех инженерно технических средств охраны Ивлиев был уверен на все сто. При таком количестве проверок, которые свалились за последнее время, малейшая неисправность приравнивалась чуть ли не к государственной измене, и начальник службы ИТСО крепко следил за своим хозяйством.

– Слышь, Семеныч, давай попозже свяжемся, а то голова что-то сильно кружиться стала. Боюсь, как бы не упасть, – опять послышался в динамиках голос Петрухи.

– Ну, давай держись там, скоро сменят тебя. – В динамиках щёлкнуло и в операторской воцарилась тишина.

– Блин, надо же домой позвонить! – спохватился вдруг Саня. Они одновременно вытащили телефоны и посмотрели на экраны.

– У тебя что? – спросил Ивлиев

– МТС. А у вас? -

– У меня Мегафон. Тоже сигнала нет?

– Нет, – грустно ответил Саня. Ивлиев на всякий случай все же набрал номер жены, но в трубке была все та же гнетущая тишина.

– Давай, городской попробуем. – Семеныч подвинул к себе городской телефон.

Тишина в городском телефоне ничем не отличалась от тишины в сотовом.

– Да, похоже приплыли, – подытожил он и повесил трубку.

      Около двадцати минут они сидели и сквозь окно смотрели как толпа зомби, потеряв интерес к тому, что происходит на вышке, начинает разбредаться по всей территории зоны. Внезапно внимание Ивлиева привлекло какое-то движение под окнами. Он перегнулся через пульт управления и увидел, как по площадке перед административным зданием идёт его старый знакомый, начальник продовольственного склада Алиев Магад Магадович, которого все в глаза и позаочно называли просто Магадыч.

Приехав в бурные девяностые откуда-то с юга, он не стал, как основная масса выходцев с Северного Кавказа, торговать на рынке фруктами, а сразу устроился на работу в зону и с течением времени занял прибыльную должность начсклада. У Ивлиева с Магадычем были довольно таки нормальные отношения, основанные на большом количестве совместно выпитой водки и на не вполне законных операциях по вывозу из зоны излишков продуктов. Ивлиев уже хотел открыть окно и крикнуть Магадычу об опасности, но, уже потянувшись к ручке, он понял, что его предупреждения опоздали. Магадыч повернулся и Ивлиев увидел, что весь правый бок у него залит кровью, а вместо руки из плеча торчит кость, окружённая кроваво-красной плотью. Он дошёл до забора, окружающего площадку, ударился об него и, задевая костью прутья, направился в сторону столовой. Из подъезда продолжали выходить сотрудники колонии, многих из которых Ивлиев знал долгие годы. Почти у всех одежда была в крови, и создавалось впечатление, что многие из тех, кто выходил сейчас во двор, прошли перед этим через мясорубку.

Внезапно раздался телефонный звонок.

– Ивлиев на проводе, – быстро сказал он в трубку, надеясь услышать первого помощника, но вместо него в трубке послышался голос Валентины, про которую Ивлиев совсем позабыл.

– Семеныч, тут Кобзарь с бойцами пришёл, – в голосе слышался откровенный страх. – Они решётку сломать пытаются и ведут себя как сумасшедшие. – На заднем плане Ивлиев услышал грохот и какие-то то ли хрипы, то ли стоны.

– Валя, ты от решётки отойди подальше, я скоро приду. У тебя оружие с собой?

– Конечно, как положено, – ответила Валентина

– Так вот, ты руки к нему не приближай, пусть как было в кобуре, так и остаётся. Ты меня поняла? – Валентина, как и сам Ивлиев с Саней, была вооружена пистолетом ПМ с восемнадцатью патронами, и Ивлиев не хотел, чтобы этот пистолет был направлен в ту сторону, откуда, в скором времени, должен был прийти он сам.

– Ну что, давай думать, – тяжело вздохнув, обратился он к Сане. – Что делать будем?

– В город надо, Иван Семёнович, здесь сдохнем.

Ивлиев и сам понимал, что в караулке им долго не продержаться. Еда только та, что получили на складе, воду скоро отключат, если уже не отключили, а в зону, где есть и еда и вода, пробраться будет очень затруднительно. Зомби, хоть и двигались не очень быстро, но зато брали своё количеством. Если бы они смогли продержаться пару-тройку месяцев, то, в надежде на помощь, имел бы смысл остаться, а так другого выхода, кроме как попытаться прорваться в город, Ивлиев не видел.

