Читать книгу Зомбированный город - Сергей Самаров - Страница 3

С утра у профессора Страхова было две пары лекций в университете. В отличие от друга дочери Игорь Илларионович никогда и никуда не опаздывал, как и не приходил раньше времени. Была у профессора такая хорошая черта – он умел точно рассчитывать время, чтобы попасть туда, куда ему следовало попасть, строго к назначенному моменту. И обычно попадал минута в минуту. Общих затяжных разговоров в преподавательских комнатах Игорь Илларионович не любил, с коллегами по преподавательскому корпусу общался мало и вообще часто, если не было необходимости, даже не отметившись в преподавательской, сразу проходил в аудиторию, чтобы проводить лекции. Коллеги относили это к странностям его характера, но профессору можно иметь определенные странности.

В этот день Игоря Илларионовича попросили по телефону поторопиться в лабораторию, куда должны прибыть за испытательным оборудованием армейцы, и даже машину за ним прислали, и потому последнюю пару Страхов завершил на пятнадцать минут раньше. Машина уже ждала на улице. Не будучи уверен, что на машине доберется до лаборатории быстрее, чем на метро, а потом на автобусе, Игорь Илларионович все же сел в машину. Но его опасения не оправдались. Дороги в этот час оказались не сильно загруженными. Единственная пробка встретилась им на выезде из города на шоссе Энтузиастов, но в этой пробке одинаково стояли и автомобили, и рейсовые автобусы, и профессор ничего не выиграл бы, отказавшись от машины. Страхов был готов к этой пробке, поскольку знал, что они довольно часто бывают на шоссе Энтузиастов, и потому не сильно расстраивался. Расстраивались, наверное, те люди, которые его ждали. У них время, видимо, ограничено, иначе профессора так не торопили бы. Что-то говорили про самолет, который уже стоит и ждет получателей спецтехники на аэродроме в Чкаловске. Но если это военный самолет, то он подождет. Бороться с пробками профессор Страхов не умел, да ему никто и не предлагал заниматься этой проблемой. Хотя профессор Торсисян как-то предложил создать генератор, который будет запрещать половине городских водителей выезжать в четные дни, а второй половине в нечетные. Но идея не нашла поддержки.

Машина поднырнула под эстакаду Кольцевой дороги и после этого благополучно свернула в Реутов, насквозь проехала этот городок и по дороге углубилась в лес, потом свернула под запрещающий движение знак на боковую дорогу, по которой и добралась до ворот военного научно-исследовательского института. Ворота долго не открывали, проверяя пропуска и у водителя, и у полковника Страхова, и только после тщательной проверки створки механических ворот открылись. Третий лабораторный корпус, где размещались две лаборатории, был рядом, и около него стояло сразу четыре микроавтобуса с черными армейскими номерами. Слишком много транспорта для сравнительно небольшого груза. Но, видимо, людей было много. Да, наверное, и армейское командование тоже желало знать, чем вооружают подчиненных…

Представители спецназа военной разведки оказались обыкновенными людьми, ничем внешне не поразившими воображение профессора Страхова. Игорь Илларионович много слышал про спецназ ГРУ – само наименование было, что называется, на слуху, и в его представлении офицеры этого спецназа должны как-то отличаться от других офицеров. Оказалось, внешне ничем не отличаются. Знакомство состоялось. Здесь же присутствовал и профессор Торсисян, поскольку теоретические разработки Страхова, касающиеся, в основном, человеческого мозга и способов воздействия на него, в жизнь воплощала именно лаборатория Торсисяна, переводя их из разряда психологии в разряд электроники. Кроме того, Арсен Эмильевич, как уже знал Страхов, имел к военным разведчикам и собственное задание, которое должен был предложить после представления основного.

