Читать книгу Супербомба - Сергей Самаров - Страница 7

Олег Юрьевич Изотов выглядел гораздо моложе, чем ему следовало бы выглядеть в соответствии с паспортными данными. Должно быть, сухощавость фигуры и лица позволили ему хорошо сохраниться, хотя обычно к шестидесяти годам люди хотя бы брыльцами на лице обзаводятся. Я рассмотрел его быстро еще до того, как сел в машину – при открытой дверце под потолком зажигается фонарь и достаточно освещает лицо. И постарался дверцу не закрывать как можно дольше. Подозрение у меня появилось, и оно совпадало с одним из вариантов просчета ситуации. А когда я уже в машине оказался, сразу понял, что мне подсунули просто слегка похожего человека, воспользовавшись тем, что я никогда не видел вживую самого Олега Юрьевича. Я слышал голос по телефону. Конечно, любая трубка, а особенно трубка мобильника, где любит эхо гулять, голос искажает, но неизменными при этом остаются нотки, создаваемые не горловыми связками, а характером. Сейчас этих ноток не чувствовалось. Вернее, чувствовались другие. Но вместе с тем в человека, что дожидался меня на заднем сиденье «Тойоты Ленд Крузер 100», стоило всмотреться, потому что он явно не был проходной фигурой – проходную фигуру не пошлют выяснять намерения подозреваемого в заказном убийстве. В машине было темно, и я не мог, к сожалению, рассмотреть руки подставного хозяина машины. На пальцах правой руки Олега Юрьевича было вытатуировано «Изот». Это было бы «визитной карточкой», но из-за темноты «визитная карточка» оказалась недоступной. Но я и без того почти не сомневался в подмене...

– И что ты хочешь рассказать мне в доказательство своей невиновности? – сразу спросил человек сурово, властно, но без той пренебрежительности к собеседнику, которую настоящий Изот сразу продемонстрировал во время нашей короткой телефонной беседы.

Нет, не пошлют простого человека для выяснения таких подробностей. А не простого человека будет просто жалко подставлять, если Изот опасается, что и на него я желаю поохотиться, как, он думает, я охотился на Мамону. И сам умный человек не пойдет на самоубийство, зная, как опасно встречаться с офицером спецназа ГРУ.

Мне бы сейчас в глаза посмотреть. Только на минуту бы в глаза посмотреть. И я все сумел бы понять. Он бы сам мне все рассказал. Но слишком темно в машине – этого момента мы не просчитали.

Простого человека не пошлют. Тогда кого пошлют? Пошлют человека, который сумеет постоять за себя и, кроме того, сумеет выяснить намерения собеседника. Сильного и умного. И, несомненно, храброго. В голове закрутилось досье, предоставленное мне во время подготовки, и сразу всплыла фамилия начальника охраны в фирме Изотова. Все просто. Эта фамилия и не могла пройти мимо, не оставшись в памяти, хотя бы потому, что ее обладатель – подполковник спецназа ГРУ в отставке. Итак, передо мной коллега – Владимир Викторович Сапожников, ветеран войны в Афгане, награжденный многими орденами и медалями, занимавший перед выходом на пенсию должность заместителя командира бригады по физической подготовке. Этот человек, несомненно, сумеет за себя постоять. Но он не знает того, что знаю я. Он не знает, что в данном случае против отставного подполковника спецназа ГРУ выступает не частное лицо, пусть и называемое старшим лейтенантом спецназа ГРУ Сергеем Алексеевичем Бравлиновым, а само Главное разведывательное управление Генерального штаба. В противном случае он не стал бы связываться. Не побоялся бы, но не стал, потому что не хуже меня знает, что такое ГРУ. То есть, наверное, гораздо лучше знает.

Но голос его выдал. Голос сразу показал, что я не с Олегом Юрьевичем разговариваю.

– Есть такое понятие, как презумпция невиновности. Подозреваемый не обязан доказывать свою невиновность. Дело следствия доказать его вину.

– Я знаю, что такое презумпция невиновности. Только к тебе это отношения не имеет. Против тебя есть пусть и косвенная, но стопроцентная улика – пистолет, из которого застрелили Мамону. И с такой уликой, старлей, ты уже к закону апеллировать не можешь.

Это, несомненно, было сказано старшим офицером. «Старлей» прозвучало очень характерно. И вообще, все интонации были именно такими – подполковник разговаривал со старшим лейтенантом. Но если с настоящим подполковником я разговаривал бы на «вы», то с «подставным Изотом» я имел право на «ты» разговаривать. Я даже обязан был так разговаривать, потому что начал это раньше, по телефону.

