Читать книгу Мелания - Сергей Согрин - Страница 6

У Максима не было имиджа типичного айтишника, такого худенького скромного прыщавого очкарика, который говорил бы только странными терминами и бросался непонятными словечками. Вовсе нет. Макс всегда стильно одевался, в разговорах был открытым и коммуникабельным. Он много общался с клиентами в интернете, по телефону и при личных встречах. Парень был атлетического телосложения. Он регулярно отжимался, приседал и старался бегать, хоть и не всегда получалось. В компьютерные игры Максим не играл, зато увлекался шахматами, настоящими, «живыми», осязаемыми. Ему нравилось чувствовать фигуры в руках и общаться со своим визави.

Главной зависимостью Макса было стремление разбираться в чём-то новом. Он интересовался живописью и хотел стать знаменитым художником, поэтому начал изучать все тонкости этого ремесла. Но когда у Макса стало хорошо получаться, то интерес ослаб. Потом Максим «заболел» фотографией, разобрался и в этом. Сейчас фотографирует в основном по работе. Заинтересовал дизайн интерьеров, разобрался во всех мелочах. Если Максим покупал новый бытовой прибор или иную технику, то он внимательно изучал инструкцию, прежде чем начинать пользоваться, в отличие от большинства потребителей, которые выбрасывают или прячут в дальний угол всю документацию вместе с упаковкой.

У Макса был довольно скрупулёзный подход к любому новому делу. Поэтому и сайты, и меню, и страницы в социальных сетях у него получались удобными, изящными и стильными, с продуманным до мелочей дизайном.

Прошло три дня, как Максим обосновался в своём лофте. Будильник прозвенел в семь утра, Макс умылся, почистил зубы и вышел на пробежку. В наушниках зазвучали «заводные вещи» от «Deep Purple»1. Макс добежал до ближайшего стадиона, одолел пять кругов, затем выполнил пару упражнений на брусьях и турнике. Получив хороший заряд энергии и бодрости, он направился назад в своё убежище.

Бегать до площадки так называемого воркаута Максим начал, когда жил с Оксаной. Там он мог вымещать всю злобу и весь негатив, полученные им после очередного скандала. Чем сильнее была ссора, тем более рьяно занимался Макс. Порой дело доходило до кровавых мозолей.

У Максима было намечено много работы на этот день, поэтому после контрастного душа, утреннего кофе с бутербродами и просмотра последних новостей в интернете, он поднялся на второй ярус лофта и начал настраивать свой фотоаппарат. Только Макс поставил пластинку Боба Дилана2, как зазвонил телефон. Это был Егор.

– Привет! Чем занят?

– Привет! Да вот собирался отснять коллекцию мужских солнцезащитных очков, которые вчера вечерком привезла моя хорошая знакомая и постоянная клиентка – владелица магазинчика в торговом центре.

– Есть хочешь? Погнали в пиццерию! – предложил Егор.

– Да, я бы сейчас чего-нибудь съел, – ответил Максим, который явно остался неудовлетворённым от двух скромных бутербродов на завтрак.

– Жди, скоро буду, – сказал Егор и положил трубку.

Через двадцать минут с небольшим с улицы донесся рев мотора – подъехал Егор на своём спортивном мотоцикле.

– Лови! – крикнул он и бросил Максу черный мотошлем.

В пиццерии было непривычно малолюдно, и все кассиры, улыбаясь и глядя на вновь вошедших, держали в руках таблички с надписью: «Свободная касса!». Макс заказал себе греческий салат, один кусок пиццы с грибами и латте макиато – в высоком стаканчике с трубочкой и сиропом из черной смородины. Егор заказал баварскую пиццу, картофель фри с сырным соусом и колу.

Сидя за столиком у окна, за которым текла бурная городская жизнь, друзья обменивались дежурными фразами, бросались едкими шутками в адрес друг друга и не спеша поглощали свой скромный завтрак. По всему залу туда-сюда курсировала молодая девушка в кепочке и фартуке. У нее был большой мусорный пакет, который она наполняла использованной одноразовой посудой, салфетками, рекламками и прочими отходами общепита.

