Читать книгу Мертвая царевна и Семеро Грезящих. Легенды Севера - Сергей Соловьев - Страница 13

– Сам пойду просить, возьму своих дружинников, двух или трех для чести, и подарки для Зимы и Снеги.

– Попробуй к себе в дом в дом пригласить, или попроси присутствовать при излечении дочери. Только жене не говори, а то вдруг не выйдет ничего, – и волхв непритворно вздохнул.

– Это верно. Итак Нара сама не своя. Скажу, я дочь вынес, прогуляться, покатать на санках, на снежок посмотреть, себя показать.

– С собой меня возьмешь? – с малой надеждой спросил Бор, – слова не скажу.

– Лучше не стоит, – проговорил, подумав, Зиги, – кто знает, как все повернется. Ладно, пойду к жене, да и отроков пошлю подарки собрать да и к Снеге отправлюсь.

– Ну а я домой, к семье.

– Привет им передавай и поклон от меня.

Волхв спешно собрался и вышел, а Зиги пошел к жене.

– Нара, я чего хотел… Пойду, Гильду на санках покатаю, все ей веселее будет…

– Сходи… Спасибо…

Вождь поспешно вышел из покоев жены, и пошел в комнату дочери. С ней все время находилась сиделка, из дальней родни Нары. Пожилая женщина, дети выросли, и сейчас живут на Ямале, китов промышляют, и оставили мать на попечение его жены, а она стала за их немощной дочерью приглядывать. Зиги не нарадовался на Свету, какая ведь немалая помощь от нее.

– Привет, дочка. Поехали, на санках тебя покатаю. Не холодно, снежок, красиво очень.

– Спасибо, сейчас Света поможет одеться, – с радостью согласилась Гильда.

Одетую в теплые вещи дочь вождь вынес на руках, и усадил в сани, но сани особые, он толкал их сзади, держась за особые ручки, так что мог следить за дочкой, привязанной ремнем к саням. Сзади него шли трое дюжих воинов, и везли на санках ларь с дарами для ведуньи. Зиги толкал возок, улыбался в ответ радостной Гильде, которая наконец выбралась из скучного терема, из которого зимой редко выходила, другие ведь заняты, а ей и никак одной не подняться с лавки, и не выйти на улицу. Отец думал, что сказать Снеге, что бы не отказала, и все мечтал про себя, должно же наконец, прийти что-то хорошее для дочери, да и для них с женой.

Вскоре показался дом Зимы, один из воинов постучал в ворота, глухие удары были слышны далеко, залаяли два пса, и мальчишеский голос спросил:

– Кто к нам, в Светлый день?

– Я, это, Зиги, посетить вас в праздник, и попросить хочу.

Мальчик, одетый в тулуп, отворил ворота, быстро окинул взглядом людей, и сказать что был удивлен, значит ничего не сказать.

– Привет, Ван, – проговорила нежным голосом Гильда, – пустишь нас к себе? Отец подарки вам привез.

– Спасибо, – говорил опешивший отрок, – и тебя с праздником.

– Ван, позови бабушку и Снегу, – сказал на ухо отроку вождь, – не для чужих ушей разговор.

– Хорошо, – сказал сразу покрасневший Ван, и кинулся в дом.

– Красиво как, – говорила Гильда отцу, – а куда Ван побежал? – сказала она, покраснев.

– Что, понравился? – засмеялся Зиги, – пригожий отрок. Вишь, как с отцом- матерью случилось- утонули в Студеном Море.

Тут и подошли наскоро одетые Зима и Снега, идущие твердой поступью, с напряженными лицами. Навстречу им быстрым шагом, с санками впереди сея пошел Зиги.

– Поговорить надо, с тобой, славница, – он обратился к Снеге, поясно поклонившись, – отойдем в сторону.

Они прошли вдвоем, так что бы никто их не услышал, и девица оглянулась на бабку, и махнула ей рукой, все хорошо, мол.

– Просить тебя, ведунья хочу, – и он тяжело вздохнул, опустив глаза, – не как вождь, а как отец. Видишь, какое горе у нас- Гильда обездвижела, пожалуй ее, не меня. Возьмись вылечить, ничего не пожалею, принес дары богатые. Сделай милость.

– Зиги, – и девица мучительно покраснела, – я никому не могу отказать в лечение, такой мой зарок. Но и ты клянись, что без вести с Алатыря меня туда сам не пошлешь и никому не позволишь отослать. И другой мой зарок- на жизнь и смерть- Клянись, что не попросишь воскресить никого, что бы не случилось.

– Клянусь, – пробормотал вождь, чувствуя как у него холодеют руки и ноги, – не бойся, девица.

– Я никого в целом свете не боюсь, вождь. И ты бояться теперь перестанешь. Бери дочь на руки, и пойдем наверх, в горницу.

Зиги поднял Гильду, впереди пошла Зима, с каменным выражением лица, а за ней Снега. В сенях, она как ни в чем не бывало отряхнула веником свои валенки, бабушки и гостей, улыбаясь при том Гильде.

