Читать книгу Наследие. Наследие 2 - Сергей Тармашев - Страница 6

Нью-Йорк, 2 октября 2053 года, 12.45, время местное

Огромный «Кадиллак» подкатил к служебному входу в ресторан и плавно остановился. Водитель, как всегда, забыл оперативно нажать на кнопку разблокировки центрального замка, и Дэйву пришлось тратить лишнюю секунду на открытие двери. Каждый раз в такие минуты Дэйва посещала одна и та же мысль: Кинли делает это по глупости или специально, чтобы досадить ему? Дэйв недовольно покосился на водителя и быстро выскочил из машины, стремясь не заставлять босса долго ждать. Он в два шага оказался у задней двери и распахнул ее. Босс, кряхтя, принялся вытаскивать из машины свое тучное тело.

– Скверный сегодня день, Дэйв, – пожаловался он охраннику, потирая рукой поясницу, – не заладился с самого утра.

Пожилой толстяк едва доставал макушкой до плеча мускулистому темнокожему Дэйву.

– Сперва пришло известие о том, что у моей кузины Дженис дочь родила лига! Более дурных новостей я и представить себе не мог, – босс печально вздохнул, – потом эта утомительная пробка из-за идиотской забастовки, теперь вот поясницу ломит, словно всю ночь на стройке кирпичи клал, как в стародавние юные годы… Может заказать массажиста…

Босс замолчал, продолжая держаться за поясницу и болезненно морщась. Дэйв, видя, что тот еще не готов заходить внутрь, вежливо поддержал разговор:

– Да, сэр, так и есть: сегодня выдалось не самое лучшее начало дня. – Он коротко скривился: – «Заботливым» недостаточно своих страданий, им понадобилось помучить и тех, к кому господь был более благосклонен.

Сегодняшняя забастовка действительно потрепала нервы многим добропорядочным гражданам. На этот раз «заботливые» собрали гораздо больше народа, чем обычно, и перекрыли сразу несколько основных автомагистралей. В считаные минуты город и подъезды к нему утонули в гигантских пробках. Даже вмешательство полиции не сразу разрядило дорожную ситуацию – «заботливые» заблокировали дороги в самый час пик, когда множество людей спешило на работу. Машин скопилось настолько много, что даже после разгона пикетов пробки рассасывались еще добрых пару часов. В результате в офис удалось попасть только к обеду.

– Твоя правда, сынок, – согласился босс и, все еще держась рукой за поясницу, направился к входу, – эх, возраст… С каких пор пять часов сидения в кресле авто стали даваться мне так непросто?

– Эй, мистер! – окликнул его хриплый и нечеткий голос. – Подайте на хлеб несчастному, ради господа нашего, всевидящего и вездесущего!

Босс оглянулся на звук, и лицо его исказила брезгливая гримаса. Дэйв резко развернулся к говорившему. В двух метрах от «Кадиллака» он увидел лига неопределенного возраста, медленно ковыляющего к боссу. Одетый в рваные обноски инвалид представлял собой крайне отвратительное зрелище. Правая половина его лица ото рта и до лба была густо покрыта каким-то гниющим наростом, оставляя для глаза лишь узкую, частично залитую жирным гноем щель, из деформированного рта густо торчали волосы, делая речь нечеткой и шепелявящей, левая нога была недоразвито тонкой и почти вдвое короче правой. Одной рукой лиг опирался на старый гнутый костыль, другую уже протянул ладонью вверх в просящем жесте.

– Подайте немного денег на еду, господь запомнит вам ваши благодеяния! – снова прошамкал лиг, приближаясь.

– О господи! – перекрестился босс. – Дэйв! Убери от меня это! – Он торопливо зашагал к двери, бормоча себе под нос. – Бедняжка Дженис, за что господь обошелся с ней так жестоко… врагу не пожелаешь такого… – Старик быстро скрылся за дверью.

Дэйв, ругая себя за то, что вовремя не заметил появления урода, сделал широкий шаг и оказался между дверью и лигом, преграждая тому дорогу. При этом он старался держаться от лига на расстоянии.

– Убирайся отсюда, недоумок, здесь тебе не подадут! – суровым голосом произнес Дэйв, придавая своему лицу злобное выражение. – Уходи, тут тебе будет больно!

– Я не недоумок! – прошамкал лиг. – Я умственно полноценный индивид, у меня есть медицинское заключение федерального образца! – Он запустил руку в дебри своего вонючего рванья и извлек замызганную пластиковую карту-идентификатор. – Вот, читайте! – Лиг протянул карту Дэйву, делая еще шаг.

– Не надо! – торопливо отстранился Дэйв. – Я вам верю, гражданин! – Лиг и впрямь не был похож на психически неполноценного, уж больно складно строил фразы, не похоже на тупо заученный текст. Однако на этом его сходство с полноценностью и заканчивалось.

Дэйв усилием воли сдержал гримасу отвращения.

– Гражданин, вам необходимо покинуть это место. Это частное заведение, посторонним вход воспрещен!

– Мистер, подайте хоть немного! – шепеляво взмолился лиг. – Хотя бы несколько центов! Вам ведь не в тягость такая потеря, а я смогу поесть! Господь не забудет вашу доброту!

– Я на работе, у меня нет с собой денег! – сурово отрезал Дэйв. – Я ничем не могу вам помочь, гражданин. Немедленно уходите!

В этот момент у «Кадиллака» опустилось переднее стекло, и Кинли окликнул Дэйва:

– Эй, Дэйв! Вот, дай ему, пусть поест. – В окошко едва высунулась бледная веснушчатая рука водителя, сжимающая бумажный пакет с сэндвичем.

Дэйв поспешно забрал пакет и сунул его лигу, стараясь не дотронуться до покрытой гнойниками руки.

– Спасибо вам, добрые джентльмены, – прошепелявил тот, хватая пакет, – не дали пропасть несчастному! – Он зажал пакет под мышкой руки, сжимающей костыль, и судорожными движениями другой руки принялся разрывать его.

Добравшись до сэндвича, лиг жадно впился в него гнилыми зубами, и, жуя на ходу, заковылял прочь, бормоча слова благодарности.

– Зачем ты отдал ему свой обед? – Высокому Дэйву пришлось наклониться, чтобы увидеть Кинли в окне «Кадиллака».

– Пусть лучше так, зато он быстро отцепился, – скривился водитель, – тебе-то хорошо, ушел внутрь и дело с концом. А мне что делать? Он бы тут еще час ныл, в окна лез, машину бы загадил своим гноем и вонью. А так пусть подавится, но только не возле машины, где-нибудь не здесь.

