Читать книгу Мшел. Книга 2. Энлиль - Сергей Анатольевич Панченко, Сергей Панченко - Страница 7

Прошло довольно много времени, прежде чем идея с походом в город окончательно утвердилась в сознании Дмитрия. Он решил поделиться ею с «председателем», чтобы подготовить его к своему уходу.

– Уж прости меня за прямолинейность, Дмитрий, но твоя затея дурацкая. – Иван Иваныч выдвинул ящик и достал из него ножницы. Подошел к окну и принялся обстригать ногти. – Один шанс из ста дойти туда, и примерно столько же оттуда. Если твой друг человек адекватный, он сам найдет способ пристроиться куда-нибудь. А если он еще и рукастый, то таким людям сейчас рады больше, чем эффективным менеджерам и маркетологам от Бога. На тебе держится вся наша оборона, и даже ивановские считают, что они у нас под зонтиком.

– Войско-то у меня пенсионерское. Они же ничего не видят в упор. Хорошие мужики, ответственные, но воины из них не супер. Нам бы немного молодой крови не помешало.

– А где селить-то их?

– Да хоть в этом правлении. Сколько здесь кабинетов? – Дмитрий слегка вспылил.

– Двадцать два вместе с моим.

– И все пустые. А на будущий год, когда погниют все трактора, кто будет собирать урожай? Пенсионеры? Они и так уже на пределе из-за экономии лекарств, а когда закончатся…

– Так, Кутузов, давай не шуми. Надо все хорошенько взвесить. Если до города не добраться, то к чему все эти переживания? – Иваныч отмяк после приведенных доводов. – Надо с военным поговорить на эту тему. Садись на педали.

Дмитрий сел на велосипед, соединенный с генератором, питающим рацию. Педали поддались со скрипом. Посмотрел на ведущую звездочку и увидел на валу ржавчину, которой вчера еще не было.

– Вот черт. – Взял масленку, сделанную из пустого аэрозольного баллончика, и смазал ось. – А ведь эта зараза опаснее, чем та, которая уничтожила пластик. Мы так без ручного инструмента можем остаться. – Дмитрий снова покрутил педали.

С каждым проворотом скрип становился тише. Вышел на рабочую скорость, а дальше только поддерживал ее, наполняя емкие конденсаторы электричеством.

– Военные обещали дюраль достать с самолетов. Они теперь без надобности. Лопатки с турбин тоже не ржавеют. Если сделка выгорит, будем всю зиму ковать ручной инструмент из крылатого металла, в основном косы, – поделился председатель новостью, о которой Дмитрий еще не слышал.

– Здорово, рад слышать. А я уже хотел кинуть клич, чтобы по дворам собрать цветные металлы и из них уже мастерить что-нибудь.

– Я тоже думал об этом, но у нас, что есть из цветного, алюминий и медь, из них косы не сделаешь. Плавить металл мы не умеем, чтобы сплавы делать, так что дюраль нам поможет. Тьфу-тьфу-тьфу. – Иваныч постучал по столу. – Ладно, запускаем. – Он включил рубильник. На корпусе рации загорелась зеленая лампочка. – Это Митяево, слышно меня?

– Митяево, слышно хорошо, прием, – ответил голос, искаженный помехами.

– У нас все нормально, никаких ЧП, просто решили отправить в город делегацию и хотели узнать, контролируете ли вы дорогу до него?

– Митяево, такая информация является стратегической и в эфире не обсуждаются. Если очень надо, приходите, мы вам расскажем в приватной обстановке. Прием.

– Хотя бы намекните, есть ли возможность добраться живыми? – попытался настоять председатель.

– На вашем маршруте такой информацией мы не обладаем.

– Ясно. Спасибо и на этом. Хорошего дня и до связи. – Иваныч выключил рацию. – Ну ты слышал, они ничего не знают.

– Они не знают по нашему маршруту, а по их что-то знают. Если и идти в город, то только через военную часть. – Дмитрий подошел к карте области. – Я уверен, они контролируют дорогу от себя и до города.

– Это же насколько больше топать? Зима может начаться со дня на день, околеете по дороге. – Председатель искал причины убедить Дмитрия в глупости его кампании.

– Вот поэтому надо спешить. Обратно пойдем толпой уже напрямую, никого не боясь.

