Читать книгу Расплавленное море - Сергей Самаров - Страница 3

Костер прогорал, и искры взметались вверх от треснувших поленьев кривых деревьев. В этой горной местности все деревья ужасно кривые, и это не нравилось эмиру Абдулджабару Гулоханову. Ему больше были по душе высокие ели родных гор. На худой конец даже простые и тонкие березки, растущие между этими елями, и даже пламенеющие осенью раскрашенной листвой осины казались взгляду гораздо милее, чем эти арчи, грецкие орехи и какие-то другие деревья, растущие в горах Пакистана. И для дров они более пригодны. Здесь дров вообще считай не водится. Дома, когда разводишь костры, делаешь это для всего джамаата, и дрова экономить не требуется. Здесь же разводят только один костер, потом с поклонами и благодарностью уносят из него горящую головешку к своему, так называемому костру, в котором жгут верблюжьи экскременты. Они, конечно, много тепла дают, но это совсем не то тепло, которое идет от смолистых еловых поленьев. Эмир Абдулджабар уже третьи сутки находился здесь, среди пуштун, и ему не нравилось все, кроме основного вопроса, который его в эту даль и привел. Но завтра уже можно будет уехать, и от этой мысли становилось легче на душе. Гулоханов любил свои горы, среди которых вырос, а эти горы были для него чужими, холодными и бездушными.

Кажется, не нравилось здесь и человеку в арабской одежде, которого все называли Принц. К нему относились с уважением, но уважение, видимо, мало окупало недостаток минимальных удобств, к которым Принц привык, и он морщился всякий раз, когда ему приходилось пожать кому-то много дней не мытую руку, пропахшую порохом и еще неизвестно чем. Точно так же вел себя и другой человек, с которым Абдулджабару приходилось общаться ежедневно. Этот носил одежды индуса, хотя пакистанцы с индусами часто повоевывают, и его присутствие среди пуштунских племен вызывало у Абдулджабара законное непонимание. Но и Принц, и Индус знали, для чего они сюда прибыли, и непонимание их волновало мало. А вот человек, ради которого они прибыли, – эмир Абдулджабар Гулоханов, не знал толком ничего, и ему пока мало что объясняли. Принц и Индус общались в основном между собой, сидя в шатровой палатке Принца. Гулоханов сидел там же, напротив них, но, почти не зная английского языка, за исключением нескольких отдельных слов, ничего не понимал в их разговоре. А они между собой общались именно на английском и, казалось, не замечали, что третий член их тесного сообщества остается не у дел и откровенно скучает.

Разговоры вне этого круга Принц вел с эмиром на арабском языке, которым Абдулджабар владел вполне сносно, так как со временем планировал перебраться куда-нибудь в арабские страны. Индус вне палатки Принца разговаривал с эмиром на русском. Он говорил на русском лучше, чем сам эмир, хотя последний и был гражданином России. По крайней мере большинство слов произносил правильнее. Но здесь скорее всего сказывался не уровень образования, а фонетические возможности представителя народа. Индусы вообще по-русски разговаривают хорошо, почти без акцента. Гулоханов читал когда-то, как в вологодскую деревню приехала из Индии профессор-санскитолог, и через два дня все деревенские, кто с ней общался, свободно на санскрите говорили. Оказалось, это почти их исконный язык. А современный индийский тоже происходит от санскрита. Отсюда и схожесть фонетического аппарата.

Вечером объявили тревогу. Она означала, что в небе где-то неподалеку появился американский беспилотник. Других беспилотников в этом небе не бывает. Предупреждение обычно приходит загодя, и есть время подготовиться. Следовало срочно маскироваться. У местных пуштунов была вырыта собственная пещера, куда все они и попрятались. Чужие залегли в своих палатках. Пуштуны выгнали из загона всех овец, из ближайшей деревни телефонным звонком затребовали несколько женщин и детей, и сверху можно было подумать, что здесь находится стоянка овцеводов. Овец специально и держали для маскировки. Ну и, естественно, для пропитания отряда.

Сам беспилотник ничего не решает. Он только снимает и передает изображение далеко сидящему отсюда оператору. Оператор смотрит и решает, боевой это объект или гражданский. Камеры беспилотника могут сильно увеличивать, поэтому различают даже мелочи, даже оружие в руках людей, и во время тревоги вооруженным ходить нельзя…

Принц пригласил Абдулджабара в свою палатку. Там, кстати, уже сидел и Индус. Днем они между собой долго беседовали и, кажется, о чем-то договорились, потому что беседа закончилась дружественным рукопожатием и взаимными улыбками. Принц с Индусом после трехдневных споров и торговли пришли к варианту, который показался выгодным обоим.

