Читать книгу Енот Шрёдингера - Сергей Шкенёв - Страница 4

Планета Огайо. Содружество Демократических кланов. 1518 год от Великого Исхода

– Кто так стреляет? Какой идиот учил тебя так стрелять? Это бластер, детка, а не любимая сковородка твоей неизвестной мамочки!

– У меня вообще нет матери. И бабушки с дедушкой тоже нет!

– Заткнись, кретин! Откуда ты вообще на мою голову свалился?

– Из пробирки.

– Оно и заметно. Нормальные люди из пробирок не появляются.

– Так я же вообще не человек.

– А мне наплевать! Я из тебя сделаю настоящего рейджера, даже будь ты гермафродитом с Новой Венеции. Сержанту Фоснеру приходилось иметь дело с любыми отбросами, и все они достойно умирали за идеалы Совета Содружества. И ты вряд ли станешь исключением – сдохнешь обязательно, но сделаешь это красиво и с пользой для дела. Тебе понятна моя мысль, блохастый?

– Да, сержант, мне всё понятно, но только…

– Что такое?

– А не пошёл бы ты в задницу, сержант?

– Э-э-э… лохматый, не трогай переключатель мощности! И вообще брось этот чёртов бластер. Нет, не в меня! Не-е-е-т!

* * *

Грохот разбудил сладко спавшего двойника профессора Дирливангера и прервал сон на самом интересном месте. Ему снилось, будто он бьёт своего шефа ржавыми каминными щипцами, а тот плачет и пытается откупиться от справедливого возмездия десятью галлонами русской водки, разлитой в маленькие бутылочки со смешными названиями «тшекушка», «шкаллиг» и «мэрзавчег». Хороший сон, однако десяти галлонов всё равно слишком мало.

Билли-второй протёр лицо ладонями и неимоверным усилием воли заставил себя подняться с надувного матраса. Так как спал одетым, не пришлось тратить время на поиски рабочего комбинезона, и сэкономленные минуты ушли на разглядывание себя в зеркале. Душераздирающее зрелище, аж плакать хочется. Вымотал все нервы чёртов енот, и если так будет продолжаться и дальше, то впору подумать о бегстве и поиске другой работы. Никому не нужен клон семнадцати лет от изготовления с мозгами настоящего профессора?

За стеной ещё раз грохнуло, послышался чей-то вопль и подозрительно запахло палёным. Что на этот раз натворило лохматое чудовище, внешне напоминающее симпатичного енота, но по повадкам, характеру и разрушительному действию схожее со стаей бабуинов? В прошлую среду пострадал тренер по рукопашному бою, неосмотрительно полагавший, будто за неделю занятий невозможно добиться хоть каких-нибудь результатов. Бедняга и не подозревал, что енот и честный поединок понятия настолько несовместимые… Ага, скорее господин Мэтью Кукаревич раздаст своё состояние нищим и уйдёт странствовать босой и с одной сумой по пыльным тропинкам далёких планет. Мистер Рурксон, конечно, великий боец и обладатель немыслимого количества чемпионских титулов, но что он сделает против обыкновенной свето-шумовой гранаты в душевой кабинке? И угадайте, за чей счёт проводится лечение?

Вчера тоже не лучше – преподаватель русского языка отправился в регенерационную капсулу прямо с первого урока. Он всего лишь пытался объяснить глупому еноту смысл и буквальное значение некоторых идиоматических выражений. А ведь без этого никак! Невозможно действовать против русских, не зная всех возможностей и всего богатства их командного языка. Ходят слухи, что и сам император Михаил крепкое слово ценит и при случае очень даже использует.

– Вот задница, – выругался Билли-второй и искренне пожалел, что вместе с профессорскими знаниями при клонировании приобрёл лингвистический кретинизм, не позволяющий освоить красоты русской командной речи. – Сейчас бы как раз пригодилось.

Ещё раз подёргал дверь кладовки, в которой так сладко вздремнул в ожидании окончания занятий своего питомца. И ещё раз подёргал… с тем же результатом. Кто и каким образом его запер, если все двери в лаборатории настроены на биотоки мозга и должны открываться при малейшем прикосновении? Разумеется, право на открытие дверей напрямую зависит от служебного положения, и клон профессора не сможет без спроса завалиться к самому профессору, но именно сейчас Билли-второй тут является самым главным! Чертовщина, мазафака и ши-и-и-т!

