Читать книгу Святые места Забайкалья. Краткая история Забайкалья - Сергей Пузырев - Страница 10

Социумом можно назвать общность всех людей – этносов, которые в совокупности населяют, какой-то определенный участок территории. В современных условиях, как оказалось, можно руководить этническими процессами, оказывая на них различное влияние, утверждают академик Ю.М.Бромлей и другие ученые: «Этническая структура населения мира чрезвычайно сложна и разнообразна. В настоящее время на Земле проживает несколько тысяч народов, сильно различающихся между собой по уровню своего социально-экономического развития, по языку и культуре, по своему расовому облику. Кроме того, эта сложная этническая картина крайне динамична: сегодня она уже не та, что была, скажем полстолетия назад, а еще через полстолетия будет существенно отличаться от картины нынешней. Эти изменения вызваны совокупным действием этнических, демографических и миграционных процессов.

В нашей статье речь пойдет о процессах этнических. Нужно сразу подчеркнуть, что понятие «этнический процесс» довольно широкое. Под этим термином понимается изменение в этносе любого его компонента: отдельных элементов культуры, языка, социальной структуры и т. д. Среди этнических процессов выделяются этноэволюционные и этнотрансформационные. Различие между ними в том, что, во-первых, при изменении ряда компонентов этнос или какая-то его группа остаются самими собой, т.е. не происходит смены этнического самосознания, во вторых – самосознание изменяется.

Примерами естественной ассимиляции могут служить процессы, происходящие с некоторыми небольшими этническими группами в социалистических странах. В которых видна межэтническая интеграция и этногенетическая миксация, этническая парциация и сепарация.

Этническое прогнозирование: Учет всех этнических процессов, их взаимодействия друг с другом и с прочими социальными процессами важен, в частности, тем, что дает возможность не только правильно оценить современную этническую ситуацию, но и экстраполировать ее в будущее, т.е. определить перспективы этнического развития. Это уже относится к области прогнозирования, и хотя методология его в этнографической науке пока еще не разработана, выскажем здесь несколько предварительных соображений.

Прежде всего, попытаемся ответить на вопрос, что следует понимать под прогнозированием этнических процессов, и каковы его важнейшие аспекты. Основной задачей такого прогнозирования, на наш взгляд, является наметка возможных будущих изменений в этносах. К числу таких изменений могут быть отнесены, во-первых, перемены культурно-бытовых параметров этносов без нарушения их качественной определенности; во-вторых, качественные превращения этносов: трансформация этнического самосознания, слияние нескольких этносов в один или, наоборот, разделение одного этноса на несколько самостоятельных и т. д. Первый из отмеченных аспектов прогнозирования можно назвать этноэволюционным, второй – этнотрансформационным.

У читателя могут возникнуть резонные вопросы. Есть ли вообще какая-либо практическая потребность в прогнозировании этнических процессов? Достаточно ли научно такое прогнозирование, и не будет ли оно своего рода «гаданием на кофейной гуще»? Труднее ответить на второй вопрос. Положительный опыт работы в области этнического прогнозирования пока еще очень мал [42]. Но, тем не менее, этнические прогнозы делать можно в соответствии с той социальной политикой, которую страна ведет по отношению к своему населению и тем результатам, которые хочет получить.

В книге Л. Шинкарева «Сибирь, откуда она пошла и куда идет, собрана информация о работах ученых исследовавших Сибирь в разное время. Археологические находки в селах Мальты и Бурети, подтвердили ранее существующую гипотезу о населении Сибири и Америки в период Всемирного оледенения. Впервые мысль о возможной связи древних сибирских охотников с древними обитателями Северной Америки возникла у испанского монаха Хосе де Акоста, когда он четыре столетия назад высказал предположение о том, что далеко в прошлом существовал сухопутный мост между Старым и Новым Светом. После испанского монаха за эту гипотезу высказывались, голландец Иоганнес да Лает и англичанин Томас Гейдж.

