Читать книгу Лиса. Личные хроники русской смуты - Сергей Стукало - Страница 7

Азербайджанская ССР, г. Баку. 1979-й год, лето

С началом летних каникул свежеиспеченных второклашек, чтобы те не слонялись по улицам, записали в дневной пионерский лагерь с красивым названием «Бригантина». Собственно говоря, никакого лагеря не было – всё было организовано при одной из школ. Дети приходили туда с утра, совсем как на занятия в школу. В первую смену. Никаких занятий, естественно, летом не проводилось, но, в сравнении со школой, линеек, построений и прочих строгостей в лагере было не в пример больше. Днём детей вывозили на пляж или устраивали экскурсии, затем кормили обедом, полтора часа на дневной сон, полдник, а к пяти часам по домам. На второй день Инка закапризничала и от лагеря отказалась.

Счастливица – её тут же оставили дома…

Лиса даже подумать не могла что такое возможно: взять и объявить, что больше в лагерь не пойдет… Почти всё в лагере вызывало отторжение, но она не могла ослушаться родителей, хотя и привыкнуть к непростым лагерным нравам, совершенно бестолковому, по её мнению, распорядку и абсолютно несъедобному школьному обеду у неё никак не получалось.

В «Бригантине» группа Лисы оказалась самой младшей, и старшие девочки их всячески обижали. А что поделаешь? – Традиция… Но хуже всего им приходилось во время поездок на пляж в Пиршаги. Более часа однообразного скучного пути, да ещё ко всему довольно длинный участок дороги шел мимо похожих на пасущихся динозавров качалок, заполнявших и без того плохо переносимый зной удушающими нефтяными ароматами. Дышать на этом участке было совершенно нечем. Дети прятали носы в ладошки и задерживали, насколько могли, дыхание, но это, конечно же, никого не спасало.

Автобус, плотно набитый детьми крошечный дряхлый алабаш, раскалялся под жарким бакинском солнцем как сковорода. Малявкам мест не доставалось, разве что самые дальние, на которых их нещадно трясло, а на самых отвратительных участках давно не ремонтировавшейся ухабистой дороги подбрасывало чуть ли не до потолка.

До пляжа они доезжали еле живыми, но, окунувшись в прохладную морскую воду, тут же забывали о тяготах пути. Обратная дорога выматывала всю душу и сводила на нет полученные от купания положительные эмоции. Вернувшиеся с пляжа дети выбирались из автобуса варёные, еле передвигая ноги, многих тошнило. В мёртвый час они спали как убитые. В один из таких дней Лиса обратила внимание на Светку.

Подружившись, Лиса и Светка быстро сообразили, что вдвоем гораздо проще противостоять самодурству старших девочек.

* * *

В тот вечер всегда рассудительная и невозмутимая Светка пришла из лагеря задумчивой и взволнованной. В прихожей она разулась, повесила одевавшуюся по причине утренней прохлады летнюю курточку на крючок, заглянула в ванную комнату и, тщательно вымыв руки, прошла на кухню.

– Мама… а, мам?

– Да, доча?

– А те, кто в церковь не ходят, они в рай попадут?

Мать думала не более секунды.

– Кто крещённый, может и попадёт. Но не все. Кто далеко от Бога ходит, тому, доча, он редко помогает.

– И Наташка, получается, может не попасть?

– Какая Наташка? Твоя Лиса? Так она и вовсе не крещённая… Ведь так?

– Не знаю… Я не спрашивала.

– Ну… крестик она носит?

– Не носит…

Наташка и в самом деле была некрещёной. Светка это знала точно, но говорить об этом маме ей почему-то не хотелось. Было во всей этой ситуации что-то совершенно неправильное и несправедливое – подруги на то и подруги, чтобы везде быть вместе. Даже в раю.

– А если она покрестится и станет носить крестик?

– Тогда другое дело, – сказала мама и, отвернувшись, продолжила раскатывать посыпанное мукой тесто в тонкий круглый блин.

«Наверное, к ужину будут пельмени», – отметила Светка и, машинально укусив прихваченный из эмалированной миски пирожок с повидлом, в задумчивости направилась в свою комнату.

– Мам? – уже выходя из кухни уточнила она. – А креститься можно только в церкви?

– Почему только в церкви? – удивилась оглянувшаяся мама. – Иоанн Креститель крестил Христа в Иордане, а Святой Владимир – так тот вообще всю Русь в Днепре окрестил…

Зайдя в свою комнату, Светка достала с полки атлас и углубилась в его изучение.

Засыпала она совершенно удовлетворенная: примыкающий к пляжу в Пиршагах Каспий смотрелся куда внушительней Иордана и Днепра вместе взятых!

Светка решила, что окрестит Лису, как только та на пляже в Пиршагах зайдёт в воду и нырнёт под первую же набежавшую волну.

