Читать книгу Двойная засада - Сергей Самаров - Страница 2

1

Я внимательно наблюдал за ее реакциями. После того как я задал неожиданный вопрос, она растерялась, но быстро взяла себя в руки. Вопрос вызвал шок. И не удивительно. Первоначально женщине, по сути дела, и предъявить было нечего. Ну и что с того, что ей в руки сунули винтовку. Женщина могла испугаться и потому не отказалась ее взять. А испуг ей в вину не поставишь… И сына послала выбросить оружие – это тоже от испуга… Это в какой-то мере ее оправдывает… Но потом последовал вопрос о том, где она научилась обращаться с «винторезом», и этот вопрос выбил Зару Алиевну из колеи. Хотя ненадолго. В глазах уже через минуту появилась жесткое выражение. И слез на глазах не было. Более того, взгляд скоро стал надменным и высокомерным, с некоторой долей презрения ко всем нам, пожаловавшим в ее квартиру с какими-то наглыми претензиями. И это уже было интересно. Она вела себя, как крепкий, с характером боевик. И это, естественно, давало повод к размышлению.

На улицу мы вышли все вместе.

– Вам придется посидеть в горячей машине, пока не закончатся следственные мероприятия во дворе… – почти посочувствовал подполковник Капустин. – Старлей, конвойных приставь, пожалуйста, из своих… Мои пока все заняты… Потом, Зара Алиевна, как здесь закончат, мы к вам поднимемся и проведем обыск в квартире… В вашем, естественно, присутствии… – И он протянул женщине ключи от ее квартиры, чтобы не возникло вопросов к тому, что в квартире будет найдено, и не говорилось потом, что это следствие подбросило для предъявления обвинения.

– Ордер на обыск предъявите? – насмешливо спросила женщина, показывая, что в правовых вопросах она грамотнее, чем показалось вначале.

– По закону об антитеррористической деятельности, я имею право проводить обыск без ордера, но по составлению акта. – Капустин сразу показал задержанной, по какой статье она привлекается, и это не могло поднять женщине настроения. – Акт я составлю сразу же, как к вам поднимемся…

Мальчика отпустили во дворе, но он от машины, где держали его мать, не отходил. Общаться им возможности не дали, чтобы мать, разговаривая на незнакомом для всех остальных языке, не дала Руслану какие-то указания и чтобы сам мальчик не позвонил отцу. За ним присматривал специально выделенный милиционер, тот самый, с лицом гоблина. И, в дополнение, гоблин строго предупредил Руслана, что если тот надумает куда-то уйти, с матерью уже не увидеться может никогда… Увезут ее, и все… Это особенно подействовало, хотя лично мне такие суровые меры воздействия на мальчика не слишком понравились…

Для оперов началась настоящая работа. В основном, для оперов РОСО, поскольку дело было, очевидно, по их части, но и милиционеры пока еще не отказались от участия в расследовании, хотя и понимали уже, что весь материал, скорее всего, уйдет в следственный отдел ФСБ, а их только поблагодарят чуть-чуть перед расставанием. Но инерция и инстинкт ищеек работали… И сам подполковник Капустин уже оживился и не производил больше впечатления сонной осенней мухи. Да и осень еще не наступила, на улицах стояла непривычная для середины августа жара…

* * *

А для меня наступил момент напряженных раздумий… Теперь, когда я знал, что они нашли ниточку и могут идти по ней, можно было отстраниться от событий сегодняшнего дня и начать собственный поиск. Но мой поиск должен уходить в события минувшие, потому что только они могут дать возможность понять причину покушения. А найти эту причину было необходимо, потому что только так я мог избежать повторного покушения. От выстрела снайпера, естественно, никто не застрахован, и никакая боевая подготовка не в состоянии помочь человеку в подобной ситуации – это я могу смело заявить, как специалист с опытом. Практически невозможно контролировать дальние расстояния, с которых тебя могут рассмотреть в оптику, – все открытые окна, все крыши, все заросли деревьев и кустов, что могут находиться вокруг тебя. И я не имею ни желания, ни возможности постоянно прятаться от такого выстрела и жить в ожидании пули не только всю оставшуюся жизнь, но даже день. Если хочешь жить спокойно, дело следует пресекать в корне, то есть этой самой пуле идти навстречу, чтобы иметь возможность понять, откуда она летит, укрыться от нее и точно определить, когда и с какого места стоит ждать нового выстрела… Последнего… Последнего потому, что другого быть не должно… А это можно решить, только поняв причину, по которой на тебя покушаются.

Пресечь в корне… Беда в том, что неизвестно, как до корня добраться…

* * *

– Я попрошу вас пока без предварительного уведомления не покидать город. Мало ли что…

Так подполковник Капустин неназойливо показал, что он желает на сегодня со мной распрощаться. Ладно, хоть так… В начале встречи, когда я только объяснил подъехавшим операм ситуацию и сдал с рук на руки двух чеченцев, Капустин готов был, кажется, и мне обвинения предъявить. Но желание подполковника РОСО от меня побыстрее отделаться вполне естественно. Я тоже не могу работать, когда кто-то находится у меня за спиной. Когда за спиной свои солдаты, это другое дело, ты их ведешь, и это не мешает… А когда сам что-то делаешь, сосредотачиваешься, а кто-то наблюдает, чуть ли не контролирует, это всегда неприятно. Особенно когда это представитель другой силовой структуры, который и методы сравнивать может начать. И потому я понял Капустина и согласился с его решением.

