Читать книгу Морской узел и счастливый билет - Сергей Соловьев - Страница 5

Сергей Петрович проснулся, по привычке сделал несколько гимнастических упражнений и умылся. Затем физические упражнения по новейшей шведской системе продолжились, и заняли с полчаса. Он старался тренироваться даже в поезде, не давая себе поблажек. Сказать честно, не потому что, надеялся на нечто необыкновенное, но переставала кружится голова.

Господин Глазьев после вчерашних приключений спал крепчайшим сном, и из – под его подушки выглядывало толстенное портмоне, столь вожделенный предмет для некоторой асоциальной публики.

Стабров только улыбнулся и глянул на свой брегет, время было ещё раннее, без пяти минут семь. Офицер принялся за чтение, молодой человек приохотился к Гоголю за время лечения в госпитале. Но вот, кошель купца наконец упал, и тот с криком проснулся, упав при этом на пол, накрыв руками свое богатство.

– Доброе утро, Дормидонт Степанович! – невозмутимо поздоровался с ним попутчик.

– А, Сергей Петрович…– застонал купец, садясь на диван, – такое, знаете. приснилось… – кинулся к своему богатству

– Ну ладно, пойду завтракать.

– Вы уж меня подождите, право обяжете, – попросил купец.

Купчина переоделся, и, закрыв купе, попутчики пошли в вагон -ресторан. Теперь, как видно, купец собирался обедать лишь только в обществе господина капитана. Решив, что его общество гораздо интереснее

– Что же вы приказчиков с собой не взяли?

– Да пожадничал, сглупил, – каялся Глазьев, – вроде купил билет на железную дорогу, сел, да довезли, А тут на тебе, грабители. Спасибо, вы спасли, господин офицер.

– Ничего, осталось пять дней дороги, и дома, в Москве будете.

– Сергей Петрович, – и купец встал рядом, доверительно смотря на офицера, – будьте любезны, не покидайте… Отплачу, как бог свят. Со мной там на обед, ужин… Вместе оно лучше, веселее.

– Не брошу, конечно. Но и вы до Москвы к винам- водкам потише, поспокойней относитесь. Я человек военный, мне невместно с пьяным находиться.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Глазьев, – поостерегусь водкой напиваться.

Вот пришли они в ресторан, к ним, как обычно, подошёл весёлый половой, служащий вагона – ресторана.

– Господа, чего желаете? Или, может быть, новейшей инвенции трапеза для вас, завтрак по аглицкой моде?

– Дормидонт Степанович, вы как?

– Водки всё равно нельзя, так давайте по аглицкой.

– По английской, милейший, – заключил Стабров.

Через пять минут принесли варёные яйца, хлеб с маслом, сыр, обжаренную ветчину и чай с сахаром. Они с аппетитом принялись за трапезу, но вот мимо них прошёл господин полицейский, вчерашний их знакомый, Минаков Александр Владимирович.

– Позволите, я к вам присяду, – спросил он.

Стабров с готовностью кивнул, а Глазьев чинно показал на стул после секундного раздумья. Хотя и довольным он не выглядел.

Полицейский заказал себе поесть и быстро управился с трапезой, и выразительно кашлянул.

– Да? – поднял глаза моряк, оторвавшись от еды.

– Так вот я к чему, Сергей Петрович. Храбрый вы человек, а ведь на пенсию в деревню жить едете. Так лучше бы к нам, в Москву, на службу царю – батюшке. В сыскную полицию вас возьмут, и ведь не простым околоточным, или в летучий отряд – а то и начальником округа Москвы. И в чинах нисколько не потеряете. Оклад, некоторые суммы неподотчётные, – и Минаков принялся загибать пальцы, – квартира служебная, рядом с местом службы, на Большом Каретном, мундир понятно, казённый. Деньги, фонды разные. Не пожалеете. И работа интересная, вам такая ведь по вкусу? Вы, господин Стабров, так вовремя появились и спасли Дормидонта Степановича от верной гибели. Значит, верно, приметили злодеев, даже если и себе в этом не признавались, были начеку.

