Читать книгу Иллэя - Сергей Орст - Страница 11

Проснулся я от жары. Солнце было уже на полпути до полдня.

– Это что, я пролежал тут на бережке, как полено около шести часов?! – крикнул в сердцах я сам на себя, – идиот! Как можно быть таким беспечным?! Погодка, природка, лютики-цветочки!…

Я вскочил на ноги и ругал себя, на чём свет стоит, резко озираясь по сторонам в поисках возможной опасности. Моя такая расслабленность здесь в чужом мире может стоить мне жизни. Мне было очень жарко, и я был весь мокрый от пота. Скинув свою куртку и мокрую футболку, я остался с голым торсом и хотел было пойти в сторону корабля, но не мог сдвинуть ног. Посмотрев вниз, меня бросило в холодный пот. Такой предательски колючий и липкий озноб пробежал по спине от копчика до затылка, заставив меня содрогнуться всем телом. Мои ботинки медленно опутывали какие-то чёрные ниточки-корни, на глазах становясь толще и длиннее. Именно такие чёрные нити я видел в микроскоп, когда заразил местную почву своими бактериями. Я с силой рванулся и не без труда вырвался из этих пут. Отскочив в сторону, я держал в одной руке куртку, а в другой мокрую футболку и с ужасом глядел на эти чёрные выросты из берега озера. Их рост прекратился, и они остались такими со следами моих ботинок внутри. Теперь, под моими ногами на тёмно-бордовой пушистой траве расползались тонкие сеточки этих же чёрных нитей. Я переступил на другое место, и там также под ногами стали образовываться чёрные сеточки.

Меня начала охватывать паника. Я постарался её унять и рассудить трезво. Такое появление чёрных корней было явно некая защитная функция этого мира. Но защита от чего? От меня? Я сам для этого мира, судя по всему, не был опасен, иначе меня уже запутали бы эти сети на лужайке у трапа. А за шесть часов моего мирного младенческого сна вообще можно меня было сто раз замотать, задушить и растворить, как ту бактерию. Значит, опасен не я сам, а моё поведение. А что я такое сделал? Ах, да, я начал ругать самого себя за беспечность. Правильно начал! Может, не надо было так эмоционально?

– Извини, пожалуйста, я не хотел тебя напугать, – сказал я громко, оглядываясь вокруг и расставив руки с курткой и футболкой, словно обращался ко всей этой природе сразу, – я пришёл к тебе с миром!

Я переступал по берегу и вслушивался в окружающую обстановку. Под ногами чёрные сеточки перестали появляться, но оставались в тех местах, где я стоял только что. Понимая, что именно моё поведение вызывает такое явление, которое, вероятно, может привести к гибели, я осторожно пошёл к кораблю. Но заметив чёрные полуботинки у кромки воды, где на меня напали эти корни, я направился к ним. Я осторожно ступал, опасливо подходя к ним. Опустившись на корточки возле корней, я отложил футболку с курткой на травку рядом.

– Я просто посмотрю, – обратился я к округе, поглядывая по сторонам, – ты пойми, мне очень любопытно. Я не хочу тебя обижать…

Я осторожно потрогал чёрные корни. Они были холодные на ощупь и весьма твёрдые. Я попробовал отломить кусочек, но корень лишь немного гнулся, но не ломался. Я медленно потянулся за ножом, висящим в ножнах у меня на поясе, достал его и приблизил к ближайшему чёрному корню. Всё это время я наблюдал за землёй под своими ногами, ожидая появления чёрных сеточек, но они не появлялись. Ничего не произошло, когда я попытался срезать корешок. К моему удивлению, лезвие скользнуло пару раз по матовой поверхности корешка, не причинив никакого вреда ему. Нож сразу затупился, словно этот корешок был из кварца. Я вернул тупой нож в ножны, встал и только теперь направился к кораблю.

Было жарко, я ещё явно не приспособился к этой жаре, поэтому шёл по-прежнему раздетый по пояс, держа в левой руке куртку и футболку. Поднимаясь по отлогому пролеску к полянке с кораблём, который блестел металлической обшивкой сквозь листву и стволы деревьев, я вдруг увидел ИХ. Первая моя реакция был испуг. Самый настоящий испуг. Я остался отрезанным от своего корабля в неизведанном мне мире. Что делать? Теперь уже только вперёд! Отступать же некуда! Я продолжил тихонько подходить к краю поляны, чтобы лучше ИХ разглядеть. Сердце моё сильно билось не то от радости, не то от испуга. Это же был КОНТАКТ! Самый первый контакт двух разных цивилизаций. Да, я не планировал его так быстро, но уже ничего нельзя было поделать. Видимо, моё ночное фееричное приземление не прошло незамеченным, как я ожидал.

Их было трое, они стояли спиной ко мне и рассматривали мой корабль, задрав головы к верху. Один был явно старик, с седыми длинными ниже плеч волосами. Этот старик внимательно смотрел на вывороченное место фокусирующего щита у носа корабля слева от меня. Второй, судя по всему, юноша, стоя в пол-оборота ко мне, смотрел на трап и открытый проём шлюзовой камеры. Он чуть пугливо вытягивал шею и пытался заглянуть внутрь шлюза. Третий, мужчина средних лет с тёмной бородой и такими же волосами стоял правее меня у маршевого двигателя. Он был дальше всех, поэтому я его толком не видел. Все трое одеты были примерно одинаково. Некое подобие рубах навыпуск до середины бедра с широкими рукавами были разного цвета у каждого. У старика бледно оранжевого цвета, у юноши – зеленовато-бирюзового, а тот бородач был облачён в тёмно-синюю рубаху. На ноги у всех были одеты некие широкие штаны одинакового тёмно-коричневого цвета и одинакового кроя. У меня сразу возникли стойкие ассоциации с одеждой древних японцев, кимоно и хакама. Обуви я не видел, ступни ног их утопали в траве. В их поведении и движениях я не заметил никакой агрессии или намёка на неё. Передо мной были настолько мирные и спокойные существа, что мой первоначальный испуг полностью прошёл.

