Читать книгу S-T-I-K-S. Брат во Христе. Второе пришествие - Сергей Анатольевич Панченко, Сергей Панченко - Страница 3

Обстановка жилища поплыла. Рэб, прежде чем потерять сознание, успел закрыть холодильник и лечь на пол.

Запах. Он сразу его узнал. Кислый запах тумана, зараженного пакостью, разделяющей людей на два непримиримых лагеря – мутантов и иммунных, вынужденных по условиям странной игры охотиться друг на друга.

Туман еще полностью не рассеялся, поглощая солнечный свет, поступающий в помещение. Рэба слегка мутило, во рту пересохло, как с глубокого похмелья. Налицо были все признаки хронической болезни иммунных – нехватки живца.

– Ох-х! – Рэб поднялся на ноги и выглянул в окно. – Добро пожаловать домой, Рэб!

Голос его был сиплым и слабым, как у тяжелобольного. Об охоте сейчас было думать совсем преждевременно. Те твари, что первыми пришли на охоту в перезагруженный кластер, не оставили бы никаких шансов. Можно было надеяться на то, что после хитрой уловки Рэба пищи для них будет мало и они быстро покинут кластер, оставив его для менее развитых собратьев.

Рэб достал из морозилки бутылку водки. Мороз в ней еще держался. Рэб глянул на настенные часы. Он провел в отключке больше трех часов. За это время мутанты должны были заполонить город. Да и пусть себе бегают. У Рэба включился тип поведения, который выработался за время жизни в Улье: то, что не угрожает, тебя не касается. Рэб налил водку в кружку, выпил залпом и запил остывшим чаем. Крепкий напиток согрел внутренности и ослабил симптомы недостатка живца.

– Одно радует, что я не превратился в мутанта, – поблагодарил судьбу Рэб.

Почему-то он был уверен, что прописавшийся в ДНК код Улья не даст ему стать мутантом. Возможно, его уверенность и склонила случай в пользу иммунного варианта. Алкоголь дошел до мозга. Рэб набрался смелости и приоткрыл дверь летней кухни. Выставил ногу наружу и замер. Где-то по городу раскатывалось эхо рыков огромных существ. Твари не ожидали, что попадут на диету, устроенную Рэбом, оттого и злились.

Робко вышел наружу, обошел «бардак», мешавший разглядеть обстановку на улице. На его улице было тихо, даже собаки притихли. Хотя притихли они совсем по другой причине. Идти дальше Рэб побоялся, считая такой риск неоправданным. Собрался вернуться в летнюю кухню, но услышал шум двигателя легкового автомобиля. Машина набирала скорость на предельных оборотах, передачи менялись мгновенно, как на спортивной машине. Рэб задержался.

По улице пролетела серебристая легковушка, а за нею пронеслось несколько крупных тварей. Догнать машину по прямой у них не было шансов, но и прямых улиц в частном секторе было не так много. Рэб посчитал людей в легковушке обреченными на гибель в ближайшие пару минут. В подтверждение своей догадки он услышал глухой удар, рык мутантов, смешавшийся с истошными воплями человека.

Рэб вернулся в летнюю кухню, закрылся на крючок, сел в кресло и собрался ждать. У человека с тренированной «терпелкой» шансов выжить в Улье было гораздо больше, чем у активного идиота. Удивительно, но Рэб мгновенно перестроился, будто и не было двух лет ожидания в счастливом инкубаторе под названием «Земля».

Где-то рядом, на соседней улице, раздалась и быстро затихла стрельба. Неправильный поступок. Шуметь на свежем кластере – верная смерть. Кто-то переоценил мощь своего оружия, а может быть, действовал в панике. Через двор пронесся крупный мутант – даже посуда затряслась на полке. Тварь сломала забор и умчалась на шум, уверенная в том, что и ей перепадет кусочек.

– Твое счастье, что баб Дуси не было дома, – прошептал одними губами Рэб.

Пить хотелось нестерпимо. Рэб помнил, что пить воду совсем бесполезно, она не приносила облегчения. Он встал и пересоединил газовую плиту от газовой трубы к баллону со сжатым газом, припасенному как раз к такому случаю. Вынул свисток из носика чайника и включил газовую плиту. Воды оставил в чайнике на самом дне, на одну кружку. Кипяток быстро приготовился. Рэб заварил себе два пакетика чая и бросил в кружку ложку с горкой растворимого кофе. Ядреный коктейль из кофеина и танина, хотелось верить, сможет заглушить болезненные симптомы живцового голодания. Однако он не особо помог, только сердце заколотилось более учащенно.

Туман рассеялся. В окно летней кухни был виден тот же кусок города, что и раньше, с той лишь разницей, что солнце сейчас должно быть на другой стороне небосвода, будто снова начинался новый день. Тишину все чаще нарушали регулярные рыки и рев мутантов, гоняющихся за скудным кормом.

