Читать книгу Новая Земля - Сергей Решетнёв - Страница 6

Не понимаю тех, кто думает, что смерть во сне – это лёгкая смерть. По мне так лучше смотреть темноте прямо в глаза, в тот самый миг, когда она придёт накрыть тебя. Возможно, самые умные скажут, что нет никакой разницы, конец-то всегда один. Да, для того, кто умер, разницы нет, но я-то ещё жив. И мне страшно засыпать, одному в девственно чистой постели, в возрасте, когда все друзья и жёны уже мертвы.

Ну, про девственно чистую постель, я конечно, загнул. Одиночество и старость учат плевать на такие вещи. Чистота – не самое сильное место одинокого вдовца. Неопрятность и мусор – верные спутники старого человека. Сам механизм старости – накопление мусора внутри тебя. Мусора, с которым ты уже не в силах справится. Какие бы цели ты не ставил, им уже не суждено сбыться и ты, постепенно, перестаёшь следить за собой.

Нет, если надо, я постираюсь и приберусь. Но оно мне надо? Но, конечно, день выхода на пенсию – это повод, чтобы надеть чистую рубашку, почистить костюм, туфли и даже побриться. Будь проклята эта вечная мужская обязанность, сопровождаемая дрожаньем рук, разбрызгиванием пены, порезами и всё равно выходит не так гладко, как хотелось бы.

Но какие-то социальные предрассудки во мне ещё живы и продолжают портить мне последние дни.

Вы заметили, что я много ворчу? А что ещё остаётся старику? Брюзжание тот маленький вербальный костыль, который хоть как-то даёт возможность взбодриться. Посылая всех и вся, критикую эту грёбанную действительность, в которой существует старость, я чувствую себя хоть немного отомстившим. Это мотор, который толкает меня к каким-никаким поступкам.

Пенсионная политика такова, что мы выходим в расход почти одряхлевшими. Государство экономит на дегенератах. И я его, государство, понимаю, я сам не очень люблю путающиеся под ногами отбросы, старушек, кормящих голубей, сюсюкающих с правнуками и одряхлевших самцов, забавляющихся шахматами в парках. Они мне напоминают меня.

Как я мог дожить до таких лет? Да из трусости. Я боюсь умирать. Меня пугает эта дурацкая пустота, там, за остановкой сердца и скисанием мозгов. Я не хочу. Я не договаривался. Я не верю в сказки о загробном мире. Я сам умею привирать. А воображение, о, это услужливая тварь, она всё сделает, чтобы только отвлечь вас от правды. Я сам поддаюсь фантазиям, когда уже нет сил терпеть, сердце трепещет, а пот льёт градом. Поддаюсь, чтобы протянуть ещё несколько дней.

Статистика неумолима, после выхода на пенсию, половина не доживает и до года. И подавляющее большинство переживших роковую черту – старушки.

Старого человека может раздражать всё. Особенно молодость и вежливость. Особенно, когда так часто хочется в туалет, и болят суставы. «Ну, вот скажи, красавчик, какого хрена ты сидишь здесь каждый день, вместо того, чтобы ухаживать за красавицами и прожигать жизнь в приключениях? Я в твои годы был таким же послушным ишаком, который ходил по кругу за сеном иллюзий. Мне тоже внушали, что надо честно делать своё дело, и я всего добьюсь. А ты уверен, что это твоё дело? А ты поразмысли, что это значит „добьюсь всего“?»

– Вы что-то сказали?

– Да нет, посмотрите, я всё правильно заполнил?

Я протянул сотруднику департамента пенсионного обеспечения планшет.

Битый час я угробил на оформление документов. А ведь каждый час у меня золотой! Это, чёрт побери, кусок моей, зараза, бесценной, сука, грёбанной жизни. Хорошо, что оформлять пенсию, мне придётся только раз в жизни.

Чёрно-белый принц с румяной кожей и голубыми невинными глазами был полон предупредительности и сочувствия. Но за всем этим чувствовалась только вышколенность чиновника. Эй, молодёжь, неужели вы не понимаете, что старики вас видят насквозь? И, таки да, мы с удовольствием бы поменялись с вами местами, чтобы с лёгким сердцем повторить все доступные вам глупости.

– Вот теперь всё готово, – этот молодец прямо таки сиял от счастья, что я теперь буду получать пенсию.

– Слава богу, а то я думал, что придётся менять памперс прямо здесь.

Он вежливо хохотнул.

– Ну да, юмор помогает нам жить. Завидую вашему оптимизму.

Завидуй моему желчному пузырю, он работает, как бешенный. Удивительно, как это ворчанию и сарказму люди ещё не придумали утилитарного применения.

Я уже собрался свалить из этого приюта канцелярской тоски, как он окликнул меня.

– Простите, ещё одна маленькая формальность. У нас проходит эксперимент. И я обязан вам предложить участие в нём.

Какой ещё, щенок, эксперимент? Ты хочешь отнять ещё мои бесценные минуты… Но терпение моё безгранично. Радость предстоящего мочеиспускания делает меня великодушным. Я само внимание.

– Я обязан предложить вам кое-что. Вы можете выбрать пенсию или Сестру Утешения.

– Кого?

– Сестру Утешения. Мы так их называем. Вообще-то это социальный работник нового поколения. Строго говоря, это не человек. Механизм, снабжённый компьютером, которому для удобства клиентов придали форму человека. У вас ведь нет детей?

Зачем спрашивать, ты же только что читал мою анкету.

– И ваша жена умерла.

Сука, ты точно хочешь последовать за ней.