– А ты знаешь, что пиццерия вроде этой может обеспечить себя теплом и электричеством, сжигая лишь собственные отходы, – сказал Максим, смотря на эту девушку.

– Нет, я никогда не думал об этом, – ответил Егор.

– Они собирают мусор, – продолжил Макс, – вывозят его, что стоит немалых средств. Владельцы пиццерии платят за электричество, а зимой еще и за отопление. Все эти расходы накладываются на потребителя, хотя можно просто поставить специальный котел и сэкономить кучу денег.

– А как же экология? Ведь при сжигании этого мусора будет выделяться большое количество токсичных газов, – возразил Егор.

– Верно, токсины будут выделяться, согласен. Но у человечества есть различные технологии, и эти газы можно собирать и утилизировать практически безопасным образом. А то, что происходит сейчас, загрязняет природу гораздо сильнее. Ведь все это вывозится на огромные полигоны бытовых отходов, где этот мусор будет лежать сотни лет, разлагаться и гореть, отравляя все вокруг, – ответил Максим.

– Ну да, ты прав. Просто мы не видим эти полигоны, и нам неизвестны их масштабы, поэтому кажется, что вывезенный мусор исчезает бесследно, – согласился Егор.

– Общество потребления, – продолжил Максим, – это неправильная паразитическая система, стремящаяся пожрать все ресурсы земли и саму себя.

– Но такая система даёт людям много возможностей и движет развитием цивилизации? Разве не так? – спросил Егор.

– Так, но общество использует эти возможности без оглядки на какие-либо моральные и гуманистические принципы и совершенно не думая о будущем. Конечно, это толкает прогресс вперёд, но мне кажется, что мы движемся в неправильном направлении, – ответил Макс.

– А меня устраивает капитализм, только в такой системе я смогу добиться богатства и процветания, заработать себе и своим детям на хорошую жизнь собственным умом и трудом. Конечно, плохо, что пропасть между богатыми и бедными растёт, но бедные сами виноваты. Пусть они идут работать, пусть занимаются бизнесом. Да, тяжело, да, непросто. Но никто и не говорил, что будет легко, – сказал Егор.

– Капитализм как система массово порождает в людях корыстолюбие, стяжательство, зависть и нарциссизм. Все в этой системе решают деньги, а точнее, их количество. Капитализму жизненно необходим огромный аппарат пропаганды, от деятельности которого головы простых потребителей заполняются киселем вместо мозга. Своим влиянием капитализм опасен для разума человека, – сказал Макс. – Со временем общество получит с одной стороны безнравственную элиту, беспокоящуюся лишь о своём состоянии и забавах, с другой стороны – аморальный низший класс, не беспокоящийся даже о себе. Поэтому главная проблема не в том, что пропасть между богатыми и бедными стремительно растёт, а в том, что у множества богатых и множества бедных в голове один и тот же кисель, только в сосудах разного дизайна.

– Не соглашусь, – пробурчал Егор.

– Капитализм привёл нас к тому, что на одной части света люди умирают от голода, на другой – страдают ожирением и решают вопросы по утилизации огромного количества просроченных продуктов. Ты знаешь, что треть всех производимых продуктов питания выбрасывается: истёк срок годности, потерялся товарный вид или просто не получилось продать, и все это идёт на свалку.

– Неправильное распределение товаров. Известная проблема! – сказал Егор.

– И не только товаров, а вообще всех благ и ценностей, – поправил Максим. – Столько жилья строится, но люди продолжают жить в хибарах.

– Так эти квартиры сначала надо приобрести! Кто более приспособлен к жизни, тот купит. А кому безразлична собственная судьба, те так и останутся в лачугах. Это своего рода естественный отбор, если угодно.