В XVII веке М. С. Мусин – Пушкин, поначалу служивший в Сибирском приказе в Москве, а затем назначенный енисейским воеводой, так же утверждал, что первыми поселенцами американского материка были выходцы из северо-восточной Азии. Сейчас, мы знаем из материалов археологической экспедиции Ю.А.Молчанова о том, что первые люди в северной земле появились в эпоху голоценового палеолита (VIII – V тыс. до н.э.). По имени одной, из обнаруженных археологической экспедицией, древних стоянок, при исследовании долины реки Алдана, вблизи поселка Белькачи, этническую группу, населяющую в данный период времени, назвали – белькачинцами. Применяя радиоуглеродный анализ, Ю.А.Молчанов четко определил временные границы культур, присущих каждому этапу древней истории края.

Установить факты влияния культуры белькачинцев помогла глиняная посуда, обладающая своеобразным орнаментом: поверхность посуды покрывали отпечатками шнура. Следы этой культуры прослеживаются до Чукотки, побережья Берингова пролива и Северной Америки. Тем самым Ю.А.Молчанов доказывает, что именно неолитическая белькачинская культура оказала влияние на формирование культур северо-западного Нового Света.

Отстаивающий данную гипотезу енисейский воевода М.С.Мусин-Пушкин, по всей видимости, он пользовался своими «местными» источниками, рассуждая последовательно о том, что вдоль ледовитоморского побережья древние охотники добирались до Медвежьих островов, расположенных севернее устья Колымы в Восточносибирском море, обживали их и продолжали промысел в этих богатых местах моржей, нерп, голубых песцов. Миграция древних «сибиряков» в Америку могла иметь вынужденный характер, когда охотящаяся семья оказывалась на дрейфующей паковой льдине, оторванной морским течением и ветром и унесенной в Чукотское море, а затем к побережью северной оконечности Америки.

Обладая навыками выживания в экстремальных условиях севера, древние охотники на дрейфующих льдинах могли устраивать жилища, покрывая их шкурами убитых животных. А, по мнению, некоторых ученых, для обогрева жилища могли использовать, высушенные кости мамонта (П.П.Ефименко) и животный жир.

Археологические раскопки 60—70 годов в Сибири на побережье Тихого океана, в соответствии с данными полученными американскими археологами на Аляске, поставили под сомнение теорию первоначальных миграций северного охотника в Америку. Этому послужила обнаруженная в делах Сибирского приказа записка Ф.Х.Плениснера бывшего командиром Анадырской крепости, организовавшего несколько походов к Медвежьим островам.

Размышляя о древних миграциях населения, Федор Христианович Плениснер, пришел к выводу о существовании в прошлом сухопутного моста между Азией и Америкой (Аляской), по которому стада мамонтов, а вслед за ними и древние охотники незаметно перешли на другой материк, обладающий теми же природными условиями, снежными горами, тундрой, озерами.

По мнению Ю.А.Молчанова, заселение северо-восточной Азии и Аляски проходило тремя этапами. Первый этап (35—22 тысячи лет назад), падает на то древнейшее время, когда население Центральной Азии (Монголия, Маньчжурия, Алтай, Тува, Прибайкалье) стало увеличиваться и искать новых территорий. На юг продвигаться не имело смысла из-за уже значительной в ту пору плотности населения, потому оставался естественный путь: вслед за стадами плейстоценовых животных перемещаться к северу, по тундре к лесотундре Якутии, а оттуда на Чукотку и через Берингию – в Америку. Отдаленные потомки выходцев из Центральной Азии добирались до Плато Прерий и создали своеобразное палео-индейские культуры типа Сандиа – Кловис. Эти культуры при своем продвижении 10 тысяч лет назад, могли достигнуть Патагонии и выйти на берег Магелланова пролива.

Второй этап заселения Аляски (22—10 тыс. лет назад) относят к эпохе, когда в Сибири началось сартанское оледенение, а в Америке – классический этап висконсинского оледенения. Громадные непроходимые ледники отделяют Аляску от остальной Америки и снова соединяют ее с чукотский полуостровом широким сухопутным мостом. На десять тысяч лет Аляска становится составной частью Азии, а не Америки. Тут уж не было ни каких преград для продвижения азиатов дальше на восток. Не потому ли так схожи клиновидные нуклеусы, найденные на Аляске, с каменными орудиями на стоянке Ихине, в низовьях Алдана, в отложениях сартанского времени? Такие же обработанные камни обнаружили на палеолитической стоянке Красный Яр на Ангаре и на стоянке Икарал в Забайкалье – хоть составляй маршрутную карту великого переселения.