И хотя дело касалось напрямую эмира Абдулджабара Гулоханова, ему пока мало что объясняли. Он знал только одно – сюда вызвали не какого-то случайного человека, а именно его, хотя и не понимал, по какому принципу состоялся выбор. Тем не менее выбрали его, и должны были дать на боевые испытания новое оружие. Что оружие дает Индия – это ясно. Что оплачивает его Принц – тоже ясно. Только ничего не было ясно с самим оружием, как его будет использовать джамаат Гулоханова, и почему именно он…

Оплата различных действий со стороны арабских государств стала уже привычной точно так же, как оплата работы со стороны США. Если раньше США еще как-то стеснялись и действовали через различные неправительственные организации или вообще через частных лиц, часто мусульманского вероисповедания, то в последнее время американцы работают почти открыто через своих послов в сопредельных с Россией государствах и даже устраивают лагеря подготовки специалистов для кавказских джамаатов там же. Есть такие лагеря на Украине, в Грузии, Азербайджане, Польше, Румынии. Есть, наверное, и в других странах, только Абдулджабар Гулоханов встречался только с выпускниками этих лагерей. Правда, в Грузии у лагеря возникли какие-то трудности, но это, кажется, временное явление. А в последнее время активизировались инвесторы из арабских стран. Чаще всего это представители Саудовской Аравии и Катара, даже друг с другом соревнующиеся в том, кто оплачивает большее количество джамаатов и кто вообще тратит большие суммы. Это вызывало у кавказских эмиров повышенный интерес. Они сами были представителями Востока и потому любили поторговаться при каждом удобном случае.

В данной ситуации Абдулджабар Гулоханов возможности для торговли не имел. Может быть, она и была бы, если бы он владел английским языком так, чтобы вмешиваться в разговоры Принца и Индуса. А без знания языка получалось, что без него за него все решали эти два человека. Три дня решали, спорили, хотя и без ругани, уважая друг друга, и только под конец третьего дня договорились. Абдулджабару сообщили как раз во время объявления тревоги:

– Будь готов завтра утром получить инструктаж. После обеда отправишься домой.

Эта весть только обрадовала его. Во-первых, появится какая-то ясность, во-вторых, наконец-то можно будет покинуть эти надоевшие горы и вернуться в горы свои…

– Местные талибы – хорошие люди, чтут Аллаха и Коран, но они слишком завязли в соседней стране, – махнул рукой в сторону недалекой границы с Афганистаном Принц. – Да и внутри Пакистана ситуация сложная. А нам зачем развязывать кровопролитие в мусульманском мире? Здесь все сунниты. Ладно бы, стравить между собой шиитов, а здесь нам никого вооружать нельзя. И еще талибы слишком «зависли» на ненависти к американцам и не слишком охотно с ними сотрудничают, пока те не развяжут свои кошельки. А кошельки они развязывают не всегда. Американцы предпочитают применять свое умение считать деньги. В нашем случае с американцами отношения лучше не портить, хотя плотно сотрудничать мы тоже не желаем, поскольку наш друг Индус видит в них своих конкурентов.

Сидящий по правую руку от Абдулджабара Индус согласно кивнул. Он немного владел арабским языком, но лучше понимал, чем говорил сам, предпочитая общаться с Принцем на английском, поскольку тот тоже не очень хорошо знал хинди.

– И потому позвали тебя, – продолжил Принц. – И не только потому…

– Этот вопрос меня сильно интересует, – признался эмир Гулоханов. – Почему выбор пал на меня? Чем я эту честь заслужил?

– Самое главное твое качество, которые мы оценили, – у тебя два высших образования!

– Кому нужны мои образования в той обстановке, что творится сейчас у нас! – пожал плечами Абдулджабар. – По первому образованию я – врач, по второму – юрист. И еще я – бывший мент, и это уже не самая лучшая характеристика. Многие эмиры из соседних районов мне не доверяют, готовы при случае подстроить мне какую-нибудь гадость. Общая ненависть к ментовскому племени проливается и на меня.

– Это все не важно. Важно, что ты человек грамотный и умеешь учиться. У тебя склад ума академический. А нам нужен именно такой человек. Кстати, я пытался узнать твою врачебную специальность, но никто мне не сказал…

– Я был патологоанатомом. Два года отработал в больничном морге.

– Трупов, значит, не боишься?

