Читать книгу Они (сборник) - Сергей Шаматульский - Страница 4

Он курит какие-то самые дешёвые сигареты. Даже вообразить сложно, где он их находит в её районе. Она как-то пыталась купить такие. Но без толку. Видимо, это что-то подпольное. Вроде контрабанды, которую возят студенты, примотав пару блоков к своему телу. Да-да, когда скотчем вокруг таза и живота. Ребят этих ещё постоянно ловят и депортируют, ну это вы видели. Так вот, сигареты у него ужасные. Чёрная матовая пачка, жёлтый фильтр. Дрянь, от которой стирай не стирай потом шторы, но всё равно запах едкой кислой капусты, испускаемый табаком, остаётся. Нет ему управы. А курит он везде. То есть абсолютно. «Ники, не кури в комнатах, пойдём на кухню». – «Ага». Ага. И он чиркает спичкой. Это же не специально. Просто всё так выходит. Само собой. Его не исправить. Она понимает. Она ему разрешает. Многое разрешает. Дымок разносится под потолком, пропитывает книги, пледы, подушки, забытые чеки, просроченные билеты, трусы и кофты. «Я потом всё проветрю, – думает она. – Всё, всё. Абсолютно. На быстром режиме свитер в машинку. Ап. И нет запаха».

Нет запаха.

Но через час он уходит. А запах остаётся. Этот чёртов запах во всех её пледах, подушках и чеках. Да, чеках, но это вы слышали.

Через неделю всё повторяется. Два звонка, старый матрац, его сигареты. Наверное, Ники просто как-то ошибся дверью, а она и открыла. Она и оставила. Да, это было именно так. Иначе что их связывает. Иначе что их может совсем связать?

Матрац и вонючие сигареты? Более ничего. Ничего.

«Ничего», – думает она и начинает с каждым разом отдалять путь от двери до матраца. И говорить много, и готовить вкусно. Приглашать в театры и на выставки, но всё тщетно, он смотрит на неё стеклянными глазами, чиркает спичкой и уходит.

«Всё ещё рано это. Даже не нужно это».

Но остановки отменены. Уже придуманы имена детей. И первым, она уверена, будет мальчик Слава, а второй она родит дочку, хотя и не обязательно дочку. Но было бы совсем к месту, как кажется. И шторы они купят новые и выйдут, наконец, из этого замкнутого круга её квартиры туда, где родители приносят закатки и звонят, передавая приветы. Будет счастье. Она уверена. Будет счастье.

А пока надо доставать рецепты и дефицитные продукты, платья в горох и книги, его любимые книги, она помнит, она знает какие, он говорил когда-то, а она не забыла. Как славно-то. Совсем не забыла.

«Штрудель, Ники, это штрудель! Гляди, гляди. Ники. Вот, я тебе купила сигарет. Хороших сигарет. Кури, Ники, кури где угодно, Ники».

И происходит чудо.

Он везёт её на далёкий рынок. Какой-то там «северный» или «восточный». Выпавший из времени остров пространства, где вселенная останавливается, запутывается в бесконечных рядах шуб, синтетических маек и джинсов, которые ещё надо мерить прямо на глазах у всех, стоя на картоне и отражаясь в бесформенном осколке старого зеркала.

«Вам очень идёт».

«Нет-нет, не надо. Не надо, отстаньте же. Отстаньте».

Она ведёт его за руку к выходу. Туда, где метро и правила плюс весь настоящий мир. Но он только громко смеётся, смеётся и берёт себе кроссовки, а потом тащит зачем-то покупать рыбу и пряности. Вдруг всё становится важно. И совсем незаметно они прощаются в толпе, кто-то хамит, цыганка трясёт куклу и требует денег, шум, шум, и только в вагоне подземки она находит себя с пакетами, полными просроченных в мае свиных консервов, тухлых кабачков и чёрных пачек никому уже совсем не нужных чёртовых сигарет.