Где-то в глубине души Рэб надеялся, что ему организует теплый прием Варн. Он был уверен, что человек, назвавшийся его учеником, сделает такое одолжение своему учителю. Однако Рэб понимал, что из-за несинхронного течения времени в Улье и на Земле эта встреча может не состояться вообще. Что, если в Улье за два земных года прошло более десяти лет? По меркам странного мира, для жизни человека в нем практически бесконечность. Каким бы умным и подготовленным ни был Варн, такой срок даже для него будет невозможным. Рэб за первый свой срок пребывания здесь не помнил никого, кто прожил в Улье так долго.

С другой стороны, картина могла быть обратной. Что, если в Улье прошло всего два месяца? За это время Варн вряд ли успел бы набраться опыта и организовать группу отчаянных парней, чтобы встретить Рэба. Оставалось надеяться только на себя, отсидеться, осмотреться, установить контакт с рейдерами или идти до первого стаба. Хорошо, если попадутся нормальные военные, у которых можно будет обменять водку на оружие или пристать на время, пока не наберутся силы и не откроется какое-нибудь умение.

В самой отдаленной перспективе Рэб надеялся дойти до своего стаба – «Затерянного мира». Он знал, что его возвращению там будут рады, хотя поверить в то, что он добровольно вернулся в Улей, будет трудно. Он живо представил эмоции на лице Дизеля, Крофт, Скорняка. Если у них будут сомнения, дочка Дизеля благодаря своему умению сможет легко убедить их в том, что Рэб – это Рэб.

Как Рэб собирался найти свой стаб, затерянный среди похожих безымянных кластеров? Самый легкий способ, на который он надеялся, – это информация от Варна, который точно знал его местонахождение. Второй – поймать внешника и добыть через него карту. Третий – через «сарафанное радио», пытаясь найти тех, кто располагал информацией о людях и местах, которые знал Рэб.

Бу-ум! Стены летней кухни тряхнуло, зазвенели стекла, и сквозь щели деревянного потолка посыпался мусор. Рэб от неожиданности подпрыгнул в кресле, чуть не рассыпавшемся под его весом. Выйти, чтобы проверить причину взрыва, он не решился. Посмотрел в окно, но ничего не увидел. Решил, что за мутантами в город подались серьезные рейдеры на крупнокалиберной технике. Жахнуло точно как из танкового калибра. Рядом заревела раненая тварь. Рэб хорошо помнил этот рев, неоднократно снившийся ему по ночам. Так кричат смертельно раненные мутанты, достигшие высокого уровня развития. Крик безысходной злости и отчаяния, когда хватает ума понять, что рана несовместима с жизнью.

Рэб сглотнул слюну от мысли о споровом мешке мутанта. Ему захотелось запустить руку в его паутинистое нутро и вынуть из него спораны – источник здоровья, силы и гармоничного развития в смертельном мире Улья. Нет, мечтать об охоте на спораны не стоило так рано. Нетерпеливые долго не живут.

Больше почему-то не стреляли: то ли рейдеры убили вожака, разогнав стаю по окрестностям, то ли за время отсутствия Рэба в Улье произошли кардинальные перемены и люди научились договариваться с мутантами. Нет, это точно были досужие домыслы. Вся природа Улья была устроена на противостоянии людей и мутантов, и вряд ли это когда-нибудь изменится. Пример тому – его превращение в кваза, визуально достигшего уровня элитника. Несмотря на заселенность и изменчивость Улья, аномалия в виде разумного мутанта, оберегающего людей, не осталась без внимания.

Прошло много времени, в течение которого Рэб ждал лязг гусениц танка или хотя бы шум мощного мотора БМП, но так и не дождался. На Улей, оглашаемый рыком мутантов, надеющихся еще поживиться на кластере, опускались сумерки. Где-то на границе слышимости несколько раз выстрелили из ДШК – верного и надежного средства поражения даже развитых мутантов. Твари, видимо, уже покидали по непонятной причине обезлюдевший кластер. Рэба распирала гордость за то, что он не поленился организовать провокацию с минированием. Тысячи людей запомнят этот понедельник как день жуткого розыгрыша, и только сотни – как день, когда они провалились в ад.

Живот скручивало спазмами. Рэб налил в кружку еще не нагревшейся водки, выпил залпом и лег на кровать, свернувшись клубком. В таком положении спазмы переносились легче. Уснуть он не мог, потому что сквозь подушку слышал, как по земле расходятся гулкие шаги тяжелых существ. Иногда они подходили к дому, клокотали глотками и рычали, вынюхивая присутствие человека. Лучше всего они чувствовали страх, когда тело человека интенсивно источало пот и панику. Рэб не боялся – ему было не до того.

По скорости наступления признаков живцового голодания Рэб догадался, что кластер с периодом перезагрузки всего в несколько дней. Если до следующего вечера не употребить хотя бы глоток живца, можно будет и не мечтать об охоте на новоиспеченных мутантов. А их в городе благодаря его стараниям будет негусто. Оставалось надеяться на недоразвитых неудачников извне, пришедших подобрать крохи с барского стола.

Всего один споран мог вернуть его к полноценной жизни и даже дать толчок к адаптации организма к новым условиям. Сила при регулярном употреблении живца набиралась скорее, чем у атлета на Земле. Рэб хорошо помнил, как он быстро сбросил вес и научился залезать на деревья во время первого попадания в Улей.

