Читать книгу Девять минут до взрыва - Сергей Соболев - Страница 4

Тетка Марья, женщина лет сорока, работающая по совместительству уборщицей и сторожем в музее-заповеднике Дивногорье[4], заметила группу приезжих, когда они еще только поднимались от села по тропке к Большим Дивам.

По понедельникам музей не работает, экскурсии не проводятся. На въезде в село и в самом Дивногорье, рядом с автостоянкой, имеются щиты с картой местных достопримечательностей и расписанием работы музея-заповедника, там все прописано. Женщина подновляла краской деревянные скамьи, установленные по периметру площадки, на холме, у подножия Больших Див, рядом с еще одной местной достопримечательностью – пещерной церковью Иконы Сицилийской Божьей Матери. Она уже почти закончила свой нехитрый внеурочный труд, – специально для покраски выбрали с отцом Федором понедельник, а тут еще и день выдался, слава Богу, пригожий – как увидела вдруг вытянувшихся цепочкой молодых людей, которые, как ей показалось поначалу, были одеты в военную форму.

Она сунула кисточку в банку с водой; вытерла руки о фартук; прикрываясь рукой от косых лучей заходящего солнца, стала вглядываться в фигуры поднимающихся снизу по тропке людей.

Сосчитала – семеро. Одеты в пятнистую форму, вроде армейской или такой, в какой разъезжают вохровцы и частная охрана из соседнего райцентра Липки.

Военные? Милицейские? «Чоповцы» из Липок? Может, чего случилось?

Женщина направилась к приоткрытым дверям, – сама обитель была как бы врезана в двадцатиметровый монолит меловой скалы – привычно затягивая на ходу потуже концы платка.

В церкви, где в связи с реставрационными работами не проводилось регулярных служб, сейчас была лишь одна живая душа: отец Федор, монах расположенного в нескольких километрах отсюда Свято-Успенского мужского монастыря. Бывший краснодеревщик, мастеровитый человек, он проводил здесь дни и ночи, бережно, вместе с доброхотами восстанавливая древнюю обитель, главная реликвия которой – по преданиям – не раз спасала обитателей здешних мест от холеры и прочих напастей.

Перекрестилась, поклонилась и только после этого громко позвала:

– Отец Федор?! Отзовись, батюшка! Кажется, к нам гости…

В дверном проеме показалась мужская фигура. Отец Федор облачен не в рясу, как полагалось бы новоначальному монаху – на нем присыпанный меловой пыльцой комбинезон. И на голове у него, соответственно, не камилавка, а обычная бейсболка, тоже притрушенная белесым порошком. Так что в своем нынешнем облачении он скорее походил на мельника, нежели на инока…

– Что за гости, матушка? – отец Федор направился вслед за женщиной к краю обзорной площадки. – Сегодня ведь неурочный день… Вот так, так…

– Вы их знаете? – понизив голос, потому что «гости» уже преодолевали последние метры подъема, спросила тетка Марья (она уловила нотки тревоги в голосе божьего человека). – Похожи на военных.

– Сдается мне, это не служивое воинство…

Отец Федор ладонью стряхнул белесую пыльцу с усов и бороды. После чего высвободил из-под наглухо застегнутого комбинезона нательный крест из иорданского кипариса и сотворил крестное знамение.

– Язычники к нам пожаловали, матушка, нехристи. Но ты их не бойся… с нами сама Пресвятая Царица Небесная.

Парни один за другим поднялись на площадку. Крепкие, спортивного телосложения, рослые, не ниже метра восьмидесяти… Все до одного – «белые люди»; но называть – даже про себя э т и х русскими – почему-то не хотелось, язык не поворачивался. И не вот что пацаны: среди них не оказалось ни одного, кому на вид было бы меньше хотя бы двадцати пяти. А двоим, что шли замыкающими, пожалуй, что и сильно за тридцать.