– Ой, не знаю, Дима. Афера эта твоя затея.

– Иван Иваныч, я верю в справедливое устройство мира, поэтому знаю наперед, что все будет как надо. А если я просижу в теплом доме, уплетая за обе щеки жирную утку с овощами, в то время как те, кому я мог помочь, будут мерзнуть и умирать от голода, то и мир обойдется со мной по справедливости.

– Если бы я не знал тебя лучше, то решил бы, что ты оторванный от жизни мечтатель. – Иваныч снова подошел к окну и долго смотрел в него. – Окон в правлении много, надо заложить половину, чтобы не топить лишнего, – перескочил он на другую тему.

– Значит, вы одобряете? – Дмитрий так понял его замечание с окнами.

– Кого хочешь взять с собой?

– Я подумал, а может, одному пойти, чтобы не рисковать людьми. Мне бы только до военных добраться, а там они, может, снарядят со мной кого-нибудь.

– Опасно. Вдвоем хоть на часах можно стоять по очереди.

– Так-то оно так, но я не хочу, чтобы в случае чего из-за моего решения пострадали другие. Пойду один. Осторожнее буду и осмотрительнее.

– Кого за себя оставишь?

– Николая Петровича.

– Серьезно? – удивился председатель. – Он же балабол и скандалист.

– Был, пока в бою себя не испытал. Он хорошо сечет в военной дисциплине и тактике. В случае нападения отряда мародеров знает, что делать, не хуже меня.

– Что-то тревожно мне, Дима, от твоих идей, – признался Иваныч. – Только какая-то стабильность забрезжила на горизонте, и на тебе.

– Не время погружаться в зону комфорта. Для нас сейчас перманентный стресс намного продуктивнее комфортного расслабления. Мозги должны непрерывно искать решения, чтобы не получить неожиданных неприятностей.

– Да я вижу, что твой мозг отдыхать не собирается. Только бы не получилось, как в пословице, когда дурная голова ногам покоя не дает. Я одобряю твою затею только потому, что считаю тебя здравомыслящим человеком. Был бы другой вместо тебя, решил, что он кукухой тронулся.

– Спасибо за доверие. Моя кукуха в полном порядке. Вот она и будет моим попутчиком.

– Когда собираешься выходить? – председатель не оценил шутку.

– Могу завтра.

– Ладно, распоряжусь собрать в дорогу кое-что из продуктов. Пришли сына вечером к «морозильнику», чтобы забрал.

– Спасибо огромное, конечно пришлю.

– Что-нибудь еще надо будет? – поинтересовался Иваныч.

– Пока не знаю. От отца много чего осталось из рыбацких принадлежностей, посмотрю, что есть, может, обойдусь.

– Ладно, если что, обращайся.

– Спасибо, Иван Иваныч, за понимание.

– Иди уже, не беси меня, пилигрим недоделанный, – пошутил председатель добродушно.

Дмитрий вышел из правления и направился домой. Знал, что с Татьяной и матерью предстоит трудный разговор, и уже заранее формулировал в голове ответы. В идеале ему хотелось уйти прямо сейчас, не прощаясь, чтобы избежать неприятного момента, но это было как-то не по-человечески. Перед таким расставанием необходимо расставлять все точки над i и прощаться как следует, чтобы в будущем не мучиться тем, что не успел сказать все, что хотел.

Он прошел в калитку и сразу направился в гараж, где пылились отцовские рыбацкие принадлежности. На стене висела выцветшая одноместная брезентовая палатка, не тронутая мышами. Точно из такого же материала туристический рюкзак с натуральными кожаными и медными застежками. Дмитрий снял палатку и подергал за края, чтобы узнать, не прогнила ли ткань от старости. Старый брезент уверенно выдерживал усилие. Рюкзак тоже не остался в долгу, не разошелся ни по одному шву.

Дмитрий вышел с ними из гаража и наткнулся на ледяной взгляд супруги, стоявшей у дома.

– Не передумал? – спросила она таким же ледяным тоном.

– Нет, – ответил Дмитрий без колебаний. – С председателем все решили, иду до военных, а потом с ними до города, – соврал он, надеясь, что так и произойдет на самом деле. – Иваныч сказал, что соберут мне продукты в дорогу. Я обещал привести в деревню людей, чтобы разбавить пенсионерский состав, а то весной некому будет сеять пшеницу и убирать потом. От стариков пользы мало.

