Читать книгу Зона сквозного действия - Сергей Семипядный - Страница 6

Бабе Саше к ночи полегчало. И спала неплохо. А с утра вдруг разболелась, и не на шутку. Так расхворалась, что сама встревожилась и даже запаниковала. С постели вскочила, по дому забегала, прихрамывая и постанывая.

Проснулась и спустилась вниз Арина. И тоже разволновалась, увидев, как баба Саша извлекает из шкафчика внушительных размеров склянку и выливает её содержимое себе в рот. А затем отхлёбывает, и прилично, ещё из нескольких банок с разноцветными жидкостями. И всё время громко охает и ощупывает голову и бока. Потом, в очередной раз потрогав лоб, берёт полотенце и обматывает им голову. И ложится на кровать.

– Тебе нужно поспать, – говорит Арина.

Но баба Саша уже опять на ногах. Она спешит к столу, заваленному лекарствами, и торопливо набирает целую горсть таблеток. И всю эту многоцветную горку ссыпает себе в рот. И проглатывает. Пытается проглотить, точнее. Арина наливает воды в стакан и подаёт его бабе Саше.

– Фу-у-у! – выдыхает баба Саша, проглотив воду вместе с таблетками.

– Теперь ты выздоровеешь? – с надеждой произносит Арина.

Баба Саша оборачивается и печально смотрит на внучку. Затем бредёт к кровати и падает на постель ничком. Сил у неё уже нет. Кончились. Ни рукой, ни ногой, как говорится. Похоже, и перевернуться на спину не в силах.

– Тебе помочь? – спрашивает Арина.

– Да.

Арина помогает бабе Саше улечься поудобней, подушки ей подкладывает.

– Ты выздоравливай. Ты вязать меня обещала научить. И из шнура.

– Так учила уж не раз, – слабым голосом говорит баба Саша. – Ладно, тащи. Последнюю попытку сделаю.

– Я сейчас. Нитки в сумке. Когда вяжешь – рифмы складываются.

Арина бежит к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Э! – говорит баба Саша.

Арина останавливается.

– Да, бабушка.

– Ларису позови.

– Зачем?

– Скажи ей, что я смертельно больна, что я умираю. Только не напугай.

– Зачем умирать? Надо просто вылечиться и перестать болеть. Чтобы не умереть.

– Всё перепробовала. Ты же видела, – слабым голосом произносит баба Саша. – Мне немного осталось. Ровно столько, сколько нужно, чтобы хотя бы Ларисочку чему-то научить.

– А я говорю – умирать рано! – протестует Арина.

– Ничего не бывает рано, ничего не бывает поздно. Всё приходит вовремя. Так сказал Конфуций.

– Конфуций? Ладно, я разбужу Лариску. Но ты всё равно не умирай.

Арина поднялась наверх и растолкала Ларису.

– Идём. Вставай быстро! Бабушка умирает!

– Как это умирает? – не поверила Лариса – Обещала бородавку вывести.

– Я тоже против. Но ей совсем плохо!

– Собирались же мороженое по-льежски… – бормочет Лариса.

– Зовёт тебя. Давай!

Арина выхватила из своего рюкзака объёмистый цветной пакет и убежала, а Лариса, даже ещё не вполне проснувшаяся, оделась настолько быстро, что сама не могла поверить, что она уже одета и надевать на себя ничего больше не требуется. Но футболка, шорты и тапочки уже были на ней. И этого, конечно, достаточно, чтобы сейчас же помчаться вниз по лестнице к умирающей бабушке.

Когда она прибежала к кровати больной, баба Саша приоткрыла глаза, но не шевельнулась. Лариса растерянно посмотрела на Арину и вязанье в её руках и собралась заплакать. Баба Саша нахмурилась.

– На слёзы нет времени. Лариса, засучи рукава. Арина, ты будешь записывать.

– Я позову деда! – выкрикнула Арина, бросила на стол нитки со спицами и выбежала из столовой.

И очень скоро о близкой смерти бабы Саши знали уже все. И все хотели, чтобы она ещё пожила. Поэтому собрались около дома, в который их не пустила Лариса, и горестно покачивали головами, расположившись на крыльце, на лавочках.

– Сочетание синего дельфиниума и оранжевых лилий, – проговорил дед Фёдор. – Хотел, чтобы сама посмотрела. Думаю, ей бы понравилось.

