Читать книгу Война… Как много в этом звуке! - Сергей Степанов-Прошельцев - Страница 7

Второй женой Емельяна Пугачёва стала при живой первой супруге казачьего атамана 17-летняя Устинья Кузнецова. Пугачёв называл её «императрицей». Похоже, он искренне верил в легенду, придуманную им самим.

Неразгаданная тайна

Чем очаровала вождя бунтовщиков Устинья Кузнецова? Этот вопрос волновал Александра Пушкина, мемуариста Филиппа Вигеля, других историков и литераторов. Всего десять дней длилось счастье Устиньи и Пугачёва, но за эти дни одному пришлось расплачиваться головой, а другой – вечной неволей.

Павловские корни

Есть основания полагать, что предки Устиньи были родом из Нижегородской губернии. В 1552 году, после удачного похода на Казань, царь Иван Грозный присоединяет междуречье Оки и Волги к Московскому государству и начинает серьезно заниматься делом обороны восточной, юго-восточной и южной Руси от степных кочевников и ордынцев. Создается регулярная служба по охране границ от Крымской и Ногайской Орд. Тогда же было заложено много крепостей, в том числе в городах Темникове и Арзамасе, а несколько позже – в селе Павлово.

Кто же охранял эти крепости? Правительство разделило всех служилых на две группы: кормовых и поместных. Первые получали от казны содержание натурой и деньгами. Вторые вместо государева жалования наделялись землей – в деньгах правительство всегда ощущало недостаток. И земли получали главным образом казаки, стрельцы, пушкари и ямщики. Больше всего таких наделов появилось на территории нынешнего Павловского района Нижегородской области.

При Иване Грозном в Павлове, которое являлось административным центром Березопольского стана Нижегородского уезда, была сооружена крепость для охраны древней Муромской дороги, хотя, как утверждают местные краеведы, крепость появилась здесь гораздо раньше. И во время Смуты Павлово оказалось в самой гуще событий. Прежде всего, потому, что гарнизон, выражаясь современным языком, не подкованный политически, присягнул Лжедмитрию II. И жестоко за это поплатился. Кого-то из стрельцов выпороли кнутом, кому-то «взрезали ноздри и посекли пальцы на руках» (ЦАНО), кого-то сослали в Сибирь, кто-то попросту сбежал.

Яицкий городок

Когда же предки Устиньи Кузнецовой оказались в Яицком городке? Этот городок был основан русскими казаками в 1584 году. В станице Зимовейской родились и Стенька Разин, и Емельян Пугачев. Бывшие сподвижники Стеньки сюда, вероятно, вернулись или в 80-х, или в 90-х годах семнадцатого века. А вместе с ними и несколько павловчан.

Яицкий городок до Петра I имел полную автономию. Но когда Емельян Пугачев объявил себя чудесным образом спасшимся императором, казаки пошли за ним. После подавления восстания Екатерина II повелела переименовать Яицкий городок в Уральск. Однако казаки ещё не раз поднимали мятежи. Так было в 1804, 1825, 1837, 1874 годах.

Емельян Пугачёв начал свой поход на Яицкий городок со станицы Бударинской 17 сентября 1773 года. И есть в современном Уральске (сегодня этот город находится на территории Казахстана) дом, в котором он жил 10 дней. Жил после венчания с Устиньей Кузнецовой.

Дом Пугачёва

Мне довелось побывать в этом доме, ставшем музеем. Он крепкий, брёвна его покрыли лаком, чтобы не гнили.

Говорят, что мебель и другие экспонаты принадлежали самому Пугачёву и его сподвижникам. Особенно меня поразила огромная деревянная кровать с горой подушек. Есть и рисованный портрет Устиньи. Была ли она красавицей? Трудно сказать. Идеалы красоты со временем меняются. Но легенда рассказывает о том, что Екатерина II возжелала на неё поглядеть. «Пугачёв в Яицком городке увидел молодую казачку Устинью Кузнецову и влюбился в нее, – писал Александр Пушкин в „Истории Пугачёвского бунта“ – Он стал её сватать. Отец и мать изумились и отвечали ему: „Помилуй, государь! Дочь наша не княжна, не королевна; как ей быть за тобою? Да и как тебе жениться, когда матушка государыня еще здравствует?“. Пугачев, однако, в начале февраля женился на Устинье, наименовал ее императрицей, назначил ей штатс-дам и фрейлин из яицких казачек и хотел, чтоб на ектенье поминали после государя Петра Федоровича супругу его государыню Устинью Петровну».

