Читать книгу Люди такие разные. Записки газетчика - Сергей Павлович Степанов-Прошельцев - Страница 13

Об этой истории я вспомнил после того, как по НТВ посмотрел передачу «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. Речь в ней шла об убийстве актрисы Зинаиды Райх, и в памяти сразу же всплыла встреча с сыном Сергея Есенина и Зинаиды Райх Константином Есениным.

В 1972 году Константин Сергеевич был главным специалистом Госстроя РСФСР и по каким-то строительным делам приехал в Невинномысск. Я же знал Есенина как футбольного статистика и даже не подозревал о его звёздных родителях.

Но информация о приезде Есенина до меня дошла. Мы со Славой Стадниченко явились в гостиницу, где остановился гость из Москвы, прихватив бутылку коньяка. Познакомились, а после того, как Слава дважды сгонял в магазин за подкреплением, Есенин и рассказал эту историю.

Собственно, она не является тайной. В ночь с 14 на 15 июля 1939 года Зинаида Райх была убита. Это случилось спустя 24 дня после ареста её мужа – Всеволода Мейерхольда. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР были расстреляны в июле 1941 года обвиненные в убийстве В. Т. Варнаков, А. И. Курносов и А. М. Огольцов.

Вот, собственно, и всё, что сообщалось об этом в газетах. Но Константин Сергеевич владел более обширной информацией. В июле 1939 года ему было 19 лет, он с сестрой Татьяной находился в тот день на даче в Балашихе. По его словам, милицию вызвал дворник Сарыков. Он услышал крики в квартире Райх, но дверь ему не открыли. Тогда он приставил лестницу к окну на втором этаже и увидел два окровавленных тела.

Второй пострадавшей оказалась домработница Лидия Чернецкая. Её ударили по голове, и она потеряла сознание. Нападавших она не видела. Из квартиры ничего не пропало, за исключением черепаховой табакерки в золотой оправе, которую Мейерхольд привёз из-за границы и подарил жене — в то время было модно нюхать табак.

Довольно долго преступников не могли найти. Потом за драку были арестованы Владимир Варнаков и Анатолий Огольцов. Выяснилось, что не поделили они студентку художественного училища Юлию Матюхину. Но оказалось, что Варнаков скрыл своё прошлое. В 1932 году он был осуждён за кражу на 5 лет лагерей.

На квартире его произвели обыск. И нашли ту самую табакерку. Или не ту. Не удивительно, что вся троица призналась в соучастии в преступлении. В тридцатых годах под пытками признавались и не в таких грехах. Суд не обратил внимания на то, что Варнаков утверждал, будто взял шкатулку из кабинета Мейерхольда. Но он был закрыт и опечатан, и проникнуть в него, не нарушив печать, было нельзя. И обвиняемые получил по полной программе. Варнаков был осуждён на 15 лет, Огольцов и Матюхина — на семь. А потом их, за исключением Матюхиной, расстреляли.

Но история продолжалась. Кто-то прислал анонимный донос на соседа Зинаиды Райх по дому в Брюсовом переулке. В этой анонимке утверждалось, что черепаховую табакерку видели у оперного певца Дмитрия Головина. Эти сведения подтвердились. Табакерку, абсолютно идентичную той, что изъяли у Варнакова, по словам Головина, подарил ему его сын Виталий.

Фамилия Головин показалась мне очень знакомой.

— А он случайно не из Ставрополя? — прервал я рассказ Константина Сергеевича.

– Да, оттуда, — сказал он.

Земля тесная. Оказалось, что Дмитрий Данилович Головин приезжал в Ставрополь в 1964 году, когда я ещё учился в школе. Он побывал на своей родине в селе Безопасном Труновского района и заглянул в гости к давнему другу — артисту Ставропольского драмтеатра Михаилу Кузнецову, а я поддерживал приятельские отношения с сыном Кузнецова Гошей. В тот день я был у них дома, и мы стали свидетелями разговора двух друзей, из которого стало понятно, что Дмитрий Головин десять лет провёл в ГУЛАГе.

— Его всё-таки осудили за убийство вашей матери? — спросил я.

— Нет, приговорили к расстрелу его сына Виталия — пояснил Константин Сергеевич. — Тот признался, что убил маму. А Дмитрия Даниловича посадили позже — во время войны. Кажется, за какой-то анекдот. Но я думаю, НКВД таким образом убирало лишних свидетелей. Жалко Головина-старшего. Он был прекрасным певцом. Мы переписывались с ним, он жил под Туапсе, а умер в 1966 году.

— Так кто же настоящий убийца? – задал я вопрос Константину Сергеевичу.

— Люди Берии, — ответил он после некоторой паузы.

У него были все основания так думать. Уже после войны, где сын Есенина получил три ранения, его пригласили в НКВД. Следователь интересовался судьбой архива Мейерхольда, который дети Есенина спрятали на даче в Балашихе.

— И вдруг, — рассказывал Константин Сергеевич, — он вынимает из кармана портсигар. Я его сразу узнал — он принадлежал отчиму, Мейерхольду, и был куплен им вместе с табакеркой. Не знаю: случайно это было сделано или специально. Скорее всего, специально, чтобы показать могущество НКВД и вынудить меня указать, где находится архив отчима.

Впрочем, во всесильности карательных органов дети Есенина убедились значительно раньше. Их выселили из просторной квартиры в Брюсовом переулке, а в ней прописались одна из бесчисленных любовниц Берии, 18-летняя Вардо Максимилишвили и его личный шофёр.

Я до сих пор удивляюсь, почему Константин Сергеевич откровенничал с нами. Наверное, что-то располагало в нас, и это было приятно.

Потом мы ещё дважды (уже без Славы) встречались с Константином Есениным, переписывались. Он умер в 1986 году. Ну а тайна смерти Зинаиды Райх по-прежнему остается тайной. У чекистов много тайн, которые не поддаются расшифровке.