* * *

Светка всегда носила платочек. Она не снимала его даже во время школьных занятий. Как-то классная руководительница сделала ей по этому поводу замечание, на что Светка, насупилась и, запинаясь, объяснила что-то про больные уши. От неё отстали и вопросов больше не задавали. Нездоровые уши, это все знали, вещь малоприятная и крайне болезненная.

Именно во время каникул, ранним утром, когда оставалось ещё минут пятнадцать до давно обещанной экскурсии в типографию «Нина», где храбрые большевики печатали листовки и, однажды, даже выпустили несколько номеров газеты «Искра», Светка, отозвав Лису в сторону и затащив в густые кусты легуструма, открыла ей тайну.

– Хочешь, покажу, почему я всегда в платке? – заговорщицки прошептала она. – Только поклянись, что никогда и никому не расскажешь!

– …конечно, не расскажу, – растерялась Лиса. Она терпеть не могла всякие тайны, но была не в силах оттолкнуть того, кто решил ей довериться… От волнения её бросило в испарину, глазки заморгали часто-часто.

Светка быстрым движением выпростала из-за пазухи висевшую на шее простенькую верёвочку, перехватила на ней нечто маленькое и поблёскивающее и крепко зажала это нечто в кулаке – только края верёвочки выглядывали. Лисе показалось, что там, на верёвочке, у Светки подвешен маленький ключик. Ей вдруг пришло в голову, что этим ключиком открывается красивая шкатулка с чем-то наверняка очень ценным, или ведущая в чудесную страну дверца. Вроде той, что была в сказке про Буратино.

В чудесную страну она была готова отправиться прямо сейчас. Хоть сама, хоть со Светкой. И в самом деле, кто бы в здравом уме от такого приключения отказался?

От сладких грёз её отвлекла подружка:

– Вот, смотри… – немного поколебавшись, Светка коротко выдохнула и разжала ладошку.

То, что лежало на её ладошке ключиком не было.

– Ой! А что это? – испугалась Лиса.

– Это крестик, – Светка внимательно огляделась вокруг и перешла на шепот. – Вот, посмотри, – она сняла верёвочку с шеи и протянула её подружке, но та инстинктивно отпрянула, будто Светка давала ей что-то очень-очень опасное. Змею, например. – Да не бойся ты… Посмотри, тут человечек. Видишь?

От этих слов Лису будто парализовало. Она и сама не понимала: чего так испугалась. Скорее всего, из-за того, что в Светке и во всём происходящем определенно ощущалась некая запретная таинственность, а тайное никогда не предвещало ничего хорошего. Подружка вполне могла вовлечь её во что-то нехорошее, и, наверняка, постыдное – раз уж об этом не говорят вслух. Но тайну на полдороге не останавливают… Лиса, спрятала непослушные руки за спину, плотнее придвинулась к Светке и вгляделась в лежавшую на её ладошке поблёскивавшую серебром диковину.

– И самом деле, человечек… – восхищенно выдохнула она.

– Знаешь, кто это?

– Нет, – честно призналась Лиса.

Светка внимательно посмотрела подруге в глаза, явно сомневаясь, можно ли доверять ей до конца. Затем вздохнула и решилась:

– Ладно, скажу… Только смотри – об этом никому нельзя говорить! Обещаешь?

– Обещаю! – горячо заверила Лиса.

– Мы верующие. И мы ходим в церковь, – продолжила Светка и, не заметив, что подружка так и не поняла значения сказанного, подытожила: – Вот потому я всегда хожу в платке. Нам нельзя его снимать. А этот человечек на крестике – это наш Бог, – и тут же, не дав Лисе опомниться, зашептала на ухо: – Хочешь такой крестик?

Окончательно потрясенная, та лишь смогла выдохнуть:

– … Да…

– Вот и ладно! В следующий раз, как пойдём в церковь, я тебе оттуда такой же принесу, – и ещё раз напомнила: – Только смотри, никому и никогда об этом не рассказывай! А то тебя Бог накажет!

– Хорошо… – окончательно растерялась и расстроилась Лиса.

Она не любила когда её наказывают и была буквально ошеломлена и раздавлена свалившейся на неё тайной. Лиса поняла, что Светка – страшный и, скорее всего, крайне опасный человек. Впредь надо будет держаться от неё подальше. Но самое неприятное заключалось в том, что сейчас, когда та ей открылась, Лиса тоже стала опасна для других людей. Теперь она тоже знает про Бога и может об этом проговориться. Нечаянно. Конечно, она постарается держать язык за зубами, но как же ей теперь страшно… А как хорошо жилось всего несколько минут назад! Не зря она терпеть не могла разные тайны! Ничего хорошего от них не жди!!!

* * *

В музее, на экскурсии, Лиса всё же немного пришла в себя. В одной из комнат на стене висела картина с изображённой на ней до смерти перепуганной княжной Таракановой. Проводившая экскурсию дама рассказывала что-то совершенно трогательное о тяжелой судьбе несчастной аристократки.

Лисе фамилия княжны не понравилась, и она поначалу решила, что так той и надо. Но затем всё же подошла к картине и тщательно рассмотрела, как томится в застенке бедная Тараканова, как страшится подступающих крыс.