Но есть еще один музей Пугачёва – в бывшем Кексгомле, теперь Приозерске, где томилась за решеткой Устинья Кузнецова. Научный сотрудник этого музея Валентина Костромина считает, что свадьбу самозваного императора устроили зажиточные яицкие казаки, поскольку официальная супруга «императора» выглядела не царицей, а простой крестьянкой. Тем не менее сам Пугачев свадьбы этой не хотел. «Если я здесь женюсь, то Россия мне не поверит, что я царь», — заявил он на допросе полководцу Александру Суворову 15 сентября 1774 года.

Известно, что свадьба Пугачёва с Устиньей Кузнецовой состоялась зимой 1774 года. Венчанье проходило в церкви Петра и Павла в Яицком городке. Устинья была арестована 15 апреля 1774 года, содержалась под следствием в Оренбургской и Казанской секретных комиссиях, а с ноября 1774 года – в тайной экспедиции сената в Москве. В 1775 году была отправлена в Кексгольм. Екатерина II распорядилась: «…А понеже ни в каких преступлениях не участвовали обе жены самозванцевы, первая – Софья – дочь донского казака Дмитрия Никифорова, вторая – Устинья – дочь яицкого казака Петра Кузнецова, и малолетние от первой жены сын и две дочери, то отдалить их без наказания, куда благоволит правительствующий сенат». В «Указе Ея Императорского Величества» от 9 января 1775 года говорилось: «Семью Пугачева содержать Кексгольме, не выпуская из крепости, давая только в оной свободу для получения себе работою содержания и пропитания, да сверх того производя и из казны на каждого по 15 копеек в день» (фонды музея «Корелы» в Приозёрске). Впрочем, этой суммы было достаточно. Фунт мяса стоил в то время 1 грош (полкопейки).

Устинья раньше не была знакома с официальной супругой Пугачёва – Софьей. Теперь же она, как и дети Софьи, Трофим и Аграфена, томились в одной тюрьме. Никакого зла друг на друга ни Софья, ни Устинья не таили. Пугачёв, кстати, пока не попал в клетку, не прекращал общаться со своей семьёй. После поражения 25 августа 1774 года он перевез Софью и сына Трофима на левый берег Волги. Они были свидетелями его ареста у реки Большой Узень.

Софью Дмитриевну и её детей доставили в Москву, как и самого Пугачёва, и подвергли пристрастному допросу, устроили две очных ставки с главным бунтовщиком. А потом Софье Дмитриевне и её детям, как и Устинье Кузнецовой, предстоял неблизкий путь от Москвы до Выборга. Сюда они прибыли 24 января 1775 года. Но о казни Пугачёва узнали позже.

Главную башню крепости, где содержались «государственные преступники», за глаза называли «пугачёвской». Но жены Пугачёва именовались из конспирации по-другому. Их не коснулась ни одна амнистия. Ни при Екатерине II, ни при Павле I, ни при Алекандре I.

Последняя такая амнистия была объявлена 15 мая 1802 года. Но жены Пугачева и его дети попали в «Реестр тем людям, коих комиссия полагает оставить в настоящем их положении». И надзор за узницами и сыном Пугачева был, наоборот, усилен. И Софья Дмитриевна, и Устинья Кузнецова умерли в Кегсольме, так и не дождавшись освобождения.

Екатерина II прекрасно знала, в каких условиях содержатся жены Пугачева. «Вот уже четырнадцать лет, как первая жена Пугачева Софья и трое ее детей вместе со второй женой Устиньей сидят в Кексгольмском крепостном заточении, – писала она в своём дневнике. – Не слишком ли это много для людей ни в чем не повинных? Пусть. Дочери Пугачеёва выросли, им уже около 20 лет, и старшей и младшей. Тюремные надзиратели, по слухам, учиняют над ними непристойные прелюбодейства. Да и вторая жена Пугачёва еще молодая женщина, ей только 30 лет. Над ней тоже насильствуют тюремщики. Пусть. Но справедливо ли, что безграмотные зимовейские казачки, не обладающие идеями, томятся и терпят жестокую нужду и лишения в Кексгольмской крепости? За что? Ах, какое мне дело до справедливости! Против меня восстал самозванец, этот маркиз Пугачёв, грозивший постричь меня в монастырь, покушавшийся на мой престол. Так пусть же его темные неграмотные жены умирают в тюрьме, за каменными стенами. Мне нет до них никакого дела!» (Дневник императрицы. Екатерина II. Москва, издательство «Рипол-классик», 2013).