Третий этап (10—6 тысяч лет назад) связан с открытой в долине Алдана новой культурой – сумнагитской. Ее стоянки есть так же на Лене и на Волге. Охотника – сумнагинца можно было сразу отличить: у него в руках уже не просто камень, а усложненное орудие из кости и кремневого вкладыша. Увлекался он изготовлением и микроорудий.

В эту эпоху Азия снова отделяется от Америки нынешним Беринговым проливом. Но в культуре аляскинцев уже чувствуется влияние традиций и быта сумнагинцев. Это дает основание думать, что сумнагинцы успели новой миграционной волной хлынуть на американскую землю (Конкретные аналоги по этим миграциям могут дать походы на Чилкут, и «Золотая лихорадка», связанные с «золотым веком» и описанные в произведениях Джека Лондона – авт.).

Ко времени появления русских, на территории Сибири события складывались таким образом, что за 3—4 тысячелетия сменилось несколько цивилизаций, когда возникали и рассыпались империи: Во II – III веках до н.э. в степях Центральной Азии возникло могущественное государство хуннов просуществовавшее не слишком долго, возникали и угасали крупные государственные образования тюрков, жужаней, уйгуров, хакасов. В начале XIII века пронеслась по сибирским землям конница Чингисхана, разорявшая все на своем пути и ломая привычный уклад жизни всех местных народов.

Поход Ермака присоединил Сибирское ханство к территории России, и в Сибирь стали прибывать русские поселенцы и исследователи. Исследователи XVIII века Д. Мессершмидт, Ф. Сталберг, П. Паллас, И. Гмелин обратили внимание на странные камни, испещренные рисунками. Такие же рисунки были обнаружены в захоронениях, найденных на берегу Енисея, возраст которых определен в 4 тысячи лет.

Эту культуру археологи назвали Окуневской – по месту раскопок первого кургана вблизи Окунева улуса в Хакассии. Окуневские племена жили в Енисейских степях после племен афанасьевского периода и, по мнению ученых Окуневская культура была предвнесена извне, а не стала результатом афанасьевского человека.

Окуневцы, посетители новой культуры сменившей на этой территории своих предшественников афанасьевцев, имели отчетливо выраженные монголоидные части. Они расселились по берегам Енисея, Абакана и их притоков, занимались скотоводством, промышляя охотой и рыболовством. Женщины занимались ткачеством, пряли, лепили глиняную посуду.

Окуневские рисунки, если к ним присмотреться, двух разных почерков реалистические и нереалистические. Приверженцы неолитического реализма изображали в своих рисунках то, что видели сами: округлое лицо, два глаза, нос подбородок. А их творческие конкуренты наделяли свои модели чертами, подсказанными разными фантазиями, – бычьими рогами, полосами поперек лица, лучевыми коронами, странными головными уборами.

В Хакасско – Минусинских степях можно встретить одинокие камни – ровные словно столбы, изогнутые, утолщенные. На каменных плитах изображены почти одни женщины.

Это дает основания для предположения, что художниками были мужчины, которые поклонялись в образе женщины материнскому началу и славили ее красоту. Недаром же древний скульптор изваял «Кыс Таш» (Девицу камень) с распущенными длинными волосами и с глубокими глазами. Правда впечатлению о прелестном изображении женского лица мешает третий глаз, находящийся на женском лбу. Кто знает, какой намек вкладывали в это изображение ритуального знака или украшения головы Окуневского мастера, какими божественными ликами или устрашающими идолами виделись хакасские статуи древним мастерам?