– Так вот, может быть вам будет лучше, если о вас кто-то будет заботиться… Кто-то идеально вам подходящий, кто-то, кто не будет вас раздражать, но всегда вовремя сможет подать вам лекарство, приготовить обед, развлечь в конце концов… Это новое, прогрессивное слово в социальном обслуживании…

Нет, что за бред, здесь должен быть подвох.

– А что взамен?

– А взамен вы отказываетесь от пенсии… Поймите, Сестра Утешения это не дешевая вещь.

Вообще-то мы собирались с другом на рыбалку, отметить там моё избавление от трудовой повинности, залить тоску горем… тьфу ты, вином. И на какие деньги это делать, если я выберу Сестру? Да я и не собирался её выбирать. Просто, что такое пенсия я себе представлял, а что такое Сестра Утешения нет. Не так много на старости лет вещей, которые могут тебя удивить, ну или которые ты пробуешь впервые. Стоит ли отказываться. Тем более, очень большая вероятность, что я не протяну и года.

– Она симпатичная?

– Кто?

– Сестра Утешения?

– Это будет зависеть от вас. Нам нужны данные вашего компьютера. Разрешение на доступ. Ещё несколько документов надо заполнить, и через несколько дней к вам пришлют сестру.

Ещё документы? А не пошёл бы ты… Что ж обоссаться я всегда успею.

Данные моего компьютера…

– А вдруг у меня там пикантные личные файлы?

– Да вы не бойтесь, ваши данные понадобятся компьютеру завода-изготовителя, чтобы понять ваш психотип и ваши предпочтения, по этим данным и будет создан образец.

В конце концов, этот молодой чел прав, ну кого нынче удивишь пороками, я не политик и не шпион. Тот, кто хочет получить от старого козла молоко, обычно получает дерьмо.

– А на что же я буду жить?

– Не беспокойтесь, Сестра обеспечит вас всем необходимым.

– Она что и деньги печатать умеет?

Сотрудник пенсионного департамента видно тоже подустал и ответил серьёзно.

– Этого я не знаю.

Конечно, я подсунул им свой второй компьютер, где обитал несколько, скажем так, облагороженный слепок моей личности. Но и этого оказалось достаточно.

В старости не бывает хороших утр. Полночи я промаялся от страха, с беспокойством вслушивался в сердцебиение, и мне казалось, что сердце моё вот-вот откажет. Я был наготове, как только оно встанет, крепко ударить себя кулаком в грудь, в надежде запустить его обратно. Почему-то мне казалось, что я это смогу сделать. Сознание моё металось, как я в мокрой постели, и не находило ни удобной позы, ни успокоения. Я готов был заплакать как ребёнок от бессилия.

Утро было горьким, как кофе. Я стрел на кофейник и думал, кому он достанется после моей смерти. Я буду уже гнить, а на этих стульях будут сидеть чьи-то задницы. Одежду, конечно, выкинут, а может, отдадут бомжам. Книги тоже к чертям, позапрошлый век. Да и мебель вряд ли меня переживёт. Технику в утиль. Только квартира и останется, заберёт её муниципалитет, чтобы разместить тут какого-нибудь молодого специалиста. Да того же молодца из пенсионного департамента.

В дверь позвонили. Я никого не ждал. Но незваный гость был настойчив. Знакомые могли бы и позвонить на телефон для начала, а с незнакомцами я не хотел имеет никаких дел сегодня. Девушка с дурацкой чёлкой в длинном плаще протянула мне бланк.

– О, нет, я не подписываю петиции.

– Это не петиция, – ответила юная особа приятным глубоким голосом.

– О, я не заполняю анкеты, не вступаю в партии и религиозные общества.

– Это бланк доставки.

– Доставки чего?

– Меня. Я Сестра Утешения. А точнее специализированная машина по уходу за пожилыми людьми СУ-100.

Я не то, чтобы был удивлён, но отступил вглубь комнаты, поскольку был близорук, и надеялся рассмотреть гостью поближе.

– Вам нужно подобрать линзы.

Девушка по хозяйски сняла плащ, сапоги, всунула ноги в мои старые разношенные тапки и пошла разглядывать квартиру.

– СУ-100 – это что? Это как танк?

– Танк? Ну да, почти, только, если быть точнее там была самоходная установка, а я Сиделка Универсальная. Так… квартира нуждается в ремонте, антисанитария, это может быть опасно для вашего здоровья.

Она посмотрела строго. Глаза у неё удивительные, они словно мерцали. А впрочем, обычные глаза, подобие человеческих.

– Вы что, робот?

– Робот. Андроид. Биоробот. Машина с суперкомпьютером внутри. Как вам больше нравится. Социальные работники, я имею ввиду людей, зовут нас Сестрами Утешения.

Вы не подписали бланк доставки.

– Простите, надо найти очки.

– Я сказала, вам нужны линзы. Окна надо заменить. Улучшенная звукоизоляция не помешает…

Она заглянула в холодильник. Изящная спина, поворот головы, изгиб шеи, талия, на которую хотелось положить руку. Что за чёрт, это что фирма «Последнее желание старика»?

– Я должна вас осмотреть.

– Меня?

Да, я выглядел довольно глупо. Как, надеюсь, и вы в подобной ситуации.

– Снимите футболку.

Тут мне немного стало стыдно. Футболка была не первой свежести, как и штаны, как и носки, как и всё в моей жизни. К тому же я вчера вечером решил пожертвовать душем, а ночь вы помните была какая.

– Не напрягайтесь, относитесь ко мне, как к врачу. Во-первых, я и не просто сиделка, в меня встроена куча медицинского оборудования, во-вторых, мне плевать на ваши запахи, чистоту, наряды, меня интересует только ваше здоровье, безопасность и долголетие. В этом, если хотите, цель моего существования.