Читать книгу Попутчица Пречистой - Сергей Николаевич Прокопьев - Страница 2

Многие женщины трепетно относятся к снам. Лена из их числа. Из того сна, на всю жизнь крепко запавшего в память, и ставшего поворотным в жизни, вынесла наставление: иди в храм и купи икону Божией Матери в бордовом одеянии. С Богомладенцем на руках. На то время Лена была из тех верующих, которые категорично заявляют о себе: как это я не православный человек? Крещён – да, в церковь захожу – да, свечи ставлю – да, против Бога ничего не имею, аминь. Лена, увидев сон, о котором сказано выше, помчалась в церковь за иконой. Безоговорочно поверила: образ Богоматери «в бордовом одеянии» должен быть в её доме. Было тогда Лене чуть более двадцати, жила на набережной Иртыша, ближайшая церковь – Никольский Казачий собор.

О покупке иконы лучше самой Лены не расскажешь.

«Влетаю в собор, – с удовольствием начинает рисовать сцену в храме, – церковная лавка находилась прямо в притворе, – прошу:

– Дайте Богородицу в бордовом одеянии.

Продавец, женщина в возрасте, на меня смотрит с удивлением – откуда такая моторная взялась?

– У нас, – говорит строгим тоном, – все Пресвятые Богородицы в бордовом! Вы точнее можете сказать, какая нужна? Или вам всё равно?

Глаза поднимаю, сейчас в иконах Богородиц хорошо разбираюсь, отличаю «Знаменскую» от «Умиление» или «Путеводительницы» – тогда ни малейшего представления. Стоят на полках с десяток икон Богородиц, все как одна в бордовом одеянии.

Расстроилась. Казалось бы – бери любую, да и дело с концом. Но я понимаю, мне нужна не любая, мне нужна своя. Значит, должна каким-то образом распознать её среди всего многообразия. Продавец не просто стоит, начинает помогать мне, умеет работать с покупателем:

– Перед «Неупиваемой Чашей» молятся с просьбой избавить от страсти пьянства…

– При чём здесь пьянство? – я даже обиделась. – Я что, по-вашему, алкоголик?

– Или наркомании, – продолжает она, будто и не слышит меня. – Может, родственники ваши страдают этой пагубной страстью. Мало ли что бывает!

– Никто не страдает!

Меня задело, что начала с пьянства.

Начинаю нервничать, а она гнёт своё:

– Или вам нужна «Скорбящая о младенцах во чреве убиенных»?

– Это зачем? – спрашиваю с наездом. Жду подвоха.

– Аборт, к примеру, сделали, – с раздражением говорит, – покаяться хотите.

Её понять можно, ураганом налетела особа с квадратными глазами, мало того – губы накрашены, глаза подведены – ей вынь да положи Богородицу в бордовом одеянии, какую сама не знает.

– Да ничего я не делала, – грешу против истины…»

Эту картину Лена рисует с большой долей самоиронии. Вот, дескать, какая была непроходимо тёмная. Образ «Казанской» не могла отличить от «Владимирской», «Путеводительницу» от «Умиления» или «Знамения».

В процессе эмоционального диалога с продавцом церковной лавки Лене пришло вразумление: заглянуть в православный календарь.

– Простите, – сбавила накал эмоций, обращаясь к продавцу, – можно посмотреть православный календарь?

Продавец не принадлежала в полной мере к типу церковных женщин, любящих поучать, наставлять, одёргивать новоначальных, да и вообще всех, приходящих в храм, тем не менее экспрессивность Лены её коробила. Считала, и правильно делала, раз ты пришёл в храм, держи себя строго.

В толстой книге церковного календаря Лена быстро отыскала нужную страницу и хлопнула восторженно по ней ладонью:

– Вот смотрите: шестое июля – день празднования Владимирской иконы Божией Матери. Я родилась шестого июля. Значит, мне нужна эта самая икона!

Женщина молча достала образок величиной в два спичечных коробка.

– Больше нет? – разочарованно спросила Лена. – Карманная какая-то!

– Возьмите «Казанскую», – если вам надо в бордовом мафории и большая. Полуметровая есть! В красивом окладе. Но дорогая!

– Это не имеет значения, дело не в цене! Я же сказала, у меня шестого июля день рождения!

– Тогда, конечно, – не без иронии сказала продавец.

Так в доме у Лены появилась икона Владимирской Божией Матери. Но не более того, только и всего по данному факту – появилась. Лена выполнила наставление сна и тут же про образ забыла. Ни разу не помолилась перед ним. Да и не знала, что для этой иконы есть свои молитвы.

Вспомнила об иконе, когда совсем плохо стало.