Одеты они все на один лад, как-то по-особенному, не по-людски. Черные брюки, с заметными лишь с близкого расстояния белесыми разводами, заправлены в черные же берцы с толстыми рифлеными подошвами. Такого же цвета на них и камуфляжные куртки. Слева на груди у каждого – поверх кармана – закреплены бейджики в виде маленьких символичных флажков красного цвета, в который вписан белый крест. Очень удобно: снял бейдж, сунул в карман, и вот уже ты обычный гражданин, ибо по закону носить камуфляж пока еще никому не возбраняется… У двух или трех из этой компании куртки расстегнуты, так что можно разглядеть пододетые под камуфляж майки. Они тоже черной расцветки, с круговой эмблемой на груди: белый крест на красном фоне и еще надпись – НСО – посередке…

Монах, глядя на них, перекрестился. На какие-то мгновения ему почудилось, что эти существа явились сюда из прошлого, найдя какую-то лазейку, какую-то щель в пространственно-временном универсуме. Что они пришли не со стороны закатного солнца, не от расположенного на излучине красивейшей и покойной речки с редким названием Тихая Сосна селения. А прямиком из тех времен, когда люди в черной форме, с нарукавными повязками со свастикой – впрочем, как и «обычные» солдаты вермахта – устанавливали в этих местах огнем и мечом свой «новый порядок»…

– Молодые люди! – подала голос тетка Марья. – Да, да, я к вам обращаюсь! Мы сегодня не работаем! Вы разве не читали информацию на въезде? Музей в понедельник – н е р а б о т а е т!! Так что приходите завтра.

Один из парней, чью бритую под ноль голову украшает пятнистая кепи армейского образца, проходя мимо, бросил:

– А нам по хрену ваш музей! Мы тут по своим делам!

– В церковь я вас не пущу! – решительно сказал монах. – Вам же матушка сказала: в ы х о д н о й! Мы открыты с десяти утра. Вот только…

– Закройся, дядя! – процедил один из пары шедших замыкающими мужчин (он был единственным, кто из этой компании носил очки). – Это н а ш а земля, понял?! И мы, мля, не собираемся ни у кого тут спрашивать разрешения! Иди, поп, дури дальше свою паству… нас вы уже не охмурите!!

Парни в черном прошли мимо монаха и женщины к лестнице с деревянными перилами, по которой можно подняться еще выше, непосредственно к макушке холма, к самим Большим Дивам.

– Да вы не волнуйтесь, – спокойным тоном сказал тот, что шел замыкающим (кажется, старший из всей этой компании). – Занимайтесь своими делами. Мы вас не обидим…

Семеро мужчин – или молодых людей, если угодно – застыли на небольшой площадке между подточенными ветром и дождями меловыми столбами.

Это место, где они оказались на закате дня, смахивало на остатки древней крепости.

Вся живописная округа просматривалась отсюда на много верст.

Вольф – таково прозвище старшего – бывал здесь ежегодно: иногда приезжал с одним или двумя соратниками, чаще в составе группы, как сегодня.

В этот раз, надо сказать, они заранее не планировали посещение Дивногорья, потому что их путь лежал в Белгород, где должен был в эти дни состояться объединительный съезд НСО[5] и некоторых других национал-патриотических движений. Уже когда они были в пути, – ехали из Москвы тремя транспортами – по мобильному прозвонил сначала координатор съезда. От него узнали, что группу соратников из Тульской и Рязанской организаций на вокзале «приняли» менты и повезли сразу в местное СИЗО. А затем отзвонился один из знакомых белгородских «энэсовцев», сообщивший, что в пустующий пионерлагерь под Белгородом, где планировалось провести двухдневное мероприятие, и где должны были проживать соратники, приехали омоновцы и люди в штатском – «Зог»[6] нанес удар первым…

Ну и вот: пришлось поворачивать оглобли, чтобы не попасться, как кур в ощип.

И уже по ходу пришла идея: раз уж они выбрались из гребаной столицы, из захваченной «Зогом» и кавказцами Москвы на родные русские просторы, то грех не посетить святые для каждого истинного патриота места. Окунуться в источник силы, набраться животворной энергии. Да и место для ночевки следовало выбрать, потому что не хотелось проводить вторую подряд ночь на колесах (у них с собой имеются палатка и спальные мешки).

Вольф, посовещавшись с еще одним авторитетным соратником, Антоном Снаткиным, – прозвище «Антизог» – решил, что из тех святых для каждого русского мест, которых немало по обе стороны трассы Дон, и которые частью уже захвачены, уничтожены либо изгажены, опошлены «Зогом» и инородцами, лучше всего для их целей подходит именно Дивногорье.