– Первым делом Валентину надо спасать, а потом уж думать будем, – высказал Сане он своё решение. – Ты здесь останешься, мало ли что, а я вниз пойду. Пистолет достань, только меня, смотри, с испуга не подстрели. С предохранителя не снимай пока. Я выйду, решётку за мной закрой. Ну, с богом, – сказал Ивлиев и, достав пистолет, начал спускаться вниз.

Спустившись, он из-за двери внимательно оглядел караульное помещение и, не обнаружив ничего подозрительного, прошёл в коридор, ведущий на КПП. Из-за угла доносился грохот, который Ивлиев и слышал в телефоне.

– Валентина! – Громко крикнул он. Грохот затих. – Ты как?

– Нормально. Они к тебе пошли, – послышался голос Валентины.

– На пол ляг, сейчас стрелять буду, – ещё раз крикнул он и отошёл на два шага назад.

Из-за угла показался первый зомби. Рассмотрев его вблизи, Ивлиев понял, что ничего человеческого в этом теле уже не осталось. Два молочно-белых глаза, практически без зрачков, смотрели на него. Распухший, сине-красный язык торчал изо рта, и тонкая струйка слюны стекала по подбородку и капала на форму.

      Ивлиев поднял пистолет, прицелился и нажал курок. Выстрел оглушительно прогремел в замкнутом пространстве, и уши как будто забило ватой, сквозь которую просачивался тонкий, комариный писк. Промахнуться с расстояния в три метра было грешно, и пуля попала почти в центр лба, совсем рядом с тем местом, куда целился Ивлиев. Череп буквально взорвался, и большая часть мозгов оказалась на стенах и на зомби, который как раз вышел из-за угла.

Следующий выстрел оказался не хуже первого, и тело второго монстра рухнуло на пол, под ноги последнему мертвецу. Не удержав равновесия, тот упал на колени и, подойдя вплотную, Ивлиев выпустил пулю в затылок Серёги Кобзаря, второго помощника начальника караула и своего племянника.

Они молча сидели в комнате для приёма пищи и ждали, пока закипит чайник. После всего произошедшего в голове царила какая-то пустота, и было необходимо время, чтобы собраться с мыслями. Вдруг Ивлиев встал и вышел. Вернувшись, он поставил на стол литровую пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью и достал из шкафа три кружки. Молча налив грамм по пятьдесят, Ивлиев подвинул их к Валентине с Саней.

– Что это, водка? – поинтересовался Саня

– Нет. Спирт. – Ответил Ивлиев и быстро, одним глотком, выпил.

Валентина, отработавшая в охране даже больше, чем Ивлиев, молча подняла свою кружку и тоже, одним глотком, выпила огненную жидкость. Саня, который чистый спирт не пил ни разу в жизни, наконец-то решился и отправил содержимое кружки в пищевод. В отличие от многоопытных коллег, мероприятие прошло у него не столь успешно. Дыхание спёрло, на глазах выступили слезы и он, схватив кувшин с холодным кипятком, он принялся быстро пить, пытаясь протолкнуть спирт в желудок.

– Что, первый раз что ли? – поинтересовался Ивлиев, после того как Саня пришёл в себя.

– Да, раньше не приходилось.

– Привыкай теперь, – сказал Ивлиев и налил по кружкам ещё по пятьдесят грамм.

– Погоди, – сказала Валентина и, достав из холодильника пайковые хлеб и колбасу, быстро соорудила немудрёную закусь.

Вторая у Сани прошла значительно лучше.

– Ну что делать будем? Какие мысли есть? – начал разговор Ивлиев.

Они закурили и молча посмотрели друг на друга.

– Какие тут мысли, в город ехать надо, – первой ответила Валя. – У тебя дома – то как – не хочешь узнать?

– Да… Домой ехать надо, – задумчиво протянул Ивлиев, вспомнив как кашляли жена и дочь. – Только здесь все необходимое забрать надо. Давай ты, Валя, с продуктами разберись, а мы с Саньком оружием займёмся.

– Интересно, почему мы не заразились? – спросил вдруг Саня

– Хрен его знает, Санек. Тут если думать, голову сломать можно. Может группа крови у нас особенная, может болезнью какой в детстве переболели, а может прививка какая так действует. Ты от клеща когда прививался?