Группу военных разведчиков возглавлял полковник с красивым лицом, которое было перечеркнуто застарелым шрамом. Как понял Игорь Илларионович, это был командующий войсками спецназа ГРУ полковник Мочилов. С ним находились еще два полковника, один подполковник, один капитан и сразу четыре старших лейтенанта, видимо, основные действующие лица в предстоящем испытании. Здесь же присутствовал и подполковник ФСБ в камуфлированной форме. Что нужно было здесь этому офицеру, профессор Страхов не понимал, но не он формировал и приглашал состав и потому вопросов задавать не стал. Ставить и задавать вопросы должно руководство военного научно-исследовательского института, в который входили лаборатории. Чем оно успешно и занималось. Если пригласили этого подполковника, значит, он здесь нужен. Само мероприятие не было торжественным, хотя означало завершение значительного этапа поискового пути сроком в шесть лет. Да и проходило оно не в актовом зале, а в обыкновенном просторном кабинете, у дверей которого стояла охрана, чтобы другие любопытные сотрудники, не имеющие отношения к проекту, туда не попали. Сотрудников в институт набрать было трудно. Все они проходили длительную многоуровневую проверку, и каждый должен был понимать, что соваться в чужие дела не следует. Но лучше не провоцировать излишне любопытных, чтобы не пришлось потом искать им замену. Поскольку это длительный процесс, он может повлиять на ход работ. А излишне любопытных, как знал полковник Страхов, только на его памяти заменяли уже несколько раз. Куда они исчезали, полковника не интересовало. Он знал одно – работа у них такая…

Первым слово предоставили профессору полковнику Страхову. Заместитель генерального директора института по научной работе Иосиф Викторович Лукин намеренно так его представил, для солидности, сказал и про преподавательскую должность, и про воинское звание, чтобы произвести впечатление на заказчиков и испытателей. Иосиф Викторович, как казалось Игорю Илларионовичу, сам часто путался в понятии «профессор»[9], тем не менее употреблять это слово любил. А полковник – это для военных. Дескать, хоть человек и ученый, но все же – ваш. Тем более Игорь Илларионович был в армейском мундире, на который, кстати, все же надел белый халат. Его самого, впрочем, манера представления мало задевала, поскольку Страхов к званиям относился с равнодушием, отмечая только для себя, что это кое-что добавляет к предстоящей через несколько лет пенсии.

– Я начну издалека, – сказал Игорь Илларионович, остановившись перед офицерами, рассаженными в один ряд посреди кабинета. – Еще в тысяча девятьсот двадцать третьем году российский ученый, я говорю российский, так как тогда еще не было Советского Союза… Так вот, российский ученый Бернард Кажинский[10] предложил схему прибора, способного повторять импульсы головного мозга человека и превращать их в звуковые сигналы. При этом была возможность передавать эти звуковые сигналы на значительное расстояние. Так называемое мозговое радио Кажинского по сути своей является аппаратом для зомбирования масс и прообразом современного психотронного оружия. Естественно, современный уровень развития техники способен предложить нам более широкий выбор и предоставить возможности для создания необходимых аппаратов, но даже в свое время Кажинский сумел добиться поразительных результатов. Семнадцатого марта тысяча девятьсот двадцать четвертого года в Москве впервые в мире произошли испытания дистанционного и разрушительного воздействия на организм. Первые опыты проводились на животных из цирка Дурова. Опыты оказались чрезвычайно успешными, но очень скоро сам дрессировщик отказался от их проведения, поскольку животные после обработки низкочастотными волнами отказывались в дальнейшем подчиняться дрессировщику.

К тому времени изобретение Кажинского уже перестало быть его собственностью и перешло под контроль спецслужб. При проведении экспериментов ставилась определенная и вполне конкретная цель – научиться внушать человеку нужные мысли. В тридцатые годы эксперименты по созданию средств внушения, позволяющих, как говорили официально, «повысить производительность труда и сплотить людей ради общего дела», продолжились и велись очень активно. Создавались и совершенствовались приборы, которые испытывались на заключенных ГУЛАГа. Но перед войной работы приостановились, поскольку были признаны излишне дорогими, а с репрессивными мерами НКВД справлялось и без «мозгового радио».

