Читать книгу Я твой пятый элемент - Sergey Strelyaev - Страница 3

***

Наутро Юлю занимало другое: как объяснить стажеру свое вчерашнее помешательство, а именно, бегство? К счастью, он сам разрешил проблему промолчав. Избавленная от тяжелых оправданий, Юля не поскупилась на искренность, возможно, впервые за последнее десятилетие.

– Спасибо, – легко пожала крепкую ладонь, от чего сама и смутилась. Продолжим наше обучение! – успокоившись, с большим удовольствием приступила к повседневной работе.

И все же, при внешнем штиле Створова она тайно продолжала опасаться внезапного разговора.

– В этой строке заполняется номер…

Обоих оглушил рев походной трубы. Вздрогнув от неожиданности, Створов прижал к груди голову Юлии, прикрыл ее сверху руками. Мгновенный страх помешал почувствовать долгожданную близость. Каким-то образом всем сотрудникам удалось незаметно пробраться им за спину – не иначе как в присядку. Нацепив на себя веселые колпаки и вооружившись различными пищалками и дуделками, ребята то по очереди, то хором выкрикивали поздравления Створову. Таким неофициальным и амбициозным методом он принимался в их славные ряды.

Под аккомпанемент лавины неотвеченных звонков преподносились различные безделушки, наполнялись бокалы, резался громадный торт. Снова и снова, и разрозненно, и в особом порядке завывали телефоны, позабытые своими хозяевами. Феерия звуков технического прогресса и лесных птиц заглушала поздравления. Некоторые предусмотрительно поотключали аппараты, за менее прозорливых проблему решила громкая музыка, внезапно хлынувшая с потолка. Но даже ее порой перекрывал надрывный визг циркулярной пилы в соседнем, еще недостроенном здании.

– Поздравляю вас, молодой человек, поздравляю, – возник из ниоткуда главный бухгалтер.

Некогда изящная женщина, теперь походила на айсберг и размерами, и грузностью тела. Невероятной толщины линзы выдавали честного и заслуженного труженика. Наверное, она являлась самой «древней» персоной во всей многотысячной компании. Словно не желая признавать старости, женщина никогда не пропускала корпоративных вечеринок или любых других праздников.

Рядом с ней, едва дыша, стояла молоденькая девушка, только начинавшая преобразовываться в женщину, о чем красноречиво свидетельствовала не до конца сформировавшаяся фигура. И все же она уже вышла из возраста, в котором девочка хочет, чтобы ее называли девушкой, но еще не достигла времени, когда женщина мечтает, чтоб ее величали девушкой. В общем, ее возраст являлся пластилином, из которого пока лепился кто угодно. Не считаясь с юностью, она не желала отставать от других: носила не менее короткую юбку, чем у остальных сотрудниц, также бросался в глаза вызывающий макияж. Вплетенные в волосы, белые банты в сочетании со всем остальным делали ее игрушкой для ролевых игр.

– Познакомьтесь. Рита. Моя внучка, – вытолкала Павловна (так ее все называли) девушку вперед. – Вот, готовлю себе смену по протекции Карла Петровича, – зачем-то объясняла Павловна, немного пожевывая сморщенные губы.

Ради приличия Створов взглянул. Столь жалкого существа видеть еще не доводилось. Он вообще не понимал, как Рита могла быть родственницей этого громадного создания. Особенно выделялась мизерность Риты на фоне говорящего айсберга. Как бы там ни было, старшие сотрудницы проявляли заботу о младшем поколении в виде постоянного шефства. И, по всей видимости, внешний вид и одежда девушки – плоды первых уроков зрелых не по годам учителей.

– Знаете, она прекрасная девочка. И еще, – приблизившись, закартавила парню прямо в ухо, – скажу по секрету, миленький мой, я очень старалась, организовывая вот этот самый праздник. Пришлось немало потрудиться, дабы обосновать неслыханные затраты.

– Уверен, у вас уже давно есть приемы для осуществления подобных решений.

Абсолютно неправильно понимая собеседника, Павловна расплылась в благодарной улыбке.

– Хотела бы Вас попросить взять как-нибудь Риту, куда вы сами сочтете нужным…

– Павловна, – бесцеремонно перебила сотрудница, до сих пор пытающаяся работать, – дайте данные. Я аванс переведу.

– Милая моя! – выражая крайнее удивление искусственного фона, Павловна округлила и без того огромные глаза. – Вчера уже перечислили! Лично я получила, а значит, и остальным перечислили! Мне приходят деньги на карту в последнюю очередь!

– Нет, не нам лично, я тоже в банкомате сняла, – приняв за личное оскорбление надменность начальницы, Лена понизила тон, обиделась, – тем вон, – неловко, стыдясь, склонила голову в сторону окна.

Словно подтверждая ее правоту, на стройке запела циркулярка.

– А какова общая сумма? – маленькая атмосфера напитались строгой деловитостью.

Скоренько пробежалась глазами по принесенным бумагам. На лбу Павловны образовались толстые складки кожи. Женщина всегда безошибочно носила в голове данные о количестве работников и их окладах и сейчас без труда подсчитывала, полагающееся каждому из них.