Вслушиваясь в ночь, Рэб передумал о многом. Он искал где-то в глубине души сожаление по поводу своего поступка и не нашел. Дрогни он перед загрузкой кластера, рвал бы сейчас на себе волосы. Тот мир – чужой для него, временный, непонятный. Опускались сумерки. Рэб, хоть и вертелся на кровати ужом от болей, все равно был счастлив. Это положительное чувство частично гасило боль.

Думал он о мальчишке Евсее, искренне желая ему прислушаться к его предупреждению. Завтра Рэб собирался посетить их дом, разжиться каким-нибудь оружием, надеясь найти в нем нарезное. Он помнил, что дети в Улье не заражались до какого-то возраста или веса, и был уверен, что щуплый пацаненок избежит проклятия Улья.

Думал о «Затерянном мире», рассчитывая, что его жителям хватило ума сохранить изоляцию, гарантирующую выживание. Думал о Варне, надеясь, что его желание измениться осталось прежним. Его острый ум, самодисциплина вкупе с дарами Улья могли превратить его в сверхчеловека, способного собрать вокруг себя большую силу. Сида дарила власть, и Рэб обоснованно опасался, что Варн не сможет противостоять ей. Так наркоман, излечившийся, вроде бы, очистившийся от скверны и вдруг снова прикоснувшийся к ней, бывает не в силах снова перебороть зависимость.

По большей части он заставлял себя думать о чем угодно, лишь бы не чувствовать резей в животе, сухого, как наждак, языка и тошноты, волнами подкатывающей к горлу. Едва забрезжил рассвет, Рэб поднялся с кровати. Сгорбившись, как человек с больной спиной, он неуверенной походкой подошел к дверям и прислушался. Прямо за дверью на кусте сирени чирикала стая воробьев, заглушая прочие звуки. Их мирное чириканье могло всерьёз обмануть человека, принявшего привычный звук за проявление мирной обстановки.

Прежде чем открыть дверь, Рэб в который раз капнул на петли маслом. Взял в руки тяжелый меч из рессоры, которым мог одолеть только научившегося прилично ходить пустыша. Дверь поддалась без скрипа, но воробьи заметили это и дружно вспорхнули.

«Черт!» – ругнулся про себя Рэб.

Для умеющего думать мутанта любая вещь могла быть подсказкой. Он замер и простоял так не меньше минуты. Никого. Интуиция тоже молчала. Она могла потерять хватку, расслабившись за два года мирной жизни, поэтому огульно доверять ей на первых порах Рэб не собирался. Вгляделся во все кусты, живые изгороди, отделяющие владения бабы Дуси от соседей. Он представлял этот взгляд элитника, режущий лазером по глазам. Тварь могла спрятать своё тело в листве, но не могла скрыть свой взгляд, алчущий крови, – ледяной взгляд абсолютного хищника.

Рэб открыл дверь шире и выставил ногу. Тишина. Тогда он сделал резкий прыжок, сгруппировался и влетел внутрь «бардака», почти не ударившись и не создав шума. Тут же развернулся, закрыл за собой люки только после этого облегченно вздохнул. Первая часть марлезонского балета была сыграна безупречно. Теперь Рэб ощущал себя черепашкой под надежной защитой панциря.

В «бардаке» он просидел два часа, пока солнце не начало разогревать броню. Все это время он внимательно следил за обстановкой через перископы и прислушивался к звукам. У него было ощущение, что городской кластер почти пуст. Обычно активная фаза пирушки длится не меньше двух суток. Неужели люди покинули кластер в подавляющем большинстве, оставив мутантов ни с чем? Хотелось в это верить.

Рэб ощутил некоторую уверенность в собственной безопасности. Он завел двигатель, шум которого разнесся по округе. Прошла минута, прежде чем показались первые гости. На улице появились пустыши. Глупое выражение их лиц соответствовало их умственным способностям. Пустыши лезли на забор, не замечая прорехи в нем, оставленной ночным мутантом. Они клокотали, издавали сипящие звуки на вдохе, бестолково толкались, мешая друг другу.

Большие твари не спешили показываться на глаза, сопоставляя факт шума мощного двигателя с крупнокалиберным оружием, делающим «бо-бо». Теперь таиться было незачем. Рэб вывернул руль, включил первую передачу и, мешая бабкины грядки в кучу, выехал со двора, повалив забор и прижав им неловких пустышей.

Направился он к дому замначальника ФСИН, не забывая попутно оценивать обстановку вокруг. Улицы в основном были пустынны. Редкие пустыши, многие из которых еще ходили, как пьяные, заслышав шум мотора, направлялись следом за «бардаком». С их медлительностью они быстро теряли ориентир, снова замирали на месте, прислушиваясь к другим звукам.

Пустота на улицах была слишком подозрительной. Одно дело, если бы мутантов выкосили подготовленные рейдеры, но не было и их. Казалось, Рэбу облегчили задачу адаптации к Улью. Еще бы в конце улицы повесили растяжку «Добро пожаловать в Улей!» или «Счастливого возвращения домой!». Однако Рэб не терял бдительности, помня, как многогранен Улей, и о том, что в нем полно ловушек, которые, на первый взгляд, выглядят, как островки безопасности.

