Читать книгу Остров Гопников - Сергей Прокопьев - Страница 2

Разбитая дорога. Асфальт остывает после жаркого летнего дня. Полинявшие деревенские домики и магазины уже накрыли вечерние сумерки. За обочиной под ярким фонарем, словно накренившийся на картине корабль, застыл ларек. Молодежь неспешно стекается на круглую деревенскую площадь, похожую на немытую, расцарапанную сковородку. Площадью это место только называется, а на самом деле это маленький сквер с памятником моряку-десантнику посередине.

Местные приходят сюда в ночь с субботы на воскресенье. Поговорить и подраться. Выяснить, кто сильнее и навалять слабому. Узнать последние новости и запустить бредовую сплетню. Похвастаться обновкой или намять кому-то бока. Нажраться дешевым пойлом и поговорить за жизнь. Оторваться на деревенской дискотеке. Найти девушку на одну ночь. Да мало ли зачем собирается молодежь?

И контингент тут самый разнообразный. На одном краю площади парковка: тюнингованные копейки, заниженные семерки, тонированные девятки, престарелые иномарки и их владельцы. В скверике у сломанной березки кучкуются парни на мотоциклах и скутерах, а рядом с ними еще и пьяные девчонки.

Деревянные столы, сломанные скамейки. Парни борются на руках, кто половчее передергивает в очко. Бойкий грузин играет в наперстки и одновременно продает краденый телефон. Парнишка в фасонной гопницкой кепке меняет стаканы на сигареты и чинно присев на корточки, рисует что-то в дорожной пыли, объясняя расклад. Двое братков тащат к реке пьяную малолетку с тонкими, как спички, ногами.

Черные плиты у пьедестала памятника. Здесь накрыта поляна: на газетке разложена закуска, стоят бутылки водки, пластиковые стаканчики. Тут пьют мужики и парни из тех, что постарше. Кто-то лезет на памятник и завязывает на бронзовой шее моряка грязный шарф, а потом надевает на штык винтовки целлофановый пакет. Здесь яблоку некуда упасть. Все скамейки заняты, урны завалены банками и бутылками. Кругом горы мусора. Среди смятых пластиковых стаканов, рваных полиэтиленовых пакетов и кладбищенских венков с искусственными цветами валяются пьяные аборигены. Пахнет водкой и перегаром.

Тут наливают всем и пьют все подряд: портвешок, брагу, самогон, пиво, тоники. Закусывают чипсами, сухариками и сушеным кальмаром из разодранных пакетов. Едят, вернее жрут, всухомятку вермишель из пластиковых банок, занюхивают самогонку рукавом. Трясущимися руками прикуривают «Приму», «Петра» или забитый шмалем «Беломор».

Рядом тихо несет свои темные воды река. Она омывает площадь с одной стороны. А с другой – деревенский клуб. Бывший барский особняк обшит досками и покрашен в синий цвет.

На крыльце с некогда круглыми колоннами, которые после ремонта превратились в невообразимые многогранники, тоже тусуются аборигены. Услышав знакомую музыку, гопники входят в клуб, чтобы потанцевать, а кто не умеет – потрястись напоказ. Когда же музыка гопников не устраивает, те, кто еще могут ходить, вываливают на свежий воздух перекурить и побазарить о нелегкой пацанской жизни.

Со стороны моста к клубу подтягивается очередная веселая компания. От нее откалываются двое молодых людей. Один – низкорослый парнишка с решительным лицом и грязными, взлохмаченными волосами. На нем большая, не по размеру куртка с длинными рукавами, камуфляжные штаны и простые кеды. Второй – застенчивый на вид здоровяк, похожий на ходячую вышку мобильной связи. На нем свободная рубашка навыпуск.

– Тоже мне клуб! Даром что не хлев! – бросает парнишка верзиле. – За мной!

Они быстро поднимаются на крылечко и заходят в коридор. Отсюда можно краем глаза увидеть зал, где проходит дискотека. Со сцены грохочет и шипит музыка. В почти полной темноте под потолком посверкивает зеркальный шар. Он едва заметно вращается. Танцующих немного. Основная масса клубящихся, рассевшись вдоль стен на стульях или прямо на полу, слушает музыку и выпивает.

В коридоре бросаются в глаза порванные обои, дощатый пол с огромными щелями и потертый советских еще времен диван, на котором сидят четыре гопника, они же местный фейсконтроль. Один из них, самый упитанный, со странной квадратной стрижкой, медленно встает и нехотя бросает:

– Э-э-э-э, вы с ка-какого б-берега, нах? – слегка заикаясь, говорит он, одновременно вытирая руки о свое голое волосатое пузо.

Малой бросает на ходу:

– Мы сами по себе! – и пытается пройти дальше.

Но гопник перекрывает ему путь. Он криво усмехается и теребит в руках золотой крест на массивной цепочке.

– Не прокатит! – заявляет он твердо. – Ты кто по жизни, малóй? – кидает гопник предъяву и расплывается в ехидной улыбке.

– Пацан по жизни. Серегой кличут, – парень протягивает небольшую, размером с мобильный телефон, ладошку.

– Телик, йоба! – представляется в ответ гопник и растерянно пожимает Сереге руку.

Телик пристально смотрит в лицо новому знакомцу. У него высокий лоб, едва заметно выступающие скулы, узкий и острый подбородок, короткий, правильной формы нос и хитрые глаза с прищуром. Он нисколько не испуган, держится молодцом. А как бы Телику хотелось, чтобы все было наоборот! На гопника ведь Серега не похож. Скорее – ботаник.