– Я вообще-то планировал сегодня вечером в часть съездить…

По правде говоря, я сегодня не планировал поездку в бригаду. Более того, мы даже договаривались с братом сегодня вечером сходить в гости к общим знакомым. Но предпочел предупредить о возможном отъезде. Просто не люблю, когда меня в чем-то ограничивают, и всегда предпочитаю на всякий случай оставить себе пути свободного отхода в любую, удобную для меня на данный момент сторону.

– До вас, если мне не изменяет память…

– До нас девяносто с небольшим километров. Но перед этим, перед поездкой, хотелось бы с вами побеседовать… Узнать подробности, чтобы попытаться проанализировать ситуацию. Может быть, в части кто-то подскажет. Из тех, кто со мной в Чечне был. У нас, вообще-то, сборный отряд работал. С трех бригад. Я его возглавлял. С другими бригадами тоже созвониться не мешало бы. Тоже подсказать могут. Со стороны бывает виднее. Такая связь по открытым каналам не приветствуется. Это еще одна причина для поездки.

– Хорошо, – согласился Капустин. – Телефонными номерами мы уже обменялись. Позвоните ближе к вечеру… Или лучше я сам вам позвоню. Наверное, сразу после предварительных допросов. Кабинетный допрос совсем не то, что допрос здесь, на месте. Могут появиться интересные сведения. Я в любом случае позвоню, будут сведения или не будут. А в часть вы надолго?

– Завтра думал вернуться. Но все зависит от обстоятельств. В любом случае, я готов приехать по вашему звонку. Час с небольшим, и я здесь.

Я умышленно не сказал «по вашему вызову», только «по звонку». Это и вежливо звучит, и в то же время не ставит меня в рамки жестких обязательств. Обязательным я привык быть на службе, а спецназ ГРУ никто еще не подчинил ФСБ. И потому здесь я могу позволить себе некоторые вольности.

Мы пожали друг другу руки. Со стороны старшего лейтенанта милиции пожеланий в мой адрес высказано не было, поэтому прощание с ним оказалось коротким.

* * *

Я вернулся в квартиру брата, зная, что в ней мне никто не помешает, поскольку в дневное время я был обычно предоставлен там сам себе – у брата в больнице сегодня вообще приемный день, у его жены работа каждый день, с утра до ночи, в плановом отделе какого-то нового завода, их сыновья-студенты обычно дома появляются только вечером. Я заварил чай покрепче и попытался мысленно восстановить хронологию событий прошлой командировки в Чечню.

Естественно, развернутых и даже кратких дневников в военной разведке не ведут, но профессиональная память цепкая и легко восстанавливала события, хотя вспомнить точно то, что было с тобой полгода назад, невозможно. Можно вспомнить только отдельные события. Они лишь с небольшими отступлениями и исключениями, похожие друг на друга, чередовались, нанизывались одно на другое и из-за этого сливались в общий фон. Я однако старался этот общий фон раздробить по мере сил. И все равно они казались обыденными, и не было в них какой-то зацепки, которую стоило проанализировать особо. Я, впрочем, специально сначала их не анализировал. Я только хронологией занимался, чтобы привести воспоминания в систему. По опыту давно знаю, что выстроить систему – самое сложное, хотя внешне выглядит все наоборот. Но даже это заняло времени немало, и чай пришлось заваривать еще трижды. Мне всегда с чаем легче думается. Причем, чем чай крепче, тем думается легче.

Я не торопясь пил чай и свои воспоминания в систему все же привел. Конечно, легче было бы взять лист бумаги, карандаш и все записать, как это делается в научном, скажем, мире… Но опять сказалась привычка… Я служу не в науке, а в военной разведке. В разведке не следует доверять бумаге, которая всегда может попасть в руки постороннего человека и выдать тебя. Поэтому я стараюсь пользоваться памятью. Это было чем-то сродни шахматному сеансу одновременной игры «вслепую» на множестве досок. Тем не менее мне так было удобнее и привычнее думать.

Восстановив хронологию, я стал сортировать события по группам. Выделил три основные группы. В первую зачислил дни простого патрулирования направлений и дорог, прочесывание лесных массивов и окрестностей населенных пунктов. Во вторую – все контакты с местным населением, независимо от характера контактов, но исключая контакты с боевиками. В третью – боевые операции, то есть именно контакты с боевиками. Конечно, трудно восстановить в мелочах все, что произошло за полгода, но я старался, хотя понимал, что не выходящее из обыденного событие едва ли в состоянии стать причиной покушения.

Объем воспоминаний был большой, и не все вспоминалось в подробностях. Но я не ставил себе такую задачу. Подробности могли понадобиться в каком-то оставшемся незамеченным моменте. Предстояло еще только выяснить этот момент, но голова уже устала. И я позволил себе расслабиться, вернувшись мыслями к сегодняшним событиям. И не зря, ибо сразу уловил противоречие в словах, сказанных в мой адрес задержанным чеченцем: «Ты все равно приговорен… У нас не получилось, у других получится… Ты приговорен… И до Чечни ты не доедешь…» Противоречие было очевидным, если считать, что покушение имело перед собой конкретную задачу. А здесь просматривалось две задачи. Первая – я кем-то и за что-то «приговорен», и приговор пытаются привести в исполнение. Второе – «до Чечни ты не доедешь»… Следовательно, меня нельзя пускать в Чечню… Но если я приговорен, то приговорен за что-то, уже произошедшее там, во время командировки… То есть корни уходят в прошлое. А если меня нельзя пускать в Чечню, значит, разговора ни о каком «приговоре» идти не может, но я что-то такое видел в прошлую командировку, что может кому-то помешать в будущем…

Несоответствие было очевидным, и удивительно, что я сразу не обратил на него внимания, как не обратили внимания на эти слова подполковник Капустин и старший лейтенант милиции. И пусть такое понимание не проливало свет на событие, оно все же давало возможность мыслить в определенном направлении.