То, что такие насилия совершались, подтверждено документально. В рапорте поверенного Павла I графа де Мендоза Ботелло говорится: «девка Аграфена имеет рожденного у себя сына, которого прижила через насилие от бывшего коменданта полковника Гофмана» (фонды музея «Корелы»).

Устинья Кузнецова умерла 18 ноября 1808 года. Ей было 50 лет. Отец ее, Пётр Михайлович, не выдержав пыток, скончался в Оренбургском остроге ещё в июле 1774 года. Судьбы сестры Устиньи Марии и её мужа, казака Семёна Шелудякова, неизвестны.

Дом-музей Пугачёва

Удивительно, но дом Петра Кузнецова уцелел в Уральске до наших дней. Долгое время он пустовал, потом там разместили библиотеку. Сейчас здесь музей. Здесь стоит железная клетка – возможно, даже та, в какой возили «государя-императора». Есть здесь и его «трон», и походная складная кровать.

Пугачёв не был однолюбом. Взяв Татищеву крепость и расправившись с комендантом майором Харловым, «государь» берёт в наложницы его молодую супругу. Он поселился с ней в Бердской слободе, в семи верстах от Оренбурга. Но приближенные Пугачева, опасаясь, что их вождь отойдёт от дел, убили наложницу и её семилетнего брата. Вот тогда-то, понимая, что «император» находится в расстроенных чувствах, и подсунули ему Устинью.

«Сёстры» бунтовщика

В июле 1826 года в Кексгольмскую крепость были доставлены декабристы. Один из них – Иван Горбачевский – оставил потомкам рассказ, записанный П. И. Першиным в Сибири и опубликованный в июле 1885 года в «Историческом вестнике». «В то время, – писал Горбачевский, – в Кексгольмской крепости содержались две старушки Пугачевы, которых называли «сестрами» Емельки. Они пользовались в стенах крепости до известной степени свободою: гуляли по двору, ходили с ведрами за водою, убирали сами свою камеру, словом, обжились, были как дома и, кажется, иных жизненных условий совершенно не ведали». Это были либо сёстры, либо дочери Пугачева».

Кто были эти женщины на самом деле? Дочери? Но дочь Пугачева, Христина, умерла от паралича 13 июня 1826 года. То есть, до декабристов – те прибыли в Кегсольм только месяц спустя. Младшая дочь Пугачева, Аграфена, умерла 5 апреля 1833 года. Возможно, одной из «старушек» Горбачевский посчитал её. Но кто тогда была вторая женщина?

Известно, что у «государя-императора» были две сестры – Федосья и Ульяна. Вероятно, второй «старушкой» предстала пред очами декабристов либо одна, либо другая. Но кто?

Сын Трофим

Как сложилась судьба сына Пугачева Трофима, до сих пор неясно. В 1811 году его видел в Кексгольмской крепости Филипп Вигель, но в 1826 году его уже здесь не было. Куда он делся? Умер? Бежал? Освободили?

Во втором номере журнала «Наука и жизнь» за 1964 год в в статье «О долголетних» рассказывалось о потомке Пугачева Филиппе Михайловиче, которому исполнилось 100 лет. Он жил в Целиноградской области Казахстана. Его отец, Михаил Емельянович, был старшим сыном Емельяна Пугачёва. Он дожил якобы до 126 лет. Но у казачьего атамана не было сына по имени Михаил.

Я служил в армии в Целиноградской области. Судьба распорядилась так, что в 1966 году нас, солдат, послали на уборку урожая в зерносовхоз имени Казахского ЦИКа, где обосновалось потомство Пугачева. Но Филипп Пугачев умер за два года до этого. На его могиле стоял крест, на котором было написано: «Филипп Трофимович Пугачев, 1864—1964».

Но почему «Трофимович»? Выходит, он действительно был внуком Пугачева, сыном Трофима? Внучка Филиппа Пугачева Татьяна Васильевна настаивала на том, что её дед был по отчеству Михайлович. Но тут можно подумать о том, что дед просто конспирировался.

Какова же была судьба Трофима Пугачева? В Орловском районе Ростовской области в поселке Красноармейском, больше известном как станция Куберле, где селились калмыки, не так давно обнаружено захоронение. На могильной плите написано: «Пугачев Трофим Емельянович, 1769—1886». Скорее всего, здесь и покоится прах сына Пугачёва. Он прожил не 126, а 117 лет. Тут же и могила Шаповаловой Февронии Трофимовны, родившейся в 1845 году и умершей в 1945-м. Кто это? Внучка Пугачева? Очень на то похоже.

