Читать книгу Наблюдатели - Сергей Саканский - Страница 26

Я не люблю человека еще и за то, что он не только отделяет себя от животных, но и ставит себя выше их.

– Смотрите, – говорит он. – Вот я – человек, а вот они – животные.

И указывает на коз, лошадей, бабочек, или вот, кстати, на курей.

Он рассуждает примерно так:

– Я мыслю, следовательно, я существую, я строю города, летаю в космос, к тому же, я изобрел науки, искусства, религии, я прикрываю срам, я, блять, нравственный и духовный, а вот они – обезьяны, овцы, улитки безмозглые – они не мыслят, следовательно, не существуют, не строят они города и деревни, не прикрывают они срам, не нравственны они, не моральны и не духовны.

В этой фразе, которую, не задумываясь, произнесет вам любой человек, останови его на улице, ключевым словом, проходящим, однако, как бы между прочим, является слово срам.

Именно желание прикрыть срам и отличает человека от животного, а все остальное несущественно.

Если животным нужно строить города, они строят их, причем не менее сложные, чем какой-нибудь Париж или Чикаго, а по относительным размерам – гораздо большие. Обыкновенный рыжий муравей в четыреста раз меньше человека, но возводит грандиозное сооружение, порядка метра в высоту и полутора в диаметре. Если все это перевести в человеческие масштабы, то мы получим здание полукилометровой высоты, содержащее сложнейшую систему коммуникаций… Впрочем, большинству животных не нужны никакие города.

Вопрос о том, мыслят ли животные, обмениваются ли информацией, до сих пор остается открытым, несмотря на, казалось бы, грамотно поставленные эксперименты. Если, к примеру, продырявить человеку щеку и вставить ему фистулу, то он будет вести себя точно также как и собака Павлова. Во всяком случае, ничто не противоречит версии о том, что животные мыслят, только вот мыслят о чем и мыслят зачем? О чем и зачем мыслит человек, слишком хорошо известно, прежде всего – увы – самому человеку.

Остается только одно – тысячелетнее стремление прикрыть срам, а срам этот заключается именно в том, что человек ничем не отличается от животного. Это и есть его срам – его тайна.

Религия, культура, нравственность, собственно, мышление и язык, – все это есть лишь побочное следствие этого стремления. Отмежеваться от животных, найти, а затем, ужаснувшись, потерять пресловутое «недостающее звено», снова реанимировать религии, уйти в еще большее мракобесие, и все это лишь для того, чтобы подняться над животными, этими милыми, безобидными созданиями – свиньями, рыбами, курями.

Вот, кстати, о курях. Это животные из класса птиц, который характеризуется наличием крыльев, оперения, двух нижних конечностей, особым, присущим только птицам, строением скелета и головного мозга. Куры произошли от пресмыкающихся и, как сами пресмыкающиеся, они размножаются посредством яиц. Куры, собственно, мало чем отличаются от человека, но человек, убивая их миллионами, попросту их поедая, не признает своего с ними родства, тем самым питая собственную нравственность, то есть, опять же, прикрывая свой срам.

Если же с человека снять его одежду, как сам он ощипывает беззащитную курицу, да поместить его среди курей, коров, каракатиц, то мы увидим, что он ничем уже не отличается от животного. Человек, таким образом – это животное, которое носит одежду, что и есть самое точное и исчерпывающее определение этого существа.