Дэйв только хмуро покачал головой. Лиги вселяли в него отвращение, близкое к мыслям о насилии. Куда вообще смотрит правительство?! Давно пора уже сгонять их в резервации!

Кинли истолковал его хмурый жест по-своему:

– Да ты не переживай за меня, приятель! – Он весело улыбнулся. – Я голодным не останусь! На самом деле я отдал ему не свою еду. Я называю это «спасательный пакет», всегда вожу с собой несколько ради таких случаев. Нашему брату водителю приходится крутиться, чтобы выйти сухим из воды. Вон их, уродцев, сколько развелось, деваться некуда, и липнут к дорогим тачкам, словно мухи к клейкой бумаге! А так заехал в «Макдоналдс», купил самой дешевой жратвы, и можешь быть спокоен. Если уж лиг прицепится, всегда можно от него отделаться – отдал пакет и пусть жрет эту дрянь, ему один черт уже все равно!

Дэйв буркнул в ответ что-то вроде согласия и вошел в служебный вход. Дожили. Покупать лигам еду, чтобы иметь возможность пожить спокойно! Прям-таки ненавязчивый рэкет. Ну уж нет, пусть Кинли выходит из положения подобным образом, если ему так удобно, а он, Дэйв, не потратил бы на эти отбросы и цента. На них на всех сэндвичей не напасешься! Лично он с большим удовольствием угостил бы лига дубинкой, а лучше шокером. Останавливало лишь то, что после подобного применения пришлось бы отмывать от гноя спецсредства. С этим лигом еще быстро все закончилось, чаще попадаются дебилы, с теми не договоришься, все равно соображают слабо. Да и дубинкой тоже особо не помашешь, не дай бог увидит кто, нервов потом не оберешься: стервятники-правозащитники из МАГБ всю душу из тебя вынут, таская по судам.

Он прошел в служебное крыло здания, где размещался офис босса, бухгалтерия и прочие вспомогательные службы ресторана. Пока старик занимался делами у себя в кабинете, Дэйв обычно ждал в приемной, специально для него напротив дивана для посетителей было установлено удобное кресло. Он лично выбирал место, куда его поставить, чтобы и в окнах обзор был хороший, а то всего второй этаж, мало ли что, и чтобы гости, если таковые сидели на диване, были на виду, ну и, тоже не помешает, чтобы телевизор было видно хорошо. Пришлось даже немного потеснить секретарский стол, к вящему неудовольствию секретарши. Старая стерва даже нажаловалась на Дэйва боссу, но старик неожиданно для всех встал на сторону Дэйва, заявив, что охраннику решать, откуда лучше вести наблюдение. В конце концов, безопасность прежде всего, ведь именно ради этого Дэйва и нанимали. Вообще босс был нормальный мужик, даром что белый, работать на него было вполне комфортно. Не то что на его прошлой работе.

Два года назад Дэйв работал в крупной охранной фирме, и среди охранников чернокожих парней там хватало, но не было среди начальства. А это самое начальство, улыбаясь в глаза, дышало ядом в спину и использовало малейшие возможности для всяческих придирок и претензий… М-да… Найти хорошую работу стало нелегко с тех самых пор, когда какой-то ученый умник выяснил, что люди, имеющие африканские и азиатские корни, почти в три раза более склонны рожать лигов. Так что своим теперешним местом Дэйв был вполне доволен.

Он зашел в приемную, холодно поздоровался с секретаршей, отдавая дань формальностям этикета, и уселся в свое кресло. Посетителей не было, и он бросил взгляд в телевизионную панель, вмонтированную под потолком в стене напротив. Шли новости, в которых, как всегда, говорили что-то о лигах. Дэйв зло поморщился. Чертовы лиги, провалиться им всем в ад немедленно! Можно подумать, что от цвета кожи тут что-то зависит. Вон сколько их плодится, и у черных, и у белых, и у желтых. Весь мир воет от ужаса независимо от национальности, так кто вообще высчитал эту самую склонность?!! Это все яйцеголовые, натворили дел, а теперь не знают, как еще заморочить людям головы, чтобы не отвечать за свои грязные делишки. Шестьдесят лет кормили людей трансгенами, обещая спасти мир от голода и обеспечить всех дешевой и доступной едой, а что вместо этого?! Во всем мире уже не найти ни одного нетрансгенного растения, целые штаты, когда-то бывшие земледельческими, превращаются в пустыни, сожранные мутациями леса зарастают трехметровыми ядовитыми сорняками, кругом полно мутантов, и каждый ребенок знает, что такое плейотропный эффект! Господь разгневался на этот погрязший в пороках мир, не иначе…

На экране телевизора сменилась картинка, выдавая изображение очень старой леди в строгом костюме, сидящей в автоматическом инвалидном кресле. Кресло подъехало к трибуне, и старая леди с трудом поднялась на ноги. Она медленно, но решительно взошла на трибуну и приблизилась к микрофонам. Оператор дал крупный план, и Дэйв узнал мисс Шаройкину, президента Международной Ассоциации Генетической Безопасности. Камера быстро ушла назад и дала обзор огромного амфитеатра, выполненного полукольцевыми трибунами-столами, заполненными множеством людей в деловых костюмах. Задние ряды заполонила пресса, ежесекундно вспыхивали десятки фотовспышек. Шел репортаж с заседания ООН, и Дэйв прислушался.

– …госпожа Шаройкина в очередной раз выступила с предложением полного и повсеместного запрещения генно-модифицированных организмов и продуктов, – вещал голос политического обозревателя за кадром, – она вновь указала на то, что именно ГМО послужили виной сотрясающих мир экологических бедствий и катастрофического всплеска рождаемости младенцев с генетической инвалидностью. В связи с этим, заявила госпожа Шаройкина, необходимо принимать решительные меры, а не тратить впустую деньги мирового сообщества на выведение так называемых «безопасных трансгенов».