После войны, когда советская разведка донесла о разработке психотронного оружия в США, в Советском Союзе были извлечены из архивов материалы Кажинского, и началась большая работа. В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году была создана лаборатория «Пион», куда откомандировали специалистов из Института судебной психиатрии, специалистов по человеческому мозгу. Там под руководством профессора Бориса Полоцкого, ученика Кажинского, репрессированного и специально выпущенного из лагеря для этих работ, была создана низкочастотная установка-излучатель «радиосон». Это был, по сути дела, модернизированный аппарат «мозгового радио», внешне похожий на радиопередатчик с антенной. Во время испытаний на полигоне под Новосибирском рота солдат из ста сорока пяти человек моментально заснула от действия излучателя непробудным сном. После пробуждения за солдатами велось годовое наблюдение и не было обнаружено никаких побочных эффектов. Но эффект сказался через несколько лет, когда многие из тех, кто подвергся облучению, стали один за другим умирать. Испытаниями тогда руководил председатель КГБ Серов. Документы об испытаниях и о последствиях испытаний попали на стол к Хрущеву, который сильно опасался Лубянки. Это дало повод Никите Сергеевичу уволить Серова со службы «за самоуправство», работы под эгидой КГБ прекратить и передать все материалы по созданию психотронного оружия под контроль ГРУ. Что касается участников новосибирского эксперимента, то в июле пятьдесят восьмого года вышел совместный приказ Министерства внутренних дел и Министерства здравоохранения СССР о том, что лиц, замеченных в рассказах о воздействии психотронного оружия, надлежит изолировать в специальных учреждениях с последующим принудительным лечением. Так обеспечивалась секретность проведения экспериментов. Последний из участников эксперимента так и умер в стенах психиатрической лечебницы, куда был помещен после попыток дать несколько интервью средствам массовой информации и рассказать обо всем с ним случившемся…

Игорь Илларионович прогулялся перед офицерами в одну и в другую сторону, собираясь с мыслями и выжидая, может быть, кто-то что-то спросит, но вопросов не последовало, и тогда он продолжил:

– Я для чего все это рассказываю? Чтобы вы поняли – мы с вами только продолжаем давно начатую работу, и если раньше о подобных работах широкой публике было известно очень мало, то и впредь дело должно обстоять точно так же. Даже вы, военные разведчики, не все знаете, хотя знаете больше многих других. И говорить об этом, как вы понимаете, не просто нельзя, но и опасно. То есть вы теперь все предупреждены о том, что случается с излишне разговорчивыми людьми. Я знаю, что у вас у всех есть допуск, оформленный по «форме один», что все вы давали расписку о неразглашении государственных, военных и прочих тайн, которые стали вам доступны во время службы. Начиная работать с нами, вы будете обязаны, прежде чем покинете эти стены, дополнительно дать похожую расписку. Такой у нас порядок. А теперь я объясню вам суть нашего эксперимента. Нашего с вами совместного эксперимента…

