Читать книгу Атаман Сибирского ханства - Сергей Ошев - Страница 3

Дорогой читатель!

Данную публикацию предлагаю для тех, кто уже читал о завоевании ханства Сибирского, кто знаком с данной темой и обладает какими-либо сведениями о завоевательном походе дружины Ермака в «логово» хана Кучума. А также тем, кто уже знает многое из описываемых событий, сопутствующих походу атамана Ермака. Полагаю, что собранный мной материал будет не только интересен знатокам отечественной истории, но и полезен моим землякам, сибирским краеведам, как, впрочем, и молодёжи, интересующейся историей своего родного края. Надеюсь, что книга откроет для вас дополнительные сведения и расширит общий кругозор.

Интерес к историческим событиям, которые когда-то происходили вот прямо здесь, вот тут, под ногами нашими, появился из окружающих меня с детства легенд и рассказов о Ермаке от сибирских татар, с коими сводили жизненные пути на рыбалке, охоте и в поездках по району Вагайскому, моей малой родине. Легенды эти настолько врезались в память, что подвигли меня глубже заняться этой темой. Мой отец собирал и записывал рассказы татар о тех далёких временах, когда в здешних местах появились урус-шайтаны-чужеродцы. Ярко будоражили мою детскую фантазию и слышанные байки о забубённых гульбищах разбойного атамана Ермака, о ратных событиях, которые происходили вон на том яру, вон на том плёсе, вон в тех камышах, где сидела засада. А вот в кедре след стрелы, пущенной самим Кучум-ата. А вон с того яру ребятишки набросили тынзян, как на рога оленя, на одного из плывущих шайтанов, да и стащили с челнока себе в полон, шею-то удушили, он и утоп прямо у берега. Да вот прямо тут, где проплываем, плыли долблянки Ермаковы. А вот тут, вдоль берега, чистили лопошнями иртышский лёд наши татары, пытаясь разглядеть сквозь него примёрзших волосами ко льду утопленных бегишевцев. «Мужиков-то в битве всех изничтожили, Бегишеву дотла спалили, а жёнок с детишками и стариками всех живьём под лёд в прорубь пиками запихали, шайтаны. Наши-то ниже по течению Иртыша тенёты поперёшные ставили, запоры жердяные, день и ночь у прорубей караулили, имали утопленных. Найденных вырубали изо льда, хоронили, вон на том крутояре покоятся. А вот тут на быстрине настораживали наплавы с крюками, и как только струги подходили, дёргали за лямку, крюками цепляли за дно лодки, и как окуней на уде, тягали к берегу, а тут уж с яру арканы бросали и вымали шайтанов из лодок. Егозливые-то (шустрые) русины утекали, а тех, кто в сумятице не успевал срезать аркан, тащили к себе в кащеи (в рабы, невольники). А вот где-то в этом месте, в этой самой излучине лукавого (извилистого) Иртыша островок был, который давным-давно паводками смыло, вот с него-то и унёс под воду неуёмную головушку их разбойный Ермошка-атаман, сгинул шайтан окаянный, и грезить после него стало некому. А ране-то шибко эти шуликины тут грезили, но и мы им не спущали, как облавим кого, того в обоз или в тягло (бурлаки) продадим или в калым гнали, у кого дочь в жёнки шла. Ими же за своих вязников взымали (обменивали на своих пленных)». А вот и сгнивший десятиметровый остов струга торчит рёбрами из песка в старом русле Вагая возле Арбаша. Старожилы утверждают, что именно на этом плавали к Атбашу душегубы Ермошкины. «А в этом месте, когда ступал с ладьи на землю мурза Кулара, то встречать его свиту на косогор выходило всё население юрта Кулярска (Куларовского). С почестями и уважением из похода встречали, дорожку из ковров прямо от ладей на пути его стелили, а коли не хватало ковров, то с пройденного пути ковры-то наперёд переносили да опять под ноги владыке клали, и так до самого верху, до шатра, где жёны его с утиральниками встречали, ноги ему мыли и в кибитку провожали. А по пути-то он всех встречных таньгой (деньгами) одаривал, прыскал их горстями налево, направо».

И я, будучи ещё пацаном, мечтая и фантазируя, мог часами ходить под кручей Иртыша, вглядываясь в прибрежную кромку берега, в надежде найти хоть какую-нибудь железячку, принадлежавшую казакам. Вдоль берега мог уйти на несколько километров, зная, что отец подберёт меня на обратном пути, возвращаясь с рыбалки. Но к моему сожалению, на берегу изредка попадались лишь старые большие чёрные кости, вымытые из глиняной кручи берега. Вот в прибое валяется витой рог – может, из него Ермак пил хмельную брагу? Нет, слишком огромный и толстый рог, тяжёлый, чтоб ухватить и удержать двумя руками. И древняя мезозойская не имеющая для меня ценности костяшка со всего размаху с громким бульком и плеском исчезает в речной воде. Однажды нашёл громадную, почти с мой рост, лопатку коня или лося ископаемого. Сил, правда, хватило затащить её лишь на кручу берега, там и бросил, потеряв интерес к древней кости вместе с детскими силёнками. Вдругорядь из кручи берега выковырял жёлтый зуб размером с кулак, очень удачно насаженный отцом на черенок и долгие годы служивший в хозяйстве удобным набалдашником на ручке штыковой лопаты. А вот кольчуги Ермаковой, как и других каких-либо вещей его дружины, так найти и не удалось.