Изображение Шаройкиной на экране сменилось на изображение старого, почти полностью облысевшего джентльмена, облаченного в ультрадорогой костюм. Смитсон, узнал старика Дэйв. Тем временем обозреватель продолжал:

– В ответ на выступление мисс Алены Шаройкиной, господин Питер Смитсон, глава всемирного концерна «Сёрвайвинг Корпорейшн», заявил, что ее слова не несут ничего нового, и в них отсутствуют по-настоящему дельные предложения. Мир признал свою ошибку еще пять лет назад, и сегодня важно не размахивать кулаками, но предлагать действенные меры для улучшения ситуации. Полный запрет ГМО невозможен не только в силу отсутствия в мире сколь-нибудь серьезного количества не зараженных трансгенами растений. Чистый генетический фонд, созданный МАГБ, по своему количественному составу не удовлетворит и десяти процентов мирового спроса. Такое кардинальное решение в первую очередь вызовет крах индустрии продовольствия и сельского хозяйства. Начнется голод во всем мире. Гораздо более разумным выглядит план «Сёрвайвинг Корпорэйшн», проводящего интенсивные исследования в области создания генно-модифицированных продуктов, не несущих вреда для здоровья человека и его будущих поколений. За пять лет, прошедших со дня основания «Сёрвайвинг Корпорэйшн», на рынок выпущено уже тридцать семь генетически безопасных линий продуктов, и это количество продолжает расти с каждым месяцем. Кроме того, стартовавшая три года назад беспрецедентная кампания концерна «СК» по строительству во всем мире сети «Центров Сохранения Генетических Ресурсов» уже вступила в стадию завершения. Вскоре концерн сможет предложить мировому сообществу уникальную возможность восстановить генетическую чистоту.

Обозреватель сменил тон и сделал небольшое отступление:

– Тут стоит напомнить нашим уважаемым зрителям, что МАГБ и «Сёрвайвинг Корпорэйшн» являются непримиримыми оппонентами еще со дня основания «Комиссии ООН по проблеме генетической катастрофы», созданной пять лет назад, в состав которой они вошли наряду с «Гринпис» и «Международным Красным Крестом». С тех самых пор обе эти организации непрерывно борются друг с другом, причем МАГБ, являющаяся монополистом в области воспроизводства «чистого» генофонда, сильно ослабила свои позиции после того, как в рядах «Гринпис», ранее безоговорочно поддерживавшего ассоциацию, произошел раскол. Многих «зеленых» заинтересовал план «Сёрвайвинг Корпорэйшн» по созданию Центров Сохранения Генетических ресурсов, и теперь госпожа Шаройкина осталась в меньшинстве. Концерн «СК», в который при создании вошли такие гиганты, как «ГруппЛайф оф Америка», Зерновой Союз России, Союз аграриев Китая и более четырех десятков других крупнейших субъектов мирового сельскохозяйственного, продовольственного, фармацевтического, финансового и даже медийного бизнеса, в настоящее время находится на волне своей мировой популярности. Многочисленные опросы, проводящиеся среди дееспособного населения, уверенно доказывают это.

Обозреватель сделал короткую паузу, и телевизор показал пожилого китайца, сменившего Смитсона на все той же трибуне.

– Генеральный секретарь ООН не санкционировал рассмотрение Ассамблеей заявления госпожи Шаройкиной, мотивируя это тем, что не имеет смысла вносить в регламент вопросы, связанные с внутренними разногласиями среди членов «Комиссии по проблеме генетической катастрофы», и порекомендовал главе МАГБ впредь выступать с более конструктивными заявлениями. – Обозреватель завершил репортаж из зала заседаний ООН и перешел к национальным темам.

Дэйв переключил канал. Раньше надо было грызться друг с другом, недовольно подумал он. Сколько можно выяснять, кто прав, кто виноват? Может, пора уже заняться спасением тех, кто еще остался?! Эта старая стерва Шаройкина вечно пеняет на всевозможных виновных. Ее послушать, так «Сёрвайвинг Корпорэйшн» надо немедленно сжечь на костре в полном составе! А кормить нас кто будет? МАГБ? Может, сама Шаройкина и не против такого варианта, но лично он более доверяет Смитсону. Мало того что органической пищи, которую производит МАГБ из своих генетически чистых предковых линий пород растений и животных, не хватает и на десятую долю населения мира. Она ведь еще и стоит в четыре-пять раз дороже обычной продукции «СК». А где простому человеку взять такие деньги? Не все в этом мире миллионеры, возглавляющие международные организации. Легко бороться с ГМО, когда твоя компания, какой бы она ни была, является владельцем чистой пищи. А что делать остальным? Дэйв скривился. Нет уж, пусть лучше Смитсон пошевеливается и разрабатывает побольше безвредных трансгенов. Тем более что не понаслышке знаком с этой проблемой, у него пару лет назад родился внук лиг. И дед первым из всей семьи потребовал эвтаназии. Потом и родители ребенка дали согласие. Так что он пострадал от генетической катастрофы не меньше остальных, такой человек будет работать во благо настоящих людей, не то что эта старая ведьма. Всю жизнь воевала с ГМО и даже не удосужилась завести детей. Теперь вот возится с лигами как с родными. Повсюду понаразвела целую тьму этих своих «Центров помощи лицам, имеющим генетическую инвалидность», кругом правозащитнички бегают, готовые растереть в порошок полноценного человека, лишь бы «оградить от дискриминации» этих малолетних уродов. Тьфу! Не то что смотреть, даже думать противно! Что там, в ООН, совсем обалдели, что ли? Делом надо заниматься, людей спасать, а не древних маразматичек с трибун выслушивать! Какая теперь разница, кто виноват?!! Виноватые жили полвека назад и давно уже померли. О нас надо думать, а не о своих амбициях!

Дэйв подумал, что, как только будет запущена сеть Центров Сохранения Генетических Ресурсов, он обязательно ознакомится с их предложениями. Жить в экологически чистом месте, вдали от лигов, иметь лучшее в мире медицинское обеспечение и питаться только генетически безопасными продуктами захочет если не каждый, то каждый второй уж точно. Интересно, по какой цене «Сёрвайвинг Корпорэйшн» собирается продавать жилые площади. Если истеричные выпады Шаройкиной оправдаются и цены окажутся заоблачными, то он даже и не знает, кому в этом мире верить. В конце концов, планы «СК» поддержали правительства всего мира, а это кое-что да значит. Намеки МАГБ на то, что правительства давно уже являются марионетками в руках «СК», выглядят, по меньшей мере, параноидально. Как вообще в ООН терпят эту старую ведьму?! Она только подливает масла в огонь! Лучше бы понизила цены на свою чистую еду…

Дэйв усилием воли подавил в себе возмущение и заставил себя думать о чем-нибудь другом. Спустя полчаса из своего кабинета вышел босс, пришло время отправляться на деловую встречу, и закипевшая работа отвлекла его от мрачных мыслей.

Домой Дэйв попал, когда уже стемнело. Сюзи уже вернулась с работы и вовсю суетилась на кухне.

– Дорогой, это ты? – донесся ее голос, едва Дэйв хлопнул входной дверью.

– А ты ждала кого-то еще? – шутливо обиделся он, заходя на кухню. – Вкусно пахнет! Что у нас на ужин?

