Читать книгу Две дороги в Вольфсбург - Сергей Рохленко - Страница 9

Это был самый неинтересный этап, за исключением его конечного пункта. Всю дорогу мы учились общаться по рации, неукоснительно выполнять команды Матиаса и строго по времени осуществлять «пинкель паузу». Думаю, что и люди с элементарным воображением смогут понять суть этого мероприятия, даже без перевода слов с немецкого.

Однако этот, с первого взгляда, незначительный этап позволил нам рассмотреть природу Сенегала и присмотреться к дорогам и организации движения по ним. Движение весьма своеобразное, если правила и существуют, то ими не руководствуются в принципе. На дороге можно встретить все виды транспорта, начиная с тележек одно- и двухосных, запряженных осликами или в лучшем случае лошадью, до «носатых» грузовиков непонятного года выпуска, которые несут на облицовке капота одну или несколько эмблем мировых производителей. На одном из таких «динозавров» в виде треугольника висели эмблемы «Мерседес», «Рено» и «Пежо».

Но самое интересное не год выпуска или завод-изготовитель машины, а груз, который мог вдвое или более возвышаться над кузовом. Обгонять такой «грузовик» становилось по-настоящему страшно. Ощущение такое, будто едешь мимо горы, и в любой момент может начаться камнепад. И при том на высоте лежал отнюдь не самый легкий груз, ворох газовых плит. И их падение на «Туарег» с двух-трех метров могло бы привести к необратимым последствиям, если не к человеческим жертвам. Поэтому при обгоне такого грузовика ты набираешь максимальную скорость и стараешься, насколько позволяет дорога, максимально на большом расстоянии его объехать. В общем, адреналина в крови прибавляется.

То же самое представляли из себя «междугородние» автобусы. Я специально слово междугородние взял в кавычки, потому как это обычные городские автобусы, единственное отличие – горы вещей, прикрученных к крыше, и никто из пассажиров не примостился, не повис с внешней стороны, но обгонять сей транспорт так же страшно, как и грузовики.

Встречались и маленькие пикапчики, заполненные людьми до отказа, но, в силу отсутствия аналогов, их сложно отнести к какому-то виду транспортных средств, может, маршрутное такси…

Природа сильно напоминает нашу, русскую, где-то в районах близких к Кавказу. Одно существенное различие – цвет грунта. Здесь не земля, а рыже-коричневая смесь песка еще с чем-то. Получается на дороге такой контраст: черный асфальт, рыжие обочины и дальше зелень деревьев и кустарников, через которые проглядывает все тот же рыжий грунт. А говорят, на песке ничего не растет. Воистину Африка континент контрастов.

Несколько небольших городов, встреченных нами на пути к Сент-Луису, очень напоминали небольшие провинциальные российские городки, лишь добавлялся африканский колорит. Такие же небольшой этажности домишки, как в России, то же множество торговых точек, где продается всякая всячина, много народу на улицах. Остается добавить, что торгуют не яблоками и грушами, а бананами и ананасами и другими африканскими фруктами, жители только темнокожие, с дорог подметают песок, а по улицам движутся ржавые автобусики с гроздьями висящих на них темнокожих пассажиров. Тут же тащится повозка с понурым ездоком и такого же вида осликом. Симпатичные, стройные девчонки носят замысловатые прически, а так как дредами в России никого не удивишь, то и смотрится это вполне обычно. Вот и получилось описание этих самых африканских городков.

Чем дальше мы удалялись от Дакара, тем меньше в окрестном пейзаже становилось деревьев и кустарника. На смену им приходили пейзажи, состоявшие из высокой травы и низеньких деревьев, но даже этих деревьев становилось все меньше и все чаще попадались на глаза песчаные участки с редкой травой.

Но больше всего поражал воздух. Такое впечатление, что стоишь на берегу океана или крупного водоема в жару, когда нет ни малейшего движения воздуха. Очень влажный воздух, который, казалось, можно резать ножом, настолько он плотный.

Иногда рядом с дорогой располагались небольшие поселки или, по-нашему, хутора, обнесенные изгородями из веток или высохшей травы, из этих же материалов были сделаны и жилища, домами их не поворачивается язык назвать. Круглые шалаши, перевязанные по периметру травой, и конические крыши, собранные вверху в виде соломенной шляпы. Вот и вся конструкция. Рядом с жилищами пасется домашний скот, как правило стоит ветровой генератор, добавляющий специфики к необычному виду поселка. А на дороге, несмотря на всю внешнюю сказочность шалашей, стоял указатель с названием населенного пункта. Вот тебе и мираж в пустыне, шалаши, но это всамделишный населенный пункт.

Очень хотелось остановиться и заглянуть, но Матиас гнал колонну вперед, ведь это был первый день, совместного нашего путешествия, и ему было неведомо, чего можно ждать от каждого из нас. Это потом он начнет нам доверять безоговорочно, но… это будет потом. А пока только вперед и внимательно следить за действием каждого экипажа. Благо асфальт, несмотря на жару и обилие песка кругом, был идеально ровным и не досаждал необходимостью дополнительного маневрирования, чтобы увернуться от дыр в нем.