Да и матерьяльчик для видеоархива не мешало бы отснять, раз уж основное мероприятие накрылось медным тазом…

Вольф оказался единственным в этой компании, кто имел при себе видеокамеру. И дело здесь не в том, что остальные соратники были такими уж бедными, что не могли позволить себе купить цифровик или камеру стоимостью в несколько сотен баксов. С деньгами-то как раз сейчас напряженки нет, потому что их группа финансируется в последнее время из весьма щедрого источника. Вольф сам установил такие порядки. Только двое, он сам и Антизог, имеют право снимать как самих соратников, так и те мероприятия, в которых они участвуют. Только они двое решают, как следует распоряжаться материалами видео или фотосьемок, какие снимки или «клипы» можно выставлять во взятых ими под контроль ЖЖ[7] целого круга соратников, или на сайтах НСО, а также иных дружественных интернет-ресурсах… Противостояние с «Зогом» и пришлыми людьми идет не только в реальной жизни, но и через масс-медиа. Преимущественно, через сетевые ресурсы, над которыми пока не вполне властны местные россиянские коллаборационисты, пособники врагов России и русского народа.

Но при том, что «энесовцам» нужен качественный PR, – как никогда прежде, русские националисты нуждаются во все более широкой пропаганде своих идей и в рекрутировании новых сторонников для НСО – не следует забывать и об осторожности. О том, что «Зог» не дремлет, что они, истинные патриоты, ходят по лезвию бритвы, рискуя в любой момент оказаться на нарах по обвинению в разжигании межэтнической розни. Или, что еще круче, загреметь в тюрьму по новой статье за «экстремизм»…

Каждый, кто в теме, теперь-то знает, что Тесак и его соратники из «Формата» как раз на этом и погорели. Слишком многословно и слишком уж откровенно они высказывались в своих ЖЖ-блогах. Гнули пальцы веером, выставляли в Сети ролики со сценами избиения разных мразей. Давали интервью кому ни попадя, теша свое самолюбие и мня себя великими личностями, героями русского национального сопротивления…

И что? И чем все закончилось?

Да тем, чем и должно было закончиться в случае с этими дешевыми фиглярами: Тесака «закрыли», остальные «форматовцы» тут же притихли, как нашалившие дети, которым показали ремень и пообещали выпороть при случае.

А под арест Тесака – как же, главный московский скин, гроза кавказцев и азиатов, новоявленный русский фюрер и т. д. – тут же, уже на следующий день, в Думе провели поправки в УК и в «Закон об экстремизме», ужесточающие наказания за «экстремистские проявления»…

Так что думать надо хорошенько, взвешивать, когда что-то говоришь, пишешь или снимаешь. Головой думать, а не одним местом, как это принято у некоторых записных «русских патриотов», объективно льющих воду на мельницу ЗОГа и давно воцарившихся в стране сионистских СМИ…

Вольф некоторое время снимал окрестные виды, благо натура в лучах заходящего – но еще не закатившегося – солнца выглядела ровно так, чтобы вполне оправдать сказочное название этих мест – Дивногорье.

Антизог и остальные соратники выстроились в полукруг возле одного из «мегалитов», непонятно каким чудом оказавшихся на этом доминирующим над местностью довольно высоком холме с местами пологими, а местами крутыми, обрывчатыми склонами. Все подтянутые, свежие, – прежде, чем подняться сюда, искупались в местной речушке и переоделись в «парадку»… Антизог достал из нагрудного кармана специальную нашлепку-стикер, которая крепится на рукаве – это была эмблема НСО. Прикрепил. Соратники сделали то же самое. Один из двух братьев-погодков Мясоедовых – их прозвища Мясник и Топор – достал из пакета сверток. Развернул, аккуратно расправил… Взялись с братом за концы полотнища, развернули, так, чтобы флаг НСО оказался в самом центре их небольшой группы.

Ну вот, теперь все в порядке. Можно начинать.

Антизог снял очки, сунул их в нагрудный карман, прокашлял горло. Он был опытным пропагандистом; последние года три Антон Снаткин не только курировал работу интернет-ресурсов столичного филиала НСО, оперативно высказываясь – под различными псевдо – на самые злободневные темы, но и выступал с речами на «энэсовских» митингах, чем снискал себе славу оратора, неистового обличителя нынешнего оккупационного режима.