– С кем идешь?

– М-м, один, – нехотя признался супруг. – Не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь пострадал.

– Твою мать. – Татьяна взялась за голову. – Что ты за человек, Дим? Зачем ты все рушишь?

– Так, если ты хочешь отпустить меня с тяжелым сердцем, продолжай укорять. Я сказал тебе, что пойду, значит, пойду. Тебе страшно за меня, потому что ты за ворота не каждый день выходишь. Ты как домашний кот, у которого на улице от страха голова кружится. Хороших людей больше во много раз, поэтому шансов нарваться на плохих невелики. Деревенские уже несколько раз ходили к военным, и ни разу не было ничего серьезного. А когда я верну Петренок в деревню, ты мне еще спасибо скажешь.

– Кажется, я начинаю их тихонько ненавидеть.

– Мне посуда нужна в дорогу железная, есть у матери? – перевел тему Дмитрий.

– Пойду спрошу. – Татьяна вздохнула и направилась в дом.

Дмитрий затопил баню. Постирал рюкзак с палаткой и оставил сушиться в ней. Помылся сам. Отрезал треть от мыла в дорогу. На душе было волнительно перед дорогой из-за неопределенности, но чувство, что все пройдет как надо, не покидало Дмитрия. Именно оно и давало ему силу не отказаться от намеченного. Нужно было только вытерпеть до завтрашнего утра уговоры жены и матери.

Он помылся и зашел в дом. Мать с Татьяной что-то готовили на кухне и разговаривали между собой вполголоса.

– …а не вернется, что ж, Данил уже взрослый, считай, определенный. Сеньку как-нибудь подымем, – успокаивала Татьяну мать.

– Хватит собирать что попало, – оборвал ее Дмитрий. – Вернусь живой и невредимый. Можно подумать, я ищу смерть. Не меньше вашего хочу жить.

Матери стало неловко.

– Так мы на всякий случай, – ответила она. – Отец тоже собирался жить до ста лет.

– Подскажите лучше, в чем с собой воду взять? Не могу придумать.

– Без понятия, сынок. Термос тю-тю, крышка сплавилась. В гараже чайник есть старый. Отец его на речку брал, – предложила мать.

– С чайником? Х-м, как Сухов. Пожалуй, подойдет. И вскипятить можно будет. Но в рюкзак я поставлю банку трехлитровую. Накрою горлышко чем-нибудь, лишь бы не плескалось.

– Как ты понесешь на себе такую тяжесть? – поинтересовалась мать.

– Какую тяжесть? – усмехнулся Дмитрий.

– Еды на столько дней, воды, сменные вещи, патроны, автомат.

– Обойдусь без сменных вещей как-нибудь. Еды брать много не буду, воду добуду по дороге, где найду. Патронов возьму штук сто, вдруг заяц попадется или утка. Хотя утка вряд ли, улетели уже все.

– Давай я тебе с собой семечек нажарю, – предложила Татьяна. – Будет по дороге чем заняться.

Они недавно ходили на поле с подсолнечником, надергали целую тачку шляпок. Нашелушили, получилось больше ведра.

– Давай, – согласился Дмитрий. – Если что, по шелухе меня найдете.

– Тьфу, типун тебе на язык, – не сдержалась мать.

– А кто меня пять минут назад хоронил? – Дмитрий рассмеялся. – Есть перекусить чего-нибудь?

– Манная каша. – Татьяна открыла кастрюлю. – Сегодня с псковскими девчатами махнулась картошкой на молоко.

– Буду. Последний раз я ел манную кашу на этой кухне лет двадцать назад, – признался Дмитрий.

Супруга положила ему в глубокую тарелку. Он накинулся на нее с удовольствием, как будто чувствовал, что не скоро еще поест домашней еды. Запил еду кофейным напитком из жареной перловки. Он сам ее обжаривал и дробил. Получилось сносно, особенно с учетом обстоятельств, когда натуральный кофе было не достать. Планировал и с собой взять немного такого напитка.

– Па, па! – В дом забежал Арсений. Как всегда растрепанный. – Па, мне сказали, что ты уходишь.