Но одними размышлениями делу не поможешь. А если своей памяти не хватает, надо привлекать чужую. То есть надо в самом деле в часть ехать…

* * *

Подполковник Капустин оказался легок на помине, и тут же, как только я мысленно произнес его имя, позвонил мне.

– Андрей Васильевич, вы еще не уехали?

– Пока еще нет… Сижу, погрузился в воспоминания… Пытаюсь найти причину покушения…

– И как успехи?

– Пока пришел только к единственному абсолютному выводу – чтобы покушение состоялось, должна быть причина, его вызвавшая. Но вот причину я найти пока не могу…

– Жаль. Я откровенно надеялся на вашу память…

Я, кажется, понял, что Капустин хотел сказать.

– Значит, ваши допросы ничего не прояснили…

– К сожалению… Я успел допросить двоих. Мужчину-снайпера, к счастью, снайпера плохого, и женщину, Зару Алиевну. Могу вас только обрадовать фактом, не имеющим к вам отношения – женщина проходит по нашей картотеке, находится в розыске со времен событий в Первомайском… Жила по чужим документам. Даже фотографию в паспорте сменить не потрудилась. Воспользовалась «высоким профессиональным уровнем» наших паспортистов… Правда, имя-отчество с владелицей настоящего паспорта совпадают, только фамилии разные… Задержан и ее муж, он тоже в розыске… Проходил по делу Хаттаба… Снайпер по существу дела молчит… Вообще о покушении разговаривать не желает… Только трижды потребовал показать его врачу… Пришлось отправить, потому что задержанному уже выделили адвоката, и адвокат настоял на медицинском освидетельствовании… Правда, на прощание снайпер мне пригрозил… Знаете, обычные их угрозы… Порекомендовал семью поберечь…

– Я бы за это ему голову снес… – прокомментировал я, исходя из своих привычек военного человека. – А заодно уж и адвокату тоже…

– Я более сдержанный человек, чем вы… И в угрозы не сильно верю… Хотя на душе, признаюсь, неспокойно… И иногда сожалею о своей сдержанности… Итак… Идем дальше… Женщина, Зара Алиевна, говорит только то, что получила приказ помочь… По старой памяти передали через самих снайперов… На винтовке, кстати, множество ее отпечатков пальцев. Разбирала она. Значит, умеет с оружием обращаться… Даже с таким специфическим, как «винторез»…

– Второй снайпер?.. – поинтересовался я, впрочем, без надежды, потому что второй снайпер еще в машине показался мне более молчаливым, чем первый. И взгляд у него тверже. Такой человек может по нескольку месяцев молчать.

Подполковник вздохнул так звучно, что «заиграли» мембраны в трубке мобильника.

– Его еще не доставили из больницы. Вы здорово покалечили ему руку. Оперируют… Но я боюсь, что и второй ничего не скажет. Муж Зары Алиевны сначала вообще «не понимал», о чем разговор, потом подтвердил, что они с женой получили приказ помочь этим людям. И все, больше он ничего якобы не знает. Ситуация обычная… Сейчас его допрашивают по прошлым его делам… И жену его тоже… Отправили запросы по обоим снайперам в Грозный. Ответ, как обычно, быстро не дадут. В Грозном не любят торопиться, когда дело касается чеченцев. Документы у обоих в порядке. Отпечатки пальцев пока исследуют по общероссийской базе, потом проверят по базе Интерпола и только потом нам передадут результат. А у нас с вами, таким образом, теперь вся надежда на вашу память…

Теперь вздохнул я, в надежде, что мембраны в трубке подполковника Капустина не менее чуткие, чем в моей.

– Мне бы ваш оптимизм… Кстати, Игорь Евгеньевич, я еще на одном моменте ваше внимание хочу заострить… Помните, что сказал мне снайпер?

– Помню…

Я повторил сказанное слово в слово и обратил внимание на противоречие.

– Я понял. Только это нам ничего не дает…

– Это может что-то дать нам только в том случае, если мы сможем выяснить, какое из двух направлений соответствует истине… Для этого я скоро в бригаду выеду… Поговорю с сослуживцами. Может, кто-то что-то вспомнит… Разговор, понятно, не телефонный… По телефону объяснять долго… Да и не поймут…

– Добро, Андрей Васильевич. Держите меня в курсе событий. Я буду ждать вашего звонка… В свою очередь, если что-то прояснится, я вам сразу сообщу, чтобы дать поиску верное направление…

– Договорились…

* * *

После звонка подполковника Капустина я позвонил брату в больницу.