– Юджин, прекращай хулиганить и выпусти любимого дядюшку! – Глупо надеяться, что енот отзовётся на ненавидимое им имя, но попробовать стоило. – Юджин, открой, пожалуйста!

Из-за пятнадцатисантиметровой бронекерамитовой плиты послышался ещё один дикий вопль. Это какую глотку нужно иметь, чтобы так орать? И кто орёт – сам енот или его наставник по стрелковому мастерству? Вряд ли можно хоть чем-то напугать сержанта Иеремию Фоснера, за свою карьеру принимавшего участие в подавлении шести бунтов на Нью-Фергюссоне, войне с Гарлемским султанатом, карательной экспедиции против албанских наркоторговцев с астероида Дуррес и множестве мелких конфликтов. Он в жизни повидал такое, по сравнению с чем оргия людоедов покажется детским утренником в школе для умственно альтернативных.

Остаётся один вариант – преподаватель по стрелковому мастерству съехал с катушек от глупых шуток ученика и сейчас убивает енота, чьё появление на свет стоило свыше полутора миллиардов кредитов.

– Не смей мучить зверушку, живодёр! – Билли-второй отвесил двери внушительный пендель и тут же запрыгал на одной ноге, подвывая от сильного ушиба. – Сержант, не трогай енота! В рядовые разжалую! Расстреляю перед строем!

Кстати, о расстрелах… Клон задумчиво почесал подбородок и оценивающим взглядом окинул стеллаж с антикварными ручными дезинтеграторами. Профессор не станет сильно ругаться, если позаимствовать из его коллекции пару-тройку единиц старинного оружия? Зря, что ли, в прошлом месяце четыре дня потратил на зарядку батарей? И без всякого дополнительного финансового стимулирования, между прочим. Да пропади оно всё пропадом!

* * *

Бронекерамит создавался для использования в качестве защиты боевых космических кораблей и поэтому плохо поддаётся вандализму с использованием устаревшего ручного дезинтегратора. Его из современного не сразу пробьёшь, если, конечно, не брать во внимание стоящие на вооружении Российской Императорской армии образцы. Вот от тех бы проклятая дверь осыпалась пылью за доли секунды, а тут Билли-второй провозился целых двадцать минут, едва не устроив в сравнительно тесной кладовке индивидуальный крематорий.

Вполне может быть, что времени ушло бы и больше, но когда осталось дезинтегрировать какие-то жалкие три сантиметра, замок тихонько щёлкнул, и в приоткрывшуюся щель осторожно заглянула знакомая мохнатая морда.

– Билли, не стреляй, это свои.

– Своих в овраге ёжики доедают, – ответил клон старинной поговоркой неизвестного происхождения. – Чего припёрся?

– Я по делу. По очень важному делу. Ты пароль от регенерационной капсулы не подскажешь? Очень нужно. Даже не представляешь, насколько нужно. Можно сказать, вопрос жизни и смерти.

– Чьей смерти, Юджин?

– Не называй меня этим уродским именем! – оскалился енот. – Неужели не могли придумать что-нибудь поприличнее?

Клон пожал плечами:

– Я-то тут при чём? Как у профессора записано, так и называю. Там вообще было «Модель Юджин ЕМ» и дальше двенадцатизначный код. Если хочешь, могу показать. Нужно?

– Нет, спасибо. И называй меня Гошей, мне так больше нравится.

– Странное имя.

– Ничего странного. Ещё можно звать Георгием, но для твоих мозгов это будет слишком сложно. Одну мысль в голове удержать не можешь, а тут целых два имени. Закипят мозги, а потом усохнут.

– Какую мысль?

– Про регенерационную капсулу.

– Вот чёрт… Сержант живой?

– Пока да, но если будешь и дальше сопли жевать, то он быстро окочурится. А страховку, между прочим, из твоей зарплаты вычитать будут. Триста пятьдесят лет по двадцать пять процентов.

– Я столько не проживу, – отмахнулся Билли-второй, но тут же спохватился. – Задница… бежим к сержанту! Где он?