– Я? Весной. Теперь в ноябре надо.

– Вот и я весной. А ты, Валюха?

– Не помню уже, года три назад.

– Ну вот блин, такую идею завалила. Видишь, Санек, не прокатил твой энцефалит, – и он весело улыбнулся, подмигнув при этом Валентине. Чувствовалось, что выпитый спирт потихоньку начал оказывать своё терапевтическое действие.

– Почему мой-то, сами придумали.

– Слышь, Саня, прекращал бы ты уже выкать. Давай попроще, как ни будь. Семеныч например.

– Постараюсь

– Постарайся, постарайся. Ну ладно, хватит рассиживаться. Давай по крайней и за работу. – Сказал Ивлиев и снова разлил по кружкам спирт.

Первым делом в КХО Ивлиев открыл сейф, в котором хранились патроны. Он принялся доставать все, что там было, и передавал Сане, который, в свою очередь, складывал на большой железный стол, стоящий посередине помещения. После подсчёта добытого, оказалось, что они являются счастливыми обладателями девятисот патронов к АК, ста пятидесяти патронов к ПМ и тридцати патронов с газом для помпового ружья, которые применялись при усмирении беспорядков. В пирамиде, расположенной вдоль стены, находились шесть АКСМ и помповое ружье. Так же в КХО было обнаружено тридцать железных щитов и такое же количество касок *Сфера*.

– Да, не густо, – произнёс Ивлиев после окончания подсчётов. – Плюс к этому три пээма с патронами у нас и шесть магазинов у тех, в коридоре.

– Почему не густо? – Удивился Саня – Почти тысяча патронов, куда еще то?

– Саня, в Сегеже около тридцати тысяч жителей. Как ты думаешь, сколько уцелеет без оружия, не в силах отбиваться? Я думаю, что очень мало. И нам очень повезёт, если мы найдём место, где сможем укрыться до того, как у нас кончатся патроны. Ладно, пошли, посмотрим, что Валентина нашла.

У Валентины дела обстояли получше. И хотя из тех продуктов, что получил караул, примерно половина была уже съедена, оставшихся запасов, принимая во внимание то, что делить теперь надо на троих человек, должно было хватить, как минимум, на неделю. Воды же было полтора тридцатилитровых бочонка, которые наполняли из скважины по дороге на зону специально для чая и приготовления пищи.

– Так, ладно. Давай теперь все к калитке таскать. – Скомандовал Ивлиев.

Перетаскав все, они опять собрались на кухне. Достав из холодильника бутылку со спиртом, Семеныч уже хотел было его разлить по кружкам, как вдруг всполошился Саня.

– Семеныч, а как мы в город то попадём?

– Не боись. Валя, там буханка продуктовая не уехала ведь?

– Не, не уехала. – Немного помедлив, уверенно ответила Валентина.

– А водилу не видела?

– Да там он, последний раз видела – на решётку кидался.

– Понятно. Значит так. Мы с тобой Саня, действовать будем аккуратно: выходим наружу и отстреливаем всех, кого видим. Ты, Валентина, иди на КПП и жди. Как у нас все чисто будет, я в дверь позвоню, а ты ворота сразу открывай. Поняла?

– Да поняла, поняла. Сижу, жду. Звонок от дверей услышу – ворота открываю. Давай наливай лучше. Ты спирт то весь забрал?

– Во блин, о главном я и не подумал. Саня, у тебя ведь рюкзак был, – спросил Ивлиев и поставил бутылку ну стол.

– Почему был? Он и сейчас есть, в шкафчике лежит. – Саня кивнул в сторону раздевалки.

– Давай, тащи его сюда.

Взяв рюкзак, Ивлиев ушёл в комнату начальника караула, где загрузил в рюкзак четыре литровые бутылки со спиртом. Так же в руках у него была непочатая канистра, в которой, судя по всему, тоже был спирт.

– Семеныч, а откуда здесь спирт-то? – спросил Саня.

– Хочешь жить – умей вертеться. Остатки былой роскоши, – туманно ответил Семеныч.

– Да ладно тебе парню мозги то пудрить. На зону они спирт продавали, бизнесмены хреновы, – пояснила Валентина.

– Ты, Валентина, если завидуешь, так завидуй молча.

