Читать книгу Фантастические мифы и сказки - Сергей Тарасов - Страница 7

Зарядка в армии была обязательна. За два года я так привык к утренней пробежке, что, приехав домой, вставал в шесть часов, как в армии, одевал кеды и полчаса бегал по лесу. Иногда я брал на утреннюю пробежку своего младшего брата и он бегал со мною. Но это, конечно, было не то. В армии наш взвод из тридцати человек, бежал, громыхая сапогами сначала по улицам нашего городка, потом по плацу и заканчивал пробежку около дворянского пруда. Сержант командовал «стой, вольно, разойдись», и все расходились, чтобы отлить.

Это все происходило в учебке. Нас, ребят из Вологды, Ленинграда, Сибири, Урала и Украины собрали по всей стране и приучали к армейской жизни два месяца. Все было, как в школе, только жестче, без всяких там наук и экзаменов. Все мы понимали, куда попали и наказание было одно – штрафбат, гауптвахта или наряд вне очереди. Но из нашего учебного взвода никто даже не получил наряд вне очереди. Самое страшное было неисполнение приказа. За это наказывали сразу и после наказания, которое было суровым, никто даже не думал, чтобы ослушаться приказа. Это мне нравилось, да и всем, наверное тоже.

После армии и горного института я был начальником отряда и за все годы, которые я провел в геологии никто из моих подчиненных рабочих и инженеров меня не ослушался. Там, в тайге, степи или горах меня слушались и выполняли мои требования, как в армии. Я устанавливал правила, а те, кто с ними был не согласен, проваливал на все четыре стороны. Но куда пойдешь в глухой тайге или в горах, или в бескрайней степи? Поэтому в отряде была дисциплина и никто не пытался ее нарушить. Но я не лез в личные дела рабочих и меня все, от водителя до поварихи уважали и слушались.

После учебки нас, весь взвод, направили в отдельную часть, где мы провели оставшиеся до дембеля месяцы. Гоняли нас там каждый день – зарядка, кросс по несколько километров, потом тактика, строевая, самбо и так далее. Те ребята, которые были толстыми или с лишним весом, домой уезжали стройные, накачанные спортсмены. Мне повезло – я занимался спортом до армии и переносил физические нагрузки без особенного усилия. Меня даже укоряли – что это, мол, бежишь в противогазе впереди всех. Но стекла запотели и я кроме дороги, да приказов командира взвода не видел и не слышал.

Летом мы плавали в дворянском пруду, где был открытый бассейн на пятьдесят метров. Нам надо было эти метры проплыть в одежде, с амуницией и с автоматом. Даже мне, любителю поплавать на гражданке, эти пятьдесят метров давались с трудом. В этом бассейне была десятиметровая вышка, с которой мне пришлось прыгнуть – по приказу. Оказалось, что этот небольшой по размеру пруд, на противоположном берегу которого стояла дворянская усадьба, был таким глубоким, что я даже прыгая с вышки, не мог достать дна.

За учебой, службой и тревогами незаметно прошло полтора года службы. Осталось какие-то полгода и домой. В личное время после обеда, или после ужина можно было сходить к землякам или не спеша прогуляться вдоль пруда, а не бегать в противогазе на тактике. И я как-то раз решил перед отбоем поплавать в пруду. Сказал об этом командиру взвода, и он меня отпустил на час с небольшим: – на вечерней поверке я должен быть в строю, как штык.

Я взял с собою плавки, очки, полотенце и отправился. От казармы до пруда было километр и его я пробежал – жалко было времени и не надо было отдавать честь офицерам, которые шли по тротуару. Я бежал по шоссе, по которому иногда проезжала машина с солдатами и изо всех сил изображал из себя спортсмена. Пробежал гауптвахту, плац и забежал в лес. В нем была лесная дорога, по которой мы бегали на тактике, но сейчас в нем, кроме комаров, никого не было. Бежать дальше не было необходимости и я перешел на шаг. Через несколько минут я оказался на берегу пруда. Солнце уже клонилось к закату и еле выглядывало из-за кромки леса. Было тихо, ни единой души на пруду не было. Так же торчала вышка у бассейна и стояли многочисленные скамейки для зрителей а на противоположном берегу стояла усадьба.