Теперь настала очередь енота пожать плечами:

– Где-то прячется.

* * *

Спустя четыре дня выбравшийся из регенерационной капсулы сержант Иеремия Фоснер рассказывал разливающему кукурузный бурбон клону:

– Ты представляешь, Билли, мне никогда не было так страшно, как в этот раз. Такое ощущение, будто нарвался на русскую разведывательно-диверсионную группу. До сих пор волосы на голове дыбом встают.

Клон профессора Дирливангера взглянул на едва проклюнувшуюся после сплошного ожога будущую шевелюру сержанта и уважительно кивнул.

– Тебе приходилось встречаться в бою с русскими, сардж?

Фоснер расплылся в улыбке и отрицательно помотал головой:

– Нет, Билли, мне очень повезло, и я никогда с ними не сталкивался. И со стопроцентной гарантией могу сказать, что таких во всём Содружестве и трёх десятков не наберётся. В этом случае остаться в живых – гораздо больше, чем везение и удача. Но теперь и меня можно смело причислять к категории счастливчиков – твой енот отмороженней личной гвардии императора Михаила.

– Что есть, то есть, – согласился клон, подвигая сержанту стакан с бурбоном. – Только он мне так и не рассказал, что там между вами произошло и каким образом непревзойдённый стрелок оказался в регенерационной капсуле. Между прочим, на твоё лечение ушло столько энергии, что её хватило бы на освещение небольшого города в течение двух с половиной месяцев.

Иеремия Фоснер помрачнел, так как сегодня утром юрист лаборатории подробно и доходчиво объяснил ему, почему в данном случае страховая компания отказалась оплачивать услуги по вытаскиванию сержанта с того света. Страховщики, видите ли, не поверили в способность енота нанести человеку настолько тяжёлые травмы. Укушенный палец или расцарапанное лицо ещё куда ни шло, по их мнению, но ожоги от бластера… сволочи.

– Твой енот тоже сволочь!

– Да я разве спорю? – Билли-второй занюхал бурбон ломтиком острого соевого сыра и сознался: – Хочу потребовать доплату за вредность и опасность работы с ним.

– Разумное требование. – Сержант последовал примеру клона, но на закуску выбрал солёные орешки. – Только, по моему скромному мнению, никакая доплата не заставит меня снова встать против этого чёртова енота с бластером в руке. В следующий раз ведь может не повезти. Ты бы тоже не испытывал судьбу, Билли.

Клон развёл руками:

– А мне деваться некуда. До признания полноценным человеком ещё три года, да и то прошение в Совет Содружества должен подписать профессор. Если сбегу сейчас, то можно заранее распрощаться с мечтой о гражданстве и вступлении в клан.

– Да, тяжёлый случай.

– И не говори, приятель. А со вчерашнего дня нашего енота начали обучать фехтованию и ножевому бою. На ком он будет испытывать новые умения?

Сержант вздрогнул и попросил внезапно севшим голосом:

– Вызови мне такси, Билли, я забыл дома утюг выключить.

– А как же бурбон? – Клон растерянно посмотрел на едва початую бутылку.

– С енотом пей или своему профессору оставь. Вызывай такси, Билли!

Но Дирливангер-второй получил от профессора не только знания с профессиональными навыками и многочисленными недостатками, но и некоторую толику решительности пополам с упрямством:

– Ты никуда не поедешь, Иеремия. Контракт заключён на шесть месяцев, и под ним стоит твоя подпись с отпечатком пальца. Никто не может освободить тебя от обязанности обучать енота. Разве что сам профессор, но его здесь нет. Вот появится, тогда и будешь ставить условия. Так что заткнись и пей бурбон.

Сержант, не ожидавший от собеседника столь резкой отповеди, машинально взял стакан и опрокинул его в глотку. Закашлялся и хрипло произнёс:

– Половину стоимости лечения спишешь?

– Двадцать процентов от сэкономленного – мне. А если согласишься на тридцать, то проведу твоё лечение как научный эксперимент, за который вообще премия полагается. Но её делим пополам.

– Согласен! – Иеремия Фоснер уже сам потянулся к бутылке. – Но что скажет профессор?

– Это уже моя забота, сардж. Для профессора я что-нибудь придумаю. Или ничего не буду придумывать.