– Так отзавидовалась уже, Ваня. Теперь-то что уже, – голос ее дрогнул и по щеке покатилась одинокая слеза.

Ивлиев разлил спирт по кружкам, и они молча выпили. Каждый думал о чем-то своём, и у каждого это своё было очень уж невесёлым. Они ещё немного посидели, покурили, пока Ивлиев не сказал:

– Ладно, слезами горю не поможешь, пора.

Крыльцо у караулки было высоким, и с него просматривалась почти вся площадка перед калиткой, однако непосредственно у стены была мёртвая зона, которая и вызывала наибольшие опасения Ивлиева. Вооружённый одним пистолетом, он оглядывал окрестности через глазок. Снаружи все казалось спокойным. Отодвинув щеколду, Семеныч тихонько приоткрыл дверь и перешагнул через порог на улицу. Саня, вооружённый, на всякий случай, помимо пистолета ещё и автоматом, стоял на крыльце. Через несколько секунд за воротами разделся выстрел, а затем послышался голос Ивлиева, который звал Саню.

– Ну что тут? – тихо, почти шёпотом спросил он, подойдя к Семенычу.

– Да не шепчи ты. Выстрел дальше слышно. Ты давай к углу, – Семеныч кивнул головой в сторону дороги, – а я с машиной разберусь.

За углом караульного дворика находилась стоянка для машин, обычно забитая до отказа. Сегодня машин было значительно меньше, но от них двигалось несколько фигур.

– Семеныч, тут семь штук идут! – с паникой закричал Санек.

– Саня, сам разберись, я занят пока, – послышался сзади голос Семеныча.

Ворота уже примерно на полметра оторвались от земли и в просвете виднелись ноги зомби. Не дожидаясь, пока ворота поднимутся еще выше и водила сможет броситься, Ивлиев выстрелил ему в колено. Лишённый опоры, зомби упал на землю и следующим выстрелом Ивлиев снёс ему пол головы.

Саня никогда в жизни не то что не стрелял, но даже и не целился в людей. Поэтому, когда он увидел в прорези прицела человеческое тело, ему некоторое время пришлось убеждать себя, что он будет стрелять в бездушных тварей, которые, не задумываясь, убьют его. Помогало это мало, но тут перед глазами встала картина, которую они с Ивлиевым наблюдали из окна операторской и, представив, что это из него вырывают куски плоти, Саня нажал курок. Раздалась длинная очередь и автомат начало с силой задирать вверх.

– Саня, на одиночные переставь. Нам так никаких патронов не хватит! – услышал он сзади крик Ивлиева.

Саня передвинул предохранитель в положение одиночный огонь, прицелился и снова нажал на курок, но вместо выстрела услышал лишь сухой щелчок. Он опять нажал на курок, но результат остался неизменным. Зомби находились уже в десяти метрах. Сане потребовалось долгих три секунды, чтобы сообразить, что в магазине кончились патроны. Он судорожно открыл подсумок и начал доставать оттуда новый магазин, но тот за что-то зацепился и упорно не хотел вылезать. Внезапно над ухом раздались выстрелы, и Саня даже присел от неожиданности. Хладнокровно расстреляв зомби, Ивлиев повернулся и долго смотрел на Саню, не говоря ни слова.

– Семеныч, я это, че-то… – начал оправдываться Саня, но Ивлиев прервал его.

– Саня, стреляй всегда одиночными – это раз. Подсумки у тебя караульных, а у них в магазинах по пятнадцать патронов, которые очень быстро заканчиваются – это два. И когда цель близко, лучше пользоваться пистолетом – это три. Запомнил?

– Запомнил, – тихо ответил Саня, смотря в землю.

– Ладно, в первый раз с кем не бывает. Главное – отстрелялись. Ты, давай, дальше на стрёме будь, я машину пойду заводить. Магазин поменял?

– Да, сейчас. – Саня наконец-то вытащил из подсумка магазин.

Ключей в машине не оказалось и Ивлиеву пришлось шарить по карманам зомби, как бы ему этого не хотелось. Раздавив ему в отместку грудную клетку колёсами, Ивлиев выехал из бокса, развернулся и задом подъехал к открытой калитке. Позвав Валентину, он оставил ее на наблюдательном посту с приказом кричать, как только кого заметит, и вместе с Саней погрузил все их имущество в багажник.