– Завтра сделаешь, – посоветовала Павловна, не желая больше отвлекаться. – Зачем вообще эту мелочь переводить? На сигареты им, что ли не хватает? – шутливо извинилась перед Створовым за прерванный разговор.

– Профсоюз…, – не отступала Лена.

– М- и- л- о- ч- к- а! Прошли советские времена и профсоюз будет делать то, что мы ему скажем. Они ведь все получили, – резко повернувшись к Лене спиной, дала понять, что разговор окончен.

– Разве ей не помогают все «наши» сотрудницы? – добродушная улыбка не сходила с лица Створова.

Собеседники оглянулись. Вокруг сновало множество девушек, по большому счету, с недовольными лицами. И подобное состояние не было мимолетным, а являлось их постоянной маской благодаря долгому ношению, успевшей превратиться в истинный облик. Сотрудникам никто не наносил обид, также не находилось причин, способных вызывать раздражительность или злость. Виной всему служил негласный, а потому непререкаемый закон: за рабочим столом изображай ум. Прежде всего – усиленная работа мозга, и неважно – сошелся ли на мониторе пасьянс «косынка» или провалена смета нового завода; в остальное время – озадаченность, подкрепленная недовольством, упущенной возможностью сделать больше, выйдя за рамки служебных обязанностей.

– Так-то оно так, – тяжело вздохнула женщина, – да вот только они ничего сделать не могут. Стеснительная. Прямо спасу нет. Уж сколько раз велись об этом разговоры. Но сейчас еще что? Попривыкла. А раньше, так вообще, сплошные слезы…

– Уверен, у Вас вскоре все получится, – Сергей еще раз взглянул на девушку. – С такими учителями у вас, Рита, просто нет выбора.

– Дай-то бог, дай-то бог, – услышал он вслед, отходя от весьма странной парочки.

На его счастье из уборной вернулись подруги.

К ним хотя бы привык, и поэтому был рад выйти с ними на лестничную площадку, несмотря на недавнее возвращение, предпочитая в третий раз подряд, за короткий промежуток времени, отравить организм новой дозой никотина, нежели отравлять себе мозг болтовней Павловны. И вообще, он уставал от шума и убегал от него при первой возможности.

– А вы сегодня как-то по-другому выглядите? – заметил парень во время очередного перекура.

– Это уж точно, – неодобрительно вставила Ирина, таращась на длинное платье подруги, скрывающее стройные ноги.

Черные сапоги до колен, а затем коротенькая юбка и заманчивый нейлон колготок – все исчезло. По необъяснимым причинам предмет гордости, оружие побед, в одночасье был исключен из арсенала хозяйки, правда, в ушах все еще красовались любимые серьги в виде огромных колец, почти задевающие плечи. Тут она не смогла себе отказать и, промучившись битый час около зеркала, оставила украшение в покое.

– Я на минутку, – внезапно отрапортовала Ирина, оставляя влюбляющуюся парочку наедине.

Подогреваемая спиртным, Юля все чаще «невзначай», приближалась вплотную, касалась парня.

– Вас просил зайти Карл Петрович.

Вернувшаяся Ира не желала замечать присутствие подруги. Уступать она не собиралась. Опоздай Волкова только на минуту…, Киреева уже решилась на действия – ей снова помешали.

С трудом выпустив ладони девушки, Сергей направился в кабинет Карлика.

– Это что, новая тактика? – не сомневаясь в своей правоте, а значит, и скорой победе, покосилась Ирина на юбку Киреевой.

Спрятав фигуру, подруга уже проиграла!

– Нет, – закурила очередную сигарету. – Кстати, я твое белье принесла. Напомни. Отдам. Не пригодилось.

Юле как никогда хотелось посоветоваться с Волковой, рассказать о своих чувствах, описать силу испытываемого притяжения, да так, чтоб Ирина поняла правильно.

Но и давняя дружба не помощник в таком деле, а значит, и говорить незачем. Волкова оставалась «замороженной». До сих пор не повезло: не встретился человек, способный пробудить ее от зимней спячки. И именно поэтому поспевающая в Киреевой любовь, стеснительность, гордость, честность, мужество, сострадание, человечность оставались для Волковой глупостями, отошедшими в глубину веков, способными вызывать только отвращение и скуку. Любые попытки достучаться заранее были обречены на провал.

– Смотри, – позабыв про соперничество, Ира достала из сумочки помаду и тут же принялась накрашивать губы. – Новинка сногсшибательная. Одолжить?

Юля снисходительно покачало головою: «Она все прежняя. Захочешь, не рассердишься».

– Я к себе пойду.

Привычный стол из рабочего превратился в банкетный. Всюду валялись недоеденные бутерброды. На документах возвышались наполненные и недопитые бокалы.

Не успела Киреева умоститься на стул – обрушился водопад телефонных звонков. Долгое отсутствие коллег перенаправило к ней всех клиентов. Сопротивляясь стоящему вокруг гаму, Юля пыталась работать.

«Створов все равно еще не освободился, а значит, и заняться больше нечем».

– …Я перед ним и оправдываюсь, мол, замужем. А сама вся горю.

– А он?

– Говорит: «Это меня и возбуждает». Молодец. Тут я не удержалась. Что было! Как он меня.… Наверное, только из армии вернулся, сегодня с другом придет, пойдешь?