3.УРА! МЫ ЛОМИМ, ГНУТСЯ ШВЕДЫ

И СМЕРТЬ, И АД СО ВСЕХ СТОРОН

О Полтавской битве стоит напомнить, наверное, только основное.

Северная война поначалу складывалась для России крайне неудачно: в 1700 году русская армия потерпела сокрушительное поражение под Нарвой. Петр I сделал соответствующие выводы. Он практически с нуля создал армию и флот, заложил новую столицу и военный порт – Кронштадт.

Уже летом 1704 года дела пошли в гору. Русские взяли Дерпт (Тарту), а затем Нарву, и это вызвало раздражение молодого амбициозного шведского короля. Он решил вести войну до победного конца, и в июне 1708 года начал поход против России.

Армия его была лучшей в Европе. Войско Пётра I лишь чудом избежало разгрома под Гродно. Но шведы испытывали недостаток продовольствия и фуража, а у русских тоже возникли немалые проблемы. Осенью 1708 года гетман Иван Мазепа перешёл на сторону Карла. Это грозило тем, что к 35-тысячной шведской армии добавится 50 тысяч казаков. Но на самом деле добавилось лишь 10 тысяч. Шведский король не решался задействовать их в боевых действиях. Они охраняли обоз и пленных.

Пётр в отместку захватил Батурин – ставку Мазепы. Был избран новый гетман – Иван Скоропадский. Но опять вышла неувязка: под знамёна Карла встали казаки Запорожской Сечи. В ответ полковник Калаган приступом взял Сечь.

Тем временем Карл XII осадил Полтаву. Защитники города успешно отбивали все атаки, а их было в общей сложности 20. Шведы потеряли 6 тысяч человек. Эта вялотекущая война продолжалась до тех пор, пока русская армия не подошла к Полтаве. И Карл решил дать генеральное сражение.

Баталия началась

Это сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 80 тысяч человек, началось 8 июля 1709 года стремительным рейдом шведской конницы. Убежденный, что застанет русскую армию врасплох, Карл назначил атаку на два часа ночи.

– Скажите солдатам, чтобы они не брали еду с собой, – отдавал приказания король. – Обедать будем в русском лагере.

Его, раненого накануне, несли на носилках при свете факелов. Большой позёр, он в одной руке держал шпагу, в другой – пистолет.

– Счастливого боя! Вас ожидает слава! – напутствовал король свои войска.

Пётр тоже вышел к солдатам.

– Порадеем же, любимые сыны, ради дорогой отчизны нашей, – сказал он.

Но солдаты и без того знали, что момент очень ответственный, в случае поражения народу грозят тяжкие беды. И русские постепенно перехватили инициативу. Шведские орудия молчали, так как все боеприпасы были израсходованы при штурме Полтавы. Карл XII не смог руководить сражением, и шведы начали беспорядочное отступление, превратившееся вскоре в бегство. Противник потерял, по разным оценкам, от 9 до 11 тысяч убитыми, 19—22 тысячи пленными. Сдались на милость победителей генералы Шлиппенбах, Роос, Стакельберг и Гамильтон, фельдмаршал Реншильд и другие военачальники. Российский император пригласил их в свой шатёр отпраздновать вместе с ним победу. Те кривились, но пили вино. Было захвачено 137 вражеских знамён и штандартов. Первый штандарт отбил каптенармус Нижегородского драгунского полка Абрам Антонов. Военное могущество шведов было подорвано. В 1721 году Северная война закончилась полной победой России.

Боур, который Бауэр

В пушкинской поэме «Полтава» есть такие строки:

Далече грянуло ура:

Полки увидели Петра.

И он промчался пред полками,

Могущ и радостен как бой.

Он поле пожирал очами.

За ним вослед неслись толпой

Сии птенцы гнезда Петрова —

В пременах жребия земного,

В трудах державства и войны

Его товарищи, сыны:

И Шереметев благородный,

И Брюс, и Боур, и Репнин…

Боур – это Родион Христофорович Бауэр. Он командовал отрядом, в который входил Нижегородский драгунский полк.

Швед по национальности, Бауэр родился в 1667 году в Германии. Начал военную службу в шведском драгунском полку, который дислоцировался в Лифляндии. И офицер неожиданно перешёл на сторону русских.