Памятники данного типа, старше памятников острова Пасхи на две тысячи лет, по утверждению Л. Шинкарева наблюдавшего идолов хакасских и минусинских степей, когда он, разглядывая идолов, обнаруживал все новые и новые черты: «У божества плодородия обычно круглый, а то и квадратный лик солнца, обрамленный лучами и очень схожий с человеческим лицом. Из долин реки Абакана, реки Нини и других мест доставлены каменные статуи беременных женщин – это хранители душ потомства рода. Липский8 привел меня к прекрасной статуе Хуртаях тас, каменной старушке, которую он нашел близ улуса Онхаков, где местные жители, по традиции предков ходили к священному месту, чтобы освободить свое сердце от горя».

Культуру афанасьевского и Окуневского периодов сменила культура андроновская (XV—XII вв. до н.э.). Андроновец принадлежал к типу «земледельца» и исследователи полагают, что он является родоначальником крестьянства в Сибири, занимавшимся разведением злаковых культур. Андроновец держал крупный рогатый скот и тонкорунных овец, летом пас их в степи, а с первыми морозами загонял в большую землянку, укрепленную камнями плитами. Располагавшееся по центру жилища кострище обогревало людей и скот.

Андроновец держал крупный рогатый скот и тонкорунных овец, летом пас их в степи, а с первыми морозами загонял в большую землянку, укрепленную каменными плитами. Располагавшееся по центру жилища кострище обогревало людей и скот. Андроновец добывал в неглубоких шахтах медную руду, которую дробил и плавил, из золота изготавливал и отливал украшения

Эпоху металла в Таежном Прибайкалье связывают с культурой глазковских племен (XVII – XVIII вв. до н.э.) – название пошло от глазковского предместья Иркутска, где раскопали первые погребения с инвентарем из меди и бронзы. Культура глазковского периода отличается от консервативного уклада жизни человека, когда наряду с прогрессивными методами ведения хозяйства и изготовлением металлических изделий из меди и бронзы, долгое время применялось изготовление орудий труда из камня и кости.

Глазковский период отличается тем, что человек отказался долбить лодку из ствола дерева, а начал применять более легкие материалы для транспортировки прав – средства, сшивая лодку из легкой бересты. Появились изменения в изготовлении верхней одежды приближенной к современным моделям сшитых из шкурок оленьих ног камусовые торбаза и меховые сапоги. С шеи спускался меховой передник, украшаемый разными бляхами и перехваченный у бедер массивным кожаным поясом.

Верхом скорняжного исскуства глазковца была пушистая меховая шапка, украшаемая нефритовыми дисками, клыками зверей, бусами и раковинами южных морей. Наличие этих раковин, привезенных даже с Молуккских островов, говорит о том, что человек глазковского периода выменивал их при торговых обменах или приобретал их какими-то способами. В захоронениях глазковского периода обнаружена самая древняя в Сибири костяная ложка, указывающая так же и на перемены бытового характера, укладе и культуре.

В этот же период на территории от Урала до Енисея после Андроновских племен в XIII – X веках до нашей эры строили свои жилища с деревянными нарами – лежанками карасукские племена, которые занимались скотоводством и земледелием, считается, что карасукцы «одомашнили» и оседлали лошадь и первыми в Сибири начали передвигаться верхом на лошади в густых зарослях и переходить вброд, через неглубокие реки и горные потоки.

Карасукцы владели секретами сложного фигурного литья, как профессиональные литейщики они оставили разнообразные по форме бронзовые коленчатые ножи с навершиями в виде голов барана, лошади, лося, козла.

Техника обработки металла, в Сибири доходила в бронзовом веке до окрайних северных земель, когда одну из литейных мастерских обнаружили в низовьях реки Лены вблизи Ледовитого океана на 79 градусе северной широты.

Совершенствование обработки металла, создание видов оружия, использование прирученных коней для обороны и для нападения на соседние племена, а также имущественное разделение единоплеменников подготовили условия для создания в V – VI веке нашей эры на территории Минусинской котловины первого в Сибири государственного объединения енисейских кыргызов. Полагают, что граждане первого государства были европеоидами, и даже много веков спустя, вместе с кареглазыми брюнетами монголовидной внешности здесь встречались русоволосые блондины с голубыми глазами9.