– Запеченный карп! – торжественно провозгласила Сюзи. – Твоя любимая модификация, «Мистер Биг». Осилишь?

– Еще бы! – заявил Дэйв. – Я так голоден, что запросто могу съесть и его, и тебя!

– Ну, меня есть не обязательно! – Сюзи сверкнула жемчужной улыбкой. – Я могу пригодиться для чего-нибудь более интересного! – Она покосилась на коридор, ведущий в спальню.

– Тогда займемся изготовлением наследника! – Дэйв сгреб миниатюрную жену в объятия. – Ты же сама говоришь, что у нас слишком большая квартира для двух человек.

– Дэйв… – погрустнела Сюзи, – не надо… не начинай. Ты же знаешь, как я хочу ребенка! – Она мягко отстранилась от него.

– Ну так давай заведем его, нам уже давно пора! – воскликнул он. – Мы женаты шестой год!

– Мне страшно! – почти выкрикнула она. – Ты что, совсем не понимаешь? Страшно!!! У всех рождаются эти жуткие уроды! Все мои подруги родили лигов! Ни у одной не появилось нормального младенца, слышишь?! Ни у одной!!! – Из ее глаз брызнули слезы. – Мне страшно, Дэйв…

Дэйв бережно обнял всхлипывающую жену.

– Не плачь, детка, все будет хорошо, – он погладил ее по роскошным, черным как смоль, волосам, – у нас обязательно получится! Наш ребеночек будет самым здоровым на свете, это будет очаровательная девочка, как две капли воды похожая на тебя!

– Я боюсь, Дэйв, – тихо произнесла Сюзи, вытирая слезы, – я не хочу, чтобы у меня родился лиг! Как можно своими руками отправить своего ребенка на эвтаназию?! Я бы не смогла сделать такое… Но едва я подумаю, что наш ребеночек будет расти этим жутким уродом, то у меня кровь стынет в жилах. Я чувствую себя, словно в аду… – Она тихо заплакала.

– Даже не думай об этом, – Дэйв прижал ее к себе, – даже не думай. У нас все будет хорошо, все будет хорошо… – убаюкивал жену Дэйв, не понимая, кого он пытается успокоить больше, ее или себя.

Они с Сюзи сошлись еще на выпускном балу колледжа. Весь маленький городок, в котором они тогда жили, следил за развитием их романа. Еще бы, лучший футболист школьной команды и самая красивая болельщица из чирлидеров, прямо-таки классика любовного жанра. Огромный мускулистый Дэйв и миниатюрная, словно выточенная из черного обсидиана Сюзи, они были отличной парой, и на выпускном балу никто даже и не сомневался в том, кого именно выберут королем и королевой. Свадьбу сыграли через неделю после выпускного, весь городок пришел поздравить молодоженов.

Ребенка они решили завести сразу, решив, что молодым родителям будет намного легче понимать своих детей. В планах были девочка и мальчик, а может, даже и два мальчика, почему бы нет? Однако первые полгода Сюзи так и не удалось забеременеть. Врач лишь пожимал плечами, оба родителя были здоровы, надо продолжать пытаться, а остальное приложится. Да и вообще, в их городке такая проблема не редкость. Раньше неподалеку выращивали ГМО для нужд фармацевтики, что-то там не то мутировало и переопылилось, не то переопылилось, а затем мутировало, только на месте тех полей уже с десяток лет стоят практически непроходимые заросли каких-то совершенно непонятных растений, находиться возле которых долго зачастую оказывается вредным для здоровья. Поначалу поля пробовали выжигать, но безрезультатно, мутанты отрастали очень быстро и еще в большем количестве – ветер разносил пепел с семенами на большие расстояния. В конце концов, поля просто забросили. Тут вся планета подверглась генетическому заражению, не до такой ерунды. Возиться с каждым непокорным полем было дорого, да и некому. Вот пыльца оттуда ветром иногда заносится в городок, есть у нее контрацептивное действие среди всяких побочных эффектов. В общем-то, это не страшно, со временем ребенок все равно появится.

Позже Сюзи ездила в Нью-Йорк, к докторам из МАГБ, на консультацию. Те наговорили ей жутких вещей про эту пыльцу и развивающееся от ее воздействия бесплодие. Сюзи вернулась домой в шоке. Дэйв был в ярости от такой глупости и бестактности медиков МАГБ. Это же надо, до такой степени запугать девушку, тем более когда эксперты «СК», ученые с мировым именем, уже доказали, что старые, недоработанные ГМО, не несут вреда живущим людям, только будущим поколениям. С тех пор он перестал доверять МАГБ.

Ситуация разрешилась неожиданно: Дэйва пригласили играть в крупный нью-йоркский клуб. Сюзи была в восторге, после посещения врачей из МАГБ она мечтала уехать из их городка. На новом месте обустроились довольно прилично, у Дэйва были неплохие перспективы, и все обещало быть очень хорошо. Даже эти недоумки из МАГБ уже не пытались запугать Сюзи, прогнозируя зачатие ребенка максимум в течение года.

И тут разразилась генетическая катастрофа. В мире повсеместно стали рождаться уроды с чудовищными генетическими мутациями. Вообще-то инвалиды рождались и раньше, вот уже лет пятнадцать в ходу был термин «лица, имеющие генетическую инвалидность», но до сих пор это были какие-то проценты на фоне всеобщей рождаемости, теперь же масштабы трагедии были поистине угрожающими. Только каждый десятый младенец появлялся на свет здоровым и генетически полноценным. Остальные дети имели различные генетические мутации, в девяноста процентах случаев делавшие их инвалидами, нетрудоспособными в будущем. Более половины из них, порядка шестидесяти процентов, были умственно неполноценными, многие из детей-мутантов оказывались нежизнеспособными и впоследствии умирали.

Катастрофа захлестнула мир неожиданно, начавшись везде практически одновременно. Буквально за полгода рождаемость мутантов возросла до немыслимых величин, и с тех пор вот уже пять лет ситуация не менялась, несмотря на все усилия мирового сообщества. Ученые МАГБ немедленно заявили, что в насыщении человеческих организмов трансгенами была пройдена некая критическая точка, и теперь катастрофу уже не остановить обычными средствами. Надо срочно запрещать ГМО и переходить на органическую пищу. Которую продает МАГБ.