Покореженные машины, заборы, дома не давали забыть о том, как надо себя вести. Рэб вывернул на улицу, на которой находились снимаемый им гараж и дом Евсея. Проезжая мимо гаража, заметил, что ему досталось. Профильный лист железа, покрывающего крышу, был отогнут. На воротах имелись приличные вмятины и следы когтей. Толстое железо и мощные петли выдержали дикое насилие над собой. Интересно, что было нужно тварям в пустом гараже?

Рэб доехал до дома замначальника, сбив по пути двух шустрых пустышей, выбежавших наперерез его машине, проломил забор и въехал прямо во двор к входной двери дома. Теперь надо было подождать еще, так как шум был сильный и мог привлечь тварей издалека. Пока ждал, смотрел в окна дома, надеясь увидеть в них Евсея. Но в них не было никакого движения.

Разглядывая двор, Рэб заметил пустую цепь и следы крови у собачьей будки. Кровавые отпечатки босых ног вели по выложенной дорожке в дом. Пришлый мутант, максимум – в стадии лотерейщика, удачно попытал счастья в этом кластере. Рэб погладил ствол ружья. Против лотерейщика его разрушительной силы было более чем достаточно. Экспансивные пули, которыми оно было заряжено, превращали тело мутанта в отбивную. Жаль, если тварь добралась до мальчишки.

Рэб открыл люк над головой и высунулся. Шум шел только от пустышей, топчущихся на улице. Рэб нацепил разгрузку, забитую снаряженными магазинами, сунул за спину меч, прицепил к стволу фонарь и выбрался наружу. Ни дать ни взять охотник на упырей. Любой опытный рейдер упал бы со смеху, глядя на вооружение Рэба. Куда деваться, мирный Оренбург – не то место, где можно разжиться приличным огнестрелом.

Клокочущие пустыши мешали прислушиваться. Рэб еще раз огляделся по сторонам и краем глаза заметил дрогнувшую шторку в окне дома. Пригляделся: вроде, тихо; решил, что Евсей. Мальчонка теперь и тени своей боится и не станет кричать от радости.

Надо было идти в дом, как ни страшно было это делать. Рэб не ожидал застать в нем лотерейщика, но шанса такого совсем не исключал. Выбрался из «бардака» он неловко, цепляясь всем подряд. Мутило сильно, а в таком состоянии было не до деталей. Перед входом в дом Рэб взял себя в руки.

Дверь была открыта настежь, со следами удара. Уже в коридоре запахло смертью. В гостиной, в ярких лоскутах одежды, лежали останки женщины – по всей видимости, матери Евсея. Вокруг была ее кровь и следы, свидетельствовавшие о том, что части тела волокли. Тварь жрала женщину в разных местах. Рэб прикинул, где хозяин дома мог хранить оружие. Наверняка у него должна быть своя комната-оружейка. Такие властные люди не будут выгораживать уголок под свое хобби.

Рэб обошел комнаты первого этажа. Кроме гостиной, там была одна спальня и технические комнаты, одна из которых вывела в гараж. В гараже стоял «крузак», с которого еще не успели смыть грязь после последней охоты. Машина была открыта. Рэб осмотрел ее, но оружия в ней не нашел.

На второй этаж вела скрипучая деревянная лестница. В мирное время можно было бы полюбоваться искусной резьбой на деревянных балясинах, но только не сейчас. Каждый скрип отдавался спазмом в сердце и электрическим разрядом в мозгах. Ладони, державшие ружье, вспотели, особенно палец на спусковом крючке.

Рэб поставил ногу на твердый пол второго этажа и облегченно вздохнул. На скрип никто не вышел – ни мутант, ни Евсей. Осмотр второго этажа ничего не дал. Здесь были только спальни и санузлы. И, вновь скрипя ступенями, Рэб поднялся на третий этаж. Детская была пуста и, по всем признакам, опустела после перезагрузки. В комнате царил беспорядок, всё было разбросано так, будто что-то искали, и окно на улицу было открыто.

Евсей сбежал, но как далеко ему удалось убежать в городе, полном охотников на человечину? Осмотр третьего этажа закончился ничем. Кроме детской, здесь находился огромный, по домашним меркам, кинотеатр. Папаша, по внешности которого трудно было в это поверить, явно относился к синефилам? Проектор в одной стороне комнаты проецировал картинку на идеально белое полотно в противоположной стороне. В комнате находилось несколько вычурных вертикальных колонок с кучей динамиков в каждой. Посередине стоял добротный кожаный диван, и по бокам – два кресла.

Рэб простучал по периметру все стены, надеясь обнаружить скрытую полость, открывающую вход в оружейку, но стены, покрытые специальным звукопоглощающим карпетом, издавали одинаковый глухой звук. Оставался только подвальный этаж, куда, как надеялся Рэб, не придется спускаться.

С лестницы он увидел, что пустыши нашли дыру в стене и бестолково слоняются по двору. Рэба они не беспокоили, уровень развития был сопоставим с дистрофиком, третью неделю не притрагивающимся к пище.