Он вышел чуть вперед, встав шагах в трех от остальных соратников. Причем стоял он как бы в полоборта к ним, так, чтобы не заслонять своей фигурой ни братьев Мясоедовых с развернутым флагом, ни проема между двумя меловыми Дивами, через которые, как через арочное пространство, как через отверстие в древнем мегалитическом капище, на площадку, на лица собравшихся здесь людей в черном, ложились багровые лучи медленно клонящегося к горизонту светила…

– Соратники! Братья! Русские люди! – сказал он своим звучным, хорошо поставленным голосом. – Мы с вами сейчас находимся на месте чудом сохранившихся остатков крепости древних русов, наших предков! Многие сотни… а может, и тысячи лет длится самое жестокое противостояние в истории человечества: война между Льдом и Пламенем, между Севером и Югом, между Вечным Рейхом и Хаосом! Эта славная своей историей крепость, – Антизог сделал правой рукой плавный, выверенный жест, указывая на «декорации», которые и в правду напоминали руины древних крепостных стен – эта многовековая твердыня, разрушенная почти до основания врагами нашего народа, но сохранившая свое символическое значение для нашей с вами последующей борьбы, является наилучшей иллюстрацией тому, насколько кровопролитна, насколько бескомпромиссна та вечная война, солдатами которой отныне призваны стать и мы с вами!.. Именно отсюда, из этой древней крепости, а также из других крепостей, которыми заслонялась от врагов Русь, уходили на битвы с хазарами и южными кочевниками наши предки, прямые потомки древних ариев…

Вольф, зная склонность соратника к пространственным монологам, вполголоса выкрикнул (продолжая снимать происходящее на камеру):

– Слава России!

– Слава России! – гаркнул Антизог.

– Слава России!!! – подхватили остальные.

– …И вот в нашу землю пришли новые хазары! – на шее оратора вздулись жилы, его лицо напряглось, звуки его голоса, отбиваясь от белокаменных утесов, разлетались, казалось, по всей притихшей сонной округе. – Они захватили наши города и села! Они поработили русских ариев, большая часть которых забыла свое историческое прошлое! Они властвуют над людьми, которым стерли память, чтобы те навсегда утратили знание о самих себе, о своем истинном призвании! Народ превращен в тупое быдло, готовое ради жрачки, водки, зрелищ и наркотиков терпеть иноземное иго, покорно сносить гнусные бесчинства и надругательства! Как это не раз было в нашей истории, «Зог» действует хитро, подло, изощренно! Осуществляя свои далеко идущие планы через разных «жидовствующих», через предателей из числа чиновников и ментов! Через всегда враждебную нашему народу гнилую прозападническую интеллигенцию!.. Наши земли, исконно русские земли, за которые наши предки веками боролись и проливали кровь, отданы на разграбление разной швали! Теперь уже не мы, русские арии, хозяева на этой древней святой земле, а орды кавказцев и толпы смуглых пришельцев из Азии… Но наша борьба не закончена, все только начинается!

– Слава России!

– Именно здесь, стоя на святом для нас месте, беря пример с нашим древних предков-арийцев, мы черпаем силы для грядущей войны! У нас сотни… тысячи соратников по всей стране! Скоро о нас услышат! Недалек тот день, когда мы, истинные арийцы, наследники Вечного Рейха, заявим о себе в полный голос…

Антизог выбросил вперед и вверх правую руку.

– Зиг хайль!

– Зиг хайль! – рявкнули дружно остальные, повторив этот древний ритуальный жест. – Зиг хайль! Зиг хайль!! Зиг хайль!!!

– Россия – страна арийцев!! – выкрикнул Снаткин.

– Слава России!!

– Хватит, поиздевались над нами жидокоммуняки и комиссары! Мы, русские арийцы, вновь заявляем о себе и своих правах!!

– Слава России!!