– Сергей Петрович, соглашайтесь, будьте любезны. Неспокойно в Первопрестольной после возмущения, – подал голос и Глазьев, – да и интереснее в Москве, чем в вашей деревне. И кинематограф, и Цирк, театр. Даже Зоосад имеется.

– Да я собирался по святым местам проехать, – говорил капитан, – поблагодарить Бога за чудесное спасение в воде.

– А квартиры-то по нашему ведомству на Большом Каретном. Здание Сыскной полиции на Петровке, 38. А в квартале от нас Свято-Петровский монастырь, во имя митрополита Петра Московского. И ездить далеко не придётся, вся святость совсем рядом будет.

Последний довод оказался для капитана Стаброва наиважнейшим, но надо было всё обдумать.

– Вопрос с прислугой не стоит, добрейший Александр Владимирович?

– Да нанимайте кого хотите…

– Буду не против, если ваше начальство утвердит мое назначение.

Полицейские и барабашка

Сегодня Сергея Петровича ждал насыщенный день. Приближались праздники, и надо было подготовиться, вызвать околоточных и чётко составить план облав в ночлежках. Непростая работа. А тут ещё и в торговых рядах воровство учинилось. Бочка икры, вишь ты пропала, да из закрытого склада. Вот сейчас спускался по лестнице Стабров вниз, да ещё с меховой душегрейкой в руках, где его ожидал помошник, Андрей Сергеевич Девяткин, полицейский надзиратель, чиновник одиннадцатого класса.

Человек толковый, и исполнительный. Вот и он, в серой костюмной паре и котелке, да ещё и с керосиновым фонарём в руке, и кожаным портфелем в другой, о чём забыл попросить подчиненного Стабров. Тут же стояла пролётка, не пешком же почти час тащится до Никольской улицы. Начал он, правда, мечтать о автомобиле, но это было уж совсем баловством. Тем более, недавно в штат полиции самокатчиков приняли, теперь важные письма на велосипедах возят.

– Андрей Сергеевич! Уже давно ожидаете?

– Нет, только-только прибыл.

– Тогда поехали.

Ванька ехал не спеша, он лишь чуть понукал лошадь, копыта цокали по мостовой, их обогнало несколько извозчиков, пока выбрались наконец, на Тверскую. Здесь всё фланировала чистая публика, посещающая лавки и магазины, они же проехали мимо знаменитого гастронома господина Елисеева и филипповской булочной. Туда Стабров ещё не заходил, даже чтобы попробовать знаменитых булочек с изюмом. Вот проехали Воскресенские ворота, полицейский чиновник, сняв фуражку, перекрестился три раза. Девяткин не обратил внимания, уже привык давно, что начальник на каждую церковь крестится, да ещё по три раза. Сам-то Андрей Сергеевич тоже ходил в церковь, но на пасху больше кагор да куличи любил, чем длинные службы.

Кучер остановил пролётку у торговых рядов, Стабров и Девяткин задумчиво смотрели на подъезды, и тут более вёрткий Андрей Сергеевич остановил приказчика.

– Послушайте, добрый человек. Нам бы господина Щелыгина, управляющего торговыми рядами, – спросил полицейский.

– А зачем вам?

Ответил без пиетета молодой человек, шикарно одетый по последней моде Замоскворечья- смазные сапоги, малиновая рубаха, жилет из неплохой шерсти и картуз с козырьком из лакированной кожи. Такой, прямо, журнальный, охотнорядец.

– Союз Михаила Архангела? – спросил теперь Стабров и сделал восхищенное лицо.

Увидев важного полицейского чиновника при мундире, приказчик сбавил тон, и превратился в саму любезность. Даже позу переменил, ручки на животе сложил скромно.

– Давайте лучше я вас самолично провожу, господа. Здесь совсем недалеко.

Он провёл гостей мимо лавок, и вот, они увидели дородного и основательного господина, беседовавшего ещё с двумя торговцами. Собеседники громко говорили и жестикулировали, не обращая внимания на посторонних.