Дэйв с ненавистью стиснул зубы. Эти стервятники Шаройкиной пытались извлечь выгоду из человеческого горя. Люди тратили последние сбережения, чтобы покупать жутко дорогие продукты МАГБ, но мутанты рождаться не прекращали. Старая ведьма лишь заявляла, что производство чистых продуктов имеет весьма дорогую себестоимость, так как выращивать зерновые и скот приходится в герметичных тепличных хозяйствах, которых, к тому же, во всем мире единицы, и призывала покупать еще больше своей еды. Но и этого ей оказалось мало. Она добилась от ООН для своей организации членства в составе «Комиссии по проблеме генетической катастрофы» и с тех пор непрерывно требует у мирового сообщества в целом и различных правительств в частности выделения баснословных средств на развитие этих своих теплиц. Мол, человечество кормили трансгенами полвека, теперь надо кормить органической пищей как минимум столько же, особенно детей.

От злобы у Дэйва непроизвольно сжались кулаки. Как можно так беспардонно зарабатывать на человеческом горе? Ведь столько людей поверило в ее басни и понесло последние центы в ее магазины. А дети все так и рождаются мутантами. Многие пары теперь просто боятся завести ребенка! С тех пор как началась катастрофа, Сюзи помешалась на контрацепции. А после того как у четверых ее подруг, решившихся на беременность, родились лиги, она и вовсе чуть не помешалась.

– Дэйв, мне больно! – пожаловалась Сюзи. – Ты сжал меня слишком сильно!

– Прости, дорогая, – Дэйв расслабил сведенные злобой мышцы, – я не хотел, это получилось само собой, – он нежно поцеловал жену в щеку.

– Ты сердишься на меня? – Она подняла на него заплаканные глаза.

– Нет, что ты! – возмутился Дэйв. – Как ты могла такое подумать?! Я никогда на тебя не сержусь, я очень тебя люблю! Хочешь, вместе сходим к врачу?

– Не надо, дорогой, – она покачала головой, – это ничего не изменит. Я регулярно наблюдаюсь в клинике «СК», доктор говорит, что все в порядке, проблема психологическая, и мне нужно время… Я справлюсь, обещаю. Только будь со мной, обещаешь? – Она посмотрела ему в глаза.

– Конечно! – воскликнул он. – О чем ты вообще говоришь! Я всегда с тобой, мы подождем столько, сколько будет нужно. У нас все будет хорошо, мы же идеальная семья, ты забыла? – улыбнулся он.

– Спасибо, любимый, – Сюзи прижалась к мужу, – когда ты рядом мне сразу становится легче.

Дэйв с любовью посмотрел на жену. Последнее время ей стало заметно лучше, теперь она успокаивалась и приходила в норму намного быстрее. В последнее время Сюзи вообще стала чувствовать себя увереннее. Спасибо докторам из медицинской клиники «СК», там работают хорошие специалисты не только в области биологии, но и грамотные психологи. Вообще этот Смитсон – мировой дед. Дэйв так и не понял, откуда тот возник, но, слава богу, появился он вовремя. Мир был погружен в панику, когда он создал эту свою «Сёрвайвинг Корпорэйшн». И сразу принялся за дело. Концерн развернул по всему миру сеть клиник, в которых обслуживали всех, но прерогатива всегда отдавалась «чистым». Ведь многим в наши времена больше требуется психологическая, а не медицинская помощь. Практически сразу «СК» занялась созданием генетически безопасных продуктов, и вскоре они уже появились в магазинах, причем на порядок более доступные, чем «чистая» еда МАГБ. Вот и Сюзи «СК» тоже помогло. Вскоре она оправится, и они смогут завести ребенка, и даже двух или трех, как планировалось. Они сдавали массу дорогостоящих анализов, и Дэйв лично беседовал с доктором из клиники «СК». Тот заверил его, что абсолютно все показатели у них в норме, бояться нечего, ничто не указывает на то, что ребенок может родиться с отклонениями. Дэйв решительно тряхнул головой. Надо запретить Сюзи смотреть выступления этой старой ведьмы, и все станет гораздо лучше.

– Так что, хозяйка, будешь кормить ужином усталого и голодного мужа? – улыбнулся он.

– Конечно! – расцвела Сюзи. – И не только ужином! – она развернулась к Дэйву спиной и, выгнув спину, потерлась об него попкой, – но сначала все-таки поешь!

Она упорхнула к плите и завозилась с духовым шкафом. Дэйв обожающе посмотрел ей вслед и направился в ванную.

– Господин капитан, сэр! Вас ожидают в штабе флота! – с иголочки одетый лейтенант вытянулся по струнке, – машина у подъезда.

– Я буду внизу через десять минут, – Уилкинсон бросил взгляд на часы, – подождите меня в машине.

– Слушаюсь, сэр! – Лейтенант козырнул и вышел.

– Уже уезжаешь? – Маргарет печально посмотрела на мужа.

– Пора, – лаконично ответил Уилкинсон.

– За столько лет я так и не смогла привыкнуть, – грустно вздохнула Маргарет, – каждое твое боевое дежурство для меня словно наказание.

– Перестань, – мягко ответил Уилкинсон, бережно поглаживая жену по руке, – тебе вредно волноваться, испугаешь ребенка.

Маргарет была уже на восьмом месяце, и они оба с нетерпением ожидали появления на свет первенца. За прошедшие десять лет брака им так и не удалось завести ребенка. Возможно, долгие годы службы на атомоходах сыграли свою роль, либо болезнь, перенесенная Марго незадолго до замужества, или ужасающая экология планеты с этим чертовым генетическим заражением усугубили дело, но врачи долгое время ничем не могли им помочь. Прибегать же к искусственному оплодотворению от стороннего донора Марго и Ричард категорически не хотели. Поэтому известие о том, что Марго беременна, прозвучавшее как гром среди ясного неба, явилось для них поистине подарком судьбы.

Уилкинсон хорошо помнил те дни. Он только что вернулся с очередного боевого дежурства, и его возвращение совпало с днем рождения Маргарет. Они тогда бросили все и на целую неделю укатили в Ниццу, ее пляжи тогда как раз расчистили от ядовитых водорослей, и сезон был в разгаре. А через два месяца, глядя в кабинете семейного врача на экран системы УЗИ, они не сразу поверили своим глазам. С тех пор счастливее Маргарет не было женщины во всем мире. И хоть беременность проходила тяжело, доктора в один голос заявляли, что плод по всем показателям и анализам развивается идеально и беспокоиться не о чем.

– Ребенок появится на свет абсолютно здоровым. Не стоит обращать слишком много внимания на заявления специалистов из МАГБ, со всех страниц и экранов кричащих о том, что выявить факт генетической мутации на стадии беременности со стопроцентной вероятностью невозможно, – заявил после одного из плановых осмотров их семейный врач, – стопроцентную вероятность может дать только господь бог, а никак не МАГБ или кто-то еще. Поэтому лишний раз тревожиться о том, чего мы не выявили, – это лишнее эмоциональное потрясение для Маргарет и развивающегося плода. У вас все идет замечательно.