– Когда мы придем к власти… мы устроим грандиозную чистку! Сначала мы арестуем всех «жидовствующих» и пособников ЗОГа из числа местных предателей! Это будет стремительная, молниеносная акция… которая пройдет одномоментно! У нас есть сторонники во власти, есть свои люди в органах… И их больше, чем думают наши враги! Уже составлены соответствующие списки, мы будем действовать не в слепую, мы знаем, кого нужно ликвидировать в первые же дни после того, как настанет спровоцированный нами хаос, который выльется в истинно народный бунт! Пока растерянные, напуганные толстопузые чиновники, депутаты и прокуроры будут метаться на развалинах рухнувшего режима, мы не станем мешкать! Мы будем действовать четко, активно, целенаправленно и безжалостно! Слава России! Зиг хайль!

– Зиг хайль! Зиг хайль!! Зиг хайль!!!

Оратор – а с Антизогом такое случалось – настолько вошел в раж, что теперь, пожалуй, он ни капельки не играл. Из него п е р л о, его – н е с л о!

В эти минуты, когда в вечернем небе над дивными русскими просторами шла вечная, не прекращающаяся ни на день, борьба между Светом и Тьмой, на грани этих двух миров, он сам, кажется, – равно как и его соратники – превратился в сгусток древней солнечной энергии! Чье графическое выражение с древних времен известно, как солярный знак «свастики»…

– И тогда мы будем строить и х в шеренги! В колонны! И вести к стенке… к обрыву! И тогда в русских городах и селениях загремят наши голоса! Голоса истинных арийцев, которые будут отдавать команды: «ЖИДЫ И КОМИССАРЫ – ШАГ ВПЕРЕД!!» Пусть последнее, что они услышат, будет лай псов, наши хриплые голоса, и клекот пулеметов, из которых мы будем косить их… рядами! рядами!! Мы наконец очистим нашу землю от хазар и предателей! И это будет поистине «окончательное решение», окончательная победа над ЗОГом! Зиг хайль!

– Зиг хайль! Зиг хайль!! Зиг хайль!!!

– А потом мы скомандуем: «ЧЕРНОЖОПЫЕ, СМУГЛЫЕ, УЗКОГЛАЗЫЕ, МЕТИСЫ И МУЛАТЫ – ВЫЙТИ ИЗ СТРОЯ!!»

– Слава России!!

– Нет, этих мы не будем всех расстреливать и вешать… только единицы из их числа будут умерщвлены! А именно те, кто резал и насиловал н а ш и х! А всех остальных… миллионы чурок… отправим в Сибирь, в тундру, в самые отдаленные места: пусть работают на нас, ибо с этого момента мы будем хозяевами Руси! Мы и только мы, потомки древних ариев, на правах Белой Расы, на правах победителя, будем вечно править в этой стране!! Мы клянемся, что до последнего вздоха, до последней капли крови будем сражаться за наши святые идеи!

– Клянемся! Клянемся!! Клянемся!!!

– Слава России!

– Слава России!!!!!

Антизог в последний раз выкинул вперед правую руку.

– Да здравствует Великий Рейх Арийской Нации!!! Зиг хайль!!!

Спускались с «крепостного» холма уже в сумерках.

Наорались до хрипоты: у Снаткина даже заметно сел голос. Вольф остался доволен отснятым материалом. Он, конечно, не такой мастер, как Лени Рифеншталь, а снятый им ролик вряд ли может сравниться со знаменитыми «Триумфом воли», «Победой веры» и другими вошедшими в историю документальными лентами времен Третьего рейха. Но получилось все равно неплохо. Вполне даже содержательно и достаточно натурально.

У основания лестницы, на площадке рядом с пещерным храмом, их ожидала все та же парочка: монах в рабочем комбезе и женщина в туго повязанном платке.

– Ну как вам не стыдно, ребята! – крикнула тетка Марья. – Вы же русские!! А ведете себя… как фашисты!

– Мы то русские, – с ухмылкой сказал кто-то из соратников. – А вот вы… «жидовствующие»! Ну ничё… придет время, мы вашу ц е р к в у х у – прикроем! Здесь будет другой музей… настоящий – музей древних арийцев!

– Эх вы… – не найдясь, что сказать, тетка Марья сплюнула с досады. Она хотела было сказать, что в этих местах, в Дивногорье, в годы войны вот такие, со свастикой на рукаве, расстреляли множество людей. До сих пор в некоторых пещерах и в оплывших, размытых дождевыми потоками ямах находят останки людей со следами пулевых отверстий. Но что э т и м объяснишь? Только на ругань нарвешься, а то и на более серьезные неприятности. – Креста на вас нет! Попробуйте только еще раз заявиться сюда… живо милицию вызову!