– Вот деревня, ни одной тайны не скрыть. Да, сынок, я иду в город за Петренко. Хочу привести их в нашу деревню.

– Класс. Я уже соскучился по Ксюхе и Катьке. А ты на Мартке поедешь? – Кажется, этот вопрос его волновал больше всего.

– Нет, пешком. Если хочешь, можешь завтра утром довезти меня до перекрестка с трассой.

– Хочу. Ладно, отвезу, – по-взрослому ответил сын.

– Тогда я вами, – решила Татьяна.

– Хорошо. Арсений, вечером надо съездить на склад «морозильник» и забрать посылку, собранную для меня, – попросил Дмитрий.

– Заберу. А можно со мной Василиса поедет?

– Разумеется. – Отец потрепал сына по отросшей шевелюре.

Оставшуюся часть дня Дмитрий собирал вещи. Нашел чайник, про который говорила мать. Оттер с него нагар. Нашел топорик, внутри ручки которого находилась пила. Подточил топор, проверил пилу и убрал в свои вещи. Мать нашла ему стальную миску, алюминиевую кружку и старый закопченный чайник из нержавейки. Еду собирался есть не требующую разогрева, но на всякий случай предполагал, если захочется горячего, вскипятить воду в чайнике. Сунул несколько пачек сигарет, посчитав, что эта валюта будет очень цениться в городе. Взял отцовскую кроличью шапку, отлично пережившую эпидемию. Проверил в который раз карабин. Снарядил в магазин двадцать патронов, чтобы не перенапрягать пружину, еще сто патронов убрал в рюкзак. Взял две гранаты. Осмотрел еще раз отцовские снасти, но больше не нашел ничего пригодного для его целей.

Вернулся Арсений с тяжелым мешком. Он еле нес его.

– Чего они мне положили? – Дмитрий раскрыл мешок и сразу получил в нос сильный запах копчения.

Председатель не поскупился дать несколько килограммов копченого сала и вяленой говядины. Такую ношу Дмитрий не собирался нести. Ополовинил ее, оставив лишнее дома. Татьяна пыталась отказаться, но Дмитрий был полон оптимизма.

– Я не смогу идти с таким тяжелым рюкзаком. Мне придется отдыхать каждый километр.

– Но ведь он будет становиться легче с каждым днем, – пыталась убедить его Татьяна.

– В день я буду съедать максимум двести грамм сала, чтобы не убить свою печень. Пять дней – килограмм. Я собираюсь добраться за неделю. Помимо него я буду грызть жареные семечки. Не хватало еще аппендицита по дороге. Представь, если мне придется бежать? С тяжелым рюкзаком не побегаешь, его только бросать и лишиться тогда вообще всей еды, патронов и так далее.

Вместо ответа Татьяна тяжко вздохнула. Ее совсем не радовало необъяснимое желание мужа делать добрые дела ценой своей жизни. До вчерашнего дня она не знала этой черты в нем. В ее глазах грядущее предприятие мужа выглядело как поступок очень нерасчетливого человека, не умеющего правильно расставлять приоритеты. Обстоятельства сильно изменили Дмитрия до такой степени, что требовалось привыкать к нему заново.

Вечером, после ужина, явился Владимир Петрович.

– Чего же ты меня в известность не поставил, что собираешься идти в город? – укоризненно поинтересовался он.

– Чем меньше людей знает, тем меньше у меня сомнений. Что, пришел отговаривать?

– С чего бы? Нет. Дело полезное. Представляю, как им там голодно и холодно, а мы тут живем припеваючи. Если люди хорошие, то я только за. Вот, принес тебе нужную вещь. – Он поставил на стол большую гильзу от патрона к КПВТ, оставшуюся после первой стычки с мародерами.

Вместо пули в нее было вставлено колесико от зажигалки и кремний под ней. Искры воспламеняли тряпичный фитилек. Дмитрий взял ее в руки, крутанул колесико. Фитиль зажегся с первого раза.

– Серьезная вещица, спасибо. А то я собирался брать спички, но с такой погодой их надо постоянно куда-то прятать, чтобы не намокли.