Вход в подвал вел из кухни. Темный зев спуска пугал своей мрачной неопределенностью. Рэб перевел свет фонаря в рассеянный спектр и пошел вниз. Бетонные ступени не скрипели, позволяя присушиваться к звукам из темноты. Рэб ступил на пол и первым делом осветил все углы помещения, в котором оказался. А здесь у хозяина дома были бильярдный стол и сауна с бассейном. Отсвет фонаря заиграл неровными бликами на стенах и потолке, отразившись от водной поверхности.

Рэб прошелся вдоль бассейна и подошел к двери сауны. Ему послышались звуки, идущие изнутри. Рэб посветил через матовое окошко. Внезапно в свет попало бледное пятно, искаженными очертаниями похожее на лицо человека. Рэб отшатнулся и выругался. Он был уверен, что в сауне сидит Валера, хозяин дома. Рэб огляделся, увидел ротанговое кресло, взял его и подпер им дверь в сауну. Из сауны забулькало и заурчало. Дверь затряслась под усилиями новообращенного мутанта.

Рэб не стал обращать внимание на его усилия, продолжив поиски. Из сауны он попал в спортзал с тренажерами. Глядя на хозяина дома, нельзя было подумать, что он часто сюда заходит. Из спортзала был еще один выход, и он был закрыт. Сомнений в том, что за ним находится оружейка, не было никаких. Дверь была изготовлена из прочной стали и сидела на внутренних петлях. Как одолеть ее, Рэб не знал, но очень хотел.

Он разглядел замок, запирающий дверь, чтобы иметь представление о том, какой ключ искать. Искать на самом деле не хотелось. Состояние медленно, но верно ухудшалось, поэтому запас времени был ограничен. Рэб решил напрячь мозги, чтобы сэкономить время. Такие люди, как Валера, любили контролировать всё, поэтому ключ от оружейки, как и от машины, он должен был всегда иметь под рукой, чтобы, не дай Бог, его жена не решила переложить в другое место. Где должно быть это место?

Рэб вспомнил себя в «лучшие» годы. У него ключи хранились в выдвижном баре в спальне. Бар охлаждал ему алкоголь, к которому отец Анатолий любил иметь доступ в любое время. Хозяин дома наверняка должен был иметь сходную привычку держать ключи там, куда чаще всего наведывался. Рэб вернулся в предыдущую комнату. Валера, почуяв человека, зарычал и зашипел.

– Боишься, что ключики твои найду? – Рэб посветил по стенам.

Двери бара он не увидел, но их и не делали открыто. Рэб прошелся по картинам на стенах, пока не добрался до фотографии, обработанной дешевым приемом под картину маслом в фоторедакторе, на которой Валера попирал тушу косули. Он была закреплена на двери. Рэб придавил ее и отпустил. Дверь отошла, обнажив темные внутренности бара. В свете фонаря блеснули бутылки дорогих напитков. У самого входа лежало несколько ключей. Рэб выбрал те, которые были похожи на нужные, и вернулся.

Ключ подошел с первой попытки. Массивная дверь открылась, обнаружив за собой небольшое помещение размером с гардероб. На сетчатой стене, как на выставке, висел целый арсенал. Гладкоствольное оружие, от двустволок до магазинных ружей, и карабины, включая огражданенные варианты СВД. Были у него и незаконные пистолеты, но Рэба они не интересовали: стреляться пока он не собирался.

Для его целей подходил вариант карабина СКС, переделанный под иностранный патрон, и гражданская СВД «Тигр» с оптическим прицелом. На полу стояли пачки патронов – по большей части для гладкоствольного оружия, но были и те, что подходили к выбранному оружию. Рэб нашел тут же охотничий рюкзак со следами частого использования, забил его патронами к новым винтовкам и подходящими к его ружью и надел его на спину.

Вторая часть марлезонского балета была тоже сыграна. Теперь предстояло добыть споран из башки мутанта. Рэб чувствовал, как у него тряслись руки от слабости, и боялся, что с большой дистанции не сможет попасть в мутанта.

Валера, почуяв, что его имущество выносят, возопил громче и так заколотил в дверь, что она не выдержала. Рэб едва успел скинуть с плеча свое ружье – единственное снаряженное патронами оружие. Мутант, не раздумывая, кинулся на Рэба, противно урча. Рэб вскинул ствол и выстрелил. В закрытом помещении звук выстрела сразу оглушил до звона в ушах. Пуля выбила фонтан кишок и черной крови из спины Валеры, но не остановила его. Рэб выстрелил навскидку в район головы. От удара голова мутанта запрокинулась, Валера по инерции сделал пару шагов вперед и упал прямо в бассейн.

В комнате повис пороховой дым. Рэб несколько раз сглотнул, желая избавиться от свиста в ушах, но это не помогло. Из дома надо было поскорее убираться, пока пустыши не заткнули выход. Рэб зашел в прихожую, из окна которой открывался вид на его «бардак». Рядом с ним стоял один пустыш, по-птичьи резко дергавший головой на каждый звук. Этот был уже не таким слабым. Судя по полным штанам, едва удерживавшимся на ремне, пища ему перепала богатая.