Слева и справа от дороги появились два больших водоема, наполненных рыже-коричневой водой. Забегая вперед, скажу, что с этим цветом воды в реках Африки мы столкнемся не единожды, и всякий раз он будет вызывать отвращение, а также изумление тем, что этой водой умудряются пользоваться в бытовых целях. Так вот, в этих водоемах плескались и стирали одежду очень много людей, ну и, конечно, самыми веселыми и суетливыми были дети. Игорек, заметив, что купаются довольно кучно, пошутил насчет того, что таким образом люди отпугивают крокодилов.

Сразу после того, как мы проехали эту общественную купальню и стиральню, появилась табличка: «Сен-Луис». По обе стороны дороги тянулись ряды домов, перед которыми непременно были посажены деревья, и в тени которых обязательно сидели мужчины и занимались излюбленным делом – обсуждали мировые проблемы, то есть ничего не делали. Женщин видно не было, наверно, «народ был в поле».

Несколько необычных автосервисов попались на глаза. Около нескольких, рядом с изрядно разобранными машинами, были привязаны верблюды. Причем привязаны на таком близком расстоянии, что не оставалось никаких сомнений относительно того, что они относятся к автосервису. И еще два, три автосервиса, на табличках которых красовались машины и верблюды. Мы тут же съязвили насчет того, что спектр услуг по ремонту распространяется на все, от машин до верблюдов. А может, у местных верблюдов тоже меняют масло, фильтры и ремонтируют коробки передач? Кто его знает, Африка еще не раскрыла всех своих секретов.

Остановились около заправки, на берегу огромной по ширине, метров 500 – 600, реки, наполненной той пугающей своим цветом водой. Через реку на другую сторону был переброшен многосекционный мост. Попытки выяснить у наших руководителей название реки превратились в анекдот.

– Как называется река? – спросил я у Матиаса.

– Сенегал, – ответил он.

– Я знаю, что мы в Сенегале, но река-то как называется? – переспросил я, мысленно перебирая сказанное мной и думая, что неправильно поставил вопрос. Давно уже не говорил на немецком.

– Сенегал называется река, протекающая в Сент-Луисе, – так же невозмутимо повторил Матиас.

После того как Коля, Лена и Игорь вернулись с этим же ответом от остальных участников экспедиции, все успокоились, Сенегал, так Сенегал. Но почему такая грязная? Действительно, стоило опустить глаза вниз, к основанию берега, и появляется ощущение, что река используется как мусорная свалка. В воде находились практически все отходы жизнедеятельности человека, начиная от пищевых отбросов и пластиковых бутылок, до невообразимого месива из всего что угодно. Эта масса толстым ковром, шириной метра в полтора, колыхалась на легких волнах.

Вообще, у Сен-Луиса (Saint-Louis, на языке туземцев джолофов Ндар) интересная история. Это один из самых интересных городов континента, старейший город страны и первое европейское поселение в Западной Африке. Сен-Луи был основан в 1659 году на острове, занимающем стратегически важное положение около устья реки Сенегал, между континентом и полуостровом Ланге-де-Бербери. Главный город французской колонии в западной части Африки, Сен-Луис, с конца XIX века, являлся одним из самых динамично развивающихся портов континента и важным коммерческим центром региона. С 1872 до 1957 год Сен-Луис был столицей Сенегала и сохранил следы своего былого величия даже до наших дней. В 2000 году историческая часть острова была включена в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Мост Файдербе, соединяющий остров и материковую часть города – настоящее произведение инженерного искусства. Созданный для установки на Дунае, он какими-то неведомыми путями оказался в Африке и был водружен на свое нынешнее место в 1897 году. Вот по этому историческому мосту мы и проехали на противоположный берег, где находилась наша гостиница. И сделали это своевременно. Буквально после того, как мы его миновали, началось разведение моста. Технически этот процесс выглядел своеобразно, ввиду древности сооружения. Два пролета поворачивались вокруг одного из оснований как крылья мельницы. Но поворачивались они не силой ветра, а путем опускания в воду специальных рулей, которые, используя силу воды, поворачивали мост в одну сторону. Для возвращения на место, рули опускались с другой секции, и вода приводила мост в первоначальный вид. Единственный недостаток этого процесса – его длительность. Представьте сами, силой воды развернуть многосоттонную громадину, а потом вернуть на место! Весь этот процесс, происходивший на наших глазах и занявший часа два, позволил ближе познакомиться с жителями города, тем более что другой дороги на противоположный берег нет, кстати, страшно подумать, что может произойти, в том числе и с нами, если с мостом что-либо случится.

В островной части города сохранилось большое количество старых особняков в колониальном стиле, с коваными решетками и резными балконами и верандами. По реке Сенегал в Сент-Луис доставляют продукцию производства Судана и оазисов Сахары, отсюда по железной дороге грузы направляются в гавань Дакар.