– Понимаешь, друг, – с иронией в голосе произносит Серега, – у меня есть домик в этой деревне, значит, я могу прийти на вашу дискотеку.

Говорит коротышка медленно, растягивает слова с невыносимой для Телика издевательской иронией. Сразу видно – интеллигент.

– Нефигасе, – мямлит Телик. Такой поток слов выбивает его из колеи. Комедия с крабами и терками ему надоедает, и он поворачивается к товарищам: – Степыч, иди с-с-сюда!

Гопник в черной кепочке и майке опирается руками о диван, а потом вдруг словно пружина распрямляется и выпрыгивает на середину коридора:

– Ки-я-я чихуа! – Степыч походкой гориллы вальяжно подваливает к Телику, а гопники, как известно, не подходят, а именно подваливают.

Секунду другую он презрительно смотрит на незнакомцев, а потом с посылом выкрикивает:

– Слышь, ты, хрен моржовый… Ты, нах, определись, за кого ты, или дуй отсюда! За местных или за питерских, йоба? Кого знаешь?

– Понимаешь, друг, – совершенно спокойно повторяет Серега Степычу. Видно, что он и его не боится. – У меня дом в этой деревне. Мой дед родился и похоронен тут, мой прадед похоронен тут, и после этого ты будешь мне втирать, что я не местный?

– Местный, йоба? – радостно сипит Телик. – Вали нах отсюда. Че за фигня-то?

– Местный, но родился я и вырос в Петербурге. Понимаешь, друг? – с нажимом говорит Сергей Степычу и этим окончательно ставит гопников в тупик.

При этом Серега то многозначительно смотрит в глаза Степычу, то косится на вход из коридора в зал. Между тем на входе образуется толпа. Всем интересно посмотреть, кто это здесь настолько оборзел, что буянит на фейсконтроль. На гопницком языке правильнее было бы сказать «залупается», хотя это и не самое книжное слово, но в истории о гопниках эти представители гопноса, без сомнения, имеют право выражаться точно так же, как они это делают в реальной жизни.

Все посетители клуба лезут вперед, толкаются, не пускают друг друга. Чтобы поддержать разговор и заполнить образовавшуюся паузу, Телик снова начинает кидать предъяву:

– Слышь, ты, ты чего такой бык? Ты че, нах, э? Че ты возникаешь, а-а-а?

В толпе зевак между тем назревает конфликт. Паренек кавказского типа в белой рубашке пытается протиснуться к выходу. Его не пускают, заталкивают обратно в зал. Он падает, толкает еще кого-то. Звенит упавшая бутылка. Какая-то девица материт паренька, ее звонкий голос, перекрывая музыку, разносится по клубу.

Сергей ничего не успевает ответить Телику. В коридор с улицы твердым шагом заходит парень в фирменном адидасовском костюме. Походка у него важная, как у петуха в курятнике. На пальце – покоцанный болт, на левой руке поверх куртки золотые котлы на расстегнутом ремешке. Сразу видно – на районе центровой. С ним входят двое спортивного вида парней в одинаковых толстовках.

– Паша-Кенгурятник! – с пиететом шепчутся в толпе. – Кенгура…

Гопники вскакивают с дивана и становятся в неровную шеренгу.

– О, гребаный Степыч! – обращается к похожему на мартышку гопнику Паша-Кенгурятник, сильно налегая на первое о: – Молодец, ценю! Тормознул лохов, что расхреначили мою тачилу, нах! Дай-ка рихтану их! – Паша поворачивается к Сергею и вдруг замолкает.

«Глазам не верю» – подумал Сергей, внимательно рассматривая Пашу. Это был курносый, среднего роста парень с накачанным торсом, короткой модной стрижкой и небольшими бакенбардами на острых скулаха. Этот Паша-Кенгурятник очень напоминал друга детства Сергея – Салынцева.

– Салымяга? Ты что ли? – усмехнувшись, перебил Пашу-Кенгурятника Сергей. – Заправляешь тут всем? – съязвил он. – А помнишь, как мы с тобой одну песочницу никак поделить не могли! До драки дело доходило, мамки нас разнимали.

В толпе раздались смешки. Мало кто так решался подкалывать Пашу-Кенгурятника, но Сергей уже завелся и никак не мог остановиться:

– Скажи своим церберам, чтобы пропустили. Мы и так можем зайти, сами от себя. Что за глупости?

– Итить-колотить! Залилась моя попка слезами! – Салынцев удивленно развел руками.

Лицо у него побагровело от раздражения. Немного помедлив, он рявкнул:

– Обшмонать гастролеров, и козе под хвост!

А затем вышел из зала, бросив через губу:

– Водяры всем!

Чем и заработал аплодисменты.

Гопники бросились исполнять приказ авторитета. Согласно их шифрокоду, выражение козе под хвост означало четкую последовательность действий: залетных следовало ограбить, а затем отвести в лес и отметелить.

Двое близнецов в толстовках перекрыли выход на улицу, еще двое сдерживали толпу, выпиравшую с танцплощадки. Телик и Степыч без лишних слов вывернули карманы горе-гастролеров. Благо те не сопротивлялись. Здоровяк только скорчил недовольную гримасу, но и пальцем не пошевелил.

Кроме двух погнутых ключей, порванной десятирублевки и нескольких монет гопникам ничего не досталось. Грабителей не смутил даже факт отсутствия мобильных телефонов.

Участь гастролеров казалось предрешенной. От наказания Паши-Кенгурятника еще никто не уходил, а после наказания редко кто возвращался. Обступив гастролеров плотным кольцом, гопники поволокли их в лес.