Читать книгу Катарсис - Сергей Сергеевич Федоров - Страница 7

Приезжая в соседний город, я снимал одну и ту же квартиру недалеко от центра. Шестой этаж, не выше и не ниже, и квартира с номером, который так легко запомнить – 123.

Сама квартира выполнена в японском стиле – минималистическом декоративном стиле, в котором абсолютно ничто не перегружает внимание. Единственный нюанс – это большая кровать, но я не думаю, что вам нужно объяснять, зачем она тут нужна. Черная мебель, постельное белье красного цвета – немного пошловато, но для приятного, близкого общения вполне подходяще. Красный и черный всегда были приоритетными в коллекции моих любимых цветов.

Если быть честным, то в этом помещении я побывал с очень многими женщинами, и если кто-то из них спрашивал, которая она по счету тут, я, не моргнув глазом, отвечал, что первая. Женщины любят чувствовать себя особенными, не могут переносить некоторой правды. Если бы любая из них была рада быть не первой, то я был бы потрясен. Но такого со мной еще не приключалось. Ложь позволяла мне продолжать общение, переходя из кухни в спальню, и этого было вполне достаточно. Быть честным в наше время как минимум опасно. Когда-нибудь я напишу о том, что в этой квартире произошло нечто большее, чем жизнь, но это случится чуть позже.

Выложив вещи, я плюхнулся на кровать. Достав сигарету, закурил, медленно выдыхая дым в потолок. Я чувствовал себя просторно, но в тоже время немного одиноко. Я начал представлять момент, когда мы с Николь займемся любовью на этой кровати, мысленно ощущая тепло ее тела. Интересно, как она пахнет?

Запах женщины всегда был для меня одной из главных деталей: я мог ощутить по запаху, много ли у нее было мужчин, или же она только в начале своего пути. И если обоняние подсказывало мне первый вариант, то хотелось как можно скорее покинуть это тело. От визуализаций я начал чувствовать возбуждение. Выхода не было, и я отправился в душ. Несколько минут ушло на мастурбацию, и все имеющиеся мысли плавно опустились на холодный кафель.

Подойдя к зеркалу, я взглянул себе в глаза. Передо мной стоял все тот же мальчик с немного повзрослевшим лицом и потрепанным видом, на лбу появились морщины, так как я часто хмурюсь. Такова жизнь. В глазах горел все тот же огонь, но внутри что-то тихонько угасало. С каждым годом уверенности в том, что все билеты к счастью уже распроданы, становилось все больше. А иллюзии суррогатной любви становились все сильнее, словно я тело, подключенное к какому-то прибору, который в тот или иной момент погружает меня в искусственный сон, убеждая, что это реальность. И когда такое происходит со мной, я чувствую, как некий импульс проскакивает по моему телу электрическим током.

Утопая в алкогольных трипах, я так часто надеялся найти выход из матрицы. Но, как мы знаем, дверь к выходу из этого состояния сможет указать лишь хороший нарколог. Мысль об алкоголе заставила меня собраться и пойти в ближайшую пивную, купить любимое темное пиво с гранатом.

Взяв немного выпить, я вышел на аллею, прогулялся до ее конца, затем обратно. Деревья дрожали под порывами холодного осеннего ветра, и я, обняв одно из них, почувствовал легкий озноб. Фраза о том, что деревья умирают стоя, заставила меня задуматься о том, что люди слишком ленивые, чтобы принять свою участь в подобном положении. Дерево живет дольше, чем человек, но умирает часто по причине человеческой деятельности. Оно воспринимает этот мир таким, какой он есть. Человек же видит свое существование как часть бессмертия, иллюзия которого заканчивается со смертью кого-то из близких людей. В такие моменты каждый понимает, что смерть – это не то, что бывает исключительно с другими.

Позвонила Николь, предложив поужинать где-нибудь, но мне не хотелось покидать свою зону комфорта, и я предложил сделать это у меня. «Я надеюсь, ты вкусно готовишь!» – произнесла она с иронией и положила трубку.

Зону комфорта, так или иначе, пришлось покинуть и отправится в магазин. Выбор пал на пасту с куриным филе под кисло-сладким соусом и легкий овощной салат – единственное, что я научился готовить хорошо. Пасту можно мешать с чем угодно – от грибов до креветок. В тоже время, когда ты преподносишь подобное блюдо незнакомому человеку, то создаешь впечатление почти мастера с опытом в готовке, главное – не угодить вторично на роль повара для одного и того же человека.

Самый неприятный момент – это разделывание сырого филе. К данной процедуре я всегда испытывал инстинктивное отвращение. Человек создан из плоти, он всегда кажется себе самому чем-то цельным, но, по сути, является огромным организмом из мяса и крови. Нарезая кусок чужой плоти, ты начинаешь представлять свою. И в эту секунду происходит разногласие между иллюзией твоей вечности и чем-то временным. Люди поедают животных, животные поедают людей, все мы, по сути, кормим друг друга, но в тоже время мы, люди, делаем вид, что живем чем-то высшим.

И когда твои руки режут чей-то кусок плоти, ты понимаешь, что мир не такой, каким ты его представлял. Все это преподносят в красивой обложке, приносят на витрины, а мы даже не представляем, что это мясо когда-то было чем-то сознательным, пусть даже отчасти. В такие секунды мои чувства разрываются в масштабе происходящего, и я стараюсь отвлечься на овощи, так как они не имеют никакого отношения к этому ужасу. Надеюсь, это так.

Через несколько мгновений готовка была окончена. Я присел на балконе и закурил, с кухни приятно пахло едой, и мысли о том, что сделано, растворились где-то в ночном небе. Меня начало беспокоить осознание того, что я не представляю, как себя вести с Николь. Обычно тогда, когда я веду себя естественно, это отталкивает людей. Для каждого нового человека нужен свой ключ в виде определенного образа, естественность в частых случаях отпугивает, и людям сложно воспринимать человека таким, какой он есть. Проще притвориться кем-то другим, чем быть отвергнутым по причине непринятия окружающими.

Мысленно я примерял на себя разные образы. Я мог быть философом, страдающим алкоголизмом, парнем с района, весельчаком или же нудным писателем. Во мне одновременно жило много личностей, и в частых случаях они довольно неплохо уживались между собой. Один раз между ними произошел разлад. Я поймал биполярное расстройство, и мои личности начали проявляться одновременно, между ними возник конфликт, в котором я практически стал сторонним наблюдателем. Пожалуй, это самое страшное, что может произойти с человеком. Чувствовать, как на твоем лице меняется выражение лица, словно у тебя жуткая мигрень, а изнутри ощущать, как ты делишься на части, на отдельных особей, которые пытаются загнать тебя подальше, дабы покинуть твое тело.

Я лежал на дне своего сознания в абсолютной темноте и наблюдал, как они рвут меня на составные части. Мне повезло, что я был на уровне ниже. Дождавшись абсолютной тишины, я протянул руку к свету, и меня отпустило. Больше подобных конфликтов не происходило.

Мои личности в частых случаях помогали мне выжить, хоть порой и сводили с ума. И если наступал момент, когда я был готов наложить на себя руки, они вытаскивали меня из петли, давали мне стимул жить дальше. Они все твердили мне, что рано или поздно я получу этот мир, или хотя бы возьму свое, что мне стоит только подождать. Но в момент, когда я достигал цели и мир начинал мне поддаваться, я расслаблялся, но в это время он разворачивал меня в другом направлении. Я почувствовал вибрацию телефона, звонила Николь.