– Ты хочешь спросить, следует ли принять ванну с морской солью перед отправкой в гости? – сразу спросил Антон, как обычно, слегка замысловато и с некоторой долей ехидства. У него вообще такая манера разговаривать. Он сразу понял, что мой звонок вызван какими-то нештатными обстоятельствами, и довольства этим не показал, потому что друзья детства нас уже неделю зазывали в гости, мы наконец согласились, пообещали, что будем непременно, и вот…

– Я, Антоша, хочу предупредить, что сегодняшний поход в гости откладывается до лучших времен. Но я не знаю, когда эти лучшие времена наступят, честное слово… Было бы неплохо, если бы ты один сходил… Хоть как-то неловкость сгладишь…

– Я их время от времени вижу… Они просили тебя показать…

– А мне, извини уж, необходимо в часть съездить… – я сообщил достаточно сухо и твердо, не давая надежды на возможность уговорить меня. – Необходимо… – подчеркнул я.

– Что-то срочное? Вызывают? – поинтересовался брат и звучно зевнул. Наверное, демонстративно. Он обычно такими зевками прерывает словоохотливость жены. Впрочем, я словоохотливостью никогда не страдал, и меня перебивать необходимости не было.

– Сам себя вызываю… В меня сегодня на улице стреляли… Чеченцы… Это, предполагаю, как-то связано с моей последней командировкой. Надо кое-какие вопросы выяснить…

– Стреляли? – брат, кажется, не готов был к тому, чтобы охнуть, ахнуть и безоговорочно поверить. По крайней мере, голос его не выдал беспокойства, которое следовало бы проявить по поводу здоровья брата, на которого было совершено покушение.

– Снайпер… Чуть ухо не оторвал…

– Снайпер… – прозвучал смешок. – Тогда откуда ты знаешь, что это именно злодеи-чеченцы? Или снайперы теперь в упор стреляют? С расстояния, когда с ними и побеседовать можно… Извини, я не в курсе армейской моды на боевые действия…

– Долго рассказывать… Короче, я вычислил, откуда стреляли, и перехватил их. Двоих… Парни сейчас в ФСБ, с ними разбираются… А мне необходимо съездить в часть…

– Понял, – он, кажется, соизволил поверить. – К нам сегодня в больницу привозили какого-то хрена со сломанной челюстью и наполовину отрубленной рукой… Под конвоем… Кажется, он чеченец… По крайней мере, кавказец, это точно помню… Сидел, молчал во время операции, как каменный… Только зрачок расширялся… Болевая реакция… Но воля, я тебе скажу…

– Это, Антон, я его… – сознался я. – Скоро второго привезут. У второго только челюсть сломана, а руки-ноги целы… Но перелом челюсти оскольчатый, как врач со «Скорой» сказал…

– Тоже ты?

– Тоже, брат, я…

– Вот… А я лечу их…

– Можешь даже представиться, – разрешил я, – они будут рады убить и тебя… Только ради того, чтобы ты не досаждал мне…

– При таких обстоятельствах не имею возражений против твоего отъезда… Вернее, возражения я имею, но уверен, что они для тебя мало что значат, если что-то значат вообще. Сюда вернешься?

– Может быть, завтра утром… Надо разбираться с ситуацией… Ключ от квартиры, если ты не против, я пока у себя оставлю…

– Бога ради… У нас у всех собственные ключи есть… Приедешь, позвони мне…

Попрощавшись с Антоном, я быстро собрался. Сборы у меня недолгие, как по тревоге. Вещи в сумку, и сумку на плечо…

До платной автостоянки, где я оставил свою «БМВ Х3», пятьсот пятьдесят метров – от угла дома брата. Я привычно измеряю расстояния глазом, и отмечаю их в памяти. В пределах километра на ровной поверхности ошибку сделаю не больше, чем на пять метров. А здесь я еще и шагами несколько раз мерил. Ошибки нет. Пройти пятьсот пятьдесят метров быстрым шагом – на это много времени не надо.

И – в дорогу…

К сожалению, брат имеет квартиру неподалеку от центра, а выехать из города бывает часто так же трудно, как и по нему ездить в часы пик. Причем, по закону вредности, поток машин еле-еле тянется в нужную сторону, тогда как встречная полоса бывает почти свободной и пригодной даже для быстрой езды. В итоге целых полтора часа я потратил только на то, чтобы добраться до окраин, терпеливо выдержав психологические и экологически вредные нагрузки в нескольких дорожных пробках. Но все же добрался, там задержался только на заправке, залив полный бак. В областном центре все-таки бензин лучше по качеству, чем на периферии, а моя «бэха» капризна в отношении «горючки», и потому я всегда предпочитаю заправлять машину, что называется, «под завязку». Часто, когда еду в областной центр, еще и пару алюминиевых канистр в багажник ставлю. Правда, сейчас канистры в багажнике были полными, и заливать их не пришлось.

Автозаправка стояла рядом с окружной дорогой. Мне предстояло по этой окружной дороге проехать еще пару километров, чтобы потом свернуть на федеральное шоссе, и там уже можно было гнать в свое удовольствие сначала до поворота, а потом и до самого городка, потому что на этой дороге менты мою машину знали, меня уважали и не останавливали за превышение скорости. А не превышать скорость на моей машине было бы просто стыдно.