«Вот и меня за Светкину тайну ждет такая же участь…» – внезапно подумалось Лисе.

Стало жалко. И себя, и княжну.

* * *

Три дня спустя, ранним субботним утром Светка отозвала отца в сторону и попросила у него пятьдесят копеек. Тот строго на неё посмотрел, но ничего не сказал, а, вздохнув, полез в карман и отсчитал ей испрашиваемую сумму. Прямо в протянутую ладонь.

– Ты помнишь, что нельзя ничего просить для себя, пока тебя об этом не спросят? – поинтересовался он.

– Помню… – ответила Светка и отчего-то покраснела. – Это не для себя…

– На доброе дело, не на баловство? – уточнил отец.

– На доброе…

– Ну… Благослови тогда тебя Господь! – удовлетворенно подытожил он, перекрестил её сложенными в щепоть пальцами и поцеловал в лоб.

От отца Светка вышла довольная – половина дела была сделана.

На воскресной службе она не находила себе места: крестики продавали в оборудованном на входе в церковь киоске, но отойти к нему никак не получалось – почти всю службу мать держала её за руку, отпуская лишь на короткое время, когда надо было креститься и кланяться.

Наконец служба закончилась, и отошедшие за причастием отец с матерью, строго наказав никуда не отлучаться, ненадолго оставили Светку одну.

Та сразу же бросилась к киоску.

– Тётенька, мне бы крестик… – обратилась она к сидевшей внутри пожилой женщине.

– А свой у тебя где? – полюбопытствовала та. – Потеряла?

– Не потеряла… – растерялась Светка. – Я не для себя. Для подружки…

– А подружка у тебя крещёная? – улыбнулась женщина так просто и спокойно, что Светка не смогла её обмануть.

– Нет… Не крещённая…

– Значит, для крестин покупаешь? – определила продавщица и, передав Светке крестик, отметила: – Вот умничка!!!

* * *

Проходили дни, Лиса стала забывать о зловещем происшествии, но тут Светка, с которой они уже почти перестали общаться, снова потащила её в заросли легуструма. Послушно шагая за подружкой, Лиса заранее знала, что ничего хорошего её не ждёт.

Ни слова не говоря, Светка полезла в кармашек кокетливого летнего платьица и быстрым движением переложила в ладошку подружки что-то очень маленькое и почти невесомое. Перепуганная Лиса рефлекторно зажала ладонь.

– Вот! Теперь и у тебя есть крестик!

– Света… а что я буду с ним делать? – стояла Лиса ни живая, ни мертвая.

– А ничего не надо делать. Держать у себя и помнить, что теперь и у тебя есть Бог, – окончательно озадачила её Светка и, ободряюще улыбнувшись, убежала.

Много лет Лиса тяготилась этим страшным подарком. Боясь, что всё откроется, она перепрятывала крестик с места на место, каждодневно мучаясь, что некого расспросить – насколько это всё опасно. Все эти годы она жила в уверенности, что принесла в семью беду.

Несколько раз Лиса всё же решалась и задавала домашним наводящие вопросы:

– Вот вы всё время говорите «дай бог», «слава богу», «не дай бог». А кто он – этот Бог?

На что мама лишь смеялась и, коротко переглянувшись с отцом, отвечала одно и то же:

– Что ты, доченька, это мы так, по старинке говорим, на самом деле бога нет!

«Как это нет?! – бурчала про себя раздосадованная Лиса. – Живут и не знают, что в шкафу, на застеленной белой бумагой полке, в коробочке со старыми пуговицами и булавками – ОН ЕСТЬ! Эх, Светка, Светка…»

Крестик мама нашла случайно. Уже на новой квартире.

К тому времени Лиса стала забывать свои детские тревоги и перестала его перепрятывать. Не так давно она узнала, что ничего страшного в этой штуковине нет, просто в её атеистической семье не было принято об этом говорить и держать в доме такие вещи.

Искавшая пуговицу мама неожиданно вскрикнула. Поначалу Лисе показалось, что та укололась иглой, но всё оказалось гораздо серьёзнее:

– Это что ещё у нас тут такое?! Откуда? – воскликнула мама.

…Лиса сразу же догадалась, о чём она спрашивает. Сердце ушло в пятки…

– Кто принёс ЭТО в дом? – у мамы резко испортилось настроение, но, продолжая рассуждать, она вскоре нашла объяснение своей находке: – Только бабка могла это принести… Больше некому. Знай всё себе колдовала да молитвы нашёптывала – никак угомониться не могла! – и ушла разбираться по этому поводу с отцом.

Лиса облегчённо выдохнула. Больше ей скрывать было нечего. Она поняла, что под подозрение попала уже год как умершая бабушка. Повезло бабуле! Можно сказать, вышла сухой из воды. А всё из-за этой Светки!

Впрочем, как Лиса не злилась на свою подругу, но так никогда и никому не открыла её тайну…

И про Бога. И про крестик.