В отличие от нас, пацанов, ковыряющих землю в местах былых сражений или стоянок дружины, у наших отцов планы были помасштабнее и, как они считали, реальнее в исполнении и в результате. Сидя ли у поскотины в ожидании возвращающегося с пастбища коровьего стада, в перекурах ли на работе или у костра рыбацкого часто заводились разговоры, заманивающие энтузиастов с лопатами артельно докопаться до спрятанной казаками библиотеки самого Ивана Грозного! Который, дабы уберечь библиотеку от «крымчаков», решил спрятать её «во глубине сибирских руд». «Да не довезли ту библиотеку казаки до Тоболеску, а по какой-то оказии спрятали якобы под курганом Погостовским». Даже дядю Сёмыча, соблазняя прибылью несметной, подливая ему в гранёный стакан побольше других, уговаривали согласиться в выходные приехать на своём экскаваторе, чтоб по-быстренькому прокопать через весь холм траншею поперёшную. А уж мужики-то в долгу не останутся, как докопаются до библиотеки-то царской, то всем нажива будет немеряна. «Старики-то верно сказывают, день и ночь казаки под охраной стрельцов царских возами фолианты со свитками-то да с книгами старинными в холм завозили, вон и дорога лошадьми накопычена, телегами изгвозжена. Туточа холм, тут и рыть надоть». «Ну а потом уж, как обогатем, накупим себе „Уралов“ с колясками и на поиски колоколов Черноковских подымемся. Гуторят старики, есть в Чёрной какая-то бабка, знает, в каких озёрах спрятаны колокола-то, с Черноковской церкви снятые». До сих пор верят черноковцы, что их предки, спасая церковь свою от разорения большевистского, сняли колокола со звонницы и утопили в болотах местных. Сами на войну ушли, сгинули, и никто теперь не знает, где, в какой болотине покоятся эти четыре колокола. По другой версии, колокола черноковцы на реке в прорубях утопили. А в паводок колокола все по руслу и растащило. Пойди найди теперь, где, в каком месте их на дне илом замыло. До сих пор местные краеведы тешат себя надеждой их найти.

Есть о «кладе» легенда и в нашей семье. Во время раскулачивания дедову мельницу ветряную с крупорушками, сеялками, веялками на конной тяге вместе с табуном конным отобрали, а вот серебряный столовый набор на шесть персон с селёдочницами, соусницами, столовым набором без одной вилки, чайником заварным и тарелками с вензелями царскими якобы спрятал мой дед в бочке с дёгтем и зарыл в поскотине Бесчасновской. Потом он, пережив ещё два «раскулачивания», в 51-летнем возрасте добровольцем ушёл на войну и не вернулся, унеся тайну клада с собой. Так мои родители до середины 70-х годов в выходные дни, якобы колки окашивая или грибы с ягодами собирая, длинными винтовочными шомполами землю в поскотине дырявили, дедову посуду искали. Ну и я возле них от духоты летней изнывал, бурундуков гонял да комаров кормил. Думаю, если была она на самом деле, в чём мать моя не сомневалась, коль сама её в детстве видела и с семьёй по великим церковным праздникам посудой этой серебряной пользовалась, значит, ждёт она ещё своего часа, своего кладоискателя.

В общем, полна земля вагайская легендами, мифами и сказами «правдивыми». Вот уже несколько поколений населения местного подогревают себя желанием те клады несметные сыскать. А уж сколь добра, сказывают, всякого в гражданскую войну в земле местной «кулаками» напрятано, и не обозреть даже. Много о чём рассказывали старики наши и татары местные, с именами, конкретными местами действия и подробностями событий тех времён, передаваемых наследникам из поколения в поколение… Да где та тетрадь общая, отцовскими каракулями исписанная, рисунками и схемами, местностями указанными, куда исчезла, куда девалась, не сохранило время воспоминаний бумажных, а жаль…

Собирая в течение 18 лет материалы о походе Ермака, столкнулся с кипами бумажной лжи, подлогов, преднамеренных подтасовок и искажений событий тех дальних и давних времён, выдаваемых древними и современными летописцами за правдивую истину, к тому же приукрашивая её всяческими «достоверными» вымыслами. Все основные данные вычерпаны мифотворцами из вымыслов более ранних сочинителей сибирских летописей, таких как Киприяновская, Есиповская, Титовская, Абрамовская, Тобольская (Ремезовская), Абулгазская, Гангаттинская, Регинонская, Ветзенская, Лихачёвская, Болтинская, Тангутская, Забелинская, Скрынниковская, Осиповская, Черепановская, Пенежинская, Строгановская (Чердынская), Пискарёвская, Румянцевская, Ипатьевская, Погодинская, Бузуновская и многих прочих историков-«очевидцев».