Я только свернул на выезд к окружной дороге, когда услышал звук, который заставил меня резко надавить на педаль акселератора, а потом так же резко надавить на тормоз при отжатом сцеплении, чтобы не заглох двигатель…

Пуля пробила стекло в правой дверце машины, пролетела перед моим носом и пробила второе стекло в моей дверце. Мои маневры не дали возможности стрелку произвести следующий выстрел прицельно, но дальше, как я сообразил, я уже попал в безопасную зону, поскольку местность вокруг была открытая и стрелять в меня могли только с окружной дороги из движущейся машины. Сейчас машина уже наверняка прошла мимо и удалялась от меня, надо полагать, стремительно…

Я думал не больше пары секунд – выбирал вариант дальнейшего поведения. И выбрал… Быстро переключил скорость и снова рванул с места так, что из-под колес, наверное, дым повалил. Дым я, конечно, не видел, но визг резины слышал. Я выскочил на окружную дорогу под самым капотом у большегрузного самосвала, услышал очередной визг – теперь его тормозов, и, чудом избежав аварии, включился в погоню сходу. На прилично разбитом бетонном полотне окружной дороги от «БМВ Х3» невозможно было бы уйти даже на «Порше» или на «Феррари»…

2

– Разрешите, товарищ подполковник? – после короткого стука в дверной проем просунулась дынеобразная голова капитана Аристархова. Светлые волосы, с утра зачесанные назад мокрой расческой, к обеду, как обычно, начинали торчать в разные стороны.

Подполковник Капустин снял очки, аккуратно уложил их в очешницу и откинулся на спинку кресла. На капитана он смотрел раздумчиво.

– Заходи… Чего тебе, Алексей Петрович? – сказал Капустин после тяжелого вздоха.

Раздумье и вздох были вызваны не появлением постороннего человека, а тем, что ему было трудно возвращаться от раздумий к окружающей действительности. Эту особенность подполковника Капустина сослуживцы знали и порой беззлобно над ней подсмеивались. Игорь Евгеньевич и сам знал за собой эту особенность характера, но порой она была удобной, особенно при общении с начальством, и он даже утрировал ситуацию, умышленно затягивая ее. И это позволяло вовремя обдумать, что следует сказать.

– Полковник Сазонов приказал включаться в ваше расследование, поскольку, возможно, вам вскоре придется уехать в командировку… – Капитан шагнул за порог.

Час назад Капустин сам попросил командира РОСО, полковника Сазонова, подключить кого-нибудь к расследованию, чтобы не сорвалась долгожданная командировка, и обижаться, кроме как на себя, было не на кого. Капитана Аристархова Капустин, мягко говоря, недолюбливал, но выбирать уже не приходилось – кого командир прислал, с тем и следует работать. Не тот случай, когда выбирают напарника…

Особых причин для плохого отношения к капитану, честно говоря, у подполковника не было. Хотя его слегка раздражали и внешность Аристархова, и его манера поведения. Высокий, худощавый блондин с прыщавым лицом и жидкими, обычно к обеду непричесанными волосами, всегда неприятно близко наклоняющийся к собеседнику во время разговора, любящий активную жестикуляцию. Но Алексей Петрович Аристархов был вообще-то неплохим и понимающим опером, легким на подъем. Ему, конечно, на взгляд Капустина, не хватало опыта, чтобы проводить аналитическое расследование и делать правильные выводы. Но исполнителем капитан был, наверное, неплохим. Однако здесь, чтобы включиться в это дело, если Капустину придется уехать до той поры, как появится серьезный результат, нужен был бы отнюдь не простой исполнитель. Здесь нужен вдумчивый помощник, на которого можно дело оставить, и быть уверенным, что дело завершится полным раскрытием. Нужен был как раз аналитик, потому что это дело, внешне такое, казалось бы, простое и, практически, почти раскрытое, поскольку покушавшиеся уже задержаны, тянуло за собой какое-то другое, возможно, достаточно большое дело, которое капитану, на взгляд подполковника, было бы просто «не потянуть»…

Но о том, кто это дело потянет, говорить уже было поздно.

– А-а-а… Понятно… Присаживайся тогда… – тем не менее распорядился Игорь Евгеньевич. – Стол свободный есть… Знакомься с материалами… – И переложил на соседний свободный стол уже начавшую распухать папку с уголовным делом. – Смежные материалы просмотришь потом… Обязательно просмотри… Два фигуранта попали к нам из розыска… И я могу предположить, что попали они отнюдь не случайно, потому что и в нашем деле хвосты уводят далеко… Придется искать связи и заглядывать в прошлые дела… Большая и долговременная работа предстоит… Думаю, когда я через полгода вернусь из командировки, ты мне на стол еще с три десятка папок положишь…

– Понял, товарищ подполковник… – Несмотря на предупреждение, капитан отнесся к предстоящей большой работе легко, как, впрочем, ко всему относился. – Через полгода три десятка папок гарантирую…

Вообще-то про него говорили, что Аристархову лучше поручать короткие и быстротекущие дела. Там он мог себя проявить с лучшей стороны, благодаря своей энергичности и непоседливости. Но кропотливые и затянутые расследования навевали на капитана скуку, и он терял к ним интерес. Тем не менее даже зная индивидуальные особенности каждого, специально подбирать что-то отдельное ни для одного сотрудника никто не будет. Работать приходится с тем, что поручают, и выполнять то, что выполнять необходимо.