Вдруг тот бородач заметил меня у края полянки, старик и юноша сразу обернулись, хотя бородач ничего не сказал, во всяком случае, я не слышал ничего в этой тишине, только лёгкое шуршание листвы от ветерка. Старик был несколько смугл с весьма длинной бородой, но статен. Если бы не седые волосы, то я дал бы ему лет сорок, а так для себя я оценил его возраст примерно на семьдесят лет. Он смотрел на меня с любопытством и, как мне показалось, ласково, неспешно направляясь в сторону парня. Юнец был строен, лет на шестнадцать, не широк в плечах, на лице уже пробились усики, взгляд его был несколько испуганным. Вообще, эти трое не отличались атлетическим сложением тела. К старику и парнишке подошёл бородач, рассматривая меня более подробно, но глаза у него были добрые, это я подметил сразу. На мой взгляд, бородачу было не более пятидесяти лет по земным меркам. Эта троица стояла между мной и трапом в мой корабль.

У меня был совершенно глупый вид, по пояс обнажённый, потный, в руках куртка и футболка. Мой рот сам по себе растянулся до ушей в широкой улыбке. Они тоже улыбнулись, молча переглядываясь между собой. У меня напрочь вылетело из головы всё то, что я читал о предполагаемых контактах с разумными цивилизациями. Я молча поднял правую руку к груди и поклонился им почти в пояс. В ответ они сделали такой же поклон, также положив правую руку на грудь.

– Здравствуйте! – мой голос отразился эхом на полянке, – меня зовут Федя.

Я прекрасно понимал, что меня не понимают, но старался как-то жестикулировать для пущей убедительности. Выглядело это точно очень глупо.

Старец что-то сказал. Его голос был обычным, ничуть меня не удивившим. Сказанная им фраза была на очень мягком и певучем языке, чем-то напоминающем мне китайский, такое же изобилие гласных звуков. Наверное, это было приветствие. По крайней мере, интонация была похожая. Я повторил ещё раз свою фразу, как мог с большей выразительностью и заметил, что бородач повернул голову налево в сторону маршевого двигателя моего корабля. Я посмотрел в направлении его взгляда и увидел ЕЁ.

Она вышла, точнее, выплыла из-за корабля вся в лазурном одеянии, также напоминавшее мне кимоно. Её золотистые волосы, собранные на затылке, струились по груди с левого плеча до самого пояса. Походка её была лёгкой, словно она скользила по траве, не дотрагиваясь ногами до земли. Она поглядывала на меня, но сразу опускала взгляд себе под ноги. Шла она достаточно быстро, но мне казалось, что она плывёт в замедленном кино. На вид ей было всего лет шестнадцать-семнадцать по земным меркам. Сказать, что я ослеп от её красоты, значит не сказать ничего вообще. Я застыл в изумлении и даже забыл про других троих, стоящих передо мной метрах в шести. Подойдя к бородачу, она глянула на него, словно что-то ему сказала, не раскрывая рта. Ни звука я не услышал. Я, не отрываясь, смотрел на эту фею, нимфу, ангела… Подобрать точный эпитет к этому волшебному существу я не мог. Она посмотрела мне в глаза, снова опустила их и вновь посмотрела на меня очень умными красивейшими глазами. Улыбнувшись столь искренне, эта богиня меня полностью обезоружила, что я потерял голову. Да, это была именно богиня! Настоящая, истинная богиня!

– Если и есть на свете боги, то эта богиня лучшая из них, а я готов пропасть с ней навсегда, – мелькнуло у меня в голове, глядя в эти большие голубые бездонные глаза, обрамлённые длинными ресницами.

Зачем и почему я именно так подумал, я не знаю до сих пор. Это было как наваждение, как помешательство на грани безумия. Но как только в моей голове мелькнула эта мысль, меня словно ожгло внутри, как от разряда электрического тока. Я дёрнулся от неожиданности и перехваченного дыхания. Богиня также вздрогнула, у неё приоткрылся рот, она судорожно глотнула воздух, ухватившись рукой за бородача, чтобы не упасть, а в глазах отразились испуг и удивление. Почти сразу её взгляд преобразился, он стал таким тёплым, будто родным. Лицо у неё просияло, а я осознал, что пропал, что без памяти влюбился в эту неземную богиню с первого взгляда и ничего уже поделать с собой не смогу. Я влюбился словно мальчишка, хотя я тогда им и был. Это было нелепо, неразумно, безрассудно, но прекрасно!