– Только это… Билли… – замялся сержант. – Ты не мог бы присутствовать на занятиях каждый раз? Всё-таки при тебе енот ведёт себя поприличнее. Не такой кровожадный, что ли.

– Вообще-то планом занятий моё присутствие не предусмотрено. Профессор сказал, что оно будет отвлекать енота.

– Да где он сейчас, тот профессор?

Планета Невада-Нова. Содружество Демократических кланов. 1518 год от Великого Исхода

Профессор Дирливангер даже не подозревал, насколько сильно его ждут в родной лаборатории. Ему совершенно было не до этого – сидение в тюремной камере вообще не способствует сторонним мыслям, крутящимся исключительно вокруг воображаемой вины и ожидаемого наказания за неё. А уж если вина явная, вроде избиения служащего компании «Макар-карго», то мысли приходят горькие и печальные.

На рудники в астероидах не отправят, но что готовит самый гуманный в известных мирах клановый суд? Наверняка впаяют штраф, вдвое превышающий все накопления за шестьдесят лет сознательной жизни. Господин Мэтью даст кредит на погашение долга?

– Дирливангер! – За решётчатой дверью скалилась белыми зубами губастая чёрная физиономия. – На выход с вещами!

– У меня нет вещей, – отозвался профессор. – Был чемоданчик с документами, но его отобрал ваш начальник.

– Болван, меня не интересует наличие или отсутствие вещей, – добродушно пояснил тюремщик. – Так в инструкции написано. Собирайся поскорее, тебя ждут в адвокатской конторе.

Профессор с пониманием кивнул. Давно прошли те времена, когда такие уважаемые и богатые господа, как адвокаты из солидных контор, прибегали по первому требованию клиента. Сейчас квалифицированную юридическую защиту можно получить только при наличии связей, денег и положения в обществе. Неужели господин Мэтью вспомнил про бедного учёного и решил проявить заботу?

– А какая контора, не подскажешь?

– «Кац, Шац, Альбац и партнёры». Слышал про них?

– Нет, не слышал. А кто это такие?

– Заодно и познакомишься. – Тюремщик открыл замок и скомандовал: – Руки!

Профессор послушно завёл руки за спину. Чего возмущаться, если инструкция предписывает перевозить подследственных только в наручниках? И тут не важна тяжесть обвинения – хоть за парковку гравицикла в неположенном месте, хоть за недостаточную толерантность в высказываниях в сети. Закон один, и перед ним все равны! Все, у кого нет нескольких миллиардов кредитов!

Расковали Дирливангера только в полицейском флаере, да и то лишь на пару минут, давая возможность расписаться в квитанции на оказание услуг по перевозке. Полиция давно переведена на самоокупаемость, и бесплатно никто и никого возить не будет. Возмущающимся предлагается пешая прогулка, оформленная в качестве экскурсии по городу, но она ещё дороже, причём в несколько раз. Так что и тут лучше не спорить, иначе никаких денег не хватит.

– За удобства доплатить не желаете, господин Дирливангер? – перед отлётом поинтересовался водитель флаера. – Могу предложить горячительные напитки, массажное кресло, просмотр роликов для взрослых любой гендерной принадлежности, марихуану, крэк и диетическую колу со льдом. Совсем недорого.

– Нет, не желаю, – отказался профессор. – Везите поскорее к адвокатам.

– Десятипроцентная наценка за скорость. Посчитать?

– Нет, я люблю ездить с соблюдением правил!

* * *

В адвокатской конторе Дирливангера ждали с нетерпением. Едва только полицейский флаер сел на крышу высотного здания «Венедикт-хаус», как распахнулись двери лифта, и оттуда высыпала представительная делегация во главе с молодящейся дамой в возрасте далеко за девяносто.

Она представилась первой:

– Сирена Альбац к вашим услугам, мистер Дирливангер. Я одна из владелиц нашей конторы, но буду лично вести ваше дело по просьбе господина Мэтью Кукаревича.

– Я очень рад этому обстоятельству, мэм, – поклонился профессор.

– Ах, Уильям, называйте меня просто по имени! – Мадам Альбац выразительно облизала губы и предложила: – Не хотите отдохнуть после перелёта? Скотч, коньяк, водка… Разумеется, всё привезено из Империи – нашим клиентам мы всегда предлагаем самое лучшее.