Переход этот был вынужденным. 30 сентября 1700 года ротмистр Бауэр на дуэли убил своего сослуживца и подлежал повешению. Он бежал в расположение русских войск, сообщив при этом важные сведения. Пётр I, который лично допрашивал перебежчика, был осведомлён, что Бауэр является агентом саксонского курфюрста и польского короля Августа II и направлен в Нарву для сбора разведывательной информации. Состоявший при Петре саксонский генерал Алларт подтвердил это, и царь принял Бауэра на службу, присвоив сначала чин майора, а затем полковника и поручил ему командование драгунским полком.

Карьера перебежчика была головокружительной. В 1702 году он участвовал в разгроме корпуса генерал-майора Шлиппенбаха, а затем, что вызвало расположение Петра I, оказал покровительство пленной воспитаннице пастора Глюка Марте Скавронской, ставшей впоследствии российской императрицей Екатериной I.

В дальнейшем Бауэр, сражался в Курляндии под началом Бориса Шереметева. На его счету – взятие Митавы, участие в разгроме войск Калиша в Польше. В 1707 году Родион Христофорович был удостоен звания генерал-поручика от кавалерии.

Во время русского похода шведов в сражении при Лесной Бауэра тяжело ранило. Пуля попала в рот и вышла через шею. Это вызвало паралич, от которого он оправился только накануне Полтавской битвы. Бауэр командовал драгунскими полками у редутов, а затем, после ранения генерал-поручика Ренне – практически всей кавалерией. Вместе с Александром Меншиковым и другими военачальниками был пожалован обширными поместьями, получил портрет царя, украшенный бриллиантами.

Бауэра можно по праву назвать одним из героев Северной войны. Он участвовал в осаде Риги, в боях в Эстляндии, штурмом брал Пернов и остров Эзель, вынудил капитулировать гарнизон Ревеля, воевал в Померании, осаждал Тонинген и Штеттин, организовал высадку русского десанта в Шонию…

Незадолго до смерти Бауэр, которому исполнилось 50 лет, получил звание генерала от кавалерии и командовал дивизией. Нижегородские драгуны любили своего командира.

У драгун особая тактика

17-й драгунский Нижегородский полк раньше имел порядковый номер 44. Он был сформирован 8 сентября 1701 года новгородским воеводой Апраксиным в составе 10 рот под названием драгунского Морелия полка. Боевое крещение получил 13 августа 1702 года. Нижегородские драгуны участвовали в осаде Нарвы, в непрерывных походах и боях со шведами в Литве и на Украине.

Первым серьезным успехом драгун было сражение под Калишем в 1706 году. В нём драгуны применили новую тактику. Спешившись, они под барабанную дробь пошли в атаку на неприятеля. Примерно так, как офицерский батальон Каппеля в фильме «Чапаев» – в полный рост и не кланяясь пулям. Шведский генерал Мардефельд в этой ситуации испугался и предпочел сдаться – у него не было ни пулемётов, ни Анки-пулемётчицы

Успешно действовали драгуны и в других сражениях Северной войны: под Дерптом, Лесной, Полтавой. Они пользовались особым расположением Петра I, он даже распорядился об их особом обмундировании. Их кафтаны были не зеленого цвета, как у пехотинцев, а синие с белыми отложными воротниками. Белыми были также камзолы и штаны в обтяжку, которые получат позже название лосины. Вооружение драгун составляли кремнёвые ружья с крюками для того, чтобы цеплять их к перевязи на лошади, пара пистолетов и палаш. Но опять-таки накануне Полтавской битвы старые кремнёвые ружья стали заменяться более удобными карабинами. Они были на 26 сантиметров короче.

Но карабины достались не всем. Некоторые драгунские полки были вооружены штуцерами (нарезными ружьями с мушкой) и мушкетонами – гладкоствольным оружием с хорошим радиусом поражения, поскольку одновременно могли послать в неприятеля до четырех десятков мелких пуль.

Ещё одной новинкой тактики драгун в петровские времена было запрещение ружейной стрельбы в походном строю. Такая стрельба была чревата попаданием в своих, а не в неприятеля, поэтому драгуны предпочитали применять холодное оружие. И знали в этом толк. Во всяком случае, они на равных рубились со шведами, которые были искусными фехтовальщиками.

Но у драгунов были свои проблемы. В частности, с фуражом. Летом и осенью кони переводились на подножный корм. Зимой и весной казна выделяла 15 пудов сена и 8,5 пуда овса на лошадь. Кроме того, её владельцу начисляли ежегодно 15 копеек – на 5 подков. Упряжь выдавалась на три года. Срок лошадиной службы составлял 15 лет, но редко кто из четвероногих доживал до «заслуженного отдыха.