– Планировал проконсультироваться насчёт укрепления памяти, – сказал Матвей. – Так-то я собрал информацию, но… Но хочется, чтобы как-нибудь…

– Волшебным образом? – улыбнулся, не без грусти, естественно, дед Фёдор. – Не знаю. Мозг всё-таки. Вот взять цветы акроклинума! Полураспустившимися в полуденные часы срезать или ближе к вечеру?

– Вклад в поиск достопримечательностей… – вздыхает Роман. – Матвей, я ведь на бабу Сашу очень рассчитывал. Не думал, что подведёт. Она – меня, а я, друг, – тебя.

– Ингредиенты липового чая… Состав капель от сонливости… – бормочет Макарыч, параллельно размышляя о несомненном усилении признаков континентальности в местном климате последнего времени.

В окно, выходящее на крыльцо, высовывается голова Ларисы.

– Тихо! Вы что себе позволяете? Жу-жу-жу, жу-жу-жу! Расшумелись!

Дед Фёдор вскакивает и, спеша к окну, – кричащим шёпотом:

– Книги по фитодизайну! Среди тех, которые в коробках, или которые в мешках?

– Я спрошу.

– И по поводу мягкой очистки печени… – торопится дед Фёдор. – Рецепт Конюховы нахваливали. Она даже записала. Там к овсу и листьям брусники почки какие-то, кажется…

– Арина выйдет и запишет вопросы! – отрезала Лариса. – Если успеет.

Лариса захлопывает окно и спешит к плите, на которой находятся несколько дымящихся кастрюль. Баба Саша, лежащая на кушетке, провожает её внимательным взглядом.

– В левой дальней давно не помешивала, по-моему, – говорит она и обращает взор на Арину, плетущую макраме. – Ты всё ещё с панно «Совушка» возишься?

– А диагональный репсовый как завязывают? Я ведь не поняла.

– На наклонно натянутой узелковой нити. А клюв плести приёмом «горошина».

– Это как?

Баба Саша сползает с постели и забирает из рук Арины макраме.

– Я же уже показывала. На средних четырёх нитях – цепочку из шести плоских узлов.

Баба Саша возвращает Арине рукоделие и направляется к кушетке, но вдруг её привлекает запах, идущий из одной из кастрюль. Баба Саша приближается к плите.

– А это что у тебя тут?

– А это для женщин в возрасте, – отвечает Лариса. – Здесь кора крушины, плоды фенхеля, полынь горькая и мята перечная.

– Но запах!

– А я добавила ванили, мяты и ландыша. Для аромата. Для женщин же. Хоть и в возрасте. Для мамы, в первую очередь.

Баба Саша вздыхает и качает головой. Она уже собирается направиться к кушетке, как вдруг её внимание привлекает содержимое другой кастрюли.

– Это что такое? Тут же уха варится!

– Да, учусь варить уху.

– А что за цвет?

– Я добавила свёклы, – признаётся Лариса.

– Свёклу – в уху?!

– Цвет уж больно бледный был. Мне хотелось, чтобы уха была красивой.

– Ну, Лариска! Вылови сейчас же!

– Но красивый цвет останется?

– Боюсь, не только цвет сохранится в бывшей ухе!

Баба Саша принимается поварёшкой вылавливать из ухи куски крупно нарезанной свёклы. Заглянувший в эту минуту в окно дед Фёдор хмурится, а затем стучит костяшками пальцев по стеклу. Лариса подбегает к окну и отворяет одну створок. Она возмущена.

– Да что ещё?!

Дед Фёдор вскипает ответным возмущением.

– А почему не в постели больная? Безобразие!

– На минуту встала! – Лариса захлопывает окно.

– Мы тут на грани истерики, а она поварёшкой орудует! – негодует дед Фёдор, меряя шагами крыльцо.

– Ей лучше? – уточняет Макарыч.

– Да внуки разве дадут умереть?! – взмахивает руками дед Фёдор и поспешно спускается с крыльца.

– Вы куда?

– Не могу больше! Займусь крыжовником! – отвечает дед Фёдор и направляется к сараю.

Макарыч также поднимается, несколько секунд раздумывает, потом, бросив взгляд на часы, торопливо покидает крыльцо и идёт к своему дому.

– Макарыч! – кричит дед Фёдор. Он не успел дойти до сарая. – Подожди!

Дед Фёдор спешит к поджидающему его Макарычу.

– Кажется, я знаю, что вы хотите сказать, – виновато произносит Макарыч.

– Макарыч, ты уж не подведи. Надо обработать химсредствами. Выходят сроки!

