Читать книгу Небесконечность - Сергей Супремов - Страница 4

Круглов сорок минут убеждал коллегу и все время встречал сопротивление, не помогали аргументы что Евстропов хозяин, а не подчиненный. Во власти хозяина распоряжаться имуществом, но не в правах слуги. Доцент Круглов просил передать ему что-то ненужное, чтобы профессор прекратил быть пленником старины.

Евстропов в свои пятьдесят пять как ребёнок дивился просьбам старших и так же, как ребенок сопротивлялся этим вымогательствам. Он повторял что вещи не его, они принадлежат дому, что он пробовал избавиться от чемодана, от чучела и ковра, но всегда забирал назад, эти реликвии – элементы его жизни, без них он в пустой конуре, а стены зловеще сдвигаются, зажимают и давят.

Профессор отвергал идею покупки мебели, «дешёвка, новодел, пластмасса, как можно сравнить историю и старину с паршивой копией?». Он не верил, что мебель внесёт ветер в затхлое пространство, и что чучело угрюмое, а ковёр не годится даже для сбора пыли.

«Замолчи, умоляю! Я бы не состоялся без ковра, я истёр его преодолевая вехи жизни, он знал мою ногу в семь лет, и когда мне исполнилось четырнадцать и в двадцать один, он расстилается от самого времени, когда я начал ходить. Уже тогда он был немолодым и выступал моим учителем. Ты хочешь, чтобы я предал учителя? Может он суровый и справедливый, но а кто ко мне добр? На нем следы пролитого кофе, невыкуренных допов и пятна моего стыда, их нельзя смывать, избавиться значит порушить историю».

Круглов перескочил от больной темы ковра к чучелу ворона, одну треть которого поела моль, а вместо левого глаза блестела несоразмерная пуговица. Даже постаравшись, найти применения этой трухлявой вещице невозможно. В ответ доцент узнал про себя, что близорук и не видит символа. В Греции вот уже сколько столетий под открытым небом стоят безрукие и обезглавленные богини и никому в голову не приходит собрать экскаватором эти обломки статуй. В Египте безносый сфинкс тысячи лет открыт всем ветрам и не сморкается, а только попадает на все фотографии. И пусть чучело не тысячелетний экземпляр, зато какой знак! Но стоит бедняге-ворону попасть в чужие руки, он сразу пропадёт, а послушать доводы Круглова, так вообще хочется замкнуться в себе и не показываться в люди.

Евстропову было бесполезно прислушиваться, так как он понимал слова, но не мог осветить их никаким достоверным смыслом, а речь уже шла о старом чемодане и о том, что внутри завелась живность. Круглову зачем-то понадобилось и это ценное хранилище книг, в котором он также отыскал изъяны в виде трех неаккуратных отверстий. В замен он предлагал отдать новый пластиковый кейс на колёсиках, который никто не прогрызёт. «В чемодане не раз бывали мыши, вон то отверстие явно говорит, что долгое время чемодан служил им домом. Будь милосерден к книгам! Посели их в новый кейс, недоступный для тварей, а этот мышиный бордель отдай мне…»

Слова прошли мимо ушей профессора, он в очередной раз повторил про дешёвый блеск и безвкусицу новых вещей и сослался, что если в доме протекает крыша, это не значит, что Круглов идёт крушить весь дом, а что до мышей, то у кого их нет?! По мнению профессора паразиты везде, просто некоторые замечают щепку в чужом глазу, а в своем и бревна не видят, «ты залезь под свою кровать, и закляни в погреб. Бьюсь об заклад обнаружишь грызунов. Просто удобно закрывать глаза на факты и шорохи в доме списывать на шум веток за окном. Но если тебе так нужна сумка, я вручу тебе одну прочную и надёжную, в ней кирпичи таскать можно и нет лишних отверстий. Хочешь?»