Читать книгу Шанс. Книга 4 - Сергей Савелов - Страница 28

Кирилл Трофимович тяжело поднялся из-за стола. Только сегодня он вернулся из поездки по стране и приехал домой отдохнуть, так как в последнее время плохо чувствовал себя. Уже продолжительное время держалось повышенное давление и периодически температурил, но послаблений себе не давал и к врачам не обращался, зная, что они посоветуют отдохнуть, обследоваться и прочее.

Если его непосредственный начальник Тихонов находит силы работать, участвовать в заседаниях Политбюро, не хватало заболеть заместителю Председателя Правительства. Да и повод для сплетен «товарищам» и «соратникам» по Политбюро давать не хотелось: «Сдает Кирилл Трофимович, на пенсию пора…», а он полон сил и не болен (почти). 60 лет рассвет возраста для политической деятельности, а сколько планов…!

Жалко, что погиб настоящий соратник по Политбюро и можно сказать друг Романов Г. В. Получив известие о его гибели, Мазуров был ошарашен. Не должны гибнуть люди их уровня в рядовой авиакатастрофе. Он поставил задачу своим помощникам выяснить из первых рук причины катастрофы, не дожидаясь официальной версии, но тех постигла неудача. Оказалось, что уже все лица, связанные с вылетом злосчастного самолета, технические службы и сопровождения полета прикрыты подписками о неразглашении, а везде находились сотрудники КГБ.

Экстренное заседание Политбюро, созванное по причине гибели их соратника, ничего не прояснило. Назывались наиболее вероятные причины – неблагоприятные условия полета, так как самолет попал в грозовой фронт и технические неполадки воздушного судна.

По лицу Андропова, присутствующего на заседании ничего понять было невозможно, а также некоторых других, зато Брежнев негодовал:

– Почему так нелепо погиб наш товарищ? Что у нас с безопасностью полетов происходит, если гибнут даже члены Политбюро?

– Григорий Васильевич сам проявил легкомыслие перед вылетом. Его накануне предупреждали о неблагоприятных условиях полета на маршруте, но он упрямо решил – вылетать, – тихо заявил Юрий Владимирович, не поднимая головы и глядя в стол.

– Надо все это тщательно расследовать, чтобы в будущем исключить подобное, – буркнул Леонид Ильич и посмотрел на Мазурова.

Вероятно, хотел поручить от Политбюро возложить на него контроль за работой комиссии, расследующей причины авиакатастрофы, но отвел взгляд по каким-то причинам и повернул голову к Черненко.

– Возьмешься, Костя?

Тот кивнул.

Мазуров, хоть и был первым заместителем Председателя Совета Министров Косыгина, и числился от Политбюро куратором многих министерств, но не Министерства гражданской авиации.

Потом он все-таки узнал о некоторых подозрительных моментах, предшествующему злополучному вылету. Оказалось, что самолет, на котором прибыл в Москву Романов, оказался сломан и ему для срочного вылета в Ленинград предоставили другой. Причину поломки рабочего самолета Романова, зачем была нужна такая спешка с вылетом, откуда взяли запасной самолет выяснить не удалось. Это выглядело подозрительно.

Прямое обращение к Андропову тоже ничего не прояснило. Юрий Владимирович уклончиво ответил:

– Сам ничего не знаю, Кирилл Трофимович. Расследование провожу по своим каналам, но предварительные данные опасаюсь озвучивать, так как полной ясности нет.

Радуется, наверное, что одного из основных своих противников по Политбюро лишился, – подумал тогда Мазуров и не стал выяснять ответы на выявленные его людьми подозрительные моменты.

Слишком многим в Политбюро и Секретариате ЦК Григорий Васильевич «оттоптал ноги» за последней год своей активностью – Суслову, Устинову, Громыко и самому Андропову, но разрешать недопонимание катастрофой и убийством своего товарища…. Нет, это в голове не укладывается.

Неожиданно он вспомнил один из последних разговоров с Романовым. Они встречались в конце зимы или начале весны на его даче. Тогда Григорий Васильевич немного выпил и заметно охмелел. Вероятно, выпивал накануне их встречи.

– Я, Кирилл Трофимович, был в этом Афганистане. Это такая трясина, а эти всё делают, чтобы нам попасть туда! – высказался непонятно гость.

Кто это упомянутые «эти» не уточнил, но понимающему человеку было ясно.

– Бьюсь как в стену, но не твердую обычную, а в мягкую, пружинящую, как в палате психбольницы. Все со всем согласны, а делают наоборот всё, чтобы угробить страну.

– Ну ты, Григорий Васильевич преувеличиваешь, – попытался опровергнуть собеседника Мазуров, считая того неадекватным из-за употребления алкоголя.

– Я уже давно передал список шпионов и предателей Андропову, а он не заметно что-то сделал с ними. Ты ведь тоже не слышал о разоблачениях шпионов в последнее время? – не отвечая собеседнику спросил ленинградец и поднял мутные страдальческие глаза на хозяина.

– Нет, – покачал Мазуров головой, – но тебе-то откуда знать о действующих врагах? – скептически поинтересовался.

– Есть у меня…, один…, пророк-оракул хренов, – отмахнулся тот. – Надеется, что спасу СССР. Обо многом напророчил. А тут такое болото…! Вот и ты не веришь! А-а! – сокрушенно махнул рукой Романов и выпил очередную рюмку.

– Предчувствую, что недолго мне осталось, – под конец встречи признался Григорий Васильевич.

Тогда Мазуров не обратил внимания на слова Романова, объясняя все депрессивным настроением того на почве опьянения или наоборот – пьянство и последующей депрессии. У всех бывают такие моменты, когда кажется, что ничего не получается, все против тебя и хочется опустить руки или напиться.

А сегодня неожиданно вспомнилась та встреча и слова покойного. Неужели все-таки убийство? Не хочется в это верить. Тогда Романов упоминал какого-то пророка. Неужели был или есть такой? Почему же он не предупредил Григория Васильевича перед полетом об угрозе? Или предупреждал, а тот не внял?

Мазуров вспомнил какую необычную активность начал проявлять Романов в последний год. Сблизился с ним, так как, наверное, считал своим союзником по Политбюро. Действительно, у них не было противоречий и разногласий во взглядах на экономику страны. Раньше Романов не был замечен подобной активностью, занимаясь только интересами своей области и Ленинградской промышленности, а тут вдруг вмешался в кадровый вопрос и выступил против назначения Горбачева. Проявился и по другим вопросам внешней и внутренней политики, что не могло понравиться другим членам Политбюро.

Еще тогда про какой-то список шпионов упоминал. Неужели как-то узнал о врагах и передал СПИСКОМ Андропову?

Может и правда – был у него пророк-оракул? Неплохо было бы узнать – что будет после нас? Надо послать кого-нибудь в Ленинград надежного, чтобы выяснил осторожно о людях в окружении Первого секретаря ОБКОМА, не привлекая внимания.