Рэб резко открыл дверь и с ходу выстрелил в пустыша. Энергия пули сбила мутанта с ног. Остальные его товарищи только начали медленно разворачиваться на звук, когда Рэб уже заскочил на машину. Он открыл верхний люк, спустил в него свое оружие и забрался следом.

– Здрасти!

Рэб чуть ракетой не выскочил назад. Среди ящиков с водкой и прочим хламом сидел испуганный Евсей.

– Я…я… увидел тебя и … вот… тут не страшно, в танке, – сбивчиво пояснил мальчишка.

– А ты где был-то? – спросил его Рэб, удивленный тем, что Евсей жив и здоров.

– Я у вас в гараже прятался.

– Зачем? Я же просил тебя сидеть у себя тихо и не высовываться.

– Я испугался. Я видел его. Он такой большой и страшный, Бобика съел и домой пошел. Я у себя был. А мамка – внизу. Кричала. А потом… я слышал, как он съел ее. Откуда вы знали?

– Про то, что так получится?

Мальчишка коротко кивнул.

– Знал. Мне сказали. Как ты себя чувствуешь?

– Плохо. Болею. А вы за мной приехали?

– И за тобой, и за пушками твоего бати.

– А батю видели?

– Он уже не твой батя, – ответил Рэб и запустил мотор.

Мальчишка, кажется, понял, о чем шла речь, и переспрашивать не стал.

– А как ты в гараж-то мой попал? Он ведь закрыт?

– Я… только не ругайся, ага?

– Ага.

– Я давно там, на крыше шурупы выкрутил и лазил, чтобы танк поглядеть и полазить по нему.

– Ясно, малолетний хулиган.

Рэб выехал на улицу и остановился. Куда ехать, он не знал, да это и не имело значения, потому что мутанты со споранами в голове могли быть где угодно. Рэб решил ехать на набережную, оттуда свернуть на Советскую и спуститься по ней вниз до границы кластера. Главная пешеходная улица города была удобна для маневрирования и гонок, а также для стрельбы на дальние дистанции.

Рэб вылетел на набережную в районе исторического музея, боднул брошенные машины и помчался по площади, остановился у памятника Чкалову, чтобы посмотреть вдоль улицы через прицел «Тигра». Улица просматривалась от начала и до конца. Редкие автомобили, развозные фургончики, брошенные прямо у кафе, пустота и ветер на перекрестках, гоняющий мусор. Рэб насчитал семь пустышей, собравшихся у подпиленного по весне карагача. Мутанты задрали вверх головы и не сводили взгляда с кого-то, засевшего в ветвях.

– Как в кино всё. – Евсей встал рядом с Рэбом и смотрел в открытый люк.

– Слушай, Евсей, я завидую твоей выдержке. Ты хоть понимаешь, что теперь так, как было, никогда не будет? – Рэб посмотрел на мальчишку, на лице которого не было выражения вселенского горя.

– Я хотел, чтобы так было, – неожиданно ответил он.

Рэб чуть не поперхнулся.

– Вот так? Когда люди жрут друг друга?

– Мамку жалко, батя ее достал со своими пьянками и охотой, бил еще. А так – нет. Даже весело, что мы с тобой в танке. Давай вон тех, под деревом, постреляем. Они, кажется, кошку хотят съесть?

– Какой ты – постреляем! Тут не кино, есть такие твари, которые нас из этой скорлупы выковыряют и «ох» не скажут.

– Да?

– Да.

– Покажешь?

– Ё-мое, нам бы хоть один споран найти, чтобы не загнуться до вечера, а ты хочешь, чтобы я тебя, как по зоопарку, поводил! Увидишь еще, и гарантирую море впечатлений. Поехали, натуралист!

– Кто?

– Натуралист. Любитель природы. – Рэб шлепнул себя по лбу. – Кстати, тебе же надо кличку придумать. Тут, в Улье, без нее нельзя: быстро загнешься. Она – как позывной у солдата. Хочешь, будем звать тебя Натуралистом?

– Нет, не обидно, но как-то непонятно. – Евсею явно не понравилась кличка, предложенная Рэбом. – А вот у тебя уже есть позывной.

– Есть: Рэб.

– Круто! А кто тебе ее придумал?

– Да люди одни, которые меня нашли. Там, в общем, обстоятельства ее появления были не совсем героическими. – Рэб не стал вдаваться в подробности.

Пустыши под деревом заволновались и расступились.

– Та-а-ак. – Рэб приложился к оптическому прицелу. – А вот и кое-кто постарше.

Мощная тварь, похожая издалека на атлета, выращенного на ГМО продуктах, подбежала к дереву и прыжком оказалась на нем. Схватила что-то в листве и запихала себе в рот.

– У папки винтовка хорошо пристреляна? – спросил Рэб, прицеливаясь в верхнюю часть торса лотерейщика.

– Думаю, да. Он же чокнутый был на охоте.

– Сейчас это скорее достоинство, чем недостаток. Особенно для нас с тобой. Заткни уши, сейчас будет «ба-бах».