– А что их бояться? Пусть души умерших Аллаха боятся. И живые тоже. Это единственное, чего следует бояться по-настоящему. Все остальное – весь остальной мир, все события и люди, нас окружающие, – это только наше восприятие, суета сует, как сказал древний еврейский мудрец.

– Правильное восприятие объективного мира. Объективный мир, суть от сути своей, субъективен, – с трудом подбирая арабские слова, сказал Индус. – Единственное, что в нем есть, – материализм. Но это понятие временное. Как деньги в кошельке. Сейчас они есть, а завтра их нет…

– Интересный у нас получается разговор, – заметил Принц, – но мы здесь собрались не ради этого. Мы выяснили, почему ты, эмир, заинтересовал нас, именно ты. Нам нужен человек с академическим складом ума, который способен сделать правильные выводы или хотя бы записать свои впечатления так, чтобы эти выводы смогли потом сделать ученые специалисты. Это главное, что от тебя требует наш друг Индус. Мою же задачу ты знаешь хорошо и сам. Каждое твое действие будет способствовать скорейшему достижению нашей общей цели, созданию Великого Всемирного Халифата. Цель благая, за которую Аллах готов простить все наши грехи. А безгрешных людей не бывает. Итак, Индус, слово тебе…

– Во-первых, хочу сразу внести ясность. Хотя Принц и называет меня Индусом, но я индус только по происхождению, а являюсь гражданином Республики Шри-Ланка. Когда-то наше государство входило в состав Индии, как и Пакистан, кстати, а все вместе мы входили в состав Британии, но с тысяча девятьсот сорок восьмого года мы считаемся независимым государством. Правда, сначала мы стали английским доминионом и назывались тогда государством Цейлон. А в тысяча девятьсот семьдесят втором году мы обрели полную независимость и стали называться Шри-Ланка. Хотя, конечно, влияние Индии на наш остров велико и по сей день, и с этим мы, ланкийцы, постоянно пытаемся бороться, как раньше боролись с влиянием Великобритании. Это я для того объясняю, чтобы тебя не удивляла моя позиция в отношении Индии. Так вот, наши люди и в Индии работают на то, чтобы ослабить ее влияние на наш остров. А Индия в последние годы активно вооружается. И покупает вооружение, и собственное производит. Одна из последних индийских разработок – создание нового взрывчатого вещества. Там научились синтезировать самое мощное на свете взрывчатое вещество, ранее называемое CL-20[1]. Индийские ученые назвали его Indian CL-20 или просто ICL-20. Индийские военные планируют в будущем заменить на ICL-20 в артиллерийских снарядах, авиационных бомбах, минах октоген и гексоген. По оценкам специалистов, ICL-20 в пятнадцать раз мощнее октогена, который, в свою очередь, в четыре раза мощнее гексогена, а гексоген, как известно, в 1,7 раза мощнее тротила. Индия планирует перейти на новое взрывчатое вещество в течение пятнадцати лет.

Эмир Гулоханов молчал, ожидая продолжения. А Индус неторопливо сделал несколько глотков из пиалы с зеленым чаем, посмотрел на Принца и только после этого продолжил:

– Производство вещества очень дорогое. Американцы посчитали, что им это не по карману, и отказались. Только Россия смогла себе это позволить, но не снаряды и не мины снаряжает, а делает твердое топливо для своих межконтинентальных ракет, используя в качестве основного компонента именно CL-20. Большие расходы стали вынужденным ответом на создание американской системы ПРО[2] вокруг России. А ракета на таком топливе обладает скоростью, с которой никакие ПРО справиться не смогут. В частности, мы знаем, что на таком топливе летают с подводных лодок ракеты «Булава». Индийские специалисты нашли способ синтеза и производства более дешевый, хотя и тоже весьма затратный. У них стоимость одного килограмма взрывчатого вещества выливается приблизительно в семьдесят тысяч рупий, это тысяча пятьсот тридцать долларов. Но если учесть, что производство одного килограмма октогена обходится в шесть тысяч рупий, и не забывать, что ICL-20 в пятнадцать раз мощнее октогена, то получается выигрыш в двадцать тысяч рупий на одном килограмме, при одинаковой взрывающей способности. При этом мы не знаем, во что обходится России производство одного килограмма. Согласно слухам, около двух тысяч долларов, но эти данные не проверены…

Чай в пиале у Индуса уже остыл, Принц своей рукой долил ему свежий из только что принесенного доверенным слугой чайника. Индус снова сделал несколько глотков. Казалось, что у него, человека, внешне молчаливого, от долгого разговора во рту сохнет. Тем не менее он продолжил:

– Согласно официальным данным, в Индии произведены первые сто килограммов нового взрывчатого вещества. Это по официальной версии. Но там, в лаборатории синтеза, на разных должностях работают три наших сотрудника, которые уверяют, что произведено было сто десять килограммов ICL-20. Я с этим утверждением вынужденно соглашусь, потому что эти десять лишних килограммов были переданы нам, нашими людьми переработаны, и теперь я готов вручить вам на испытания результаты этих переработок. Вот конкретный пример… – Индус вытащил из кармана и положил перед Гулохановым крупный патрон.