Быстро разделся, надел плавки, очки и вошел в теплую воду. До противоположного берега с дворянской усадьбой было каких-то сто пятьдесят метров. Там кончалась территория нашей воинской части и весь берег был огорожен колючей проволокой. Доплыв до нее, я поплыл вдоль берега, осматривая берега пруда. Он был недлинный – каких-то метров четыреста. Когда показалась дамба, я повернул назад и поплыл вдоль берега. На нем не было колючки – это была наша территория.

На прощанье я решил нырнуть с вышки и покончив с вечерним купанием. Было еще светло, и я быстро забрался на вышку. Походив по площадке, я вспомнил, как первый раз с нее прыгнул:– наша рота сдавала нормы ВСК и надо было проплыть пятьдесят метров в полном обмундировании, одетыми, с амуницией и с автоматами. Боевое оружие нам не хотелось мочить в воде, и мы плавали с муляжами – деревянными автоматами, обитыми железом для веса. Они были такими же тяжелыми, как и настоящие.

Это было нелегко, и когда я приплыл к тумбочке, устал, как собака. А что чувствовали солдаты, которые не умели плавать, я только догадывался. Сидел и отдыхал на скамейке, наблюдал, как какой-то офицер, знакомый моему командиру, залез на вышку и расхаживал там, набираясь мужества, чтобы с ней прыгнуть. Наш командир тоже наблюдал за ним, и когда ему надоело ждать, когда он прыгнет, сказал, что мои солдаты покажут, как это надо сделать. Он оглядел нас, выбрал меня и приказал показать, как надо прыгать.

Пришлось залезть на вышку и прыгнуть. В первый раз было страшно лететь целых десять метров, несмотря на то, что я прыгал в детстве с пятиметрового трамплина у себя в карьере. Но там все было исплавало нами вдоль и поперек, и глубину я знал – четыре метра, а тут был пруд, которого я не знал. Но все обошлось, я вынырнул сразу, как только погрузился в воду, так как у меня не было уверенности в глубине пруда. Потом за мной начали прыгать все, кому не лень, но в основном прыгали солдатиками. Мне стало интересно, какая тут глубина, и я прыгнул с тумбы. Проплыл вниз на четыре метра, а потом еще метра три лез по свае, на которой держался причал с тумбами. Но так и не достиг дна, – он оказался очень глубокий, этот старый, дворянский пруд.

Теперь мне не страшно было прыгать с этой вышки. Я пролетел в вечерней прохладе десять метров и не стал сразу выныривать. Под водой было темно, а вдали и в глубине светились какие-то огни. Я поплыл к ним, чтобы узнать, что это. Метров через пятнадцать мне открылась удивительная картина: на дне стоял такой же, как и на поверхности особняк, и в нем была гулянка. Сквозь окна мне был виден большой стол, уставленный разными блюдами, бутылками, а за ним сидели благородные дамы со своими кавалерами. Звучала тихая музыка, по моему, какой-то менуэт, или вальс.

Часть кавалеров, одетых как дворяне прошлого века, поднялись со своих кресел, медленно подошли к дамам и скоро в зале начались танцы. Только тогда я заметил, что у дам, одетых в бальные платья, вместо ног были хвосты, как у рыб, а у кавалеров вместо рук были плавники. Это был пир водяных и русалок. Воздух в моих легких кончался и я поплыл к поверхности. Вынырнул, отдышался и поплыл к берегу. Стало темно, над прудом появился легкий туман и я вспомнил, что мне надо успеть к вечерней поверке.

Ничего на поверхности не указывало. что там, на глубине, идет своя жизнь – живут водяные и русалки, которые устроили себе пир и танцы.

Я вытерся полотенцем, надел трусы, замотал мокрые плавки в полотенце и побежал к казарме. Успел как раз к вечерней поверке. Командир спросил, как я поплавал, и я ответил, что отлично. О водяных и русалках я не стал ему говорить – это было моей тайной, которую я хранил долгие годы, прошедшие после службы в армии.