Рэб выстрелил. Тварь дернулась после попадания, резко соскочила с дерева и побежала. Ума на то, чтобы бежать за дома, ей еще не хватало, и она выбрала прямую дорогу, на которой могла реализовать свое преимущество – скорость. В сравнении со скоростью пули это, конечно, преимуществом не было. Рэб выстрелил повторно и зацепил её ногу. Тварь крутануло через правый бок. Она упала и прокатилась несколько метров. Рэб выстрелил еще раз, но пуля только высекла рядом с тварью искры, не задев ее.

Лотерейщик снова вскочил и, хромая на одну ногу, продолжил убегать. Даже с простреленной ногой он бежал гораздо быстрее человека. Рэб замер, удерживая руки от нервозной трясучки, вспомнил Пирата, умевшего превращаться в статую перед выстрелом, попробовал и сам застыть. Четвертая пуля ударила лотерейщику под левую лопатку. Тварь упала мордой в асфальт, перекувыркнулась, попыталась встать, потеряла равновесие и упала снова.

– Залазь! – приказал Рэб мальчонке, сам нырнул в «бардак» и закрыл за собой люк.

Евсей закрыл люк и вопросительно взглянул на Рэба.

– Зачем?

– За лекарством.

Рэб разогнал «бардак» под горку. Пустыши, глупо рискуя, направились на шум приближающейся машины, и пара даже попала под колеса, глухо ударившись о броню.

– Ого! – В глазах Евсея не было и намека на страх. Кажется, его восхитила возможность давить монстров бронированной машиной.

Рэб догнал ползущего лотерейщика, наехал колесом ему на спину и остановился. Тварь еще подавала признаки жизни, когда он выбрался из «бардака». Рэб огляделся и не увидел никакой другой опасности, кроме плетущихся пустышей. Мутант уже перерастал лотерейщика. Челюсти разрослись, из них торчали мощные клыки, ногти загрубели и больше напоминали когти. Кожу покрыли грубые пятна образующейся на ней хитиновой брони.

Руки Рэба помнили каждое движение, необходимое для вскрытия споровой сумки. Острым ножом он проделал аккуратное отверстие, запустил в него пятерню и вынул два спорана. Евсей смотрел на действия Рэба со смешанным чувством страха и брезгливости.

– А ну, назад! – прикрикнул на него Рэб. – Команды вылезать не было!

Мальчишка скрылся в машине и хлопнул люком. Рэб забрался через боковой люк, раскрыл ладонь и показал Евсею два шарика, добытых из головы лотерейщика.

– Вот это то, что даст нам сил и здоровья.

Евсей скривился:

– Я видел, откуда ты достал их. Я не буду их есть.

– Будешь, иначе помрешь. Хотя, если ты собрался помереть, выбирайся из машины и уходи, долго ты не протянешь среди новых жителей твоего города.

– М-м… не, я пока останусь.

– Хорошо. Я тут покашеварю немного, а ты смотри по сторонам.

Евсей кинулся к люку.

– Нет, балбес, по смотровым приборам, если не хочешь, чтобы тебе башку откусили.

Мальчишка промолчал и принялся выглядывать в смотровые щели триплекса, задерживаясь у каждой на пару секунд. Рэб достал бутылку водки, вылил ее в приготовленный для растворения и фильтрации споранов прибор, изготовленный по его чертежам. Внешне он походил на шейкер, в котором бармены готовят коктейли. Только внутри этого прибора имелись два отделения: одно, предназначавшееся для растворения споранов, и отделенная от него фильтром емкость для слива приготовленного живца. На шейкере имелся клапан, соединяющий обе половины прибора.

Рэб положил два шарика в водку и сглотнул слюну в предвкушении: он знал эффект живца. Закрыл прибор крышкой и принялся активно трясти им. Евсей отвлекся на него.

– Коктейль готовишь?

– Ага, панацею от всех болезней.

– Мой батя тоже всякую ерунду мешал: хотел, чтобы наутро не болеть.

– Жаль, что ему не пришлось попробовать такую ерунду, которую я приготовил.

– Не жаль, – коротко ответил пацаненок, и по его ответу Рэб понял всю суть его взаимоотношений с отцом.

Рэб не стал строить из себя ментора, понимая, что ни черта не смыслит в воспитании детей. Он открыл «шейкер», чтобы проверить, как растворились спораны. В нос ударил знакомый отвратительный запах, который все равно казался притягательным. Спораны почти растворились. Рэб потряс еще с полминуты и открыл клапан. В нижнюю емкость с журчанием потекла тонкая струя отфильтрованного живца. Рэб досчитал до ста, закрыл клапан, раскрутил «шейкер» и сделал большой глоток получившегося напитка.

Тепло пошло по телу живительными струями. В голове прояснилось до звона, брюшные мышцы расслабились, тошнота отступила.

– А-а-ах! – Рэб вытер губы. – Кайф! Держи, полегчает.

Рэб протянул Евсею живец. Мальчишка взял в руки металлическую емкость и понюхал напиток. Его передернуло от отвращения.

– Воняет гадостью.

– Это поначалу. Как только ты поймешь, что дает живец, ты полюбишь этот запах и вкус. Смелее! Смотри, как я сразу расцвел.

Рэб почувствовал, как стремительно потекла по жилам кровь, как выровнялись удары сердца.