– Это что, от пулемета? – спросил эмир.

– Нет. Это патрон для крупнокалиберной снайперской винтовки калибра 12,7 миллиметра. Обычно такие винтовки называются антиматериальными, потому что одна из главных их задач – уничтожение материальной базы противника, бронетехники, локаторов и прочего. Только в данном случае выстрел из снайперской винтовки по причиненному ущербу можно приравнять к выстрелу из артиллерийского орудия. Я дам вам четыре магазина таких патронов. Всего двадцать патронов. Винтовку найдете?

– К сожалению, у меня нет возможности, – признался эмир.

– Из того, что мы можем передать, у нас есть только винтовка российского производства КСВК, но у нее патрон калибра, кажется, 12,7×108 или 12,7×107, не помню точно, а мы делали патроны 12,7 ×99, под НАТОвский стандарт. Еще есть английская винтовка Пэйлоад Райфл, но у нее вообще калибр двадцать пять миллиметров, она тем более не подойдет. Остается только обратиться к Принцу… – повернулся к хозяину палатки Индус.

– Да, я могу предложить американскую «Баррет М90». По калибру подходит, к тому же она у меня здесь, в палатке. «Оптика» достаточная. По материальным ресурсам стреляет на дистанцию до тысячи восемьсот метров, по живой силе чуть меньше, но это уже зависит от снайпера. Впрочем, как я понимаю, стрелять такими патронами по живой силе – это расточительство. Как недостаток, могу сказать, что винтовка эта не автоматическая. То есть под каждый выстрел следует передергивать затвор. Как достоинство, скажу, что за счет отказа от автоматики повысилась кучность и точность стрельбы. Хорошая, одним словом, винтовка.

– Первый вопрос закрыт, – кивнул Индус, – переходим к следующему. Для начинки винтовочных патронов наши специалисты израсходовали восемьдесят граммов ICL-20. Осталось еще девятьсот двадцать граммов. Из них четыреста граммов пластифицировано для удобства транспортировки, остальное упаковано в пояса для переноски. Без взрывателей это не взрывоопасно. Я не буду топить костер этой штукой только потому, что это слишком дорого. Но в принципе в индийской лаборатории пробовали. Горит лучше, чем дрова, больше тепла выделяет, и при этом, как и простой тротил, не взрывается. Вот так мы и закрыли второй вопрос. Переходим к третьему…

– Третий вопрос касается и меня, – поднял голову Принц, – и потому я для начала скажу несколько слов. Я понимаю, что любая работа требует оплаты. Мы все питаемся материальной пищей, и моджахедам необходимо семьи кормить, детей обучать и воспитывать, чтобы они выросли достойными родителей. Деньги нужны всем. Я выделяю твоему, Абдулджабар, джамаату триста тысяч долларов за выполнение акций с помощью ICL-20. Надеюсь при этом, что каждая акция приближает нас к конечной цели всего нашего движения – к созданию Всемирного Халифата. Но я даже не могу потребовать видеозаписи для отчета, поскольку работать взрывчатка будет на дистанции. Впрочем, работать будут только патроны от снайперской винтовки, так что если появится возможность что-то снять, ты уж, Абдулджабар, пришли мне. Мой электронный адрес у тебя есть…

– Я сниму на смартфон, он у меня видео пишет с хорошим качеством, и сразу с трубки отправлю, – пообещал эмир, обтекаемо не говоря Принцу ни «ты», ни «вы».

– Теперь еще один сложный вопрос… – Принц раскрытой ладонью показал на Индуса, который собирался с мыслями.

– Нашу сторону создание халифата волнует мало, но свой интерес мы тоже имеем. Естественно, мы не от доброты сердца пошли на существенные траты, предоставляя вам ICL-20. И ненависти ко всему русскому мы тоже не имеем, и даже благодарны им. Именно русские помогли нам справиться с повстанцами из «Тамил-Илама». Но у нас возникает совсем иной вопрос, важный и существенный, и нас он сильно волнует…

– Я слушаю, – прервал эмир затянувшуюся паузу.