Юность Лены совпала с воцарением свободы торговли, ураганный шквал которой наблюдался в последнее десятилетие XX века. Одним семейным боком Лена относилась к купеческому сословию – по материнской линии были в родове купцы из крестьян. Предпринимательские гены рано взыграли в крови Лены: в семнадцать лет встала за прилавок. А вскоре пришла к мысли: «И что это я на дядю горбачусь?» Сколько мы знаем бесплодных мечтателей, вздыхающих, сидя в мягком кресле, эх, кабы мне предоставили условия, я бы развернулся во всю ширь, показал, как вести дело! Лена рассиживаться не стала, сразу перешла к решительным действиям. Включились купеческие гены, доставшиеся от матери, пролетарская энергия, присущая папе-молотобойцу, и торговое дело пошло в гору. В девятнадцать лет Лена купила квартиру в центре города, пару земельных участков, приступила к строительству коттеджа. А потом начались пути тяжкие.

Народный афоризм «от тюрьмы да от сумы не зарекайся» Лена долго понимала наполовину. На ту, которая касалась тюрьмы. Про «суму» дошло, когда почувствовала её смысл на себе самой.

Если в двух словах – лишилась всего. Даже нижнее бельё вынесли из квартиры, той самой на престижной набережной, остались голые стены, потом и стены забрали. Квартиру, бизнес – всё пошло прахом.

– Перед этим ужасом я забеременела, – рассказывает о драматическом периоде жизни Лена. – Муж против ребёнка. Категорически. Я в растерянности. Всё разом навалилось – бандюганы наезжают по кредиту: плати. А с чего? Ещё и беременность. И врачи говорят: вам сейчас рожать нельзя. Ловлю себя на мысли: ненавижу ребёнка, без того плохо, ещё и он. Беременность тяжёлая, меня постоянно тошнит. А решение этой проблемы, вот оно, проще пареной репы. Дурная была. Думаю, если от кредита не отмахнёшься – надо платить, не то голову открутят, а тут всего ничего – сделала аборт и забудь. Плёвое дело. Ни тебе тошноты, ни других забот. Дура, иначе не скажешь!

Лена обзывает себя, вздыхает, вспоминая тот период своей жизни. И продолжает рассказ:

– Но всё же был какой-то ум. Думаю: ведь это мой ребёнок, мой, почему я его так невзлюбила? Он в чём виноват? С моста прыгать не побежала, а побежала в церковь на Тарскую. Встала посреди храма, прошу: Боже, дай мне любовь к этому ребёнку, помоги, всё вынесу с ним. И приходит состояние лёгкости и уверенности – надо рожать! В храм зашла с сумбуром в голове, вышла с твёрдым решением: буду рожать!

Недавно встретил Лену с сыном, рослый красивый парень, студент. А тогда вышла Лена из храма, идёт по Орджоникидзе, её догоняет муж.

– Лена, – сообщает радостно, – я договорился с врачом, завтра идёшь на операцию.

– Нет-нет, – отмела Лена тему аборта, – никаких операций, у нас будет сын, я его буду рожать!

– Откуда ты знаешь, что сын?

– Уверена!

И родила сына. Невзгоды продолжились. Всё до кучи: предательство друзей, с кем вела бизнес, разрыв с мужем, который со своей стороны добавил подлостей в копилку. Вот когда она отыскала образок «Владимирской». Начала ходить в церковь, исповедоваться, причащаться.

Мужа Лена простила.

– Бог дал любовь к нему, – говорит, – а потом дал силы простить за зло, которое нанёс. Простить – тоже счастье.

Нет, они не сошлись больше, но простила. Претерпела Лена все невзгоды. В один период крыши над головой не было, при монастыре с сыном жила. Батюшки деньгами помогали. Но со временем Лена выкарабкалась из ямы, начала подниматься и созрело решение: надо не только просить помощи у Бога, Богородицы, но и благодарить. И не так – свечку поставил, перекрестился и дальше пошёл с чувством выполненного долга. Сын растёт, пусть с крышей над головой туго, но кредиторы отстали… Всё по молитвам к Богородице. Просила, умоляла, и Она помогала, вразумляла… Пора благодарить. Реально. Хотя бы полы в храме помыть, шторы выстирать, ещё что-то… Не абстрактно, деньги дал и забыл… Что-то надо делать.

Лена, как говорилось выше, не из мечтателей, предающихся сладким грёзам на диване: если бы да кабы во рту выросли грибы, был бы не рот, а целый огород. Принимая решение, тут же бросается его выполнять.