– Силантий Евстратович, к вам, – милейшим тоном отвлёк оратора приказчик.

Мужчина положил правую ладонь в карман жилетки и вопросительно нахмурил брови, но увидев Сергея Петровича, выразительно показывавшего на свой брегет, постукивая пальцем по стеклу часов, что мол, торопится.

– О, так рад! Сам господин Стабров пожаловали, очень, очень рад! Позвольте представится, Щелыгин Силантий Евстратович, купец первой гильдии.

– Ну, вы меня похоже, знаете. Это мой помошник. господин Девяткин.

–Пойдёмте. Ужасный случай, Сергей Петрович, – говорил он и рассказывал по пути, открывая двери в знаменитые подвалы Торговых рядов, – у купца Живова икра осетровая пропала, аж две полных бочки. Кто взял, ума не приложу. Правильно говорю, Лука Ильич? – спросил он торговца.

Лука Ильич Живов олицетворял собой мировую скорбь, повесив голову, и ладонями едва не доставая коленей.

– Отсюда? – удивился полицейский, – каким же образом?

Подвалы эти поражали своей основательностью, высокие сводчатые потолки, стены из тесаного камня. На стенах были зажжены керосиновые фонари, окрашивая известняковые стены в желтоватый цвет. Подвал был разделён на боксы, закрытые дверями, обитыми железом. На каждом висели кованые железные замки, и печати купцов.

– Откройте склад, Силантий Евстратович. И где господин Живов, хозяин?

– Сейчас…

Тяжёлая дверь отворилась, и Девяткин осветил товары впавшего в грусть купца. На полу стояли тяжёлые на вид бочки, а задняя стена помещения была деревянной.

– Ну а стена – то целая? – и Стабров показал на стену из досок.

– Там всё крепко. Доски дубовые. А пришёл- бочки на месте, но пустые. Словно барабашка шуровал.

– Позвольте? – не понял ошеломлённый Девяткин.

– Дух злонамеренный, – с изменившимся выражением лица объяснял господин Щелыгин, – так уж добро здесь пропадало. Да не один раз, но так, понемногу. Мы и не жаловались. Зря вы коситесь, ваше благородие. Всякое бывает.

Стабров только хмыкнул, и сбил свою фуражку себе на затылок, по военной привычке, и заложил руки за спину и внимательно посмотрел на Силантич Евстратовича. Но тот не улыбался, а лишь покачал головой.

– Андрей Сергеевич , посветите, – попросил Стабров.

Свет керосинового фонаря был ярок, и достав раскладной нож и отвертку из саквояжа, Сергей Петрович принялся осматривать стену. Вдруг он удовлетворенно хмыкнул, подняв щепку с пола.

– А чей склад с другой стороны?

– Купец Завидов хозяин, и у него приказчик Ермаков, – ответил Щелыгин, заглянув в тетрадь с коленкоровой обложкой, – Гаврилыч, – обратился он к спутнику, – позови Завидова сюда с ключами.

Они обошли клад , и стояли уже перед заветной дверью, Девяткин нетерпеливо прохаживался по каменному полу, иногда посвечивая на сводчатый потолок погребов. Наконец, Гаврилыч привел с собой владельца помещения.

– Открывайте, Завидов, – приказал ему полицейский.

Купец долго вздыхал и охал, уронил связку раза три, так что потерявший терпение Щелыгин сам отпер замок и раскрыл двери. Девяткин направил луч фонаря, а Стабров уверенно подошёл к стене, снял две скобы, и разобрал стену между складами.

Девяткин чуть не уронил фонарь, увидев как страшно побагровел Щелыгин, схватив за рукав собиравшегося убежать Завидова.

– Ну собственно так… – громко и с ноткой веселья в голосе говорил Сергей Петрович, – Такая вот у вас барабашка завелась, милейший Силантий Евстратович. Ну, мне пора-с.

– Непременно буду завтра на Петровке, господин Стабров, – ответил Щелыгин, и долго тряс руку полицейского, – непременно.