– А ты представь себе такую ситуацию. Идет обыск. Как полагается, понятых пригласили. Мент закрывает от всех спиной шкаф и роется там. И вытаскивает пистолет. Вытаскивает, и только тогда всем показывает. В самом конце обыска. Остальное они за пять минут осмотрели. А пистолет нашли, и больше ничем заниматься не пожелали. Решили сразу, что больше искать нечего.

– Дело так было? – спросил «подставной Изот».

– Дело так было.

– А понятые кто? Соседи?

– Нет. С улицы привели. На бомжей похожи. В протоколе должны быть данные. Помню, записывали. Не бомжи, потому что адреса назвали. Но – похожи.

– Это вполне в ментовском духе, – в голосе «подставного Изота» послышались нотки сочувствия. – Так зачем, старлей, я тебе понадобился?

– Я уже сказал по телефону. Без твоей помощи я не смогу найти тех, кто убил Мамону. А если я их не найду, убийство повесят на меня. Не могу же я всю оставшуюся жизнь прятаться. Мне необходимо найти убийцу. Если его самого уже «убрали», я должен найти заказчиков.

– Это можно понять. Я даже стараюсь это понять. Но почему ты обратился именно ко мне? Я уже достаточно далеко ушел от всего блатного мира. С молодости.

– Я не знал, к кому обратиться. Тебя Виктор выбрал.

– Кто такой Виктор?

– Я не знаю фамилию. Он просто Виктором представился. Который тебе позвонил.

– Хома. Пузатый?

– Да.

– Понятно. А ты давно его знаешь?

– Я его не знаю. Он на участок к себе приехал, в сад. А я там отдыхал.

– Так и познакомились, стало быть. И ты к нему с просьбой обратился.

– Менты приезжали. Он не сдал.

– Он знал?

– Меня, говорят, как кинозвезду, по телевизору показывают.

– И что? И после ментов ты решил, что Хома имеет связи?

– Он не мог не иметь связи. Весь татуированный – это прошлое. Не мент, это сразу было видно. «Беретта» под мышкой – это настоящее. Настоящее достаточно крутое.

– Извини за подробности, тебя не касающиеся. Хома сам не пытался тебя «повязать»?

Я не понял, зачем отставному подполковнику понадобились такие подробности. Тем не менее ответил:

– Не пытался. После того, как я отобрал у него «беретту».

– Я представляю ситуацию. Очень крутой парень Хома не сумел задавить тебя пузом.

– Когда ствол в пузо упирается, не слишком хочется давить.

– Я догадываюсь, – согласился «подставной Изот».

И в это время у него зазвонил мобильник.

– Слушаю, – это тоже прозвучало по-армейски, только звание и фамилия не были оглашены. Кроме того, когда «подставной Изот» смотрел на светящийся мониторчик трубки, я все же глянул на его пальцы. Татуировки там не было. – Да, все в порядке. Я думаю, ему можно верить. Хорошо, я жду.

Он убрал трубку.

– Еще один вопрос из серии предварительных. Что ты в городе делал? До твоей бригады отсюда двести километров.

– Я должен был встретиться с призывниками будущей осени и рассказать им о службе в спецназе ГРУ. Пропагандистская работа. Это легко проверить в областном военкомате. Встречи должны были состояться на областном призывном пункте.

– А квартира, на которой тебя задержали?

Этот вопрос, как и предыдущий, был проработан еще в ходе подготовки к операции, и потому я не медлил с ответом:

– Квартира принадлежит одному нашему прапорщику, старшему прапорщику. Он родом отсюда. Досталась ему по наследству, и он собирается когда-нибудь в нее вернуться.

Вообще-то квартира была конспиративная, но этого не следовало знать даже отставному подполковнику.

– Все, – сказал «подставной Изот». – У меня пока больше нет вопросов. Представлюсь. Подполковник в отставке Сапожников Владимир Викторович, спецназ ГРУ. Все нормально, старлей. Олег Юрьевич сейчас подъедет, тогда и поговоришь с ним.

– Но... – я голосом старательно «рисовал» изумление.

– Я работаю в его фирме начальником охраны.

– Понял, товарищ подполковник.

Я даже сел по стойке «смирно». Владимир Викторович был, очевидно, доволен впечатлением, которое произвел, а у меня в это время в голове прокручивались варианты возможного обострения ситуации. Как среагирует моя страховка на появление второй машины? Могут ведь и попытаться провести блокировку. Особенно если подъехавшая машина встанет не впереди или позади, а рядом, и перекроет видимость. Движения на дороге почти нет. Улица тихая. Изот вполне может пожелать перейти из дверцы в дверцу. Тогда могут быть последствия.

– Значит, я попал в полное окружение.

– Что ты имеешь в виду?

– Сам Олег Юрьевич не додумался бы до такой простой вещи, но человек с вашим опытом должен перекрыть мне все пути отхода. Во дворах наверняка контролируются все проходы, в кустах в парке через дорогу сидят ваши парни. Я прав?