– Светка продавщица выбросила все зажигалки, когда эпидемия попала в ее ларек, а я подобрал, знал, что пригодятся. Правда, колесико и кремний – это почти все, что от них осталось. Но это еще не все. – Владимир вынул металлический конус размером с чайную чашку, с отверстиями и зеркальной поверхностью внутри. – Это насадка, превращающая зажигалку в фонарик. Правда, есть один минус, очень быстро коптится. Но на пару минут хватит, – надел ее на зажигалку, зажег и развернул на сто восемьдесят градусов.

Владимир направил пучок желтого света на стену в дальний угол комнаты. В сравнении с горящей свечой свет зажигалки казался ярче в два раза.

– Здорово. Ночью в лесу незаменимая вещь. Спасибо тебе, Владимир Петрович. – Дмитрий пожал ему руку. – Тут надо бы спросить, что привезти тебе из города в подарок, но…

– Не надо ничего. Возвращайся сам живой и здоровый и людей приводи, – смутился Петрович.

– Кстати, про новых людей. Как там у тебя мои найденыши?

– Нормально. Малахольные малость, как эти, веганы-пацифисты, но я уверен, что перевоспитаются. Оксана сегодня вымыла мои конюшни. Максим рубил дрова. Неуклюже, чуть себя не убил, но старался. В шоке, что у меня дома электричество есть, еды сколько хочешь, хозяйство в сарае и никто не ворует.

– Жизнь их помотала, – согласился Дмитрий.

Владимира Петровича угостили манной кашей. Он не стал отказываться. Поел и стал собираться.

– Посидел бы еще, но надо приглядывать за пацифистами, как бы чего не учудили. У них на лице написано, что со смекалкой туго. Высокообразованные приматы. Целая пропасть между умением пользоваться вещами и пониманием принципов их работы. Даже не знаю, на какую работу Иваныч сможет пристроить их. Скотником если только, навоз сгребать да корм раздавать.

– Освоятся, раскроются, дай им время проявить себя, – посоветовал Дмитрий, не особо веря в свои слова.

– Не везет с толковыми парнями. Как говорил мой шеф узбек, судьба такой. Ладно, Дим, желаю скорее вернуться с полностью выполненными целями миссии. Вам, девчата, молиться и ждать. Все будет хорошо. Не для того мы жизнями рисковали, чтобы умирать раньше времени. – Владимир пожал Дмитрию руку, затем приобнял. – Удачи.

– Спасибо, Владимир Петрович. Теперь я уверен, что все пройдет как по маслу.

– Дай бог.

Татьяна проводила гостя до калитки. Ночь стояла звездная. Температура опустилась ниже ноля. Она вернулась домой, успев насквозь промерзнуть.

– Не знаю, как ты собираешься ночевать в палатке. Там уже мороз. Проморозишь почки на холодной земле.

– Я буду еловые ветки подкладывать или ставить палатку на место, где горел костер. Не переживай, дорогая, со мной все будет в порядке. Если так переживаешь за меня, пошли вместе.

– Вот придумал, – подала голос мать. – Оставьте детей круглыми сиротами.

– А я бы пошла, – призналась Татьяна. – Мне так спокойнее было бы.

– Зато мне нет. Ты ни бегать, ни стрелять не умеешь. И ножик воткнуть в человека не сможешь.

– Дима, тут ребенок, – напомнила мать, кивнув в сторону Арсения.

Мальчишка слушал отца с явным интересом, открыв рот.

– Иди, сынок, спать, ночь на дворе. Тебе еще рано вставать, чтобы запрячь быка, – проводил Дмитрий сына.

Арсений зевнул и направился в спальню. Родители и бабка проводили его взглядами.

– Да, пацаны у вас рано мужиками станут, – заметила мать. – Может, и к лучшему.

– Боюсь, ты тоже рано прабабкой станешь, – посмеялся Дмитрий. – Что-то старший внук совсем дорогу домой забыл.

– Дим, не болтай. – Татьяна не оценила юмор мужа. – Как сейчас рожать? Дома? Ни роддома, ни ФАПа самого завалящего в деревне нет. Антисанитария. Кто-нибудь вообще знает, как пуповину заворачивать?

– Меня дома рожали, и ничего, – заметила Мария. – Нет ничего сложного в этом. Зоя Ноговицина на том конце двадцать лет акушеркой работала в районной больнице. Жизнь сама распределит обязанности. Вон твой Димка сразу в генералы выбился, как надобность появилась.