Тут я заметил остальных троих. Они испуганно переглядывались между собой и вопросительно смотрели на неё. У них на лицах был один немой вопрос: «Как так?!» Она отвела взгляд от меня, и я наблюдал удивительную сцену оживлённой беседы четырёх людей без звука. Если бы они что-то говорили на этом своём певучем языке, я, наверное, по интонации понял бы, о чём они говорят. Но была абсолютная тишина. Парнишка как-то сразу погрустнел, старик задумчиво поглядывал на меня, а бородач вообще опечалился. Меня поразило моё понимание происходившего. Я из другого мира, но мы все одинаковые по строению, по поведению и даже по чувствам. Я будто попал не на другую планету, а просто в другую страну на Земле, которую в силу небывалых причин мы раньше не замечали.

Эта богиня вновь посмотрела на меня, и я опять увидел её открытое, умное, приветливое лицо, слегка улыбающееся и немного лукавое. Она была самым настоящим воплощением неземной красоты, как говорят на Земле. Не обращая внимания на переглядывания и даже жестикуляцию этой троицы, она сделала шаг ко мне, и я понял, что должен сделать то же самое. Бородач усиленно заморгал глазами и, как мне показалось, отчаянно замахал руками. Юнец стоял понурый, лишь старец был спокоен и как-то философски меня оглядывал, склонив голову немного влево.

– Эх-х, пропадай, моя головушка. Привет, милая, – сказал я очень тихо подходящей ко мне красавице, глядя ей прямо в её бездонные озёра глаз, озарённые солнечным светом, – меня зовут Федя.

Богиня протянула ко мне левую руку, укрытую лазурным рукавом её одеяния, и что-то сказала голосом ангела. Я замер, звук её голоса заворожил меня, ничего подобного я в своей жизни не слышал. Со стороны могло показаться, что говорит обычная симпатичная девушка, но для меня её мягкий певучий голос был и остаётся по сей день самым совершенным во всей Вселенной. Фраза была похожая по звучанию на то, что говорил прежде старец, но чуть по-иному. Потом она дотронулась до моего правого плеча. Я с трепетом ощутил её тёплую девичью ладонь.

– Меня зовут Федя, а ты кто? – я уронил на травку куртку и футболку, нежно взял её бархатную руку в обе свои напротив груди, – что же это произошло?

Моё сердце просто рвалось из груди, а голос предательски прерывался и дрожал от напора крови в жилах. Нет, я более совершенно не опасался их, это чувство было иное, сродни безмерному удивлению и одновременно беспредельному восхищению. Передо мной стояла божественная неземная красота, но в то же время самый обыкновенный человек, почти ничем не отличающийся от моих сородичей. Только её глаза. Словно под действием чар я, не отрываясь, купался в этом взгляде неземной богини и уходил в глубину этих голубых глаз.

Она высвободила руку, положила обе ладони мне на то место, где трепыхалось моё бедное сердечко, и закрыла глаза, погасив свой ангельский взор. Я почувствовал, как тепло от её рук словно влилось внутрь меня, и удивился, как быстро успокоилось моё сердцебиение, немного приводя меня в порядок.

Вновь окунув меня в свой светящийся на солнце взгляд, она ещё что-то сказала, причём я услышал отчетливо одно и то же слово «ЭЕ́Я». При этом она указывала себе на грудь. Я понял, что это её имя.

– Эе́я, – чуть растянув это слово, повторил я, не отрываясь от переливчатой радужницы её глаз и указывая на неё.

Она утвердительно кивнула.

– Федя, – выговорил я своё имя и указал рукой на свою грудь.

– Федя, – повторила она и опять улыбнулась так, что моя голова закружилась.

Вдруг её большие глаза стали смотреть, словно сквозь меня, она как будто что-то слушала. Тут она резко развернулась и развела обе руки в стороны ладонями ко мне, немного попятившись назад. Она даже чуть толкнула меня спиной, загораживая всем своим изящным телом. Этот жест был более чем ясен, она меня защищала от этих троих. Удивительно, богиня вдруг встала на мою сторону. Видимо, в их неслышимой беседе возникла угроза мне, и это божество вступилась за меня. Я понял, что надо вмешиваться.

– Эея, пожалуйста, не надо! – обратился я к ней, выйдя из-за её рук.

Затем я опустил ей обе руки нежно, но решительно. Загородив свою защитницу собой от этих трёх людей, я был тогда готов к любому развитию событий. Я начал говорить, даже не беспокоясь, что меня могут не понимать:

– Я не знаю, что здесь сейчас произошло, но ни я, ни эта милая девушка, – говорил я, указывая на богиню, – ни в чём не провинились. Я попал на вашу планету случайно, ненарочно. У меня нет возможности улететь отсюда. Если мои сородичи услышат мой сигнал бедствия, то только через двадцать два ваших года я смогу улететь отсюда. У меня нет выбора, мне надо здесь либо выжить, либо погибнуть. Если вы считаете невозможным моё пребывание на вашей земле, то убейте меня сейчас, прямо тут! Но знайте, я пришёл к вам с миром!

Я продолжал свою пламенную речь, активно жестикулируя, понимая, что эти люди читают язык жестов.

– Если вы посчитаете приемлемым оставить меня в живых, то прошу дать мне возможность возделать эту поляну, чтобы вырастить себе пищу. Если вы не терпите чужаков, то я буду жить только здесь в своём доме и никуда не уйду. Если это чья-то земля, то я готов как-то оплатить своё тут пребывание. У меня на корабле есть много вещей, которых нет в вашем мире, и которые могут стать вам полезными. В любом случае, решать вам здесь и прямо сейчас!