– Конечно, сидят.

– Если бы я был вашим противником, я бы сказал, что уважаю такого противника. Но я – союзник, и стараюсь вас в этом убедить.

* * *

Подъехавший «Мицубиси Паджеро» как раз и остановился так, как я с опаской предполагал. Закрыл видимость со стороны детского парка, поставив сложную задачу перед капитаном Рустаевым. Но Вениамин человек опытный. Судя по тому, что ничего не произошло, Вениамин правильно сориентировался. А отставной подполковник Сапожников, кажется, чего-то ждал. Он тоже человек, несомненно, опытный и на всякий случай выдержал паузу. И только потом тихо открыл свою дверцу, вышел и открыл дверцу «Мицубиси Паджеро». Оттуда выбрался человек, которого я даже в вечернем сумраке узнал сразу. Это был уже настоящий Олег Юрьевич Изотов. Его начальник охраны дверцу за шефом закрыл сам, сел в «Мицубиси», и вторая машина сразу отъехала. Но не слишком далеко. Остановилась метров через пятьдесят и заняла ожидающее положение у бордюра. Все же Владимир Викторович не до конца мне поверил. А если не до конца поверил, то следовало бы ему вообще рядом оставаться, потому что сейчас он уже на такой дистанции, что в случае обострения ситуации будет не в состоянии помочь шефу. Впрочем, вполне возможно, что я не прав. Допускаю вариант, при котором Сапожников просто дожидается Изота, чтобы потом куда-то вместе с ним отправиться.

– Ну что, подрастающий заказной убийца, – усмехнулся Олег Юрьевич. – Первую проверку ты прошел. Попробуем с тобой договориться. Так ты утверждаешь, что не убивал Мамону.

– Сразу точки расставим, – предложил я, стараясь не допустить его главенства в разговоре. В данном случае должны разговаривать партнеры, но никак не большой начальник со случайным назойливым просителем. – Я не подрастающий заказной убийца. Я – старший лейтенант спецназа ГРУ. Если бы у меня была необходимость, я убрал бы Мамону без следа и уж тем более не оставил бы при себе оружие убийства. Это прокол дилетанта. В мировой практике все киллеры бросают оружие на месте преступления, и не случайно. Все под богом ходим. Сделаешь дело, уйдешь. Случайная машина из-за угла выскочит, собьет, а при тебе пистолет найдут, тот самый. Это только один из вариантов. И таких вариантов множество.

– Значит, говоришь, менты пистолет подсунули? – Олег Юрьевич сразу неумно показал, что в машине стоит «прослушка» и он негласно «присутствовал» при нашем разговоре с подполковником. То есть, что подполковник Сапожников и сейчас прослушивает наш разговор. Видимо, аппаратура слабая, и он вынужден держать короткую дистанцию. Потому и не уехал. И я решил моментом воспользоваться и заработать себе очки в мнении начальника охраны, который, естественно, должен иметь влияние на своего шефа.

– А ты спроси подполковника Сапожникова. Подполковник спецназа ГРУ – это не просто подполковник. Он сам имеет подготовку, кратно мою превосходящую, но и мою оценить тоже сможет. Знает, что представляет собой старший лейтенант того же спецназа. Он тебе объяснит, что я такого прокола допустить не смог бы физически. Даже простая привычка сработала бы. Автоматический навык.

– Вот я и говорю, менты подсунули?

– Это один из вариантов. Второй допустимый – в мое отсутствие вскрывали квартиру и подложили туда пистолет, чтобы менты нашли его. Хотя первый вариант мне больше нравится.

– Почему?

– Процесс обыска. Все слишком скучно было. К шкафу сразу не подходили. Потом подошли, нашли и обыск прекратили. У меня впечатление сложилось, что они знали, где и что искать, а до этого комедию ломали. Все трое.

– Их трое было?

– Был еще СОБР – группа захвата. Но те в стороне стояли. Вернее, с двух сторон от меня. Чтобы я фортель не выкинул. А обыск три мента проводили. Капитан. Как его?..

– Севастьянов.

– Да. Он потом меня допрашивал. Тоже не сразу. Сначала пистолет на баллистическую экспертизу отправили, идентифицировали ствол, а я в «обезьяннике» ждал. Только и экспертизу сделали подозрительно быстро. Короче, не понравилось мне, как менты работают. Что-то там было не так...

– Возможно, – Олег Юрьевич на минуту задумался, потом повторил: – Возможно, ты и прав. Этот Севастьянов и мне не нравится. Я вообще ментов не люблю, а жадных ментов не люблю многократно.

– А он жадный? – спросил я.