– Так бы и оставался генералом, а то его мотает в профессиональном плане от военного к путешественнику. Куда еще потом понесет, непонятно, – ехидно заметила Татьяна.

– Так, дамы, я тоже пошел спать. – Дмитрий встал из-за стола. – Подкиньте угля в печку, чтобы на ночь хватило.

– Иди, не переживай, подкину, – пообещала мать.

– Ну и я тогда спать. Надо наваляться с мужиком перед походом. – Татьяна собрала тарелки со стола. – Завтра перемою.

Они забрались в холодную постель. Дмитрий обнял жену со спины под грудь и просунул ногу между ее ног. Через пару минут он уже сладко посапывал во сне. Татьяна долго не могла уснуть. Слезы непроизвольно текли у нее из глаз. Она ощущала себя беспомощной женщиной, неспособной влиять на обстоятельства. Не так она жила раньше, но понимала, что ее представления о правильности совершенно не подходят наступившему времени. Она не мыслила дальше своей семьи и, возьми в руки управление ею, создала бы изолированную от остальной части села систему, лишенную способности защитить себя или как-то повлиять на жизнь всего деревенского социума.

Дмитрий проснулся от лая собак. Посмотрел на настенные часы. Время подходило к шести утра. Деревенские, у кого имелись коровы, к этому времени уже были в сарае. Выбрался из-под теплого одеяла и прошлепал босыми ногами на кухню. Разжег свечу и умылся водой из ведра. Поставил на свечу чайник и пошел будить Татьяну с сыном. Арсений проснулся с огромным трудом. Дмитрий хотел оставить его в покое, но подумал, что тот обидится. В итоге его разбудила мать, чмокнув почти в ухо.

– Ай, громко. – Сын завозился в кровати.

– Вставай, а то папка без тебя уедет, – прошептала мать.

Арсений откинул одеяло и спрыгнул с кровати. Отец разлил по трем кружкам чай и ждал их.

– Мужик, – похвалила Татьяна сына. – Почти сам встал.

– Ну теперь я буду спокоен за мать с бабушкой. – Дмитрий похлопал сына по плечу.

Они позавтракали вареными яйцами с салом. Запили ароматным чаем на травах и смородиновых ветках. Дмитрий принес из бани рюкзак и палатку. Попутно отметил, что бак с горячей водой покрылся слоем ржавчины. Изнутри он оброс бахромой накипи, через которую новая зараза не могла пробраться к железу. А вот снаружи запросто. Дмитрий по совету Петровича намазал его солидолом, самой популярной смазкой в деревне, имеющейся в неограниченном количестве. Но она стекала с горячего бака, попадала на раскаленный металл печи и дымила. Мыться в такой бане было невозможно. Дмитрий решил, что высокая температура, сохраняющаяся в бане довольно долго из-за кипятка в баке, не даст Энлиль возможности использовать свои физиологические особенности, но просчитался. При тридцати градусах с лишним микроб спокойно окислял железо.

– Тань, бак в бане начал ржаветь. Вернешься, протопи, – попросил он супругу, укладывая в рюкзак вещи и продукты.

– А что мы будем делать, когда он насквозь проржавеет?

– Будем искать нержавейку или топиться по-черному. Пока что надо поддерживать такую температуру, чтобы микробу было некомфортно. Зимой, когда не моемся, будем держать баню открытой, так нам и этого бака надолго хватит.

Татьяна вздохнула.

– Возвращайся скорее, иначе у нас тут все заржавеет и развалится.

– Не переживай, я все предусмотрел. В отопление залита отрава, так что холод вам не грозит. Температура с каждым днем становится все холоднее. А если заметишь, что какая-то важная железка начала ржаветь, так у тебя для этого есть целая банка смазки. Вернее, у Сеньки. Он регулярно оси на своей таратайке смазывает, чтобы не скрипели. Вот у него и учись.

Арсений уже был в сарае, запрягал Мартка. Он объехал на нем вокруг двора, чтобы подать в передние ворота. Забежал домой и с важным видом произнес:

– У меня все готово.

– И у меня тоже. – Дмитрий взвалил на спину рюкзак и повесил на плечо карабин. – Идемте.