– Я нос зажму?

– Зажимай, но только проглотить не сможешь с закрытым носом. Я тебе забыл сказать: живец со временем откроет в тебе суперспособности.

– Не ври, – не поверил мальчишка. – Я не малыш, чтобы меня на такое разводить.

– Как знаешь. Один раз ты мне не поверил, а все случилось, как я сказал.

Евсей задышал, как алкоголик перед рюмкой, которую надо выпить, чтобы снять симптомы.

– Занюхать есть? – неожиданно спросил он.

– Блин! – Рэб подскочил и кинулся к своим припасам, вынул из них банку кильки в томате, пробил ножом крышку, отогнул ее и отдал банку мальчишке. Евсей понюхал кильку, задержал дыхание и сделал глоток живца.

– Э-э-э-э, бр-р-р, фу-у-у-у. – Он скривился, словно проглотил целый лимон.

– Заешь скорее! – Рэб протянул мальчишке ложку.

Евсей взял ее, зачерпнул с горкой и закинул в рот. Потом вторую ложку, третью, и так пока не доел все. Когда он отложил банку в сторону, на лице его застыло удивление.

– Я не болею, – произнес он неуверенно. – Совсем.

– Вот видишь, а ты не верил! Теперь надо хорошенько подкрепиться, только свалить отсюда, а то мы с тобой, как три тополя на Плющихе, у всех на виду.

Рэб отогнал машину во дворы и поставил ее носом в сторону дороги, чтобы иметь возможность сбежать по-быстрому. Пока они ели с Евсеем, нафильтровалось еще немного живца.

– По глотку – и все, а то с непривычки потравимся.

– Как скажешь, я уже тебе верю.

Рэб усмехнулся. Они выпили по глотку. Евсей пил живец гораздо смелее.

– Так что, как будем называть тебя в Улье? – спросил Рэб.

– В каком Улье?

– В таком. Мы теперь в другом мире, который называется промеж тех, кто в него попал, Ульем. Это не Земля, мы теперь в каком-то другом месте Вселенной. Здесь происходит непонятное: то ли эксперимент какой ставят на нас, то ли игра продвинутая, то ли ещё что-то такое, что нашими человеческими мозгами не понять.

– А мы-то как туда попали? Это же наш город?

– Кусок города, и скоро мы отсюда съедем, потому что сюда снова подгрузят свежих людишек.

Евсей молча жевал, пытаясь переварить еду и информацию.

– Мамка называла меня Бубка Гоп – за то, что любил прыгать откуда попало.

– Бубка? Почему бы и нет. Хороший спортсмен! Рад знакомству, Бубка! – Рэб протянул мальчишке ладонь.

Пятерня новоиспеченного обитателя Улья утонула в ладони Рэба.

– И я!

– Ну, теперь ты не просто человек, которого занесло сюда, а настоящий выживальщик, который каждую секунду помнит о том, что вокруг смертельная опасность.

– Угу, – согласился Бубка.

– Что «угу»? Давай к приборам, глазей по сторонам, обо всем подозрительном докладывай.

– А? Ага. Я понял. – Мальчишка подскочил и прильнул к приборам наблюдения. – Никого.

– Хорошо, что пока никого. Запомни: долго хорошо в Улье не может быть по определению. Обычно «хорошо» – это когда ты не видишь, откуда к тебе приближается «плохо». Так что «хорошо» – это момент счастливого неведения. – Рэба под влиянием алкоголя – основного ингредиента живца – потянуло на философствования.

– А куда мы поедем? – спросил Бубка, не переставая перескакивать от прибора к прибору.

– А без разницы. Куда дорога выведет. Улей большой, возможностей погибнуть хоть отбавляй. – Рэб осекся, опасаясь неосторожной иронией напугать юного товарища.

– Прикольно, – ответил совсем не испугавшийся мальчишка. – Да кто нам в танке страшен?

– Тю, тут такие кабыздохи иногда попадаются, что и на настоящем танке страшно, а у нас консервная банка по сравнению с ним. Чего там? – Рэб заметил, что Бубка замер у прибора наблюдения по правому сектору обзора.

Мальчишка обернулся. Лицо его было бледным, а глаза сделались по пятаку. Рэб сразу понял, в чем дело, и приложил палец к губам. Бубка еле заметно кивнул и присел на корточки. Рэб, перегнувшись через него, прильнул к окуляру. Посреди двора, между пятиэтажками, прямо на детской площадке, заросшей кленами, ходил кусач. Он явно примерялся к «бардаку», обдумывая способ нападения. То, что он услышал в нем людей, было очевидно, иначе пустая железка его бы не заинтересовала.

– Это «кусач», – шепотом произнес Рэб. – Помнишь, я говорил про него, что он может нам откусить резину с колеса?

Бубка кивнул. Похоже, он находился в прострации. Местные развитые мутанты и впрямь на первых порах вызывали у новичков схожие чувства. Природа словно знала, как перекроить тело человека, чтобы оно начало вызывать неконтролируемый ужас. Рэб сел на место мехвода.

– Садись и держись крепко. Пора нам отсюда валить.