Существует два основных направления в разработках психотронного оружия. Тенденции, так сказать, существующие в мире. Например, в Соединенных Штатах, в Германии и во Франции, как нам известно, разрабатывается оружие, способное инфрачастотными или ультрачастотными колебаниями воздействовать на определенные органы человеческого тела. В основе этих приборов лежат данные о том, что каждый орган нашего тела подвержен возбуждению при разной частоте колебаний. Один генератор может вызвать остановку сердца, другой – невыносимые боли в области печени, третий приводит к затруднению дыхания и безудержному кашлю, четвертый – к безостановочной в течение нескольких часов диарее. Низкочастотные генераторы такого типа уже созданы и использовались при разгоне демонстраций. В частности, последний был передан американской стороной властям Грузии, когда там правил Саакашвили, и с помощью этого генератора власти разогнали по ближайшим унитазам всю толпу протестующих. Так волнения там и закончились в туалетах, и нажились на них только производители туалетной бумаги. Во Франции точно таким же генератором несколько лет назад тогда еще министр внутренних дел Франции Саркози разгонял беснующихся представителей мигрантской молодежи из исламских стран Африки и с Ближнего Востока. Что-то подобное испытывали и в Германии. Тоже на демонстрантах, хотя и на своих. Там, насколько мне известно, действовали на дыхательную систему. Генераторы, действующие на органы тела, разрабатывались и у нас, но предназначались не для армии, а исключительно для внутренних войск, занятых на подавлении тюремных бунтов. Сейчас, кажется, этим занимаются не внутренние войска, а войска Министерства юстиции. Однако я не совсем в курсе того, в какой стадии находятся эти разработки. Мы с их лабораториями мало контактируем. Да… Американские специалисты, имея прекрасное финансирование, могут позволить себе разработку сразу нескольких тем. Они их и разрабатывают и, к счастью, не совмещают. В частности, американцы создавали генератор, способный вызывать в армии противника панический ужас. Здесь уже идет прямое воздействие на мозг человека – непосредственное, целиком на весь мозг, с подавлением чувства ответственности, чувства любви к Родине и прочими аналогичными чувствами. Испытание такого генератора, если кто-то слышал, проводилось во время агрессии НАТО в Югославии. Кажется, довольно успешно для американцев. Результат был достигнут, хотя сами генераторы были чрезвычайно громоздки и энергоемки, настолько, что после соответствующей экспертизы программа их производства была остановлена. Мы, даже имея в наличии положительные примеры, все равно пошли своим путем, хотя в чем-то он перекликается со вторым американским вариантом, хотя и имеет принципиальные, я бы даже сказал, принципиальнейшие отличия. И связано это с достижениями российской и советской науки. Нашими учеными, специалистами в области мозга, было экспериментально доказано, что сам наш мозг генерирует электрические потенциалы, и в нашем черепе находятся органы, функции которых напоминают работу отдельных радиодеталей. И создающиеся электрические потенциалы напрямую связаны с психофизическими состояниями человека. При этом те же ученые, специалисты по мозгу, смогли определить, какой участок мозга за что отвечает и какие электромагнитные колебания способны его активизировать или, наоборот, ввести в «спящий режим». Главное здесь – в наличии генераторов, которые способны донести только нужный импульс до человеческого мозга. И не просто до всего, а лишь до определенных клеток, которые только и реагируют на сигнал этой частоты. А для узкого сигнала не требуются великие энергозатраты. Таким образом, мы смогли обойти американских коллег. Во времена Советского Союза нашими учеными были наработаны важные материалы, значительная часть которых при правлении Горбачева и Ельцина каким-то образом ушли в США – или были проданы, или даже просто переданы, облегчив американским коллегам жизнь на поприще изысканий. Но кое-что осталось и у нас. Например, генератор, способный усыпить население на площади в сто квадратных километров. Этот генератор, созданный еще в семидесятые годы прошлого века, ни разу не только не использовался, но даже не испытывался. Может быть, и к счастью. Не могу точно сказать, к каким последствиям привело бы его использование. Беда состояла в том, что все подобные агрегаты громоздки, обязаны иметь мощные антенны и чрезвычайно энергоемки. По сути дела, этот генератор мало отличается от американских забракованных аналогов. И именно эта проблема побудила наших ученых перейти с метровых волн на исследование волн сверхвысокой частоты, которые способны практически вызывать те же самые последствия, что и метровые волны. Плюс ко всему то, о чем я ранее сказал, – узкий сектор направленного луча, короткий диапазон колебаний. Американцы пришли к этому раньше нас, но не смогли воспользоваться – мы их догнали и перегнали за счет исследований в области мозга, результаты которых у нас всегда под руками. Весь прошлый век сначала Бехтерев вел изучение, потом его дело продолжила внучка и захватила даже часть века нынешнего. То есть если к настоящему моменту те же американцы могут воздействовать в основном на внутренние органы и на психику, то мы можем своими компактными приборами в дополнение ко всему этому воздействовать на мозг и направлять человека к нужному нам поступку. Пока в мире в этом направлении результаты просматриваются только у российских и китайских ученых. Остальные, на наш взгляд, пока идут неправильным, сильно зауженным путем. Мы одним и тем же прибором можем воздействовать не напрямую на конкретные органы, а на участок мозга, отвечающий за эти органы. Здесь не требуется длительный и мощный сигнал. Мозг человека отличается чуткостью. Нашим же потенциальным противникам, как мы все еще зовем американцев, и, думаю, не без оснований, требуется совершенно другая аппаратура. Причем диапазон действия нашей установки настолько широк, что в состоянии полностью управлять человеком или группой лиц, которые попадают под сектор излучения, стоит только с одного диапазона переключиться на другой. Наш генератор позволяет из яростного воина сделать миротворца и пацифиста, из преступника-рецидивиста – человека, глубоко уважающего законы, из атеиста – верующего фанатика, более того, мы можем заставить любого сделать то, что нам требуется от него в данный момент. Процесс обучения и получения навыков не отнимет много времени. Наверное, это займет не больше часа. И это вам обеспечит мой коллега профессор Торсисян.