Всё время, что я говорил этим троим, их лица и взоры менялись с грустно-растерянных до восхищённых. Чего не было в их взглядах, так это злобы, неприязни или иных агрессивных проявлений. Богиня-Эея стояла позади меня, и я её не видел, но чувствовал её присутствие. Во второй части моей пламенной речи она положила свою руку на плечо, и это придало мне ещё больше сил и уверенности. Тогда я готов был поклясться, что все они поняли мою речь до единого слова. Но как?

Какое-то время эта троица стояла, не двигаясь. Затем старец медленно подошёл ко мне, взял за руку и слегка поклонился мне. Я немного успокоился, но мне вспомнились сладкоголосые Сирены, что в мифе об Одиссее заманивали людей к себе на остров и пожирали их. Может быть, я сейчас в такой ситуации? Старец неожиданно для меня, словно уловив мою мысль, посмотрел мне в глаза и покачал головой в знак несогласия с ней. Затем он указал пальцем на мою голову и кивнул мне за спину, а там стояла богиня. Сразу же у меня в голове стали сами собой рождаться мысли, но не как обычно, а ясно, ярко, чётко, словно кто-то их туда вливал.

– Не бойся, небесный пришелец! – проявилось у меня в голове.

Я вздрогнул. Эта фраза была вообще не на языке, я нутром понял её смысл. Я ошалело посмотрел на старца. Он, лукаво улыбаясь, снова кивнул Эее, которая стояла у меня за спиной.

– Не бойся нас, Федя, мы тебе верим! – вновь ярко и отчётливо вспыхнуло у меня в голове, а старец радостно закивал головой.

Тут меня осенило, он так со мной говорил.

– Но почему он кивает головой богине? – мелькнула у меня мысль.

– Федя, только я могу теперь тебя понимать, а ты можешь понимать только меня, – проявилось у меня в голове тем же непостижимым ярким образом, и я понял, это говорил не старец.

Богиня вышла из-за моей спины и посмотрела мне в глаза. Я взял её за плечи, чувствуя тепло её тела под шелковистым лазурным одеянием, и удивлённо спросил:

– Как это? Ты понимаешь, что я говорю?

– Нет, я понимаю лишь твои мысли, а что ты говоришь для меня непонятно, но мне нравится твой язык, – ярко вспыхнуло у меня внутри.

– Мысли? Ты можешь читать мои мысли? – я был обескуражен и сбит с толку, – а они меня понимают, ну, мои мысли? – спросил я, кивком головы указав в сторону тех троих.

– Нет, они тебя не могут понять, пока я им просто передаю то, о чём ты говоришь.

– Они смогут меня понимать?

– Не знаю, если ты выучишь наш язык, то, наверное, да. Твои мысли доступны только мне.

– Почему? Что произошло? Я ничего не понимаю? – я закидывал её вопросами, у меня в голове началось всё запутываться.

– Теперь мы связаны взглядом! – вспышки в моей голове были столь яркими, что я вздрагивал при каждой фразе богини.

– Это как? – продолжая держать её за плечи, спросил я.

– Когда наши взгляды встретились, ты и я подумали одновременно одно и то же. Про самого лучшего из богов и про готовность пропасть с ним навсегда. Помнишь? Тогда-то и произошло то, что мы называем связывание взглядом. Наши мысли теперь едины, мы объединены силой Иллэи. Теперь это навсегда!

Я смотрел на неё с бесконечным удивлением.

– Но ты сказала, что мы объединены силой Иллэи. Это что… это кто… это ваше божество?

– Не совсем, – она снисходительно улыбнулась, всё так же не размыкая прелестных алых губ, затем, указывая раскинутыми руками на всё вокруг, добавила, – Иллэя наша земля. Это наша планета, это наш дом. Она, как и мы, живая и разумная.

Я тогда не совсем понял её объяснение, но подспудно до меня начало доходить произошедшее там, на берегу, когда чёрные корни чуть не поймали меня. Так оказывается, это было проявление некоего разума. Видимо, вот откуда у меня было ощущение, что, проходя пролеском к озеру, на меня кто-то смотрит, будто следит за мной. Богиня смотрела мне в глаза и молча, понимающе кивала головой.

– Да, это именно она, Иллэя решила не допустить твоего недостойного, неправильного поведения там, на берегу, – отчётливо проявилось у меня в голове.

– Так… я…, а как же ты…? – я растерянно пытался понять, как мои логические догадки становятся ей известными.

– Федя, я же тебе сказала, что теперь наши мысли объединились, и я понимаю всё, о чём ты говоришь и думаешь, а ты понимаешь мои мысли.

Всё время нашей беседы я привычно говорил вслух, а её слова возникали у меня в голове, но не как мои собственные мысли, оформленные в языковую форму. Её мысли становились у меня в голове ярче, светлее, контрастнее, как радуга. Это было столь непривычно и необычно, что у меня начала болеть голова, и я плохо соображал. Вообще хорошо соображать в присутствии такой неземной богини мне было достаточно трудно. Её ослепительная красота парализовала мою логику, мой ум, мою способность ясно мыслить. Видимо, она каким-то образом почувствовала это моё состояние. Богиня взяла двумя руками мою голову у висков и закрыла глаза, после чего головная боль быстро отступила. Я был поражён, эти люди не только телепаты, но и превосходные лекари. В ответ она лишь снова обезоруживающе улыбнулась.

Наконец, ко мне потихоньку стала возвращаться способность к логике, к рассуждениям, и я спросил её:

– Ты сказала «мы связаны навсегда», что это значит?