Дай-то бог, в который раз подумал Уилкинсон, глядя на жену. В последние годы они уже и не надеялись на чудо. Этот ребенок теперь все для них, особенно для Марго. Она и минуты не может не говорить о сыне. Когда доктор определил, что родится мальчик, жена немедленно заявила, что они назовут его Ричардом, в честь отца и никак иначе. С тех пор он подшучивал над ней, интересуясь, не будет ли она путаться в своих мужчинах.

– Чувствуешь? – Маргарет взяла его ладонь и приложила к своему животу. – Он шевелится! – Она, улыбаясь, поморщилась. – Кажется, он толкает меня ножкой! Недоволен тем, что отец покидает нас перед его рождением!

– Боевое дежурство длится всего три месяца, ты же знаешь, – ласково нахмурился Уилкинсон, – зато я вернусь к самому Рождеству и следующие полгода проведу с вами.

– Целых три месяца! – поправила его Маргарет. – Знаешь, как мне будет тебя не хватать? – Она сделала жалобное лицо и протянула: – Милый, ну пожалуйста, позволь мне остаться до родов дома? Я так не хочу ложиться в клинику… и потом, я же буду тут не одна, у нас есть горничная, я найму няню… Доктор Робинсон будет регулярно меня навещать…

– Мы это уже обсуждали, Марго, – решительно прекратил ее мольбы Уилкинсон, – я не собираюсь доверять твое здоровье и здоровье нашего сына на попечение каких-то горничных и нянечек. В клинике ты будешь находиться под круглосуточным наблюдением высококвалифицированных специалистов, это одна из лучших больниц Лондона. Беременность в твоем возрасте – это уже само по себе подвиг, и я хочу, чтобы все прошло идеально. Завтра за тобой приедут из клиники, так что будь умницей. Мы договорились? – Он вопросительно посмотрел на жену.

– Договорились, – покорно вздохнула Маргарет, – тебе пора уходить?

Уилкинсон кивнул. Она взяла его ладонь обеими руками и прижалась к ней щекой.

– Я знаю, что ты всегда осторожен, что от тебя зависит безопасность страны и жизни двухсот человек экипажа, я вообще все знаю! – Марго посмотрела ему в глаза. – Но все же, пообещай мне, что ты будешь осторожен!

– Обещаю, – улыбнулся он, – я буду осторожен. – Он осторожно обнял жену и поцеловал ее. – Ведите себя хорошо! Оба! – Уилкинсон хитро подмигнул жене. – Увидимся через три месяца. И помните – я вас люблю!

– Мы тебя тоже любим, – из глаз Маргарет покатились слезинки, но она продолжала улыбаться, – и будем тебя с нетерпением ждать!

Уилкинсон развернулся и быстрым шагом вышел из гостиной, смотреть на слезы Марго в момент проводов он не любил. Три месяца боевого дежурства – это сложное и важное занятие, но все-таки не война, и не стоит провожать его туда каждый раз, словно в последний.

Выйдя из дома, капитан сел в машину.

– В штаб флота, – коротко скомандовал он.

Предстоял заключительный брифинг и уяснение задачи. Через семь часов его атомный ракетоносец «Великая Британия», новейший образец оружейных систем последнего поколения королевского подводного флота, должен будет покинуть военно-морскую базу в Портсмуте и взять курс в открытое море согласно полученному приказу.

Пока ехали в штаб, Уилкинсон никак не мог заставить себя переключиться с мыслей о жене на мысли о службе. Маргарет была сильно напугана, хоть и не подавала вида. Да он и сам понимал, что испытывает ничуть не меньший страх. Повсюду рождались генетические инвалиды, процент здоровых младенцев, появившихся на свет, был ужасающе низок. ООН официально узаконило добровольное прерывание беременности, в случае выявления генетических отклонений в развитии плода, и добровольную эвтаназию, если ребенок все-таки родился с инвалидностью. А это говорило о многом, в частности о том, что в заявлениях МАГБ есть доля правды, и факт генетических мутаций не всегда может быть установлен до родов. Да и после родов не всегда. Уилкинсон хорошо помнил, как у командира акустиков два года назад родился «чистый» ребенок. Его тогда поздравляли всей лодкой, носили на руках и обливали шампанским… Только через год выяснилось, что ребенок психически нездоров, и это расстройство необратимо. А ведь по всем показателям младенец был в норме! Ричард так и не рассказал жене про этот случай, Марго по-прежнему уверена, что дитя растет здоровым и счастливым. Командир акустиков получил такой шок, что не мог оправиться от горя несколько месяцев. В результате его списали на берег, как ненадежного члена экипажа…

Уилкинсон взглянул на маленькую иконку, прикрепленную в углу приборной панели автомобиля. Видимо, водитель был человеком набожным. Капитан молча прочел короткую молитву и перекрестился, осознавая, что все это совсем не принесло ему душевного спокойствия. Какое тут спокойствие, если после принятия Ассамблеей ООН директив о добровольных абортах и эвтаназии святая церковь выразила возмущение сугубо для проформы. Недолго попеняв ООН за принятые решения, официальное христианство и мусульманство быстро переключились на проповеди типа: «господь посылает нам испытания», «мы должны быть стойкими», «терпимость – это добродетель» и тому подобное. Даже церкви нечего предложить людям в условиях этой жуткой катастрофы, кроме разве что речей ни о чем. Да, священники и МАГБ довольно оперативно создали массу центров помощи семьям, в которых родились дети-лиги, и это, наверное, облегчило их страдания, но сама проблема не решена, и ясно, что никто не знает ее решения. И если раньше все это касалось Уилкинсона постольку-поскольку, то последние восемь месяцев он просто не находил себе места, едва начинал думать об этом.

Автомобиль остановился перед зданием штаба флота, и капитан усилием воли отогнал все не связанные со служебными вопросами мысли. На боевое дежурство нельзя уходить с тяжелым сердцем. Все проблемы должно оставить за бортом подлодки.

Дверь кабинета открылась, и босс вышел в приемную. Толстая секретарша мгновенно перестала жевать и сосредоточилась на работе. Дэйв пренебрежительно усмехнулся. Жрать надо меньше, а работать – больше. Будь его воля, он давно бы уже уволил эту противную тетку, целыми днями бьющую баклуши на рабочем месте.

– Ну что, сынок, приступим? – риторически вопросил босс, глядя на Дэйва.