– Вы бывали в Северодвинске?

– Нет.

– Придется навестить этот северный город. Еще несколько лет назад Россия продала Индии свой отслуживший авианосец, но пообещала в счет сделки отремонтировать его и привести к соответствию времени и даже оснастить современным вооружением. Большой, мощный и сильный корабль. Индия планирует построить в Коломбо, то есть в одной из двух наших столиц, свою военно-морскую базу. Вроде бы даже с правительством уже есть договоренность. Этот авианосец будет стоять там, а вокруг него сконцентрируются другие суда, помельче. Спускать на воду корабль будут на верфи судоремонтного завода в Северодвинске, число и время я сообщу вам дополнительно. Спуск судна на воду – это всегда торжественный и важный момент, от которого, по поверию моряков, зависит вся дальнейшая судьба корабля. Нам нужно, чтобы два патрона из двадцати вы истратили там. Только два выстрела в борт. Две пробоины в момент спуска. Будет скандал, но он нам и нужен. Это слегка охладит пыл военно-морских сил Индии. Эти два выстрела – плата нам за предоставленный вам материал. Возможно это?

– Никаких проблем, – решительно заявил эмир Гулоханов. – Попросите – мы сделаем пару выстрелов по кремлевским звездам. Операция, конечно, чрезвычайно дерзкая, но я лично такие операции люблю и сделаю все, как и полагается. Не волнуйтесь…

– Я даже смогу оказать вам помощь. Вот на визитке адрес и телефон. Это просто «Автосервис» в Каспийске. Сама визитка не вызовет никакого подозрения. Если вам понадобится машина для поездки в Северодвинск, а она вам понадобится, по этому адресу вам предоставят микроавтобус повышенной проходимости «Фольксваген Панамерикан» со множеством тайников. В нем можно перевозить оружие и боеприпасы. Я слышал, что у вас на многих постах полиции на дорогах работают собаки. Будьте осторожны…

– Собаки эти ищут наркотики. На оружие их дрессируют редко. Это я вам как бывший подполковник милиции говорю.

– Хорошо. Тогда еще одна просьба. Неофициальная, можно сказать. То есть вы имеете право отказаться, потому что вы, возможно, посчитаете эти действия проходящими по статье за государственную измену, хотя это только промышленный шпионаж. Нам нужно отправить на Урал одного человека, который будет интересоваться российским производством ICL-20. Вы не сможете помочь? Ему необходимы адреса людей, которые помогут ему устроиться в незнакомом городе и не будут задавать лишних вопросов.

– Моих земляков по всей России столько разбросано, что в любом уголке их можно найти. Я найду. Если не сам, то через своих друзей. И в Северодвинске тоже буду через земляков работать. Я даже знаю, через кого туда попаду.

– Значит, я могу дать своему человеку ваш номер, он по прибытии позвонит и…

– Пусть звонит хотя бы за неделю. У меня не всегда есть возможность вырваться из гор. И вообще мало ли какие могут быть обстоятельства? А вдруг в это время я в Северодвинске буду? Лучше за неделю до приезда. Передаст привет от Индуса, и я все пойму.

– Договорились…

Всю техническую волокиту по переброске винтовки и взрывчатки на границу с Азербайджаном, где груз эмир Гулоханов должен будет получить лично, Принц взял на себя. Просто человеку, не имеющему обширных связей и отлаженной линии перехода границы, пронести все это скорее всего невозможно. Он сам вместе с эмиром выехал в Пешавар на машине, которая пришла специально за ними, и уже через четыре часа они были на месте. Если учесть горную дорогу, то можно считать, что добрались быстро. В Пешаваре их ждал маленький вертолет, на котором добрались до Равалпинди, а оттуда самолетом вылетели в Эр-Рияд, где на имя Абдулджабара Гулоханова уже был заказан билет до Махачкалы. Впрочем, в Махачкалу заезжать эмир не намеревался, поскольку аэропорт находился в Каспийске. Не въезжая ни в один из городов, где его могли узнать, он сел на автобус и легко добрался до отдаленного сельского района неподалеку от административной границы с Чечней. Там вышел прямо посреди дороги, не доезжая до ближайшего села с десяток километров, – просто попросил водителя остановиться и пошел в горы пешком, предварительно позвонив. На половине пути его уже встретили моджахеды, и в их сопровождении эмир Гулоханов добрался до базы своего джамаата, где не был уже почти неделю…