Игорь Илларионович поклонился, приложив руку к груди и, хотя аплодисментов не дождался, отошел в сторону и сел за стол. А на его место перед офицерами спецназа военной разведки выступил Арсен Эмильевич, готовый начать сам процесс практического обучения. Впрочем, до этого профессору Торсисяну предстояло дать спецназовцам и другое задание.

– Я, как и мой коллега, тоже начну издалека, из-за границы. О том, что чтение мыслей станет возможным уже в ближайшие пять-шесть лет, говорят все чаще. С такими данными можно без проблем познакомиться в Интернете. Естественно, считывать мысли будут не люди друг у друга, а аппаратура у людей, что принесет в социум определенные удобства и неудобства и, мне думается, кардинально изменит все условия жизни людей среди людей. Предполагаемый срок в пять-шесть лет – это срок, когда подобная аппаратура будет узаконена и внедрена если не повсеместно, то хотя бы в местах, где максимально требуется знать правду. Например, в следственных органах или судах. И такая аппаратура уже существует. Не так давно в Англии членам целого семейства, проявившего добрую волю и давшего на это согласие, в организм были вшиты микрочипы, которые считывают мозговые излучения. Чипы передают команду на носимый в кармане генератор, а генератор уже выполняет определенные действия. Только человек подумает, что нужно открыть дверь дома, как дверь открывается, только он решает, что следует включить кофейник или чайник, как кофейник или чайник включается. Точно так же может включиться телевизор, кондиционер, открыться дверца холодильника, завестись автомобиль. И все только по мысленной команде, по желанию… И это только начало. Известный вам всем «детектор лжи» со временем станет смешной и ненужной игрушкой. Если чип понимает команды мозга, если он в состоянии эти команды расшифровать и провести действие, то он же будет в состоянии перевести эти действия в образы, доступные человеческому пониманию. Это сейчас девяносто процентов информации мы получаем визуальным путем. Со временем этот процент будет резко уменьшаться, и информация будет перекладываться в образы. А образы несложно расшифровать специальной техникой. Такая техника уже создается, и английская аппаратура тому подтверждение. Мы тоже стараемся не отстать. Я думаю, все уже слышали про некие браслеты, которые контролируют местонахождение и поведение подозреваемых в преступлении или даже осужденных за нетяжкие преступления. Тюрьмы переполнены, и содержать там человека, укравшего у соседа пару рваных калош, для государства просто обременительно. Он находится дома или на работе, но не в состоянии снять браслет, который полностью держит его под контролем фискальных органов. Мой коллега профессор Страхов уже говорил, что мы не работаем на юстицию, мы – армейская структура, и нам ни к чему отслеживать осужденных или подозреваемых, хотя при получении заказа мы могли бы создать для них какой-то более эффективный прибор, чем браслет. Но заказа нет, и говорить не о чем. Однако у нас есть заказ со стороны вашей структуры. Вернее, не вашей, а со стороны ваших коллег из ФСБ и антитеррористических комитетов в республиках Северного Кавказа. Я не открою вам секрета, если сообщу, что пойманные и осужденные бандиты каким-то образом через несколько месяцев снова оказываются в бандах. И это стало системой, которую предстоит разрушить. В моей лаборатории был создан микрочип, размером меньше обычной сим-карты. И задача вам ставится почти медицинская. Нужно захватить раненого бандита, причем с раной на голове. И в эту рану, прямо под кожу, следует внедрить микрочип. А потом передать раненого бандита правоохранительным органам. Это позволит нам отслеживать его после суда и контролировать все его действия, как и действия определенного круга других лиц.