Мать выскочила из спальни.

– Подожди. Куда же ты, не попрощавшись. – Она обняла сына, затем поцеловала его в щеки. – Возьми с собой защитника.

Дмитрий взял маленькую иконку, стоявшую до этого на кухонном серванте, и убрал в карман куртки.

– А это простынь, скоро зима, чтобы тебя на белом было не видно. – Мать протянула сыну сложенную квадратом ткань.

– Полезная вещь, – согласился Дмитрий. – Как я сам до этого не додумался. – Он убрал ее в рюкзак. – Ну все, я пошел. – Он поцеловал мать, обнял ее и вышел из дома.

Они расселись втроем на диван повозки. Арсений по центру, родители по краям. Сын тронул вожжи и, намеренно делая голос ниже, скомандовал быку:

– А ну, пошел!

Марток, махнув рогатой головой, лениво тронулся с места. Жизнь в деревне к этому времени уже кипела. Владимир Петрович вышел из калитки, чтобы проводить друга.

– Удачи, и ждем с пополнением! – пожелал он в дорогу.

– Неужели ты приведешь Петренко в Митяево? – До Татьяны как будто только дошла причина похода.

– Если найду. Очень хочу, чтобы они нашлись.

– А если…

– Тогда без них, но все равно возьму кого-нибудь.

– Ладно, только не заигрывайся в спасителя человечества. Помни про нас, – попросила Татьяна очень искренне.

У Дмитрия впервые с принятия решения о походе в город случился приступ слабоволия. Он чуть не передумал ехать вообще. Посмотрел глазами на деревню, в которой нет его, и так живо представил ее сиротой. Он просто обязан был вернуться сюда.

– Я всегда об этом помню, – успокоил Дмитрий супругу.

До перекрестка с трассой надо было ехать около пяти километров. На неторопливом быке, у которого по дороге случалась нужда сходить в туалет или обнюхать ничем не примечательный участок дороги, ушло больше часа. Арсений даже испытывал неловкость за поведение своего питомца перед родителями.

– Не проснулся, наверное, – заступилась за быка мать.

– Да, днем он шустрее, – согласился сын. – Мы вчера с Валеркой наперегонки соревновались. Марток запросто сделал его Мишку.

– Интересно, наш бык умеет бегать? – удивился Дмитрий.

– Да. Если перед ним привязать морковку или кочерыжку.

– Вот шпана, быка чуть не загнали, – посмеялся отец. – На что спорили?

– Не скажу. – Сын смутился.

– Не понял, – нахмурился Дмитрий.

Арсений полез в карман пальто и вынул из него три автоматных патрона. Татьяна испугалась не на шутку.

– Сеня, это опасно.

– Какое время, такие и игрушки. – Дмитрия это совсем не удивило. – Не вздумайте бросать в костер, может убить, – предупредил он. – Пусть это станет деревенской валютой. У патронов реальная ценность.

– Меня в дрожь бросает от вашего оружия, – призналась Татьяна.

– А меня нет, – похвалился Арсений с гордостью.

– Мужичок. – Отец протянул руку сыну, чтобы пожать.

Маленькая ладошка утонула в его руке. Арсению была приятна оценка отца. Татьяна улыбнулась тайком от него и закатила глаза под лоб.

– Останови здесь, – попросил Дмитрий сына. – Дальше я пешком.

Арсений остановил быка. Дмитрий слез с повозки, повесил на спину рюкзак и подергал плечами, чтобы проверить, как он сидит. У супруги заблестели глаза. Дмитрий обнял ее и крепко поцеловал.

– Все будет хорошо, – попытался он успокоить жену. – Живите спокойно, не напрягайте себя дурными предположениями. А ты, сынок, присматривай за нашими женщинами, чтобы не унывали.

– Ладно, – пообещал сын. – Буду их катать.

– Вот, это дело.

Дмитрий еще раз обнял Татьяну, потом сына.

– Ну все, езжайте домой.

Проводил таратайку глазами, пока она не удалилась на триста метров и не затерялась в поворотах между деревьями. Так ему было спокойнее, чем ощущение, что смотрят в спину. Попрыгал, чтобы проверить, как закреплено снаряжение, и отправился в путь.