Её милое лицо вдруг бросило в краску, щёки запылали, а ангельские глаза засверкали в лучах солнца.

– Это значит, что теперь мы с тобой супруги, – родилось у меня в голове, как гром среди ясного неба, а богиня положила свою голову мне на грудь.

Я непроизвольно обнял её и почувствовал, как моё лицо само покраснело. Это было ещё более неожиданно, чем моя авария и вылет из подпространства, но чертовски приятно. Она прижалась сильнее ко мне, а я, мягко отстранив её от себя руками за плечи, посмотрел в бесконечные глубиной большие голубые глаза и сказал:

– Но мы ещё плохо знаем друг друга, а вдруг я тебе не подойду, а вдруг мы вообще несовместимы, а может…

Она закрыла ладонью мой рот, и в моей голове проявились её философские слова:

– Лишь время расставит всё на свои места.

Она была права, мне не оставалось ничего, как только отдаться на милость времени и этим удивительным людям. Посмотрев на тех троих, она, видимо, что-то им сказала. Они отошли в сторону и продолжили осмотр моего корабля.

– Федя, теперь я тебя научу общаться со мной, – у меня в голове появлялись её фразы, а сама она была сосредоточена и серьёзна, глядя мне в глаза, – попробуй говорить со мной не голосом, а мысленно, адресуя мысль ко мне. Мне сложно тебя понимать, я ещё не понимаю твой язык, а лишь смысл сказанного. Запомни, для общения мыслями расстояние не преграда. В любом месте представь меня и обратись мысленно ко мне. Я тебя услышу и отвечу. Если мы рядом, то я знаю всё, о чём ты думаешь. Ты, видимо, тоже этому со временем научишься. С другими людьми тебе общаться будет сложнее. Я точно не знаю как, но, думаю, если ты выучишь наш язык, то, наверное, сможешь мысленно общаться с ними. В любом случае, зная наш язык, ты сможешь говорить вслух с любым человеком на Иллэе. Ты сказал, что пробудешь здесь более двадцати двух Новых Рождений Близнецов. Это долгий срок и я научу тебя говорить на нашем языке. Связь взглядами только одна у двух людей, поэтому ни с кем ты уже так связаться не сможешь. Я постепенно всё тебе расскажу, и ты всему научишься.

Тут я вспомнил, что если помощь с Земли придёт через эти годы, то я улечу отсюда, и эта богиня останется здесь одна навсегда. Мне вдруг стало её так жалко, что у меня больно защемило сердце.

– Не надо сожалеть о том, чего ещё не произошло, всё может поменяться, – опять её философские изречения влились в меня, и я опять поразился способности читать мои мысли.

– А какой твой возраст? – спросил я, первый раз послав ей мысленно свой вопрос, с неприкрытым удовольствием рассматривая всю её.

Я намеренно избежал определения возраста в годах, ведь мои обычные земные представления здесь явно не годятся, поэтому надо привыкать к иным определениям.

– Двадцать шесть Новых Рождений Близнецов, а тебе?

Я судорожно производил вычисления в голове, понимая, что означает изысканное определение Новое Рождение Близнецов. Земной год больше года на Иллэе в одну целую и сорок три сотых. Если поделить одно на другое, то получается этой богине восемнадцать земных лет. Тогда мне в их летоисчислении почти двадцать девять лет. Немногим старше этой Эеи. Она всё поняла и кивнула мне.

– Эея, и что же мы теперь будем делать? – и на этот раз я просто подумал об этом, как меня только что она научила, адресовав ей свою мысль.

– Не знаю, – она смущённо смотрела на меня, потом оживилась, – а может быть, ты расскажешь нам всем, кто ты, откуда и как сюда попал?

– Конечно, расскажу, только я иногда буду переходить на свою речь вслух, мне пока сложно мысленно общаться. Ты не против?

– Разумеется, Федя, я не против! Пойдём, я тебя познакомлю с моими спутниками, – Эея взяла меня за руку и потянула в сторону корабля.

Я познакомился с ними. Старца звали Энт, он был старейший житель долины, что была на западе от моего корабля в двадцати километрах. Бородач был отцом Эеи и его звали Эор, а парнишка был внуком Энта по имени Ини. Насколько я понял из пояснений моей богини, именно этот Ини был нечто вроде её жениха, во всяком случае, его погрустневший вид это подтверждал. Однако Эея с весьма важным видом сразу мне заявила, что этот Ини никогда её не интересовал всерьёз. Меня удивило тогда, что моя новоявленная супруга не стала скрывать от меня факт мало-мальских отношений с этим Ини. Ведь, самым разумным было бы утаить от меня статус жениха этого парнишки. Но это лишь с позиции землянина было разумно. Решив, что так принято в их мире, я не стал тогда допытываться, почему мне открыто сказали об этом.

Я рассказал всё, что со мной произошло, не сильно вдаваясь в технические детали, резонно полагая, что они для этих людей будут непонятны. Но Эея стала задавать вопросы, и мне пришлось всё открыть про технологию прохода в подпространстве. Я удивлялся, как молодая инопланетянка, на планете, где нет даже электричества, интересовалась последним достижением моего человечества в области физики пространства. Она переводила мои пояснения, и в глазах старца Энта я читал намёк на понимание.