– Нет, такой ход вещей приведёт к тому, что люди превратятся в кредитно-ипотечных рабов. И рожать детей, как ни странно, больше будут именно в трущобах, а не в новеньких районах. В итоге мы получим массу многодетных бедных семей, ютящихся на тридцати квадратах без всяких удобств и бездетных заемщиков, живущих в новостройках. Вот тебе и весь отбор. Общество, основанное на потреблении – это снежный ком, который стремительно нарастает. И эта система порождает множество негативных эффектов: загрязнение окружающей среды от увеличивающего производства, нарастающей добычи полезных ископаемых, увеличения объёмов мусора, ухудшение здоровья людей от стремления удешевить производство продуктов питания путём добавления всякого рода заменителей и вкусовых добавок. Все сладкое и вкусное – аспартам. Все соленое и вкусное – глутамат натрия. По большому счёту это пищевые наркотики, вызывающие привыкание. И как любые наркотики, эти вещества оказывают губительное влияние на человеческий организм. И это ещё не все.

– Я читал, что аспартам не вреден.

– Это написали по заказу производителей этого сахорозаменителя! В своё время морфий и канабис входили в состав сиропа от кашля. И даже героин был «безобидным» средством от того же кашля. Люди лечились, втягивались и не подозревали о последствиях. Им становилось легче переносить дискомфорт, причиняемый недугом. Потом они начали употреблять эти сиропы, чтобы расслабиться. И фармацевты во весь голос кричали о пользе этих веществ. Продажи росли. Почему мы должны быть уверены в том, что в составе газировки или жевательной резинки нет какого-то нового «героина»?

– А почему ты уверен, что о вреде того же аспартама написали не по чьему-то заказу? Может, это происки конкурентов?

– Все возможно. Я же говорю, что от системы, основанной на массовом потреблении, в головах людей образуется «кисель», – сказал Максим.

Они с Егором частенько бывали в этой пиццерии. Ребята облюбовали это место ещё со времён обучения в институте. Цены были приемлемы для студентов, поэтому молодёжь составляла основу клиентской базы данного заведения. Иногда Максим и Егор могли себе позволить посетить ресторан, находившийся по соседству. Но поскольку денег у молодых покорителей наук было в обрез, то и заказы были скромными. Зато ребятам нравилась сама атмосфера, приобщающая их, как они считали, к интеллигенции. Вежливый персонал в строгой униформе, приятная обстановка, солидные посетители – все это настраивало их на какой-то особый стиль поведения.

– Тонны полиграфической рекламы выбрасываются каждый день в мусорку, – произнёс Макс, взяв в руку листовку с рекламой пиццерии из стопки, лежащей на их столе. – Компании производят все эти листовки, визитки, буклеты, постеры, бланки, плакаты и брошюры. Они делают это в таком количестве, в котором их просто физически невозможно будет распространить.

– Я всегда уворачиваюсь о распространителей листовок, которые пытаются мне сунуть какую-нибудь бумажку, – сказал Егор.

– Зачастую сотрудникам компаний приходится просто выбрасывать все эти рекламки. А ведь ради их производства вырубаются леса, загрязняются реки. Для чего все это? Во время предвыборных агитаций наступает вообще дикий ажиотаж на полиграфическую рекламу. Все партии и кандидаты, включая даже «зелёных», которые так радеют за сохранение природы, тратят огромные средства, чтобы листовки с их именами и фамилиями целыми пачками валялись в мусорных баках. Такова ирония современного дня.

– Люди научатся ценить то, что имеют, просто пока мы к этому не пришли, – сказал Егор.

– Расточительность воспитывается в нас с рождения. Желание тратить и потреблять мы впитываем с молоком матери, – продолжал Макс. – Вот ты сколько зубной пасты наносишь на щетку, чтобы почистить зубы? На всю длину щетины, не так ли? – поинтересовался он.

– Да, верно, – ответил Егор.

– А ты в курсе, что во всех инструкция написано, что достаточно одного шарика пасты размером с горошину? И знаешь, почему ты так нерационально используешь пасту?

– Почему?

