Читать книгу Без правил - Сергей Подгорных - Страница 6

Утро началось для Семёна Аркадьевича как нельзя лучше. Точнее, приподнятое настроение у него появилось ещё вчера поздним вечером, когда позвонил человек Гордеева и сообщил о том, что есть повод для разговора. Что это за повод Семён Аркадьевич конечно же знал, мало того, – Родионов сам инициировал эту встречу с Гордеевым. И, судя по всему, Гордеев клюнул на предложение директора НИИ.

«Ещё бы он не клюнул, – подумал Семён Аркадьевич, вставая с мягкого кресла и подходя к большому окну, за которым с высоты пятого этажа открывался великолепный вид на южный город. – Такой препарат на дороге не валяется. К слову сказать, на Западе за него отвалили бы такие деньжищи – дух захватывает, как представишь. Я же всего лишь крохи прошу; мне много не надо».

Думая так, Родионов немного лукавил: денег он просил у Горца вовсе немало – хватит и на безбедную старость, и на обеспеченные зрелые годы. Но и препарат того стоил, пока что в мире ему действительно не было аналогов. Институт, которым руководил Родионов давно занимался данной проблемой, но лишь в последнее время группа Переслегина сделала настоящий прорыв: необходимый синтез был получен. Конечно в этом была основная заслуга Переслегина, – всё же он немалая величина, учёный с мировым именем, – но и без его непосредственного руководителя, без Родионова, не получился бы тот препарат. В последние время Семён Аркадьевич много сил отдавал на ускорение работ над этим биопротезином; рыскал по министерству в поисках необходимых средств, выбивал дорогостоящее оборудование, лично посещал проводимые опыты. В общем, руководил работой проекта реально, а не как это часто бывает в подобных случаях, лишь номинально.

Учёный из Родионова был никакой, с этим он уже давно смирился, сконцентрировав свои силы на прохождение карьерной лестницы. В свои пятьдесят с хвостиком Семён Аркадьевич многого добился – стал директором известного по всей стране научно-исследовательского института, его имя возглавляло списки разработчиков нескольких серьёзных работ по синтезу лекарственных препаратов. В министерстве с ним считались, и Родионов имел все шансы, после того как Леванидзе – первый зам главного уйдёт на заслуженный отдых, что именно ему предложат освободившуюся вакансию. И вовсе не беда была что с чистой наукой у Семёна Аркадьевича не получилось: не всем же промывать пробирки и травить подопытных мышей, кто-то должен заниматься и организацией этого процесса. А уж лучшего организатора, чем Родионов трудно было найти.

С давнего детства Родионов мечтал стать учёным; маленькому Сёмке всегда казалось, что именно учёные правят миром, поскольку это они придумали электричество, взорвали атом и изобрели телевидение. Лишь став взрослым, сидя на институтской скамье Родионов понял, что не всё так просто и подчас гениальные изобретения используются вопреки желанию их авторов. Но это уже не могло остановить стремление упорного студента стать светилом мировой величины. И Семён Аркадьевич таки стал таким светилом: на Западе всё чаще упоминали название института, которым он руководил, и в связи с этим фамилию самого Родионова. В научной прессе, в том числе забугорной, всё чаще появлялись статьи, подписанные Родионовым. Правда, после следовало перечисление ещё целого ряда товарищей, работавших над перспективными проектами, но кто же замечает такие мелочи? Видят только первых, а Семён Аркадьевич всегда стремился быть первым.

Из задумчивости Родионова вывел телефонный звонок: сигналил местный селектор на большом из натурального дерева столе директора НИИ.

«Вся жизнь впереди, надейся и жди…» – довольно пропел Родионов и подойдя к столу нажал кнопку селектора, связывающего кабинет с приёмной.

– Алла Григорьевна, я вас слушаю, – прокашлявшись, и, мигом сбрасывая весёлость, навеянную пропетым куплетом, строго сказал директор.