Монах вслух ничего не сказал, лишь перекрестился: «Прости их Господи, бо не ведают, что творят…»

Они уже добрались до околицы села, где на специальной стоянке оставили свой транспорт, когда вдруг ожил мобильный телефон Антизога.

– Всем переодеться в «гражданку»! – распорядился Вольф. – Отсюда едем в соседнее село, к Малым Дивам! Там есть хорошее местечко: разобъем лагерь, костерок организуем… Ну что, Антон? – поинтересовался он у соратника, который закончил разговор и последним вышел к «паркингу». – Кто звонил?

– Шулепин Игорь… ты его должен помнить. Я с ним еще утром разговаривал.

– Шульц? Его, кажется, в Воронеж отправили на пару месяцев? С договором, что он привезет кое-кого из своих хлопцев… по нашему «свистку»?

– Ну да. Он самый. Интересовался, не заедем ли мы к ним. Кстати, тебе тоже передавал большой привет!

– А чего к ним заезжать? Что-нибудь случилось?

– Говорит, что у них дня три или четыре назад была «замятня» в городе, – Антизог достал из салона джипа «Nissan-patrol», который стоял с включенными фарами, свои шмотки и стал переодеваться. – На дискаче случилась драка с «зверями»… По ходу забили стрелку местным кавказоидам. Но те уклонились, мол, то были приезжие, а мы «не при делах» и за них не отвечаем… Но это так, присказка.

– Тогда ближе к телу!

– Шульц сказал, что он наладил нужные контакты… Воспользовался как своими личными знакомствами, так и теми возможностями, которые заимел уже через наши связи… Ну так вот: они планируют какую-то акцию по «черножопым»! Но не в самом городе, а хотят выступить в «области»…

– Не рано ли? – понизив голос, чтобы остальные не подслушивали, сказал Вольф. – Сам знаешь, выходить из ш и ф р а[8] нам сейчас не с руки. Не все еще у нас готово, не все отлажено.

– Да там «масштабухи», как я понял, и не намечается! Так… проверка сил.

– А… ну это совсем другое дело, – Вольф натянул на сухой поджарый торс свежую майку. – А чего он от нас-то хочет, этот Шульц?

– Я ему днем, когда он звонил в первый раз, сказал, что мы, наверное, задержимся на день-другой в этих краях. Ну вот он и спрашивает, нет ли желания присоединиться, поучаствовать в акции… Да хотя бы в роли наблюдателей.

– Ага, понял. – задумчиво произнес Вольф. – Мы ж ему децал бабок отщипнули… Хочет показать, что на него можно расcчитывать.

– Ну да. И заодно, как я понимаю, местные какие-то свои проблемы хотят порешать… Несколько наших «энэсовцев», земляков Шульца, работают в одном из воронежских ЧОПов. У них свои терки с кавказоидами.

– Так, так… А почему – в «роли наблюдателей»?! – Вольф подумал, что не стоит упускать возможности зацепить еще кое-что для «отчетности», как он любил шутить в кругу своих, какую-нибудь «экшн-акцию». – Они со временем уже определились? Что говорит Шульц?

– Назначено на завтрашний вечер. И еще он сказал, что «аргументы»[9] у них припасены с запасом, что ничего с собой брать не нужно.

Вольф выщелкнул из камеры кассету. Положил отснятую пленку в барсетку, а ее саму прикрепил к поясу брюк. Затем вставил в камеру новую непочатую кассету, а саму камеру передал соратнику.

– Вот что, Антон! Давай поступим так. Когда переночуем… на утро еще раз прозвонишь Шульцу! Если не будет отмены, то днем отправитесь к воронежским соратникам: ты, Топор и Паук. Отснимешь там матерьяльчик… желательно, чтоб понатуральней, да? Поедете на «чероки»! Ну а я с двумя остальными товарищами… – он зевнул в кулак. – Мы прям с утречка попылим в сторону столицы: для участия всей нашей бригады в этой провинциальной акции я как-то не вижу резона.