К Сегеже они подъезжали в полной тишине. По дороге им не попалось ни машин, ни живых людей. Несколько зомби, которых они видели по дороге, не представляли никакой угрозы и были проигнорированы.

– Ну что, куда сначала? – спросил сидевший за рулём Ивлиев у Валентины и Сани, когда они въехали в черту города. – Ты, Саня, где живёшь?

– Я – на Советской, только ко мне не надо.

– А что так? – удивился Ивлиев.

– Нечего там делать. Мои в Европу укатили, в тур экскурсионный. В пятницу на поезд посадил.

– А шмотки какие забрать?

– Я на пятом этаже живу. Жизнью ради нескольких шмоток я ещё не готов рисковать.

И в самом деле, после того, как они въехали в город, ситуация сильно изменилась. Улицы перестали быть пустынными и ходили по ним не люди, а толпы живых мертвецов. Где-то они бесцельно стояли на одном месте, а где-то целенаправленно передвигались в одном направлении.

– Интересно, куда они идут? – задумчиво сказала Валентина, глядя в окно на идущих зомби.

– Может у них память какая-то осталась, вот и идут, как всю жизнь ходили в магазин или на работу, – предположил Саня, однако, буквально за поворотом, понял, что был не прав. Толпа зомби, около двухсот тварей, стояла у одного из домов, и все они смотрели наверх. Ивлиев остановил машину. На третьем этаже обычной пятиэтажки было открыто окно, и из него кто-то махал им тряпкой.

– Блин, там живой человек! – громко крикнул Саня, как будто Ивлиев с Валентиной ещё об этом не догадались.

– Не кричи, сами видим. – Валентина сморщилась от громкого крика.

      Несколько зомби, услышав машину, развернулись и медленно начали двигаться в их сторону.

– Надо же помочь ему! – Саня чуть не прыгал на сиденье от охватившего его возбуждения.

– Помочь-то, конечно, надо, только надо и самим не сдохнуть, – согласился Ивлиев. – Давай отъедем, подумаем, а потом спасать будем.

Проехав дальше по улице и выбрав место, где вблизи не наблюдалось зомби, Ивлиев остановился и, повернувшись, чтобы видеть и Саню и Валентину, сказал:

– Предлагаю сделать так: подъезжаем к дому, останавливаемся метрах в ста и начинаем сигналить. Когда зомби подойдут, резко стартуем и едем к подъезду. Ты, кстати, Саня, рулить умеешь?

Саня молча кивнул.

Ивлиев продолжил:

– Подъезжаем к подъезду, я выскакиваю, бегу внутрь, а вы отъезжаете и опять приманиваете зомби. Когда я из окна подам знак, быстро мчитесь к подъезду, я спускаюсь вниз и мы в дамках. Есть возражения?

– Да нет, вроде все нормально. Пистолет только второй возьми у Валентины,– после недолгого обдумывания подытожил Саня.

Валентина вытащила пистолет из кобуры и протянула его Ивлиеву. Саня, тронувшись со второй попытки, развернулся и медленно поехал к дому. На тротуарах уже стояли зомби, которые вышли из-за домов, услышав шум. После того, как машина проезжала мимо, они поворачивались и начинали двигаться за ней. Не доезжая до дома, как и предложил Ивлиев, Саня остановился и начал нажимать на звуковой сигнал. Со всех сторон к машине начали собираться зомби.

– Да их тут поболее будет, чем я рассчитывал, – тихо сказал Ивлиев.

К машине двигались не только те зомби, которые стояли у дома, но и те, кто до этого находился в близлежащих дворах.

– Может, другое что-нибудь придумаем? – с заднего сиденья робко предложила Валентина.

– Да что тут придумаешь. Потом их ещё больше будет. Или сейчас пробовать надо, или забить. Ты как, Саня?

– Я тоже думаю, что потом хуже будет, сейчас надо попытаться, – мысль о том, чтобы просто бросить совершенно незнакомого человека, даже не пришла ему в голову.

Примерно через пять минут, увидев поверх голов зомби, что основная их масса уже подошла и плотным кольцом окружила машину, Ивлиев дал команду начинать. Резко, с перегазовкой, тронувшись с места, Саня прорубил в толпе просеку и, перескакивая через попавшие под колеса тела, подъехал к подъезду. Ивлиев быстро выскочил из машины и подбежал к двери. Паника охватила его, когда он увидел на дверях домофон, но вспомнив, что электричество уже с утра отключено, он рванул дверь на себя и вошёл в подъезд.