Капитан Аристархов листал материалы дела, подполковник Капустин, снова нацепив на нос очки, изучал только что полученные через общероссийскую базу данных досье на задержанных. Досье не богатые и не несущие информации, что могла бы помочь в расследовании. Так, скорее, простая отписка…

– Честно скажу… – признался капитан, прочитавший первые протоколы, и уже, кажется, составивший собственное мнение. – Я бы первоначально все действия подполковника Буслаева принял за чистейшей воды психопатию… Удивляюсь, как только вы разобрались! Внешне все выглядит неспровоцированным нападением… Крыша у человека поехала, и – напал…

– Разобрались… – Подполковник Капустин не пожелал сказать, что у него у самого сначала подобная же мысль мелькала, когда он надеялся «сплавить» дело в ментовку за отсутствием в нем интересующих РОСО моментов. – Тоже понимать надо… Это не кто-то, это подполковник спецназа ГРУ… У спецназа ГРУ и нервная система, и все реакции организма совсем не такие, как у обычных людей… Не такие, как у нас с тобой… У них у всех даже группа крови особая…

– Какая? – удивленно раскрыл рот капитан, знающий о существовании только четырех групп крови, отрицательного и положительного резуса, и все.

– Так и называется: группа крови – «спецназ»… Воспитанная и оттренированная группа крови… ДНК у них после упорной подготовки меняется… – Капустин достал из чехла на поясе трубку мобильника, начавшую вибрировать, и посмотрел на определитель номера. – Вот… Что я тебе говорил… Легок на помине… Как чувствует, что о нем говорят…

Капустин нажал кнопку и поднял трубку к уху.

– Я думал, Андрей Васильевич, вы уже на половине дороги до части…

– Я на половине другой дороги… – отозвался подполковник Буслаев напряженным голосом, и Капустин сразу понял – нечто произошло. – В меня стреляли около заправки… Стреляли с окружной дороги, когда я выезжал… Из проходящего автомобиля. Я иду в погоню… Уже вижу их… Старенький, побитый «Ауди А4» темно-синего цвета… Без регистрационных номеров… Меня тоже заметили… Гонят… Оторваться они не смогут… Дорога не та… Да и на хорошей дороге не смогут… Попробуйте по возможности перекрыть им пути… Предупредите ментов… Преступники вооружены… Выстрел был одиночным… Скорее всего, винтовка, возможно, с оптикой… Из оптики при движении трудно стрелять, потому и промахнулись с такой дистанции…

– Где вы сейчас? – спросил Капустин.

– Пока еще на окружной дороге… На федеральную трассу они выехать долго не смогут… И вообще… Думаю, они хотят прорваться в город… Там легче затеряться…

– Место… Место… Окружная дорога большая…

– Через три минуты будем около выезда на улицу Курчатова… Движемся от северного выезда на федеральную трассу…

– Можете держать постоянную связь?

– У меня на счету денег мало. Пусть кто-то доплатит на мой номер… Другой связи нет… Черт… Целая колонна трейлеров… Придется демонстрировать слалом…

– Ваша машина?

– Ярко-синий новый «БМВ Х3»… Машина более заметная, чем «Ауди»… Пусть на меня ориентируются… В принципе, мы оба едем далеко за сто… Нас и без того заметно… Машину жалко… Только месяц, как купил… Но я их не упущу…

– Понял, я объявляю «Перехват»! Ждите моего звонка… Будем ориентироваться по вашим указаниям, подполковник…

Капустин убрал мобильник в чехол и взялся за трубку внутреннего телефона. Набрал четырехзначный номер дежурного по РОСО и начал спокойно говорить.

– Подполковник Капустин… Тревога! Не учебная уже, предупреди всех… Свободные группы на выезд. Командира я сейчас сам предупрежу. Объявляй план «Перехват», свяжись с ментами, пусть задействуют свои спецсредства… По окружной дороге уходит от погони темно-синяя старенькая «Ауди А4» без номерных знаков. Из этой машины опять стреляли в подполковника спецназа ГРУ Буслаева. Сам Буслаев преследует преступников на ярко-синем «БМВ Х3». Сейчас они где-то около выезда на улицу Курчатова… Да, еще… На номер подполковника Буслаева необходимо перечислить деньги… Это единственная связь… Деньги перечисли и сразу выходи на связь с ним. Подключай к разговору все оперативные машины, чтобы ориентировались… Мы с капитаном Аристарховым тоже выезжаем…

Капустин покосился за плечо. Капитан Аристархов уже стоял и одергивал мундир, показывая подполковнику свою готовность к активным боевым действиям.

– Номер Буслаева? – спросил дежурный.

Капустин продиктовал по памяти. Если он набирал телефон раз, то номер уже запоминал надолго. А номер Буслаева он уже набирал.

– Понял, работаю… – Дежурный по РОСО капитан дело знал, да и каждый дежурный знал, как ему действовать по тревоге, потому Капустин не боялся что-то забыть при первоначальной вводной установке. Дежурный и без него вспомнит, пошлет кого куда надо и позвонит кому следует, чтобы не вышло накладки.

