Читать книгу Вместе (сборник) - Сергей Шапурко - Страница 17

Тихое летнее утро, проснувшееся с первыми лучами солнца, сладко потянулось, скинуло одеяло, надело тапочки и неспешно затрусило по улицам и скверам южного провинциального города. Яркий свет, словно полковой горнист, поднял с наемных коек несметную армаду отдыхающих, съехавшихся со всех концов необъятного Советского Союза. Белокожие и застенчивые, они нестройными рядами двинулись к своей Мекке – черноморскому песчаному пляжу. Вот уже их авангард босым шлепаньем разбудил спавшего на лежаке спасателя и он, словно застигнутый врасплох змеелов, смущенно улыбнулся, виновато облизал губы и с несвойственной для его сана скоростью скрылся за дверью с табличкой «администрация».

Картина дня была великолепна! Огромные булыжники, называемые в обиходе горами, солидно примостились на заднем плане. Море, возбужденное легким флиртом ветерка, поигрывало веселыми волнами. Дельфины, неожиданно выпрыгивая из воды, демонстрировали отрывки из балетных партий. Чайки, словно опытные звукорежиссеры, создавали акустическую поддержку дневному шоу под названием «Море волнуется раз…». Солнце избрало для себя роль театральной рампы, освещающе-одобряюще смотря на все это диво свысока.

Покой соленого аквариума нарушила разношерстная толпа, имеющая в своем составе людей самых разнообразных профессий и разного социального статуса: столяров, слесарей, водителей, поваров, двух ответственных работников в белых шляпах и с женами, шахтеров, летчиков, беременных женщин, сталеваров, сантехников, трех сотрудников КГБ в черных очках и одного полного кавалера ордена Славы. Все эти уважаемые люди, достойно ведущие себя в повседневной жизни, как и подобает гражданам великой страны, проделав долгий путь через бескрайние просторы супердержавы и оказавшись на теплой гальке, вместе с одеждой скинув с себя чрезмерное приличие и гордый вид, превратились в веселую толпу дикарей…

Не принимавший участие в утреннем омовении, находящийся на каникулах новоиспеченный семиклассник Игорь Перов крался вдоль деревянного забора курятника. Сегодняшнее утро он решил посвятить невинному розыгрышу. Его кипучая натура и постоянное желание рассмешить окружающих и себя не давали покоя детским рукам и ногам. Игорь находился в вечном поиске приключений и забав, что довольно часто заканчивалось дедушкиным ремнем. Дед его, Ефим Григорьевич, нрав имел крутой, так как прошел войну и директорские кресла. Внука он любил, что, однако, не мешало ему с завидной регулярностью выбивать дурь из его башки.

На сегодня план у Игоря был прост, словно урок пения, и гениален, как рогатка: подложить в курятник к яйцам гальку, по цвету и форме напоминающие настоящие источники белка и желтка. И потом наблюдать через щель в заборе, как его бабушка Нина будет с удивлением рассматривать сквозь очки, недоверчиво покачивая головой, почему-то потяжелевшие яйца. Когда Гош (так называли Игоря практически все знакомые: Игорь – Игореша – Гоша – Гош), словно маленький ирокез, пробрался в сарай, его нога провалилась между прогнившими досками. Петух, с самого появления мальчишки смотревший на него недружественно, воспользовавшись тем, что непрошенный гость попал в капкан, сипло закукарекал, застучал шпорами и пошел в наступление. Гош, вынужденный обороняться, выхватил из кармана гальку и стал обстреливать агрессора. Не все снаряды достались петуху, некоторые попадали в его подопечных – дико вращающих глазами кур. Переполох и гомон поднялся такой, как будто на собрании клоунов выбирали президиум. Ирокез, попавший в засаду, сохранял бодрость духа и уже начал отбиваться в рукопашную. Столь явный шум не мог не быть услышан. Граждане пенсионного возраста, почему-то думающие, что милиция решит все проблемы, вызвали последнюю, доверительно шепча в трубку и не называя свои фамилии.

Ко всем несчастьям Гоша приключилась еще одна – дежурный по райотделу милиции перепутал вызовы и направил оперов, едущих на захват рецидивиста Брюликова, на поимку советского пионера. Скорости разворачивания дальнейших событий позавидовал бы даже калейдоскоп.

Прибыв нереально быстро и обложив курятник со всех сторон, люди в штатском сняли «Макаровы» с предохранителей и их старший закричал:

– Брюликов, сдавайся! Ты окружен!

Все в округе решили, что это съемки приключенческого фильма и устроились невдалеке на деревянных ящиках, которые мерным покачиванием создавали неповторимую атмосферу круизного судна.

Гош наконец-то выдернул ногу из щели и что есть сил пнул петуха. Тот дико заорал.

– У него заложник, – услышав крик, полушепотом сообщил старший – толстый дядька с одышкой и пышными усами.

– Примкин, кидай дымовую шашку! Вперед, ребята! Берегите заложника!

Гош недетским чутьем ощутил, что затевается что-то скверное. Обведя взглядом загаженный курятник, он увидел оказавшегося рядом разбуженного шумом хряка Борьку, проживающего вместе с курами. Решение созрело моментально.

Из облака дыма выскочил дико визжащий хряк с не менее дико визжащим пацаном на спине. Словно заплывшая жиром ракета, поднимая в воздух перья и разбрасывая в разные стороны навоз, мчался бесстрашный евин. Со всех сторон посыпались хлопки – засевшие в кустах опера стреляли из табельного. Наездник еще крепче обхватил шею свиньи и сильнее вонзив пятки в поросшие щетиной бока, закричал:

– Выноси, Борька! Спасай, милый!

– Белогвардейцы! – дико закричал соседский дед Назар, раненный еще в гражданскую.

У Борьки под толстым слоем сала билось смелое сердце: под ураганным огнем он скакал по двору, спасая Гоша.

Вслед за хряком из сарая стали выскакивать истошно орущие куры, которые добавляли суматохи, хотя, казалось, дальше уже было некуда. Последним вышел петух. От пуль он не уворачивался, как и положено настоящему мужчине-многоженцу.

Когда внутренняя струна текущего момента готова была разорваться от чрезмерного напряжения, бабушка Нина, протерев фартуком очки, опознала своего внука, разъезжающего под пулями на свинье. Борясь с желанием упасть в обморок, она несвойственным ей, громовым голосом закричала:

– Не стрелять! Это мой внук!

Оружие зачехлили, свинью поймали, пацана допросили. Куда делся Брюликов, он не знал, был ли заложником – не помнил. По-прежнему близкую к обмороку бабушку успокоили, сказав, что стреляли холостыми – у бандита же был заложник.

Борька за смелость был приговорен дедом к долгой жизни – решили в этом году обойтись без свинины. Гош был вначале расцелован и залит слезами, а потом слегка выпорот и оставлен под домашним арестом – это было ужасным наказанием, ведь на улице был июль!

Что делал Гош в курятнике, и куда делся Брюликов, так и осталось тайной.