Я провёл экскурсию по своему кораблю, что вызвало у всех четверых неподдельный восторг. Было очень забавно на них смотреть, когда заговорил ДУС. Он как нарочно принял образ кокетки. Ничего не понимая в нашей беседе с ним, Эея по интонации уловила заигрывание этого голоса со мной и бросила на меня взгляд с тенью укоризны и недовольства.

– Вот это да! А моя богиня-то, оказывается, ревнует к этой бездушной машине, – проскочило у меня в голове, и тут же я понял, что прокололся.

Мне стало смешно и от моего прокола и от реакции Эеи. Она тоже улыбнулась. Из этого я сделал вывод, что она также не лишена чувства юмора, как и я.

Продолжая экскурсию по кораблю, я показал им составленный виртуальный глобус Иллэи. Он очень заинтересовал всех четверых. Из их разговора мне стало ясно, что у них существуют карты, но эта карта превосходила имеющиеся у них и давала лучшее представление об их планете. У иллэян были весьма обширные представления о Вселенной, я бы сказал, значительно, на порядок лучшие, чем у землян средневековья. Как я узнал позже, это было связано с фактическим отсутствием какой бы то ни было религии. Они никому не поклонялись и никого не превозносили. Однако, это не мешало им представлять Иллэю неким живым существом, с которым они живут в мире и согласии.

Я стал подробно спрашивать об их планете, периодически наводя параллели с Землёй. Показал им карту звёздного неба и указал на Солнце. Они без труда сориентировались, где сами находятся в Млечном Пути, который называли Великой Рекой. Им понравился мой фонарик, когда я продемонстрировал его яркий луч, отключив свет в корабле приказом ДУСу. Я подарил его старцу с объяснением, что когда он перестанет светить, пусть он принесёт его мне, и я его заправлю энергией. Энт долго отпирался, но я настоял, сказав, что это в знак уважения старшему, мол, так принято на моей родине.

Я рассказал, чем их мир отличается от моего и других известных землянам миров. Везде, кроме Иллэи был богатый и опасный микромир, мир бактерий и вирусов. Мои гости явно не понимали, о чём я говорю, тогда я не только поведал о принципах размножения бактерий и вирусов, но и показал запись своего эксперимента с бактериями. Иллэяне с ужасом смотрели, как «работает» их почва и вода. Мне стало ясно, что это защитная реакция планеты, сохраняющая свою стерильность. Я сообщил, что только их планета полностью стерильная, а другие миры просто кишат такими микроскопическими существами. При сообщении, как повёл себя мой организм после попадания в него их воды, они сочувственно смотрели и качали головами. Они явно были поражены. Особенно всех поразил показанный мной на видео механизм перерождения вирусов и преобразование живых тканей поражённого организма во вредоносные бактерии, сеющие болезни и смерть. Мне сказали, что мой мир очень страшный, но им отрадно за меня, не потерявшего в таком ужасе сильного тела и доброго духа. Я парировал, что не всё так страшно в любом человеческом организме есть защита в виде иммунитета. А была ли подобная защита у этих нежных и чувствительных людей?

Затем речь пошла о еде. Я очень не хотел озадачивать этих милых людей, но они сами вспомнили мои слова о возделывании земли и предложили свою помощь. Поведав о своих экспериментах с местной почвой, я показал им увядшие травы в шкафу. Они всё посмотрели, и Энт отправился наружу. Я не придал тогда этому значения. Как сказала мне Эея, он попросит привезти сюда еды. Еду будут привозить всё время, пока я буду здесь жить. Мне стало настолько неловко, что я даже покраснел. Я убеждал их, что смогу сам о себе позаботиться, но они даже слушать ничего не захотели. И тут я сделал свою первую и роковую ошибку. Я сказал, что не расплачусь с ними за их гостеприимство, но готов как-то компенсировать им их затраты. Глупый и тупой землянин!

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, – сказала мне Эея, – ты второй раз об этом упоминаешь, но и в первый раз мы тебя не поняли.

– Что тебе не понятно, милая, я готов разъяснить.

– В первый раз ты говорил, что готов что-то сделать, проживая здесь, а теперь сказал про наше гостеприимство и какие-то затраты. Мы понимаем, что это что-то из твоего мира, но мы тебя совсем не поняли.

Они все вчетвером вопросительно на меня смотрели. Я догадался, что попал в ситуацию, а как теперь из неё выкручиваться не представлял. Я полез, сам того не ведая, со своим уставом в чужой монастырь. Надо было внимательнее читать книги по контактам, там как раз что-то было именно об этом.

– Милый, куда ты полез? Какие такие чужие книги? Что надо внимательней читать? У тебя такое обилие разных мыслей, что я не успеваю их всех понять.

Тут я сделал вторую свою ошибку. Я подошёл к ней, заглянул ей в глаза и сказал:

– Я должен обдумать, как вам объяснить то, понятия о чём у вас, судя по всему, нет. У нас на Земле люди не читают мыслей друг друга, мы лишь говорим друг с другом вслух, как я сейчас. А вот что сказать, мы сначала обдумываем, чтобы сказанное было правильным, не обидело и не причинило вреда ни собеседнику, ни себе. Поверь, мне очень сложно думать, одновременно думая, о чём думать.

Она округлила глаза, как делают люди, узнавшие, что два умножить на два будет пять, а не четыре.

– Ты хочешь сказать, что ты сначала думаешь одно, а потом говоришь другое?! Разве такое может быть? – она стояла, как пришибленная и растерянно смотрела на меня, а в её глазах наворачивались слёзы.