– Все из-за телевизора! С самого раннего детства ты смотрел рекламу, в которой пасту не жалели. Ты ещё не знал буквы, чтобы прочитать инструкцию, но уже прекрасно воспринимал визуальные картинки на экране. А сейчас ты вырос и научился читать, и даже если ты поймёшь, что пасты можно использовать меньше, тебе сложно будет побороть свои привычки. Да и вряд ли ты будешь изучать инструкции к таким повседневным вещам. И это касается не только зубной пасты.

– То есть, реклама воспитывает в нас расточительность? – спросил Егор.

– Да, именно. Просто маркетологам нужно больше продаж, – продолжил Макс. – Мы родились в мире, где любить нас учат телесериалы, «правильно» жить нас учит реклама, «правильно» думать учат бесконечные ток-шоу. Все, что мы знаем о политике и экономике, мы услышали из новостей. Все, что нам известно об истории, мы узнали из фильмов. Общество живет в этой управляемой информационной оболочке и не может из неё выйти. Каждое наше действие или бездействие анализируется, а при появлении интернета это стало в разы проще. Мы живём в глобальном «Шоу Трумана»3, – сказал Макс.

– Действительно, – согласился Егор.

Иногда казалось, что Макс специально делает заготовки для бурного обсуждения с Егором.

– Помимо расточительности нам с самого рождения навязывают псевдопотребности. Ещё вчера ты о чём-то и понятия не имел, но реклама сделает своё дело. И завтра ты уже не сможешь без этого жить. А рекламировать будут именно то, без чего люди могут спокойно жить. Жвачка, газировка, чипсы и медикаменты. Да, сейчас больше половины рекламы – это реклама лекарств, – возбужденно сказал Максим.

– Ну да, я заметил, – кивнул Егор.

– Фармацевтика превращает нас в безмозглых тварей! Хочешь похудеть? Съешь таблетку! Хочешь быть бодрым? Съешь таблетку! Болит голова? Съешь таблетку! Плохая память? Съешь таблетку! Плохо спишь? Съешь, проглоти, выпей! Плохое настроение? Таблетка! Надуманные психические болезни дают возможность производить и продавать тонны антидепрессантов. И чем старше ты будешь, тем больше домашняя аптечка. И рано или поздно это приведёт тебя к раку и мучительной смерти! – не скрывая эмоций, произнес Максим.

– Что поделаешь, мы живём в мире, где не надо думать. В мире, где вместо головы у человека телевизор, – сказал Егор.

– Все верно! А ещё в потребительском обществе очень активно используется желание людей подражать знаменитостям, – добавил Максим. – Ты слышал про моду на чёрные зубы? – спросил он.

– Нет, – ответил Егор.

– В старые добрые времена сахар ели только представители королевских династий, и у них от чрезмерного употребления сладкого портились и чернели зубы. Представители знати, подражая поведению и внешности королевских особ, специально портили себе зубы. Девушки с гнилыми зубами быстрее выходили замуж.

– Фу, какой ужас, – с отвращением сказал Егор.

– Сейчас пришло другое время, время белоснежной керамики, которую вставляют себе звезды шоу-бизнеса, – продолжил Максим. – Они либо полностью удаляют свои зубы, заменяя их на керамические, либо приклеивают к их внешней стороне тонкие керамические пластинки – виниры. А обыватели, подражая своим кумирам, готовы до дыр зашёркать свои зубы, только чтобы получить долгожданную «голливудскую улыбку».

Егор задумчиво кивнул головой, сделал глоток колы. А Макс тем временем не умолкал, забыв про свой завтрак:

– Толпе очень легко навязать любой хлам, имея в руках ниточки, за которые нужно потянуть. Жевательные конфеты в форме сигарет, детское шампанское – все эти безобидные, на первый взгляд, шалости маркетологов приучают людей с раннего детства к курению и алкоголизму. Средства массовой информации даже пропагандируют ценность наркотиков!

– Как? – удивился Егор.

– Ну, ты слышал когда-нибудь по новостям фразу: «Задержана партия наркотиков стоимостью более десяти тысяч долларов» или что-то в этом духе?