– Да, сэр! – подтвердил тот и, в два шага преодолев расстояние до двери, открыл ее: – Прошу вас, сэр!

Старик с видом старого, но еще бодрого хищника, потер руки и вышел. Дэйв немедленно пристроился за ним, и обход начался.

Босс имел правило – ежедневно тратить два часа времени на личное ознакомление со всеми делами ресторана. К слову сказать, ресторан был не то чтобы очень велик и совсем не пафосен, цены у старика были вполне доступны. Днем в обеденном зале подавали дешевый фастфуд, к вечеру зал вычищался, на столы стлали скатерти, раскладывали столовые приборы, и заведение начинало работать в режиме недорогого пивного ресторанчика.

К проведению обхода босс подходил основательно. Он лично проверял чистоту столов в обеденном зале, качество мытья посуды в посудомоечном цехе, работу поваров, положение дел в каждой подсобке и кладовке, соблюдение условий хранения продуктов на складе. Дэйв следовал за ним неотступно, лишний раз укрепляя производственную дисциплину одним только видом своей мощной фигуры, молчаливо нависавшей над невысоким боссом. В общем-то, львиную долю обхода Дэйв был не нужен. Его работа начиналась, когда старик добирался до обеденного зала. И хотя в самом зале всегда дежурила пара крепких парней, без эксцессов обходилось редко.

Дешевый фастфуд привлекал малоимущих, в основном это были семьи-родители лигов. Забота о малолетних инвалидах зачастую не позволяла работать обоим родителям, а если родитель был одиночкой, то дело и вовсе дрянь. Поэтому основным дневным контингентом ресторанчика последние пару лет были именно такие родители, часто приходившие поесть вместе со своими малолетними мутантами, ведь оставить их порой было просто негде. Охранники, конечно, отшивали прямо на входе нищих, бомжей и лигов-дебилов, но и без них проблем хватало. Часто, увидев владельца ресторана, кто-то из завсегдатаев бросался к нему с мольбами о помощи, о деньгах, бесплатной еде, жилье и тому подобном. Пару раз даже просили усыновить ребенка-лига. Получив отказ, не все реагировали адекватно, кое-кто, бывало, пытался бросаться на старика не только с проклятиями, но и с кулаками. В эти моменты Дэйву приходилось вмешиваться весьма оперативно.

В последнее время лавинообразная рождаемость лигов вызвала всплеск нищеты и попрошайничества, зачастую довольно агрессивного, и многие состоятельные люди посчитали разумным обзавестись охраной. В какой-то мере это облегчило Дэйву жизнь в тот момент, когда жестокая травма колена поставила крест на его карьере футболиста спустя всего год после ее начала. Дэйв очень тяжело переживал это известие, и кто знает, что стало бы с ним, если бы не Сюзи, окружившая мужа заботой и теплом буквально со всех сторон. Именно она и нашла объявление крупной охранной фирмы об открывшемся найме сотрудников, и Дэйву не пришлось долго быть безработным. В новом бизнесе он освоился довольно быстро, а позже удачно подвернулась и работа у владельца ресторана.

Босс закончил обход, и они вышли из обеденного зала. Дэйв облегченно вздохнул. На этот раз обошлось без происшествий. Возиться с лигами или их родителями он не любил, мутанты были ему крайне отвратительны, и эта неприязнь поневоле распространялась и на их родителей. В конце концов, они сами сделали свой выбор, ведь можно было еще в день родов подать прошение об эвтаназии…

Вечером старик посетовал на недомогание и закончил работу раньше обычного. В результате Дэйв оказался дома к пяти часам. Сюзи возвращалась в шесть, она работала мастером маникюра в салоне красоты неподалеку от дома, и он решил сделать ей сюрприз, приготовив что-нибудь вкусное к ее появлению. Однако вернувшись домой, Дэйв нашел Сюзи в гостиной. Она сидела в кресле, забравшись с ногами, укутанная пледом, со стаканом воды в руках. Рядом стоял флакончик с таблетками успокоительного, ее глаза были мокры от слез, она тихонько вздрагивала.

– Сюзи! – Дэйв, не разуваясь, опрометью кинулся к ней с порога, – что с тобой, дорогая? Что случилось? Тебя кто-то обидел?!!

– Дэйв, это ужасно! – Она бросилась к нему на шею и, прижавшись к груди, зарыдала. – Как такое может быть, неужели господу угодно подобное… – всхлипывала она.

– Сюзи, милая, – Дэйв вытирал катящиеся по лицу жены слезы, – расскажи, что случилось? – Он поднес к ее губам стакан с водой: – Вот, выпей воды, тебе станет легче!

Сюзи сделала несколько судорожных глотков.

– Успокоилась? Можешь говорить?

Она кивнула.

– Я была на работе… К нам пришла женщина с ребенком-лигом лет пяти… – сбивчиво начала рассказ Сюзи, – жуткий такой ребенок, с выпирающими челюстями и недоразвитой рукой… – она снова всхлипнула, – Мари делала ей педикюр… его матери… а этот ребенок… он сначала сидел спокойно на стульчике и смотрел… а потом… – тут Сюзи снова зарыдала.

Дэйву пришлось немного повозиться, успокаивая жену, после чего та смогла продолжить:

– Он… он слез со стула и подошел к Мари… А Мари носит на пальце перстень, блестящий, с искусственным камнем, но смотрится он неплохо… и он взялся за этот перстень рукой и стал тянуть его к себе и что-то мычать… – Сюзи затрясло, но она взяла себя в руки. – Его мать еще сказала, что ребенку перстень понравился… Мари осторожно вырвалась… и тогда… это маленькое чудовище… оно вцепилось ей в палец зубами! Никто даже не успел ничего сделать, ребенок откусил Мари палец в мгновение ока! Кровью забрызгало все вокруг… Мари кричит от боли, а это маленькое чудовище достало изо рта палец, смотрит на перстень и улыбается…

Сюзи передернуло, и она вцепилась в руку мужа.

– А потом оно вдруг пошло к Мари опять! Мари как увидела, схватила вазу и ударила это по голове. Ваза вдребезги, мамаша в крик, кругом стекла и кровь, ребенок упал и лежит, глаза закрыты, в руке откусанный палец, на губах улыбка и кровь, к уголку рта прилип кусочек кожи Мари… Я думала, что схожу с ума… – Она уткнулась Дэйву в грудь, и он обнял ее, прижимая к себе.

– Потом приехала «скорая», полиция… ребенка увезли, Мари тоже… офицер задал мне какие-то вопросы, и меня отпустили домой… Дэйв, милый, что же это происходит? Неужели они все теперь будут рождаться такими? – Она затряслась в рыданиях.