– Нет, погоди, – я взял её за плечи, а она еле заметным движением, попыталась выскользнуть, – да, подожди ты, – я чуть крепче схватил её, – я не желаю никого обманывать, тем более вас обижать, особенно тебя. Но за это короткое время произошло так много событий, что я совсем растерялся. Пойми, я из другого мира, с другими законами, традициями и чувствами. Хотя нет, чувства у нас абсолютно идентичны, и ты с моими к тебе внезапными, яркими чувствами тому доказательство. Мне просто надо привыкнуть к вашему миру, к вашей манере общаться. На это столь малого количества времени недостаточно. Ты сводишь меня с ума, я плохо соображаю, поэтому могу что-то сказать или сделать не так, как привычно в вашем мире. Прости меня, пожалуйста, за это! Но я не плохой человек, наверняка, не плохой. Нам с тобой лишь надо привыкнуть к нашему новому положению. Я обещаю, клянусь тебе, я приложу все усилия, чтобы не обидеть ни тебя, ни кого из твоих сородичей. Понимаешь меня?

Она смотрела на меня, а в её больших голубых озёрах уже блестели слёзы. Нет, не слёзы горя или отчаянья, она улыбалась. Я всё больше влюблялся в неё. Именно в тот самый момент я отчётливо для себя осознал, что эту богиню я не оставлю никогда и ни за что, не смогу и не захочу. Именно в тот самый момент будущее событие моего спасения на Землю, бывшее осязаемым, оформленным мысленно, вдруг растаяло во мраке грядущего. Моя цель, сущность моего прилёта сюда, мой прежний смысл жизни здесь улетучились бесследно. Теперь моя цель, мой смысл жизни, сама моя жизнь вот здесь, и я держал её за плечи. Она абсолютно всё поняла и плакала, глядя на меня. Я не сдержался и обнял её всей своей душой. Мне было безразлично, смотрят на нас или нет. Для меня существовала только она одна в целой Вселенной.

Они действительно смотрели на нас. Когда я это заметил, то увидел на лице её отца искреннюю радость. Выражение лиц старца Энта и парнишки Ини я уже не помню, но Эор меня удивил. По местным обычаям его дочь вышла замуж за первого встречного, тем более за пришельца, а он радуется. Воистину беззлобные люди!

Потом мы долго ещё беседовали все вместе. Я пояснил, что означал термин «оплатить», как можно деликатнее, понимая теперь, что они вообще не имеют товарно-денежных отношений. Внимательней всех слушал меня Энт и делал уточнения. Я на примерах ему популярно объяснил товарно-денежную экономику, начав с натурального обмена. Так моя первая и главная ошибка в контакте с инопланетной цивилизацией обрела смысл, форму и содержание. Эея, как я заметил, только транслировала мои объяснения, абсолютно не вникая в их смысл. Она смотрела на меня и явно любовалась мною. Я тоже много и пристально оценивающе посматривал на неё, не забывая приличия в беседе с моими гостями. Искренне восхищаясь этой иноземкой, я впервые в жизни начал чувствовать непреодолимую потребность видеть, слушать, общаться со своей любимой, как можно больше.

Через пару часов приехала повозка, запряжённая теми самыми крунчами, которых я видел с орбиты. Существа очень напоминающие лам, только раза в два длиннее, с белой нежной и пушистой шерстью. Эта парочка крунч фыркала, как лошади и строила мне глазки. Мне объяснили, что одежда делается из шерсти этих животных. Повозку привёз сын старца Энта, отец Ини Энт-средний. Мне в корабль погрузили провиант, объяснили, как и что готовить. Но Эея сказала, что будет готовить всё сама для меня. Я заметил взгляд её отца, который при этих словах стал немного печальным, но с оттенком неизбежности. Взяв за руку богиню, я отвёл её в сторону от всех:

– Милая, пожалуйста, давай сегодня ты поедешь к себе домой и позаботишься об отце.

Из беседы я уже знал, что она живёт одна с отцом, её мать покинула Иллэю и отправилась в царство Близнецов. Я прекрасно понял это иносказательное определение. Эея вздрогнула, почему-то виновато глянув мне в глаза, но согласилась. Позже я узнал, что она бедняжка разрывалась буквально на части между мной и отцом, не решаясь с кем оставаться.

– Я понимаю твой долг передо мной, который диктуют ваши традиции, – продолжил я, – но ни ты, ни я, ни, особенно, твой отец не были готовы к такой скоропалительной нашей связи. Ты сама сказала, что наша связь навсегда, так зачем же спешить? Я сам такого никогда не испытывал, в моём мире говорят, что разлукой проверяют чувства и предвкушают радость встречи. Но мы же сможем с тобой поболтать, и лучше узнать друг о друге. Расстояние же не помеха! – добавил я шутливо.

Мы все поужинали, еду нам всем приготовила Эея, я лишь помог справиться с кухонным оборудованием отсека для приёма пищи. Я чуть не проглотил язык, так было всё вкусно, хотя я приметил, в блюдах не было мяса в привычном нашем представлении. Еда была, как я понял, растительная, по питательным качествам сопоставима с мясом. До заката солнца оставалось ещё более четырёх часов. Я вызвался проводить их до границы селения, объяснив, что мне требуется исполнить долг гостеприимства. Я сослался на правила, принятые в моём мире, смекнув, что приверженность традициям особенно действуют на этих всё более и более становящихся мне симпатичными людей. Это был не обман, а дань уважения. Ещё я очень хотел размяться после многомесячного полёта и поразмыслить обо всём случившемся. Двадцать километров для меня молодого парня не дистанция, тем более, что гравитация значительно меньше. Каких-то три-четыре часа и я обратно вернусь к кораблю, пусть даже будет уже затемно. Я решился на такую прогулку после того, как меня уверили, что опасностей на планете для человека нет ни днём, ни ночью.