– Семён Аркадьевич, к вам Владимир Александрович Гордеев. Пропустить? – не мене строго проговорила секретарша, проработавшая в институте не один десяток лет и служившая ещё при прежнем главном.

– Конечно, конечно, зовите сейчас же, – торопливо ответил Родионов, с которого сразу же слетела напускная строгость: как же, такого гостя в дверях держать.

Упреждая приход Гордеева, Семён Аркадьевич, колыхая небольшим, но вполне солидным животиком, засеменил к дверям. Раскрыв тяжёлые дубовые двери, он, поправив сбившиеся на нос роговые очки, радушно произнёс.

– Добро пожаловать, Владимир Александрович, в наши, так сказать, пенаты!

В ответ на приглашение в кабинет ввалился тяжеловесный Горец, пришедший на встречу, вопреки обыкновению, без всегдашнего своего сопровождения – Бобра. Усевшись в предложенное мягкое кресло, Горец обвёл кабинет взглядом и недовольно проговорил.

– Высоко ты забрался, Аркадьевич, аж на пятый этаж, а лифт как назло не работает. Я все ноги сломал пока на твою верхотуру поднялся.

– Что поделать, Владимир Александрович, такова наша селяви, – Родионов вернулся в директорское кресло и, посмотрев на собеседника как мышь на кота, вкрадчиво добавил. – Сам знаешь сколько государство на науку из бюджета выделяет: сущие крохи. Потому с деньгами у нас – учёных лабораторных крыс, – одна сплошная и непрекращающаяся беда. Сломанный лифт тому пример; второй месяц стоит, а денег на замену сгоревшего двигателя как не было, так и нет.

– К слову сказать, Аркадьевич, о бедственном положении науки и как это положение исправить, я и зашёл поговорить, – сказал Гордеев, поудобнее устраиваясь в кресле. – Помнишь тот препарат, что ты дал мне на пробу?

– Как же не помнить, – Родионов заёрзал в кресле, – Метапромизол – очень перспективная разработка, моей, – директор подчеркнул слово «моей», – научно-исследовательской группы.

– Не знаю, чего уж он там мизол, этот твой препарат, но результат пробы меня порадовал, – Горец не собирался долго ходить вокруг да около, поэтому спросил напрямую. – Сколько хочешь за него?

– Ну, Владимир Александрович, я не могу так ставить вопрос, – директор сделал вид, что смутился от неожиданного предложения. – Всё-таки у нас государственный институт и все его разработки принадлежат государству.

– Ты, Аркадьевич, не юли и высокими фразами не прикрывайся. На кой тебе это государство? Или оно будет достраивать твою дачу на Ростовском шоссе и даст денег на обучение твоего сына-балбеса за границей? Да это долбанное государство лифт у тебя в институте починить не может, а ты туда же его высокими словами защищаешь!

– Что верно, то верно, – неожиданно быстро согласился Родионов с доводами гостя, – но всё же, Владимир Александрович, разговор немного о другом. Этот препарат – наше ноу-хау, он настоящий прорыв в области увеличения возможностей человеческого организма. Причём, без всяких отрицательных последствий для него. Пока что нигде в мире аналога Метапромизолу нет. Более того – это заказ министерства обороны, а с военными сам знаешь: шутки плохи.

– А никто и не собирается шутить. Ты эти свои разработки маненько попридержи, военные ничего и не узнают, – посоветовал Горец и стараясь закончить бессмысленный разговор, конец которого ему был известен заранее, коротко спросил. – Итак, сколько?

Семён Аркадьевич немного подумал, поправил зачем-то массивные очки и черкнул дорогой авторучкой на взятом со стола листке бумаги несколько цифр. Повернув листок так, чтобы Гордеев видел сумму, директор посмотрел на Горца, ожидая реакции гостя.

Гордеев крякнул от увиденного числа, потом поднялся из всхлипнувшего кресла и, не говоря ни слова, пошёл на выход. Лишь у самых дверей он обернулся и коротко бросил.

– Договорились.