Пехотинцы

Бок о бок с драгунами сражался и 22-й Нижегородский пехотный полк, о котором до недавнего времени было известно крайне мало. Но мне удалось найти документы, рассказывающие об истории этого воинского формирования.

Полк был создан 25 июня 1700 года. В него вошли нижегородцы, которые попали в первый рекрутский набор при Петре I. Полк состоял из 1200 человек, 1152 из которых были нижними чинами. Пороху отпускалось каждому по фунту, знамя доверяли сержантам. Потеря знамени в бою каралась смертью. Командовал полком Евстафий Больман. Он подчинялся генералу Автоному Головину. Кстати, все командующие полком при Петре были иноземцами: Страуберг, Риггерт, фон Эферн, Раутенберг, Минстерман, Гальбрехт, Пфейгленгейм, Ностиц.

Нижние чины были вооружены фузеями – гладкоствольными ружьями с кремнёвым замком. Они весили почти 6 килограммов, а пули могли сразить и слона. В дуло фузеи вставлялись багинеты – заострённые железные клинки длиной 12 вершков (около полуметра). Их носили в ножнах. Но именно перед Полтавской битвой багинеты были заменены трехгранными штыками. Их преимущества солдаты сразу же оценили. В бою применялись и пики. Офицеры имели шпагу с портупеей.

Одежда пехотинца состояла из однобортного кафтана с медными пуговицами, камзола без обшлагов, епанчи в виде шинели до колен с капюшоном, штанов длиной немного ниже колен. Всё это было из сукна. Сапоги носили только во время походов и боевых действий. В остальное время солдаты ходили в башмаках и чулках. Кафтаны и камзолы были зелёного цвета, шляпы – чёрного. В гренадёрских ротах шляпы заменяли высокие кожаные шапки. Шляпы офицеров украшали золотые галуны. Кафтаны барабанщиков были обшиты с боков трёхцветной тесьмой. За форменную одежду с нижних чинов вычиталось в год по 6 рублей, за медикаменты – по 4 алтына.

Жалование полковника составляло 300 рублей в год, подполковника – 150—160, майора – 140, капитана – 100, поручика – 80 рублей. Иноземцы получали вдвое больше. Сержанту платили 14 рублей 40 копеек, капралу – 12, рядовому – 10 рублей 98 копеек.

Кроме того на каждый солдатский нос приходилось три четверти муки, полторы четверти крупы и мяса на 72 копейки (1 четверть составляла 12 пудов). В военное время рацион был другим. В день пехотинцу полагалось 2 фунта хлеба, фунт мяса, две чарки вина (250 граммов), а также крупа.

Срок службы тогда был пожизненным. Увечных и больных пристраивали в монастыри. Беглых солдат били кнутом, ссылали, вешали. Нередки были побеги и в Нижегородском пехотном полку. С 1711 по 1719 годы их всего случилось 231, причем 190 – только в одном 1712 году. Членовредителям отрезали носы, уши, языки, пальцы. Сильно провинившихся ссылали в Сибирь и на галеры.

Несмотря на жестокость военных судов и палочную дисциплину, нижегородцы отличились во всех сражениях Северной войны. В первых же боях под Нарвой пехотинцы потеряли треть состава. Здесь сложил свою голову и первый командир полка Больман. Погиб во время Полтавской битвы и командир полка Пфейгленгейм. Он похоронен в братской могиле вместе с другими воинами, отдавшими свои жизни за независимость России – страны, которая стала его второй родиной.

Всё шиворот-навыворот

Первый памятник на поле Полтавской битвы появился лишь в 1778 году, в 1909 году был основан музей-заповедник. Здесь были установлены памятники Петру I, русским и шведским воинам, на месте лагеря Петра I и другие.

С тех пор прошло больше ста лет. Многое изменилось. На Украине переписывают историю. И я удивился, когда наткнулся на объявление о том, что Полтавское бюро путешествий и экскурсий приглашает желающих посетить музей-заповедник. Это объявление было датировано июнем 2015 года.

Но всё в Полтаве шиворот навыворот. Экскурсоводы рассказывают не о победе русских войск, а о победе над москалями. Полтавское сражение представляется как героическая борьба украинских войск и их союзников-шведов за независимость Украины от России. И многие памятники на месте Полтавской битвы содержатся в безобразном состоянии.

Так что же остаётся? Всё забыть? Забыть о пролитой крови за общее наше Отечество? Забыть о героизме и самопожертвовании? Эти вопросы —

как незаживающие раны.