На первых двух этажах никого не было, но на третьем, у входа в нужную квартиру, толпилось около десятка тварей, чувствуя, что внутри находится кто-то живой. Грохот от выстрелов, прозвучавших в подъезде, был настолько громким, что Ивлиеву показалось, будто ему в уши забивают гвозди. Тряся головой, пытаясь хоть немного избавиться от звона в ушах, он рукояткой пистолета принялся колотить по двери. Долгое время никто не открывал, и Ивлиев уже начал беспокоиться, но спустя некоторое время, когда глухота немного спала, он услышал из-за двери слабый женский голос, который спрашивал * Кто там? *. Семеныч уже хотел было ответить старой шуткой про коня и пальто, но понял, что этим ещё больше запутает женщину и выбрал, как ему казалось, самый подходящий ответ.

– Служба спасения! – как можно громче прокричал он, и дверь наконец-то открылась. Обладательницей голоса оказалась невысокая, худощавая девчонка лет двадцати, которая, отойдя от двери вглубь коридора, держала в руках устрашающего вида тесак.

– Ты ножик то опусти, опусти, – как можно спокойнее сказал Ивлиев. – Одна в квартире?

Девчонка молча кивнула и Ивлиев, все же не убирая пистолет, прошёл в комнату. Она в квартире была и в самом деле одна. Тело молодого парня с разрубленной головой, которое лежало посередине комнаты на полу, в большой луже крови, в расчет можно было не брать.

– Кто это его так? – спросил Ивлиев, подходя к окну.

– Я. – тихо ответила девчонка, продолжая держаться от Семеныча на расстоянии.

– Ты..? – Протянул он. Как-то не верилось, что хрупкая девчонка могла, даже с помощью большого ножа, расколоть парню голову.

– А это случилось до того, как он стал ну… таким. – Ивлиев кивнул в окно. – Или после?

– После, – все так же тихо ответила девчонка.

– Ну, после, так после, – не стал заострять на данном вопросе внимание Ивлиев. – Тебя как звать то?

– Ира. А вы, правда, служба спасения? – в свою очередь поинтересовалась она.

– Правда, правда. Тебя ведь вон спасли, – попытался пошутить Ивлиев. – Слушай, ты какой-то тряпкой махала.

Ира молча подняла с дивана полотенце и подала ему.

– Тебе если надо вещи какие собрать, то давай быстренько, я подожду.

– Нет, не надо, я тут в гостях была. Куртку только одену.

– Отлично. – И Ивлиев, высунувшись из окна, принялся размахивать полотенцем во все стороны. Машина находилась метрах в двухстах, и он видел, как со всех сторон к ней приближаются все новые и новые мертвецы. Заметив размахивающего полотенцем Ивлиева, Саня прекратил сигналить и тронулся в сторону подъезда.

– Ну, пошли, – скомандовал Ивлиев и, пройдя в коридор, открыл дверь.

В подъезде было тихо, и они начали спускаться вниз. Недолго постояв за дверью, Ивлиев дождался, пока не послышится звук остановившейся машины, а затем, вместе с Ирой, вышел на улицу. Вокруг все было чисто, и они быстро залезли в боковую дверь *буханки*.

– Знакомьтесь, Ирина, – представил девушку Ивлиев, когда они отъехали от дома на значительное расстояние и остановились.

– Александр. – Почему-то официально представился Саня.

– Валентина.

– Ну а я Иван Семенович, но лучше просто Семеныч. – закончил Ивлиев представляться и продолжил уже деловым тоном:

– Теперь Саня, давай за мост, на Антикайнена, к Валентине.

– А к тебе, что, заходить не будем? В одном подъезде живём, – сказала Валя почему-то обиженным тоном.

Ивлиев немного помолчал, а потом тихо ответил:

– Я, когда в караул уезжал…– он опять замолчал, а потом нескладно продолжил. – Короче, кашляли они сильно, совсем как Кобзарь. Не хочу я их такими видеть, хочу нормальными помнить.

– Ой, Семеныч, ты уж прости меня, дуру старую, не подумавши сказала, – начала извиняться Валентина.