– Да, постоянно слышу нечто подобное и рад этому. Значит, с наркотиками борются.

– Борются, но как нам это преподносят? Согласись, если бы эту фразу говорили не так, как говорят, а по-другому, например: «Задержана крупная партия наркотиков, от которой могли бы погибнуть более ста человек, загубить свою жизнь могли бы около пятисот человек», то новость заиграла бы совсем другими красками. Не так ли?

– Верно, – согласился Егор.

– Нам специально, как бы невзначай, навязывают ценность наркотиков. Порой вообще создаётся впечатление, что государство борется с наркотиками лишь для того, чтобы они стали дороже, – сказал Максим.

В пиццерию начали подтягиваться студенты из близлежащих колледжей и институтов. Столики заполнялись. Суета и гул, царившие на улице, ворвались и в помещение.

– Капиталисты создали множество ненужных потребностей, чтобы люди постоянно покупали, покупали и покупали, – продолжил Макс. – Столько удобств создаётся, столько ноу-хау появляется. Мы постоянно придумываем вещи, которые избавляют нас от необходимости лишний раз вставать с дивана. Но если все удобства мы разрабатываем и приобретаем для того, чтобы у нас было больше свободного времени, тогда где оно – это самое свободное время? Его нет, оно забивается другими ненужными «забавами». И так по кругу.

– И что же нас ждёт? – спросил Егор.

– Современная система либо сама себя уничтожит из-за неконтролируемого перепроизводства, либо дальше будет насаждать потребителям желание покупать, покупать и покупать. И мы ещё чаще станем менять телефоны, машины и одежду. Мы ещё больше станем есть и пить. Мы чаще станем пользоваться совершенно бесполезными услугами. Роскошь, моду, «продвинутость» будут вдалбливать с ещё большим напором, – ответил Максим.

– Жизнь становится удобнее и проще ровно настолько, насколько она становится сложнее. Тут я с тобой согласен.

– Акты потребления – это не есть счастье. Это лишь способ выживания. Но многие люди этого не понимают. Они покупают только ради того, чтобы покупать, а не ради того, чтобы пользоваться. Им это приносит иллюзию власти и признания. Ониомания или шопоголизм – это болезнь. Зависимость. Психическое расстройство. Покупать десятки платьев и туфель, чтобы, ни разу не надев их, выбросить через полгода – норма сегодняшнего времени. Больше ешьте, господа! Пирожное, пицца, роллы, шашлыки, шоколад, сладкая газировка… Потом сгоняйте свои висящие бока на изнурительных тренировках в спортзалах или фитнес-центрах. Либо мучайтесь от болезней, вызванных ожирением. И за все платите деньги! Вот именно такой образ жизни навязывает нам массовое потребительство. Общественное мнение ведёт нас к ложным ценностям. Люди, одумайтесь, может быть стоит меньше потреблять?

– Ты так много знаешь и постоянно думаешь о том, как сделать человеческое общество лучше, – восхитился Егор, вытирая руки салфеткой. – Вопрос в том, помогут ли тебе эти знания в жизни, или же наоборот, будут только мешать.

– Иногда помогают, а иногда и мешают. Но что поделаешь, так устроено мое мышление, – сказал Макс, – этому я научился у выдающегося футуролога и ученого нашего времени – Жака Фреско, а также у замечательного философа-социолога Жана Бодрийяра.

– А ты не хочешь написать книгу?

– На пенсию выйду, обязательно напишу! Но этого недостаточно. Ведь такие простые истины знают миллионы и миллионы по всему миру. Мало просто «открыть людям глаза», рассказывая очевидные вещи. Книг, описывающих ошибочность пути человечества, целое множество. Вопрос в том, как изменить систему! Нужно что-то, чтобы воодушевить людей на действия. Необходимо воспитывать думающее и мыслящее общество, – сказал Макс.

– А что, если идти теми же путями, которыми бродят люди внутри самой системы? – немного задумчиво произнёс Егор. – Что, если также, через попсу, рекламу, социальные сети и сериалы показать альтернативный мир и тем самым породить другие мысли в головах тех, кто не понимает, что мы живем неправильно? – сказал он.