Слушая голос своего коллеги, Игорь Илларионович вспоминал, как минувшим вечером этим самым голосом говорил с ним артист Игорь Владимирович, в точности повторяя и акцент, и характерные для Арсена Эмильевича нотки. И думал о том, что плохо, если в голову артиста тоже вставили такой микрочип. Об этой разработке соседней лаборатории профессор Страхов знал очень мало. А, поскольку запрос о диапазоне работы определенных участков человеческого мозга был сделан именно в лабораторию Игоря Илларионовича, то микрочип Торсисяна будет не только контролировать поведение человека, которому он будет внедрен, но еще и управлять этим поведением, причем только в строго определенные критические моменты.

– В завершение сообщу, что с вами на операцию отправится Владислав Сергеевич Юрьев, подполковник спецназа ФСБ, который будет и чип вживлять раненому, и контролировать в дальнейшем его поведение. Ваше дело – обеспечить товарища подполковника раненым бандитом. Желательно, чтобы бандит во время операции по внедрению чипа находился без сознания. Сделаете?

– Они сделают, – за своих бойцов пообещал командующий войсками спецназа ГРУ. – А что у нас с обучением?

– Сейчас перейдем в соседнюю лабораторию и там начнем, – пообещал Торсисян. – Это недолго. Мы сделали для себя какое-то подобие тренажера. Чтобы обучаться не на живой цели. Просто компьютерная программа и панель управления. Покажу, попробуете, с десяток раз сделаете, и все будет в порядке. Инструкция прилагается.

У Игоря Илларионовича зазвонила трубка. Он вытащил ее, посмотрел на высветившийся номер.

– Да, Алина, слушаю тебя…

– Папа, ты своего вчерашнего гостя помнишь? Артиста…

– Только что его вспоминал. Он обещал через неделю приехать или позвонить.

– Не приедет и не позвонит.

– Что случилось?

– Он вчера собрался поехать в деревню. У него дом там. Воздухом хотел подышать, как нам сказал. Забежал домой, а когда выходил, его сосед по лестничной площадке зарубил топором. Сзади ударил. Нормальный вроде человек, спокойный, семейный, не пил. И что случилось, сам теперь не поймет. Ничего не помнит. Борис сейчас звонил, рассказал. Убийцу на экспертизу отправили. Проверяют на вменяемость…

– Дай мне телефон Бориса.

– Зачем тебе?

– Дай телефон.

Алина продиктовала.

– Ты с нами поедешь туда?

– Я бы поехала, но не могу найти ключи. Куда-то сунула… Сейчас еще поищу. Всегда в сумке вся связка была. Уж и карманы проверила. Если найду, я позвоню Борису, он меня захватит. Тебя уже беспокоить не буду.

– Ищи…

Убрав телефон, Игорь Илларионович посмотрел на Торсисяна. Тот почувствовал взгляд, обернулся. Арсен Эмильевич вообще был чутким и подозрительным человеком, способным реагировать и на слово, сказанное едва слышно, и на взгляд, все принимая на свой счет.

– Арсен Эмильевич, как закончишь с военными, будь другом, загляни ко мне. Я у себя буду.

– Обязательно. Как только, так сразу… – белозубо-хищно улыбнулся Торсисян…