– Да ладно, забудем. А ты что дома хочешь? – Насколько знал Ивлиев, Валентина жила одна. Муж утонул лет десять назад на рыбалке, а двое сыновей, после школы уехав учиться в Петрозаводск, так там и остались, решив не возвращаться в город, где не было ни работы, ни перспектив.

– Ты уж не ругайся сильно на меня. Я только фотографии хочу забрать, единственная память у меня. Да и живу я на первом этаже. Ты мне пистолет отдай, я и сама сбегаю. Вы только в машине посидите у подъезда и все. – Валентина, похоже, сильно испугалась, что Ивлиев решит не ехать к ней из-за каких-то фотографий.

– Эх, Валентина Степановна, ты что думаешь, я совсем что ли, – укоризненно сказал Ивлиев. – Заберёшь ты свои фото, не волнуйся. Давай лучше пока едем, подумаем, что дальше делать будем.

В кабине воцарилась тишина. Через какое-то время Саня сказал:

– По городу поездить надо, может ещё кто живой есть. Только машину бы поменять, побольше что ни будь, а лучше грузовик какой. На этой через толпу еле проехали, думал, застрянем там навсегда.

– Поездить надо, только я не про это. Надо решить: в Сегеже останемся или прорываться будем?

– А куда прорываться? – чуть ли не в первый раз после знакомства подала голос Ира. – Может во всем мире так.

– Это точно. – Поддержал ее Саня.– Мне кажется, лучше остаться. Здесь хоть знакомое все, знаем, что где.

– Если оставаться – надо подумать, где базу сделать, чтобы твари не пробрались, – согласился Ивлиев.

– В Радуге можно, я там продавцом работала, – опять подала голос Ира.

*Радугой* назывался торговый комплекс, стоящий в стороне от жилых домов. Окна там располагались на уровне второго этажа и если нормально забаррикадировать дверь, то там можно было выдержать продолжительную осаду мертвецов. Единственной проблемой, насколько понимал Ивлиев, была невозможность покинуть здание, если у дверей будет стоять толпа зомби

– В *Радуге*? – Ивлиев задумался.

– Ну да, на втором этаже, где электроникой торговали. Там, если лестницу чем ни будь завалить, то хрен кто пройдёт, – поддержал опять Саня.

– А чем заваливать?

– Да хоть холодильниками или стиральными машинами, все равно они теперь не нужны никому.

– А если сваливать надо будет – как через толпу к машине пробьёмся? Патронов не хватит, – озвучил Ивлиев свои сомнения.

– Зачем через толпу? – удивилась Ира. – Там сзади бокс для выгрузки товара есть, с воротами.

– Значит решено, – подытожил Ивлиев, оглядев всех участников разговора, – Блин, совсем забыл. В гараж ко мне заскочим на пару минут? Все равно по дороге.

Изъятие фотографий из Валентининой квартиры прошло успешно. Было истрачено всего два патрона и в мире стало на двух ходячих мертвецов меньше. У гаража Семеныча мертвецов не было совсем и, быстро погрузив в машину шесть канистр со спиртом, Семеныч дал команду трогаться дальше. По дороге к комплексу они остановились на мосту, с которого вход в здание был хорошо виден. «Радуга» стояла в стороне от жилых домов и непосредственно перед входом наблюдалось полное отсутствие какого-либо движения. Это не могло не радовать.

– Предлагаю сделать так, – начал Ивлиев после того, как они ещё раз внимательно осмотрели площадку перед зданием. – Подъезжаем к входу, мы с Саней идём внутрь и если все чисто, то Валентина с Ириной заходят следом. Если там есть зомби, то мы отстреливаем, сколько видим. Сколько там примерно человек обычно работало? – Обратился он к Ире

– Ну, продавцов человек тридцать плюс грузчики, администрация. Я думаю не больше пятидесяти.

– Я думаю, что их там гораздо меньше. Покупатели вряд ли успели подойти, так что все должно быть нормально. Ты, кстати, машину водить умеешь?

– Нет.

– Это хуже. А из пистолета стрелять?

– Тоже нет. – Ира выглядела совсем обескураженной.

– Ладно, это дело наживное. Вон, Валентина у нас вообще снайпер, так что и тебя научим, – ободрил Ивлиев девчонку.

– Ну снайпер – не снайпер, а стрельбу всегда сама сдавала, – послышался из машины голос Валентины. – Ты, девочка не бойся, ничего сложного нет.