– Это хорошая мысль, – одобрил Макс.

– Бесполезно бороться против системы, опасно идти ей наперекор. Чтобы что-то изменить, нужно действовать исключительно теми же методами, которыми работает сама система. Незаметно и исподтишка.

– Капли, падающие в одно и то же место, заставляют камень дать трещину, – задумчиво добавил Максим.

Друзья закончили свой завтрак, и Егор отвез Максима назад в его студию, а сам с ревом мотора и свистом резины умчался к себе в офис.

Егор занимал должность директора в фирме по скупке, продаже и сдаче в аренду земельных участков, принадлежавшей его отцу. Этот бизнес приносил неплохой доход. В свободное время Егор увлекался экстримом. Кроме езды на спортивном мотоцикле он катался на сноуборде и даже несколько раз прыгал с парашютом. Хоть парень и был вполне обеспеченным, он никогда этим не кичился, оставаясь простым в общении. Еще он был заядлым охотником – любовь к этому занятию привил отец.

Однажды они вдвоём поехали на снегоходе в лес, пострелять. Стояла самая середина зимы, ранний закат был морозным. Продвигаясь по полю к опушке леса, они заметили группу живности. Отец Егора на ходу сделал два выстрела. Одна косуля сразу упала замертво, выстрел пришёлся точно в шею. Вторую он только ранил, и она смогла убежать в лес. Егор с отцом поехали за ней. Добравшись до непроходимой чащи, они спешились, взяли оружие, фонари и пошли, ориентируясь по кровавым пятнышкам на снегу.

– Крови очень много, мы скоро найдём её, – продираясь сквозь ветки, сказал отец.

– Да быстрее бы, а то ночь близко, – ответил Егор.

Побродив до полуночи, они развернулись и двинулись в сторону дома.

– Завтра с утра поедешь искать. Подранков нельзя оставлять, животное все ровно не выживет. Когда я был подростком, мы с твоим дедом целый день искали раненого лося. А когда я ему предложил бросить эту затею и поищем другую добычу, отец мне со всей строгостью сообщил, что настоящие охотники так не поступают. Ведь мы не просто убиваем зверей, мы должны заботиться о жителях леса. А если мы бездумно всех перестреляем, то и охотиться нам будет не на кого, и природа понесёт непоправимые потери. С теми же, кто этого не понимает, мы должны бороться. Зимой мы следим за кормлением животных. Для этого в специально оборудованных местах раскладываем корм и соль. Запомни, настоящие охотники, наоборот, занимаются разведением животных и птиц. Они подкармливают их, защищают от опасности и никогда не берут больше, чем им нужно. Люди должны уважать мать-природу и относиться к ней с благодарностью. Так что позовешь кого-нибудь на помощь – и в путь, а у меня завтра дела. Нужно съездить по работе в пару мест, – дал наставление отец.

Обычно Егор звал с собой на охоту Дениса, которому очень нравилось это занятие. Но в то утро Дэн был занят, тогда Егор позвонил Максиму. Он сразу согласился, потому что никогда не был на охоте. Утром они выдвинулись в лес. Егор и Макс долго брели по кровавым следам раненого животного, и в какой-то момент след пропал. Друзья потеряли всякую надежду найти косулю и двинулись обратно. Вдруг они наткнулись на окровавленную свежую лежанку. Макс увидел, как между деревьев что-то мелькнуло, в одно мгновение Егор снял с плеча ружьё и сделал меткий выстрел. Когда они подошли к лежащей косуле, она была ещё жива. Егор насел на неё сверху и принялся душить голыми руками. Макс стоял и просто смотрел. Тогда он впервые наблюдал настоящую смерть. Максим видел в глазах животного дикое и непреодолимое желание жить, это оказало на него сильное впечатление и даже чувство отвращения. Безжалостная забава. В тот день он понял, что охота – это не его занятие.