Все эти источники нередко повторяют друг друга, заимствуя один от другого отдельные статьи и сведения, в которых были ненаучны. Полуфантастичность или полная баснословность, отрывочность и пестрота – их постоянные свойства. Они не стремились к исследованию и к научной истине, а были вызваны желанием заменить древнюю историю новой версией, согласованной с потребностями правителей. Пестрота сведений ярко сказывается в том, что самые нелепые толкования и известия нередко стоят рядом со взглядами, близкими к научности, с фактами достоверными или с попытками искать разумное объяснение вещей.

Поэтому читателю изначально не стоит задумываться о правдивости и точности хронологических событий, мест боевых действий, географических названий местностей, населённых пунктов, а зачастую и имён участников повествования, потому как все эти исторические данные совершенно не соответствуют действительно произошедшим событиям в те далёкие времена. Судя по опубликованному объёму научно-исследовательских трудов, фантазии современных мифотворцев безграничны и предостаточны для ознакомления ещё многих будущих поколений мифологов. Главным результатом которых является созданный миф, что по инициативе Строгановых и с одобрения царя дружина Ермака пошла в Сибирь, благодаря храбрости казаков, превосходству огнестрельного оружия, а также воле лично Ермака победила Кучума и завоевала Сибирское ханство.

Представляю разные, противоречащие друг другу, выписки из летописей на ваш суд, сомнения и размышления. Преднамеренно не делаю на страницах ссылок на первоисточники, потому как, за малым исключением специалистов, современный читатель попросту проигнорирует их и для подтверждения не будет утруждать себя поисками фактов и других данных в первоисточниках. Для более же дотошных и требовательных читателей небольшой список используемой мной наиболее информативной на мой взгляд исторической и справочной литературы я привожу ниже.

Я сам лично неоднократно проплывал по рекам Туре, Тавде, Тоболу, Агитке, Ашлыку, Вагаю, Иртышу и Оби. Во многих описываемых местах бывал и не раз проезжал маршрутом Ермака от села Таборы (Тавдинский район Свердловской области) до села Малая Бича (Тарский район Омской области). А уж по родным местам, от верховьев реки Вагай до самого устья, по Иртышу родному, от Тобольска до Абаула, собирая материал, ездил в течение 20 лет, чему способствовала моя профессия и работа разъездным фотографом, позволявшая мне во многих местах бывать и, встречаясь со множеством земляков моих, слушать старые легенды, притчи и рассказы о жизни сибирской.

Наш дом стоял на яру, на излучине старого, уже высохшего русла вагайского, обзор в обе стороны реки хорошо просматривался. Предполагаю, в старину здесь, у кромки яра, возможно, башня сторожевая выстроена была, то ли ещё какое строение. В конце 60-х годов при копке погреба картофельного, в глине, на глубине двух с лишним метров, отец с братом старшим откопали угол сруба, из очень толстых брёвен сложенного, уже сгнивший изрядно. Брёвна сантиметров шестьдесят в диаметре, не меньше, три венца откопали, остальные вглубь уходят. Подивились, что на глубине строен, да и срубили лопатами по контуру погреба, чтоб не мешался. В те же годы случайно на дворе два ядра пушечных выкопал и вскоре там же ещё одно ядро обнаружил. Ядра чугунные, тяжёлые, в диаметре сантиметров 10—15 были. Мать их гнётом приспособила, капусту, засоленную в кадушках, ими придавливала. В 1970 году, весной, вода большая была, метров на пять поднялась и огород весь затопила. Земли с огорода паводком много смыло, а осенью, когда картошку копали, отец вилами поддел пушку старинную, ржавую, небольшую, около метра длиной. Я просил батю мне в игрушки её отдать, но отец, взвалив её на плечо, утащил в низ огорода, к болотине, где у нас ямы для поливки грядок вырыты. Когда к осени вода с болотины убывала, то мы из ям этих воду для поливки черпали. Вот и сбросил отец пушку в яму, которой уже не пользовались. И нам строго-настрого наказал: «Молчите, никому не говорите, иначе набегут учёные-супостаты, огород весь перероют, вообще без картошки останемся». Много лет с тех пор прошло. Думаю, что до сих пор та пушка в той болотине и ржавеет. А ядра те пушечные дожили у нас до XXI века, по крайней мере, приехав в гости в 2006 году, видел их в подполе среди банок с вареньем. Потом мать в Тюмень переехала, дом сгорел, остатки соседи на дрова растащили, так, наверное, до сих пор те ядра и лежат в подполе, землёй и головёшками засыпанные.