– Ван, Алена! – крикнула Зима, – идите, вас отроки вождя просят, покажите им во дворе, как ты хитро колесницу мастеришь.

– Сейчас, баушка, – и внуки- близнецы, одевшись убежали во двор.

– А куда Ван, – побледнев от обиды, сказала Гильда, – это потому, что я калека, – и заплакала горько, утирая слезы ладонями.

– Не надо, девица, – к ней кинулась Снега, сама с покрасневшим носом, – чего ты, выздоровеешь. Он же отрок, ему бы все мечи да лошади, но он добрый и смелый. Не надо так. Сейчас я тебя травами лечить буду, как никто и не умеет здесь.

– Точно? Не шутишь? – говорила она с надеждой.

– Все с тобой будет хорошо, – говорила сама разволновавшаяся ведьма, – все отлично, сейчас отец с тебя тулуп и валенки снимет, а то у нас тепло.

Зиги кинулся к дочери и быстро снял теплую одежду, и сел на лавке. Зима принесла питье по кивку Снеги, ведунья подала ковш девочке, та взяла двумя руками, посмотрела на отца и ведьму и все выпила, стала засыпать.

– Смотреть будешь? -едко спросила Снега вождя.

– Не хочу, но должен.

– Ладно, – сказала ведьма и села рядом с девочкой, погладила ее волосы, сняла браслеты с рук, подтянула свои рукава к локтям, обнажив покрытые татуировками предплечья, и наложила ладони на лоб девочки. Так продолжалось недолго, Зиги заметил, как волосы отроковицы побелели, а лицо будто заледенело, глаза почернели, губы сделались синими, как и ногти на пальцах, а ноги и руки его девочки, о чудо! Стали непроизвольно сжиматься и разжиматься, как у безвольной куклы, но глаза она не еще открывала. Отец пытался подойти к дочери, но его крепко держала Зима своими руками. Светильники освещали все действо, наконец, в изнеможении, с тяжелым вздохом, Снега встала и отошла от девочки, еле передвигая свои непослушные ноги, и цепляясь пальцами за стену, села на лавку, обводя горницу невидящими теперь глазами.

– Бабушка, – попросила она жалобно, – попить бы мне… Меду…

Зима кинулась за ковшиком, наполнила его и принесла, вложив в слабые теперь руки внучки, и та мигом выпила все.

Зиги кинулся было помочь, да бабушка подняла руку, и помотала головой, показав, что его помощь не нужна.

– Уйду я пока, – проговорила Снега, – не буду девочку пугать, сейчас она очнется.

Зима под руку взяла поднявшуюся славницу, и повела ее в другую комнату, ведунья выставила левую руку вперед, боясь удариться о стены. Зиги сел рядом с дочкой, слабые спазмы мышц рук и ног продолжались, наконец, она открыла глаза.

– Папа, – я ножки чувствую, и спину тоже, – где та ведунья- славница, что меня волшебным отваром поила, – она попыталась вскочить на ноги, но еще слабые ноги ее не держали, и она бы упала прямо лицом в пол, но отец ее подхватил. Зиги думал, что она расплачется, но она громко смеялась, и обняла отца за шею, и расцеловала.

– Спасибо, отец. Лучший подарок на праздник. И Снега, где она?

– Это не я, ведунью благодари потом. Но она отдыхает, мы потом к ней придем.

Внизу стукнула дверь, и поднялись Бизнецы, разгоряченные, и покрасневшие с мороза. Ван и Алена быстро взглянули на уже стоящую на своих ногах Гильду, и понимающе переглянулись. Они скинули тулупы, и сели рядом с бабушкой на лавку.

– Попить не хотите? – вежливо спросил Ван у гостей, – я квас налью, или травяной настой.

– Хотим, – с готовностью согласилась Гильда, с удовольствием оглядывая пригожего отрока, – видишь, я на своих ногах, – с гордостью похвалилась девочка.

– Видим, – слабо улыбнулась Алена, понимая радость Гильды, но зная и каково сейчас Снеге, за запертой дверью, – хорошо, что Снега тебя вылечила. Про снадобье, ты чужим не говори только.

– Хорошо, – вздохнув, согласилась Гильда, отпивая квас, принесенный Ваном ей и отцу, – спасибо. Отец, пойдем, пора нам наверное, и мать и братьев порадуем, больше не будут из -за меня печалиться. Спасибо вам за все.

– Зима, – Зиги обратился к пришедшей уже женщине, – мы завтра придем, поблагодарить, если возможно.

– Будем рады, хоть и места у нас немного.

Отец, и дочь, оба неимоверно счастливые, оделись и ушли, хотя и Зиги поддерживал Гильду под руку, ноги ее еще не слушались, как надо, и она спотыкалась через шаг, но была безмерно счастлива. Они ушли, и Снега услышав шаги, быстро вернулась, волосы ее уже стали пепельными, лицо стало нормального цвета, но она страшно щурилась, но уже не водила руками перед собой, что было особенно страшно.