Мы ехали в селение на двух повозках. Семья Энтов ехала впереди, Эор правил нашей повозкой, мы с Эеей сидели сзади обнявшись. Несмотря на бурные события этого дня, на мои переживания, я был счастлив. Я ехал и мечтал, как я здесь смогу обосноваться с этой богиней, склонившей свою прелестную головку мне на плечо. Меня уже не смущало, что она может понимать мои мысли. Я чувствовал, что ей мои мечты приятны.

Ближе к концу поездки, которая длилась всего час, моя новоявленная супруга поведала мне, что надо остерегаться дурных мыслей, чтобы не быть наказанным Иллэей. Все жители планеты соблюдают эти простые правила, не умея даже помышлять о плохом или злом, как я понял её объяснения своим земным умом. Она сама не знает что это, а лишь кратко передала мне знания, которые ей дали в детстве родители и в школе. Но я её понял и очень доходчиво, вспоминая утреннее происшествие на берегу озера.

Уже расставаясь возле разрыва горной гряды, окружающей долину Энта, она спросила меня, умею ли я петь. Я ответил, что умею и люблю петь. Я обещал, что послушаю, как она поёт в следующий раз.

– Зачем ждать следующего раза, милый? Я буду петь и думать о тебе, а ты сможешь слышать меня везде.

На прощание я с трепещущим сердцем впервые поцеловал её в алые тёплые губы. Затем, я развернулся и быстро зашагал в сторону корабля, много раз оборачиваясь и вглядываясь в удаляющуюся повозку с моей богиней.

По пути к кораблю я мысленно болтал со своей красавицей о всякой чуши, рассказывал байки из своего прошлого, о путешествиях в другую колонию на краю Млечного Пути. При этом я старательно избегал упоминаний о жестокости, страданиях, обмане и прочей гадости из моего мира.

Я поинтересовался у своей красавицы, как они узнали о моём появлении. Ведь, как я понял за те долгие дни пребывания на орбите, по ночам жители планеты спят.

– Это я тебя увидела в небе между Близнецами, – появилось у меня в голове, пока я шагал в закатных лучах местного солнца по лесной дороге к себе на корабль, – я случайно проснулась посреди ночи и глянула в окно, восхитившись в очередной раз видом Близнецов. А может, это было не случайно? Милый, может быть Иллэя знала?

– О чём знала? – не поняв сначала мысли моей богини, спросил я.

– О тебе и обо мне. Иллэя всё знает и всем помогает. Я сейчас спою тебе об этом песню.

В голове всё тем же непостижимым образом словно зазвучала мелодия, но не так, как обычно мы слышим. Пока она пела, я решил для себя, что такие её слова являются проявлением набожности людей низкоразвитой цивилизации. Лишь им присуще обожествлять природу и объяснять непонятные явления божественным проведением. Однако даже тогда, шагая по вечернему лесу, я не совсем верил в собственные умозаключения. Утренние события на бережке не выходили у меня из головы. Это моё земное мышление, я из другого мира. Может мне стоит не спешить с выводами? Я мысленно, не совсем уверенно снова обратился к округе:

– Пожалуйста, не думай обо мне плохо. Если ты на самом деле существуешь, то помоги мне не навредить этим людям, особенно ей…

Мелкий песок и камушки шуршали под подошвами моих ботинок, разносясь эхом по лесу. Я вслушивался в округу, но ничего не замечал, никакой реакции на мои обращения. Лишь в голове моей лились чудесные мелодии, которыми осыпала меня Богиня-Эея.

Она пела мне разные песни, я сам пел ей песни, причём некоторые по нескольку раз, а она мне начинала подпевать. Обычно мы слышим чьё-то пение, как музыку ушами, воспринимаем и впечатляемся уже внутри. Когда же пела моя богиня, то у меня внутри сразу возникали чувства и эмоции, от спетого ей, но не услышанного мной. Однако я мог в точности воспроизвести голосом мелодию, которую спела моя красавица, и понять смысл слов песни. Это было столь необычно и увлекательно, что я не замечал времени и долгой дороги. Постепенно мой мозг начал наделять её мысли её же ангельским голосом. На самом закате солнца она мне спела очень красивую, но очень грустную песню. Тогда я и узнал подробности о произошедшем несчастье с её матерю. Посочувствовав ей, я рассказал, что сам сирота с пятнадцати иллэйских лет.

Обратный путь занял у меня больше, чем четыре часа, но этого времени я не заметил. Счастливые же часов не наблюдают. Уже в темноте, освещая себе путь фонариком, на восходе Близнецов я добрался до корабля уставший, но то была сладкая усталость. У меня было ощущение, что я весь вечер гулял с любимой девушкой и проводил её домой. Пожелав своей богине спокойной ночи, я услышал в ответ от неё пожелание спокойной длинной ночи и поднялся по трапу. Добравшись до своей каюты, я осознал, что являюсь неисправимым романтиком, коим до этой минуты себя никогда не считал. Я рухнул без сил на постель и заснул практически сразу.