Кыргызы были хорошими земледельцами, занимались ремеслами, торговали с тибетцами, китайцами, уйгурами, арабами, отправляли на продажу изделия из металла, а так же золото, меха и кость. Кость шла на выделку рукоятей ножей, изготовления разных амулетов и украшений. В быту кыргызы придерживались строгих законов. За невесту платили калым лошадьми и овцами, а за воровство наказывали смертной казнью. Была у них руническая письменность – знаками покрывали серебряные сосуды, отвесные скалы, могильные плиты. Эти письмена и рисунки переплетаются с наскальными рисунками курыканов сохранившимися до наших дней в окрестностях Иркутска.

Курыканы обитавшие в Прибайкалье, в междуречье верхнего течения Ангары и Лены, были довольно культурным племенем. Они владели рунической письменностью тюрков и енисейских кыргызов, а изобразительное искусство отражало образ их жизни и верований. С особой симпатией они рисовали лошадей, высоких стройных скакунов, с тонкими ногами, в различных композициях: с вытянутыми шеями, несущиеся стремглав, или с всадником стреляющем из лука, бросающим аркан при охоте на лося.

Не ушедшие на Лену курыканы, укрывались в верховьях Лены, и в Кудинских степях постепенно смешиваясь с кочевниками – монголами, в результате этой ассимиляции, по мнению многих ученых, возникла бурятская народность.

Нахлынувшие в Прибайкалье монгольские племена оттеснили курыкан на север, в район средней Лены. Там они ассимилировались с аборигенным населением и положили начало якутской народности.

В словаре «Брокгауза» указано, что коренное население Забайкалья, относящееся к наиболее древней народности проживающей на этой территории, – тунгусы заключают в себе целый ряд отдельных племен: маньчжуров, солонов, дауров, собственно тунгусов, манегров, бираров, гольдов, орочон, ольчей, орочей, ороков, негда, самагиров, киле, ламутов, далганов, аси, и т. д. огромное влияние на судьбу тунгусов оказало великое переселение народов, вызванное движением монголов под начальством Чингисхана.

Монгольское племя бурят, проникшее к истокам Амура и до Байкальского озера, вытеснило с его берегов тюркское племя якутов, которое отступив в долину Лены, встретились на севере с многочисленными тунгусскими племенами; последние после продолжительной кровопролитной борьбы отступили. Одна часть двинулась на запад до Енисея. Другая на Крайний север, до побережья Ледовитого океана, третья на восток, по правому притоку Лены к Становому хребту, побережью Охотского моря и в Амурский край, встретившись здесь с родственными отраслями южной ветви тунгусов [43].

В наши дни население с той или иной формой подвижности в своей хозяйственной деятельности использует две пятых обитаемой суши в самых различных областях Земли – от экваториальных лесов жаркого пояс до арктических побережий и тундр Крайнего Севера. Поэтому, изучая формы бытовой подвижности и хозяйственной деятельности неоседлого населения мира, нельзя не затронуть некоторых общих проблем, связанных с влиянием на их жизнь экологических факторов. В свою очередь, исследователям природных систем приходится учитывать не только структуры ландшафтной оболочки, функциональные связи отдельных элементов биогеоценозов. Здесь можно понять и антропогенное воздействие на природу – последствия современной и всей многотысячелетней деятельности людей, преобразующей земную поверхность.

Однако, как отмечают многие исследователи, и в частности специалист, разрабатывающие глобальные экологические модели, особенно большие трудности, возникают при выборе социальной единицы, конкретной историко-культурной формы взаимодействия общества с природными системами. Ведь человечество представляет собой огромное многообразие общностей, среди которых особое место занимают этносы, или народы. Именно конкретные этносы взаимодействуют как друг с другом, так и с окружающей и питающей их географической средой (встроенность этих этносов в трофические цепи природных образований – авт.).

Когда люди продолжительное время живут на одном месте в постоянных поселениях, сельских или городских, то обычно их образ жизни называют оседлым. Но есть немало народов, традиционная хозяйственная деятельность которых связана с сезонной подвижностью, что определяет многие особенности традиционной культуры и быта. Такие народы нередко называют номадами, т.е. кочевниками. Однако это не совсем точно. Такое население лучше называть неоседлым, поскольку оно включает не только собственно кочевников и полукочевников-скотоводов, промысловых оленеводов, но и охотников-собирателей, и несельскохозяйственное население с подвижным традиционным образом жизни.