– Спасибо, Сирена, – поблагодарил профессор. – Но нельзя ли сначала избавиться от наручников? А то как-то неудобно пить виски, когда руки скованы за спиной. Не ощущается в полной мере вкус благородного напитка, так сказать.

Мадам Альбац улыбнулась удачной шутке, бросила полицейскому пятикредитовую монетку и забрала ключ от наручников.

– Вы свободны, офицер! За своими железяками заедете позже, они мне сегодня ещё пригодятся, – окинула профессора игривым взглядом. – Или можете подождать здесь, половины часа нам вполне хватит.

Сопровождающие начальницу служащие конторы угодливо захихикали, и Дирливангер почувствовал себя немного неуютно. Перспектива иметь с мадам Альбац хоть какие-то отношения, кроме деловых, мягко говоря, не радовала. От этой перспективы вообще в дрожь бросает. Нужно срочно попытаться сменить тему разговора.

– У меня чрезвычайно важная информация для господина Мэтью Кукаревича. Сирена, вы не могли бы соединить меня с офисом главы клана?

– Насколько срочно? – Имя большого босса подействовало на престарелую обольстительницу волшебно-отрезвляющим образом. – Как велика важность информации и стоит ли из-за неё беспокоить уважаемого человека?

– Речь идёт о проекте «Юджин ЕМ дробь 13454367884».

– Ах, вот оно что, – сразу поскучнела мадам Альбац. – Моих полномочий вполне хватает на обсуждение этого вопроса. Прошу проследовать в мой кабинет, мистер Дирливангер. И снимите в конце-то концов эти дурацкие наручники? Или они дороги вам как память?

* * *

Кабинет основательницы адвокатской конторы производил впечатление надёжного бункера, способного выдержать орбитальную бомбардировку, но никак не на рабочее место бизнес-вумен. Двадцать седьмой этаж вниз от поверхности планеты, метровая толщина бронированных дверей, ряды сейфов и несгораемых шкафов, направленные на кресло посетителя излучатели тяжёлых дезинтеграторов… розовая мечта параноика!

Сирена Альбац проследила за оценивающим взглядом профессора и усмехнулась:

– Удивлены? А мне нравится. Порой приходится работать с такими клиентами, что и эти предосторожности кажутся недостаточными. Недавно вот клан Мигеля Кассиано про прозвищу Два Процента устроил здесь небольшую войну, пытаясь добраться до обвиняемого в продаже финансовых документов бухгалтера, так вообще пришлось бронированных биороботов задействовать.

Профессор поёжился, ощущая себя мишенью в тире, и перешёл к делу:

– Вы говорили про полномочия, Сирена? Не составит ли труда предъявить их?

– Без проблем, мистер Дирливангер, ловите файл.

– Хм… дело в том, что полицейские заблокировали мне вход в сеть. Нельзя ли посмотреть документ в бумажном виде?

– Всегда пожалуйста, – Мадам Альбац подошла к сейфу и достала из него тонкую папку. – Ознакомьтесь и распишитесь.

– Где расписаться?

– Нигде. Это профессиональный юмор, мистер Уильям. Да вы читайте, не стесняйтесь. Там сразу на восьми самых распространённых языках, так что переводчик не понадобится.

Документ в переводе и пояснениях действительно не нуждался. Он прямо и недвусмысленно гласил, что вся разработка по проекту «Юджин ЕМ дробь 13454367884» рассматривается в качестве гонорара адвокатской конторе «Кац, Шац, Альбац и партнёры» за представление интересов профессора Уильяма Дирливангера. И пометка рукой господина Мэтью Кукаревича: «Действующую модель тоже пусть отдаёт. Я с детства обожаю мягкие игрушки».

– Когда прикажете забрать гонорар? – Превращение милой старушки в акулу бизнеса произошло мгновенно. – Или вы намерены сесть на тридцать лет за нападение на сотрудника фирмы нашего глубокоуважаемого босса? Одной минуты на раздумье вам хватит?

– Дайте связь с моей лабораторией на Огайо, – через силу выдавил профессор. – Енота привезут ближайшим рейсом галактического экспресса.