– Бабушка, дай поесть, – попросила она, – есть хочется невыносимо.

– Садись, внучка, вот пироги, вот квас, – и она придвинула миску к ведунье, – хорошо, что ты в себя пришла быстрее после этого.

– А ты не могла отказать ей в лечении? – спросила Алена, пристально смотря на сестру.

– Нет, – помотала головой славница, пережевывая пирог, – не могу, это просто невозможно, – и она удивленно смотрела на сестру, – человек страдает, я ведь могу помочь, и откажу? Не могу, Алена, просто не могу. Я же чувствую как человек страдает, как ему плохо, и мне самой больно, и я излечу его чего бы мне это не стоило. Но мертвых- нельзя, – и она потемнела взором, – это только сами Близнецы могут, – она рассмеялась, – не вы, конечно, Стражи Мира.

– Завтра вождь придет с семьей, Снега.

– Хорошо, что гости придут, Зиги же небось, Бору все рассказал обо мне, вот вождь и пришел с Гильдой. Любой бы пришел, – подумав, сказала ведунья, – боялся, ведь, я видела. Боялся, что я откажу, а все равно пришел. А тут понял, что это такое, – и она криво усмехнулась, уже шутя водила руками перед собой, как ослепшая. Бабушка подошла, не вытерпела, хотела вытянуть внучку полотенцем хорошенечко… Да только наклонилась и в щеку поцеловала.

– Ну ты береги себя, дитятко.

– Хорошо, бабушка.

С утра пораньше приехало на санях все семейство Зиги- жена, два сына, дочь и он сам, правивший телегой. Ван открывал ворота гостям, как старший мужчина в доме, с сыновьми вождя поставил и привязал коней в сарае. Фат и Целл ему показали, как задавать корм лошадям, проверять не больны ли у них колени, потом втроем они поднялись наверх, где уже женщины ставили на стол угощенье, большую часть которого привез Зиги. Вождь ушел из горницы и вернулся с ларем, подарками для семьи Зимы.

– Это тебе, Зима, – отдал ей новую шубу из песцов.

– Тебе, Алена, – положил перед ней бусы из речного скатного жемчуга.

– Ван, твой подарок, – и положил перед ним бронзовый топор, украшенный богатой резьбой.

Потом подошла к Снеге и излеченная, еще смешно ковылявшая на своих ногах, а отец нес за ней подношения, которые подавл ей по очереди.

– Снега, это все для тебя, – говорила девочка, – это котел для трав, это сумка для снадобий, это серебряная чаша, как у самых именитых ведуний, и полотенце, я сама вышивала, пока ходить не могла, – она вздохнула, все перечисляя, – а, еще тебе четыре мешка ячменя, ты же пироги любишь, – и она засмеялась.

– Спасибо, Гильда за подарки, у меня пока ничего нет, что бы отдариться.

– Ты уже отдарилась, – засмеялась дочь вождя, – на все сразу вперед.

– Садитесь, все готово, – и Зима и веселая Нара, никак не на радующаяся за дочь, стали раскладывать угощение по мискам, обычную оленину, а Снеге рыбу. Были даже ячменные лепешки, нечастая вещь за столом, был и молодой сыр, обычная еда. Нара села рядом с мужем, а рядом с ней, с другого бока Зима. Жена вождя с любопытством оглядывала близнецов и ведунью, Ван оживленно разговаривал с Фатом и Целлом, Гильда пересела и забралась на скамью между Аленой и Снегой.

– Дома одни братья, – сказала она, здесь все веселее, но смотрела на редкие локоны Вана с интересом, хотя у ее братьев волосы выстрижены были также.

– Алена, и ты, Снега, заходите ко мне домой, в гости. У меня и ручной хорек есть. Он забавный. И, может, меня мать отпустит теперь к Оре учится, травами как я тоже научусь лечить.

– Посмотрим, – ответила все слышащая за столом Нара, – ешь давай, а то никто замуж не возьмет, и так отощала.

– Теперь, небось, женихи найдутся, – не испугалась Гильда, – я не хуже других.

Гости расстались с хозяевами нескоро, Семейство Зимы пошло проводить их сани, и долго махали им вслед, желая счастливого пути.

– Ну чего, жених, Гильда тебя уже просватала, – подсмеивалась сестра, и толкая его в бок, от чего тот мучительно краснел, а сестра смеялась еще сильнее, – Снегу благодари, она твоя сваха, – и засмеялась опять.

Снега только непонимаюше вздохнула, и повернулась на сестру, и только покачаа головй в ответ.

Зима не прерывала ехидную Алену, а лишь призадумалась, да счастливо улыбнулась: «Было бы неплохо, а то ведь сирота, а Гильда девушка из хорошей семьи. Хорошо бы все вышло.» А вслух Аленке:

– Хватит тебе, рано еще думать об этом, ему еще года три до жениховства.