К тому времени Лена стала ездить по святым местам. В тот раз надумала совершить паломничество к чудотворной иконе Божией Матери «Чимеевская». Взяла с собой сына, ему три года было, и племянника…

Приехала на вокзал минут за сорок до поезда, расположились в зале ожидания. И произошло маленькое чудо. В соседнем кресле расположился, значительных размеров дядька – крупная голова, выпирающий живот, обширная лысина. Габаритный экземпляр. Но не этим привлёк Лену. Мужчина, развернул газету и углубился в неё, шумно дыша.

Лена от нечего делать скосила глаза в газету и выхватила строки о строительстве часовни в честь иконы Божией Матери «Владимирская». В каком месте строится, не успела прочитать, мужчина начал переворачивать страницу, Лена зачастила:

– Не перелистывайте! Не перелистывайте!

Мужчина отпрянул от соседки, как от сумасшедшей. Мало того, беспардонно влезла в его газету, ещё и командует.

– Женщина, я вам что – стенд для газет или библиотека с ногами? – возмутился. – Купите да читайте сколько не лень!

Лена не смутилась от такой реакции, в голове было одно – возводится часовня в честь «Владимирской». Побежала в киоск, купила газету, из которой узнала про Тамбовку, монахиню Евгению, строительство часовни во славу Пресвятой Богородицы.

Лену охватил восторг, который испытывает человек, сделавший открытие. Вот ответ на её вопрос: как благодарить Богородицу. Самое что ни на есть реальное дело – часовню строить! И какую – в почитание «Владимирской». К восторгу тут же примешалась паника: она уедет в Чимеево, без неё всё сделают, гвоздя не успеет заколотить. Часовня не храм, могут в одночасье поставить. Газета пишет: сруб есть…

Лена готова была отложить Чимеево до лучших времён. Была бы одна, так и сделала, посчитала: нехорошо будет, мальчишкам наобещала. Сын, ладно, маленький, а племянник…

В Чимеево перед чудотворной иконой об одном просила: «Матерь Божия, помоги поучаствовать в строительстве часовни в Твою честь!» О здоровье сына просила и о часовне.

Вернулась домой, кого из православных знакомых не спросит, никто не знает Тамбовку и матушку Евгению. Принялась читать акафист Пресвятой Богородицы, и как вразумление: ведь в Никольском Казачьем соборе можно разузнать у священников.

В ближайшее воскресенье пошла на литургию, а в храме монахиня Евгения.

В газете было фото, Лена запомнила, и вот она матушка. Никогда раньше в Никольском не встречала её, а бывала здесь часто. Лена есть Лена, обрадовалась при виде матушки, подлетела:

– Ой, матушка Евгения, меня к вам Богородица прислала часовню строить.

Нетрудно представить реакцию монахини. Посмотрела на заполошную женщину и отошла. Молча. Дескать, человек возбуждён, пусть остынет для начала, придёт в себя.

«Стою, – описывала Лена ситуацию, – думаю: что дальше-то делать? Строительство часовни – это как наказ мне Богородицы, его надо выполнять. Про себя думаю: похоже, палку перегнула со своими эмоциями. Надо спокойнее себя вести, налетела бурей… Смотрю, матушка достаёт просфорницу. Из белой с серебристой нитью ткани, из такой шьют облачение священников. Смешно вспоминать, тогда не знала термин – просфорница. Меня опять подхватило, принесло к матушке:

– Ой, матушка, у вас такой красивый кисетик! Где вы его взяли?

– Монахини сшили, – ответила матушка.

– А подарите мне! Я давно мечтала о таком!»

Лена не только не разрядила ситуацию – усугубила. Матушка обеспокоенно посмотрела на неё, развернулась и пошла к клиросу.

«У меня мысль, – рассказывала Лена дальше, – насела на матушку, подумает, человек не в себе. И решила исповедаться, а там видно будет. Встала в очередь на исповедь. И не заметила, как матушка подошла ко мне, трогает за руку:

– Возьми, – протягивает просфорницу, – дарю. Ведь меня к тебе Богородица послала. Утром поднялась и почему-то пошла в этот храм, а не в Скорбященский, куда обычно хожу. Теперь понимаю, Богородица привела».

После службы матушка начала рассказывать Лене, что никакой часовни ещё нет.

– Ой, – обрадовалась Лена, – как хорошо! Буду с самого начала строить!

– Лена, чего хорошего! Благодетелей нет, денег нет, кирпича на фундамент нет. Батюшка Сергий помог со срубом, нашлись добрые люди, поспособствовали доставить брёвна, кроме этого ничего пока нет. Только что немного денег, совсем мало…

Лена, охваченная восторгом открывающейся перспективы, стала уверять монахиню:

– Матушка, построим, всё сделаем! Все будет хорошо! Для Богородицы ведь делаем! Она к вам на помощь спустилась с неба, значит и сейчас поможет!

– Дай-то Бог, Лена.