– Сделаю, что смогу, – кивает Макарыч.

– Макарыч, умоляю!

Макарыч ещё раз кивает и уходит. Дед Фёдор направляется к сараю.

Роман с торжествующей усмешкой оборачивается к Матвею.

– Мы временно не существуем. Ни для кого.

– На озеро я не пойду! – решительным тоном произносит Матвей.

Роман в недоумении.

– Вот так взять и упустить момент?

– Недостаточно информации.

– Информации? Какой информации? Ты говорил, теорию освоил в совершенстве. А я со своим стариком… Теперь – посидеть, потрогать для начала.

Матвей качает головой.

– Я не об этом.

– О чём тогда вообще, Матвейка?

– Я был одиноким и чужим. Давно со мной такого не случалось.

– Прекрати загадками изъясняться! – сердится Роман. – Внятно сказать можешь?

– Думаю, это всё не шуточки. Жаль, здесь интернета нет. Отец уклонился от разговора, поэтому… Может, с твоим дедом поговорим?

– Давай. Только ты уж сам, ладно? А то я не знаю, куда тебя понесло.

Матвей недоверчиво смотрит на Романа, лицо которого кажется демонстративно беззаботным.

– Хочешь сказать, не заметил ничего необычного у озера? Ты, Лариса и даже Арина…

– Нет, не заметил! – нагло глядя в глаза Матвею, ответил Роман.

– Думал, ты – мой друг, – сказал Матвей, поднялся с лавочки, сбежал с крыльца и направился прочь.

– Да подожди, Матвей! – крикнул Роман спустя несколько секунд.

Человек, которого привык считать другом, удаляется, уходит, возможно, навсегда. Такую картину не каждый выдержит. Вот и Роман не выдержал. Он догнал Матвея, и они уже вместе пошли к дому Макарыча. Молча.

Так же, не проронив ни слова, они осмотрели набитый книгами дом и забитый различными агрегатами ангар, являющийся мастерской Макарыча. Но Макарыча не обнаружили. Дальнейшее молчание не несло конструктива. И Роман решился озвучить вертевшуюся в голове мысль.

– Эксперимент. Провести эксперимент. Быка за рога.

– Тебе легко говорить, – вздохнул Матвей. – Ты как был…

– Что?! – вспыхнул Роман. – Говори! Говори!

– Ты всегда был лёгким. У тебя всегда были сёстры!

– Не всегда! Хотя Аринка, можно сказать, всегда. А когда Лариску принесли и положили на стол, я даже на стул забираться не стал. Стоял, смотрел и не знал, что делать.

На лице Матвея появилось выражение решимости.

– Мы проведём эксперимент, – объявил он. – Да. Но не сегодня. Мы подготовимся.

– Не думаю, что ты здесь памперсы отыщешь.

– Что-нибудь да отыщу.

– Ладно, не буду тебе мешать, – с некоторой обидой в голосе проговорил Роман. – Но ты настраивайся не стоять пнём, как в тот раз. Я облазал его весь. Но я же не разбираюсь в этом старье, пойми!

– Я тебе давал литературу.

– Опять ты!.. – с досадой воскликнул Роман. – Мне один раз попробовать на практике…

– Увидимся, – сказал Матвей и направился к дому Макарыча.

Роман смотрел ему вслед и сердился. И на Матвея, и на себя. Но больше – на Матвея. А потом отправился домой.

Войдя в прихожую, Роман услышал голос бабы Саши:

– Ложимся на спину, руки кладём за голову, ноги сгибаем в коленях, стопы ставим на пол. Лариса, ты видишь, как я ставлю ноги?

Роман вбежал в столовую и не поверил своим глазам – баба Саша и Лариса лежат на полу, на ковриках!

– Баба Саша, ты занимаешься спортом?!

– Комплекс Ларисе решила показать. Она со своей любовью к домоводству к двадцати годам в клушу превратится. Опускаем колени вправо, затем влево. Начали!

– Арина! – обратился Роман к сестре, сидевшей тут же с вязаньем в руках.

Арина, прекратив орудовать спицами, подняла голову и усмехнулась.

– А я не одобряю. Я – против. Давно ли она ссылалась на Конфуция? Бабушка, – обратилась она к физкультурнице, – ты чем свои предсмертные судороги оправдывала? Говорила – всё вовремя приходит.

– Конфуций был не прав. Потому и умер рано, – сказала, как отрезала, баба Саша твёрдым голосом не планирующего умирать человека никогда.