Одни из них кочуют со стадами в пустынях и степях аридной зоны чуть ли не круглый год, другие сохраняют подвижный быт несколько месяцев в году, в зависимости от сезонной смены пастбищ, времени охоты на пушного или морского зверя, рыбной ловли и т. п. На протяжении тысячелетий, осваивая разнообразные географические зоны Земли, народы с неоседлым образом жизни накопили множество полезных знаний и навыков по использованию местных природных ресурсов, разведению домашних животных и сезонному выпасу их на пастбищах. Они выработали и специфические формы материальной культуры, приспособленные к экстремальным природным условиям.

Нам кажется, что для решения подобных задач стоило бы выбрать общности не этнические, а этнографические. Что это такое? Это типологически выделяемые этнографами группировки этносов или их части, так называемые хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области. Хозяйственно-культурные типы – это исторически сложившиеся комплексы хозяйства и культуры, типичные для этносов, различных по происхождению, но обитающих в сходных географических условиях и находящихся примерно на одинаковом уровне социально-экономического развития. Историко-культурные, или историко-этнографические, области охватывают группы этносов определенной территории. Эти этносы могут быть различного происхождения, но они должны быть связаны общностью исторических судеб, длительностью соседства и культурных контактов. Естественно, что хозяйственно-культурные типы обнаруживают наиболее тесные функциональные связи с природной средой…

К первой, наиболее ранней группе относятся хозяйственно-культурные типы с преобладающей ролью охоты, собирательства и отчасти рыболовства; ко второй – хозяйственно-культурные типы с переходными к земледелию и скотоводству формами хозяйства; к третьей – с мотыжным (ручным) земледелием и скотоводством; к четвертой – с плужным земледелием и животноводством различного направления.

Приведем наиболее характерные этнографические примеры. Самым древним хозяйственно-культурным типом является тип бродячих охотников и собирателей жаркого пояса. Переменно-оседлый и сезонно-подвижный образ жизни характерен для представителей хозяйственно-культурного типа охотников и рыболовов тайги и тундры умеренного и холодного поясов Старого и Нового Света (индейцев-атапасков, кри, чипевайев и др.).

Их 440 тыс. человек. Теперь это промысловые охотники; сезонная подвижность сохраняется только у части населения, которое охотится на пушного зверя, оленей, ловит рыбу. Например, индейцы чипевайи в Канаде, которых в 1975—1976 гг. насчитывалось 4695 человек, использовали для рыбной ловли и охоты на оленей и пушного зверя обширную территорию в 26900 км? (с плотностью населения 0,013 человек на 1 км?). Они имели не менее трех сезонно сменяемых постоянных лагерей с жилыми домами и временные зимние стойбища, которые состояли из шалашей по берегам озер, где ловили рыбу [44].

Плотность населения здесь невелика потому, что: «Настоящий индеец никогда не станет ловить пушного зверя на чужом охотничьем участке, считая это воровством» [45].

Продажа спирта индейцам была запрещена, но этот закон не соблюдался, и торговцы получали большие барыши, спаивая индейцев и за бесценок, приобретая у них шкуры бизонов и пушнину. Жизненные условия этносов и народов, населяющих огромные сибирские просторы, практически ни чем не отличалась от жизненного уклада вышеуказанного населения Старого и Нового света. По работам разных исследователей мы можем проследить миграцию населения, как на территории самой Сибири, так и транзитом по предполагаемому древнему мосту далее на территорию Америки.

Более подробную информацию, связанную с вопросами миграции народов и этносов, мы можем взять у Л. Гумилева, автора теории пассионарности или у Ю. Рериха много лет работавшего на территории Индии, Монголии и Тибета: «Область Хор – страна покрытых травой холмов, широких долин с болотной почвой и несколькими значительными горными хребтами, тянущимися с запада на восток, – с древних времен была заселена кочевым народом, кочевники, населяющие область Западный Хор, представляют этнически смешанный тип и заметно отличаются от остальных тибетских кочевых племен.