Сент-Луис сегодня рыбацкий город, и вокруг этого строится вся жизнь и быт его жителей. Причем, в силу географических особенностей, рыбу можно ловить в реке и в омывающем другую часть города Атлантическом океане. По этой причине рыбацкими лодками заставлен и берег реки, и они сгруппированы небольшими флотилиями на океаническом берегу.

Лодки, сами по себе требуют отдельного описания. Это плоскодонные, остроносые суденышки огромной длины. Где-то от десяти до пятнадцати метров, в среднем, составляет, длина лодки и метра полтора ее ширина. У нее нет ни киля, ни чего-либо другого, что обеспечивало бы ей устойчивость в бурных водах океана. Страшно даже представить, как на этой лодке можно выйти в океан. Верно, устойчивости помогают многочисленные росписи на бортах, которые должны отгонять злых духов и способствовать удачному лову. Как бы то ни было, лодки выглядели необычно, даже, я бы сказал, красиво, чувствовалось, делали их с любовью. Приводились они в движение обычными подвесными моторами, и насколько грациозно выглядела эта лодка на воде, с немного задранным вверх носом и кормой, это надо было видеть!

Рыбаки, как, наверно, и везде, весьма приветливы и готовы с любым, кто проявит интерес к их работе или лодке, говорить о них часами. Живут они довольно бедно, хотя улов и распродается удачно на местных рыночках и охотно закупается заезжими оптовиками. Живо интересуются сенегальские рыбаки футболом. Чего только стоят футболки с фамилиями Аленичева и Шевченко, с удовольствием носимые местной детворой! Я готов был увидеть любые имена на футболках в глубине Африки, но только не эти. Очень приятно!

Многие здесь занимаются различным ремеслом, в частности, гончарным и резьбой по дереву. Во время вечерней прогулки, а другого времени у нас и не было, мы смогли в этом убедиться.

Вернувшиеся с вечерней прогулки Гюнтер и Экки, рассказали об интересном разговоре, который состоялся у них с одним из местных жителей на берегу океана. Он обратился к ним весьма необычно, «колор бразерс», и это словосочетание прочно вошло в наш обиход в виде шутливого приветствия. А когда на его просьбу дать закурить, они ответили, что еще светло и в рамадан это запрещено, он возразил, что рамадан – это на городской площади, а здесь, на берегу, его нет. На что мы рассказали друзьям о случае, который произошел с нами в аэропорту, и этой смешной картине, какую являет дежурное следование обрядам. А речь вот о чем. Пока мы ждали решения своей судьбы, сидя на лавке в зоне прохождения границы, пограничник, закончив проверку паспортов, вышел из своей будочки, как был, в сандалиях, и зашел за нее. Там лежал коврик для совершения молитвы. Став на колени, он начал отбивать поклоны, но на третьем или четвертом ткнулся головой в пол, упал набок и скоро захрапел. Проснулся он, когда пришел начальник, с решением о переводе нас в другое помещение, пробуждение происходило в обратном порядке. Сначала пограничник принял позу поклона и только затем выпрямился и встал с видом глубоко набожного человека, которого из-за пустяков оторвали от молитвенного ритуала.

Вся детвора ходит по городу с ведрышками или различного вида коробочками. Как выяснилось, это не игра такая, просто дети в них собирают деньги, пожертвованные туристами. На этом приключения со сбором денег не заканчиваются. Следующим этапом нужно у этих же туристов постараться поменять металлические монеты на бумажные купюры. Все дело в том, что подают им, как правило, монеты, а в местном банке поменять эту разнокалиберную мелочь на местные деньги нельзя. Местные банки меняют на местную валюту только бумажные купюры. И ремесло юного попрошайки усложняется ровно вдвое. Сначала нужно выпросить подаяние, а потом уговорить дарителя поменять денежные знаки. А теперь представьте негодование человека, бросившего в протянутую ему коробку пару евро, которому тут же предлагают поменять все это на бумажку пять или десять евро, а если получится, и больше. Представили? Вот так же и с нами. И бегают пацаны, гремя мелочью в банках и, в большинстве, даже не прося денег. Просто пытаются поменять уже имеющееся.

Утром завтрак, в 7.00, а в 8.00 «колеса крутятся», и этот режим заведен на всю оставшуюся дорогу. Выйдя на стоянку, мы обнаружили, что наши машины вымыты и около каждой стоит по маленькому улыбающемуся существу с протянутой коробочкой. Сделав «круг почета», а другой возможности развернуться в этих тесных кварталах не было, мы по мосту покинули место ночевки и отправились к границе с Мавританией.

Наше место в походном ордере -номер четыре. С одной стороны, это далеко от начала каравана, но ближе к «голове», как правило, ставят слабейших. Значит, мы чего-то стоим, раз за нами только замыкающие, Гюнтер и Экки, те самые, в суперкомбинезонах. А с другой, эта позиция долго позволяла любоваться великолепным зрелищем – тремя серебристыми «Туарегами», ярко блестевшими на солнце, особенно когда дорога делала поворот. Это завораживающее зрелище: саванна, утро, +39, черный асфальт и на фоне этого стремительно летящие серебристые машины. А когда из динамиков льется Deep Purple, то этим можно бы любоваться вечно.