Сам Капустин, не долго думая, набрал по тому же аппарату номер командира РОСО, понимая, что вообще-то взял на себя слегка лишнюю смелость, объявив тревогу, не поставив об этом в известность командира. Обычно тревогу объявляет сам командир или дежурный по звонку сверху. Но время сейчас было слишком дорого, чтобы объяснять ситуацию и только потом начинать действовать, а полковник Сазонов из тех, кто такие вещи понимает…

– Товарищ полковник, подполковник Капустин…

– Всех уже поймал? – спросил полковник, намекая на то, что они только недавно разговаривали, обсуждая действия по текущему делу. Голос же подполковника никак не показывал его торопливости. – Молодец… Слушаю тебя, Игорь Евгеньевич…

– Иннокентий Станиславович… – Капустин всегда с трудом, но старательно выговаривал труднопроизносимое имя-отчество своего командира. – Повторное покушение на подполковника Буслаева. Всерьез, видимо, за него взялись… Но опять промахнулись… Буслаев на своей машине преследует преступников на окружной дороге… Только что позвонил мне, просит оказать помощь в задержании…

– Понял… – Полковник включился в вопрос сразу. – Объявляй план «Перехват»…

– Уже объявил… Только что позвонил дежурному…

– Молодец. Я сам с вами поеду… Только начальству доложу, чтобы все в курсе были… И в МВД позвоню, чтобы помогли…

– С МВД дежурный свяжется…

– Хорошо, жди меня в штабной машине… Не зря, значит, учились…

– Не зря, товарищ полковник…

Только две недели назад в городе проводились антитеррористические учения. Группе РОСО выпала вводная, почти полностью соответствующая нынешней ситуации. Тоже окружная дорога, правда, на другом участке, подальше от города, тоже преследование машины с террористами, только тогда, согласно условиям, преследование вела машина с вооруженными сотрудниками милиции. Сейчас преследование вел безоружный подполковник спецназа ГРУ. И хорошо, если преступники не знают, что подполковник не вооружен. Тогда они будут опасаться сокращения дистанции, и у помощи есть возможность подоспеть вовремя.

* * *

Четыре готовые группы разъехались.

Выехали они в одном направлении, но скоро должны были поочередно повернуть на боковые улицы, чтобы блокировать хотя бы четыре из пяти вероятных путей, по которым имеет возможность продвигаться погоня. Штабная машина должна была выехать последней и перекрыть пятое направление, наименее предпочтительное с точки зрения удобства передвижения, хотя удобство передвижения – понятие относительное, никто не знал, куда могут проследовать террористы, а если они еще и город знают плохо, тогда их путь вообще может быть нелогичным и не подлежать просчету.

Группа пятой машины была ослаблена в сравнении с другими машинами из-за присутствия в ней командира РОСО полковника Сазонова, который, конечно же, не мог заменить собой боевого подготовленного офицера и наличия в машине компьютерщика со своей техникой. Компьютерщик, естественно, тоже занимал чье-то место. Но эта машина не зря считалась штабной и в боевой обстановке резервной. Кроме того, на пятое направление должны были выставить три свои машины милиционеры, тогда как на остальные они выставляют всего по две машины. Бойцы ОМОНа вместе с инспекторами ГИБДД должны также полностью перекрыть все выезды с окружной дороги в сторону области. Примерно так работали силовые структуры на недавних учениях, и потому в боевой обстановке очевидных сбоев не произошло, если не считать сбоем более медленные сборы. Но это явление естественное, потому что об учениях все знали заранее и заранее к ним готовились, даже в кабинетах сидели в ожидании тревоги в бронежилетах.

Полковник Сазонов задержался, видимо, координируя с руководством областного управления ФСБ действия, и вышел, когда все уже сидели в штабной «Газели», а компьютерщик уже вывел на монитор ноутбука карту города как раз на том участке, где шло преследование.

– Дежурный! Что со связью? Есть Буслаев? – спросил по персональной «переговорке» подполковник Капустин.

– Подключайтесь… Есть связь… – отозвался дежурный. – Пока устойчивая… Как дальше будет, не знаю… Мобильники – вещь ненадежная…

– Включай…

Водитель вдавил до положения фиксации клавишу общего переговорного устройства.

– Андрей Васильевич! Слышишь меня? – Незаметно для самого себя Капустин перешел на «ты», но для боевой обстановки это всегда считалось нормальным явлением и вовсе не выглядело грубостью или панибратством.

– Нормально… – отозвался подполковник Буслаев. – Слышимость удовлетворительная… Только эфирного треска много…

– Телефон ехать не мешает? При быстрой езде…

– У меня «Bluetooth»[2] синхронизирован со стереосистемой… Нормально еду… – подполковник Буслаев был в разговоре сух, слова произносил кратко, и невольно перед глазами вставала картина, на которой спецназовец поворачивал руль то в одну, то в другую сторону, выполняя сложные повороты на большой скорости. – «Ауди» сворачивает в сторону города… Сразу из третьего ряда… Молодец!..

– На какую улицу? – спросил полковник Сазонов, только что севший на сиденье рядом с водителем. – Перед съездом указатель должен быть…

Полковник тоже не постеснялся переодеться в полевую форму и нацепить бронежилет. И даже автоматом вооружился. Но все в местном управлении ФСБ знали, что автоматом Сазонов владеет виртуозно, стреляет точно из любого положения, хоть от плеча, хоть от пояса, хоть стоя, хоть на бегу, и потому никто вооружению полковника не удивился…

– Нет указателя… – сказал Буслаев. – Черт… Чуть в меня сбоку не въехали… Съезд здесь временный… Ремонтные работы… Расширяют дорогу, что ли…

– Я – Второй, – отозвалась одна из ушедших вперед машин. – Знаю, где это… Хорошо район знаю… Мы едем на перехват. Здесь есть короткий путь… Через дворы…

– Дежурный! – подстраховался подполковник Капустин. – Передай ментам, пусть со второго направления снимут одну машину. На подстраховку Второго…

– Понял, передаю… – отозвался дежурный.