– Блатные его Копилкой зовут. Что найдет в карманах подозреваемого в момент задержания, все в свой карман перекладывает, даже мобильники, и в протокол не пишет. Когда-нибудь на этом погорит.

– Тогда он меня не простит, – я засмеялся.

– Что он не простит? – не понял Олег Юрьевич.

– Я перед уходом часы с него снял, чтобы во времени ориентироваться, – мои часы у дежурного, который личный обыск проводил, остались, и кошелек еще позаимствовал. На мелкие карманные расходы деньги тоже необходимы. Даже на городской транспорт.

– Сколько там было?

– Полторы тысячи с какой-то мелочью. Если учесть, что я не пью, мне этого на некоторое время хватит.

– Странно, что это не занесено в протокол, – заметил Изот. – Это совсем не в стиле капитана. Он каждую копейку считает. Про часы там есть. А про кошелек ни слова. Как, кстати, ты его свалил? Что-то в чай подсыпал?

Я отметил про себя фразу Олега Юрьевича о протоколе. Протокол я не читал, но предполагал, что деятельность вора была отмечена там полностью. Кошелек, кстати, я выбросил в кусты недалеко от городской ментовки, естественно, переложив содержимое в карман. И причина, по которой капитан промолчал о пропаже кошелька, меня заинтересовала. Но над этим предстояло потом подумать. Пока же следовало закончить разговор и прийти, желательно, к согласию о сотрудничестве.

– Нет. Я не люблю пользоваться химией. Все проще. Мой отец – врач-психотерапевт. И я уже в школе начал изучать гипноз. Потом занялся этим всерьез. Причем самым экзотическим и малоизученным его видом.

– Каким?

– Цыганским. Когда внушение передается не только словами, но и взглядом. Слова только образуют определенный тон, способствующий суггестии и создающий условия для раппорта. А основное влияние передается с помощью глаз.

Я не сказал, разумеется, что и слова, когда уже эффект суггестии достигнут, играют важнейшую роль. И я этим воспользовался на случай следующей встречи с капитаном Севастьяновым. Я приказал ему запомнить контрольную фразу, после которой он будет слушаться меня безоговорочно. То есть арестуют меня снова, приведут к Севастьянову, и я условной фразой введу его снова в трансовое состояние. И тогда он сам выведет меня и отпустит.

– Для меня это все темный лес, – признался Изот. – Ты меня сейчас, кстати, не гипнотизируешь? Можешь не пытаться, я не поддаюсь на такие штучки.

– Во время сеанса мне лучше смотреть в глаза. Тогда у меня хорошо получается.

Олег Юрьевич головой тряхнул, словно сбросил с себя какое-то наваждение, хотя я и не пытался проводить внушение.

– Ладно. Значит, ты предлагаешь свои услуги, – он очень ловко попытался поставить дело так, как оно было бы ему выгодно.

Я в ловушку не попался и ответил на такие слова легкой усмешкой.

– Нет. Услуги предлагать я не собираюсь, это не мой профиль работы. Я предлагаю только взаимовыгодное сотрудничество. Насколько я знаю, многие на тебя чуть не пальцем показывают. Ты – один из подозреваемых даже для ментов. Не случайно первое, что спросил у меня Севастьянов – давно ли мы с тобой знакомы.

– Этого не было в протоколе.

– Он вообще не писал протокол.

– Я сам смотрел начало протокола. Начало твоего допроса.

– Он только «шапку» заполнил с моими данными. Потом сказал, в чем меня обвиняют. И спросил про тебя.

Я не импровизировал. Этот вариант разговора просчитывался психологами ГРУ. Мне необходимо было натравить сначала Изотова на Севастьянова, потом встретиться с Севастьяновым и натравить капитана на Изотова. Чтобы один прикрывал меня от другого и оба помогали мне с двух разных сторон, не докладывая друг другу о сотрудничестве со мной.

– В принципе я этого ожидал, – неожиданно легко согласился Олег Юрьевич.

Такое согласие означало только одно – Изот потому и проявлял повышенную активность по моему поиску, чтобы от себя отвести необоснованные подозрения. А что они необоснованные, мы оба знали хорошо. И я продолжил разговор в том же ключе:

– Не ожидать этого было трудно. Но я могу считать, что мы достигли принципиального соглашения о сотрудничестве?

– Можешь считать, – согласился он, думая о другом. – Ты где остановился?

– Пока нигде. Я отлеживался на даче у Виктора.

– Я Хоме позвоню. Можешь там и дальше отлеживаться, если больше негде. Негде?

– Негде, – подтвердил я.

– Что тебе от меня надо?

– Мне нужен человек из близкого окружения Мамоны. Не из крутых, а из деловых. Кто в курсе всех его последних дел и последних встреч...

– Кажется, здесь я тебе смогу быть полезным. Я найду такого человека. Что еще?