– Едем… – скомандовал полковник Сазонов. – Второй, по какой улице?

– Там съезд на пустырь, оттуда можно попасть на улицу Дзержинского… Вам лучше сразу на Дзержинского выезжать… – отозвался Второй. – Он, наверное, туда покатит… Правда, можно и на Заречную выехать… Но там для «Ауди» дорога сложная… Колея глубокая… Правда, могут и стороной по кучам щебня, если не перевернутся… Если проскочат, попадут в новый микрорайон… Там не все дома заселены… Среди строек есть где спрятаться…

– Ты так же хорошо весь город знаешь? – одобрительно спросил полковник Сазонов.

– Живу рядом… – последовал ответ. – С собакой там гуляю…

«Газель» уже стремительно преодолевала городские улицы. Магнитную «мигалку» на крышу выставили, но пока надобности включать ее не было. Даже на перекрестках, потому что машина попала в так называемый «зеленый коридор», и светофоры помогали быстрее добраться до места. Но куда ехать, точно пока определено не было.

– Андрей Васильевич? – спросил Капустин. – Что у тебя?

– «Ауди» из поля зрения не теряю… Они едут через пустырь… Дистанцию пока не сокращаю, хотя возможность имею – здесь моя дорога…

– Не сокращай, могут стрелять… – согласился подполковник Капустин.

– Я – Второй… Куда едут через пустырь? Направо или налево?

– Прямо… – сообщил подполковник спецназа.

– Там нет выезда… Там канава метр в ширину и метр в глубину… Я уже рядом, через две минуты выеду слева… Не сокращайте дистанцию…

– Понял. – Буслаев звучно хмыкнул. – Дайте кто-нибудь автомат поносить… Они останавливаются… Все… Увидели канаву… Бросают машину… Трое… Два автомата и СВД[3] с самодельным глушителем…

– Откуда знаете, что самодельный?.. – невовремя задал вопрос полковник Сазонов.

– Я все глушители знаю… В том числе и импортные… Этот слишком тяжелый, нарушает баланс при прицеливании… Самоделка… Потому и не попали… В движущейся машине баланс установить невозможно…

В регионе с самодельными глушителями сталкиваться приходилось нечасто, и потому Сазонов сам не умел еще отличать фирменный от самоделки.

– Я – Второй, куда они бегут?

– От меня…

– В сторону канавы?

– Должно быть, мне канаву еще не видно… Ориентируюсь по твоим словам…

– Я на пустырь не еду, сворачиваю раньше… Буду здесь их перехватывать…

– Понял, – отозвался Буслаев. – Я встану вплотную к их машине, чтобы не вернулись… Они думают, что я вооружен… Иначе подождали бы меня на месте… Оп-па… Стреляют… Ну вот…

– Что там?

– Еще три дыры в стекле… И заднее сиденье… Да, и заднее сиденье продырявили… Чего они раньше ждали…

– Раньше они рассчитывали выстрелить и убить… – предположил полковник Сазонов. – Они никак не рассчитывали, что за ними будет погоня… Не из храбрых ребята…

– Типичные боевики… – сказал Буслаев со знанием дела. – Пострелять и убежать… Потом, когда попадутся, все, как один, мамой клянутся, что не стреляли…

– Что там? – спросил подполковник Капустин. – Не стреляют больше?

– Мне их не видно… Спустились с горки… Сейчас подъезжаю к машине… Вижу… Бегут… К другой машине…

– Я – Второй… Я их вижу…

– Вижу тебя, Второй… «Газель» с мигалкой…

– Да… Это мы…

– Не успеваешь… Они раньше добегут… Стреляйте по второй машине! Есть «подствольник»? Прямой наводкой… Притормозите… Вот так… Хорошо…

– Что там? – полковник Сазонов требовал информацию.

– Ожидающая машина горит… Боевики бегут в другую сторону…

– Я – Второй… От нас не убегут…

– Осторожнее, они, кажется, готовятся отстреливаться… – предупредил Буслаев. – Ну как же так!.. Второй! Второй! Как вы там?

Второй не отвечал…

– Андрей Васильевич, что случилось? – обеспокоенно спросил полковник Сазонов.

– «Газель» перевернулась… Упала в котлован… Бандитам прострелили колеса… И… Я туда бегу…

– Мы уже с другой стороны приближаемся, – подсказал подполковник Капустин. – Судя по карте, мы совсем рядом. Не преследуй их… Не подставляй себя…

– Наоборот… Необходимо преследовать… Иначе оторвутся… – У подполковника Буслаева сильно изменился голос. – Необходимо держать их в пределах видимости…

– Что с тобой, Андрей Васильевич? – спросил Капустин. – Не ранен? Голос изменился…

– На бегу разговариваю… Через трубку… Они отстреливаются неприцельно…

– Мы слышим очереди… Едем прямо в сторону стрельбы… Другие машины перекрывают все возможные пути отхода… Кто ближе других?

– Я – Четвертый, еду по следам Второго… Сворачиваю на пустырь…

– Окажи помощь…

– Понял…

– Первая машина – к бою!