Дэйв успокаивал жену часа два, наконец ему удалось ее убаюкать. Напившись успокоительного, Сюзи уснула. Он бережно укрыл ее и пошел на кухню, надо было приготовить чего-нибудь перекусить. Дэйв включил телевизионную панель и принялся возиться с полуфабрикатами. Рассказ Сюзи прочно засел в голове, и он не переставал ужасаться произошедшему. Если пятилетний мутант способен на такое, что же будет дальше? Ведь пока что среди взрослых людей лигов не более пяти процентов, но те, что рождаются сейчас, рано или поздно вырастут, и их станет гораздо больше…

Занятый мыслями Дэйв чуть было не пропустил вечерние новости. Услышав знакомый звук телевизионного анонса, он повернулся к телепанели и сделал звук погромче.

– Военные подтвердили информацию о вспышке эпидемии на авиабазе в Тусоне, штат Аризона, – сообщил диктор горячую новость дня, – пока у нас нет информации, какая именно болезнь поразила базу, насколько она заразна и опасна для окружающих. В настоящее время на базе объявлен карантин, все полеты приостановлены, Пентагон направил туда проверяющую комиссию, в состав которой вошла группа военных медиков. На данный момент это вся информация, которая у нас есть. Напомним, что первая информация о вспышке болезни появилась два дня назад, когда во время учебного полета по невыясненным причинам разбился самолет. Летчик погиб. Проведенная по приказу руководства авиабазы сразу после этой трагедии внеочередная медицинская комиссия неожиданно запретила вылеты сразу семнадцати военным летчикам. Пилоты были помещены в карантин, дальнейшей информации о состоянии их здоровья не поступало. А теперь к другим новостям. Президент Соединенных Штатов, находящийся с официальным дружественным визитом в Канаде, на состоявшейся пресс-конференции выразил сожаление по поводу разразившейся вчера в Торонто трагедии. Как мы уже сообщали ранее, группа неизвестных совершила вооруженное нападение на медицинский центр помощи лицам, имеющим генетическую инвалидность, принадлежащий МАГБ. В результате этой кровавой бойни погибло четырнадцать детей-инвалидов, еще шестеро получили ранения средней степени тяжести. Трое сотрудников центра госпитализированы с многочисленными черепно-мозговыми травмами. Их состояние внушает врачам серьезные опасения…

Дэйв переключил канал на музыкальную программу и достал из шкафчика початую бутылку виски. Слишком много ужасов для обычного дня, надо хоть немного отвлечься.

Индикатор входящего вызова призывно замигал красным цветом, и наушник, настроенный на автоматический прием сообщений, мелодично звякнул, переходя в активное положение.

– Дежурному системному администратору срочно явиться в центральную пультовую защитных систем, – раздался голос диспетчера, – повторяю…

– Курт Брюгге, старший сисадмин, вызов принял, – ответил Курт согласно установленному протоколу и обернулся к коллеге: – Герр Мюллер, примите наблюдение!

Курт щелкнул кнопкой на пульте системы контроля доступа и повернул к вспыхнувшему сенсору личную электронную карту. Его сменщик проделал те же операции, подтверждая принятие дежурства.

– Наблюдение принято! – сообщил Мюллер.

Служебный протокол соблюдался на заводе неукоснительно, и это было не просто блажью излишне требовательного менеджмента. Химическое производство не прощает ошибок, и в случае серьезной аварии весь город погибнет в считаные минуты. Небольшой немецкий городок Биттерфельд с населением менее 30 тысяч человек был центром химической промышленности целого региона, и комбинат, на котором работал Курт, был самым крупным из всех городских химических предприятий. Малейшая оплошность могла послужить причиной колоссальной трагедии, и соблюдение регламента и рабочего протокола жестко контролировалось не только начальством, но и простыми работниками. В собственной безопасности был заинтересован каждый. Автоматические системы контроля и управления доступом фиксировали каждый шаг любого человека, находящегося на территории завода. Каждая дверь имела электронный замок, открыть который, не имея личной карты, было невозможно. Но даже имея карту, побродить по заводу можно было далеко не везде. Разный персонал имел доступ в разные части предприятия, согласно своим зонам ответственности. Неограниченный доступ имело только начальство, охрана и служба системных администраторов, в которой Курт занимал должность старшего специалиста.

Курт вошел в лифт и нажал кнопку. Он всегда был доволен своей профессией. Без сисадмина в наши дни никуда. Ты можешь нанять самых квалифицированных рабочих, установить новейшее оборудование, заплатить гениальным ученым, перекупить лучших менеджеров – все это пойдет прахом, если некому будет справиться с простым системным сбоем в работе какого-нибудь главного конвейера или центрального компьютера. Электроника сейчас управляет всем, и самым важным человеком на заводе зачастую оказывается не тот, кто раздает указания, а тот, кто с этой самой электроникой на короткой ноге. Что бы вы делали сейчас без герра Брюгге? Курт улыбнулся своим мыслям и вышел из лифта, энергично направившись в самый конец длинного коридора.

Автоматические системы защиты производственного процесса занимали отдельное помещение, имевшее тщательное экранирование, собственных операторов и отдельную охрану. Однако программное обеспечение серверов системы было настолько сложным в настройке и управлении, что досконально разбираться во всех мелочах мог далеко не каждый даже очень квалифицированный специалист. Вот и сейчас, когда Курт вошел в помещение, дежурный оператор с выражением тоски на лице ломал голову над возникшей проблемой, стоя перед индикаторной панелью, переливающейся звуковыми трелями и световыми сигналами тревоги.

– Добрый день, герр Брюгге! – При виде Курта лицо оператора сразу просветлело. – Я рад, что мне выпала именно ваша смена!

– Система сигнализации выдает ложные сигналы тревоги? – Курт сразу узнал знакомую «болезнь» этой версии программного обеспечения.

– Именно так! – пожаловался оператор. – Программа обращается к датчикам, но почему-то не видит их! Никакой опасности нет, но у меня тут целое светопреставление! И это уже второй раз! Мы связывались с разработчиками и устанавливали отдельный пакет с исправлениями, но, как видите, проблема возникла опять.

– Исправлениями тут не поможешь. Вы позволите? – Курт уселся за клавиатуру. – На самом деле, это даже не болезнь. – Он энергично защелкал клавишами. – Просто новое программное обеспечение не рассчитано на устаревшие системы. Из-за этого иногда возникают проблемы коммутации сигнала. У нас в хранилище хлора стоят именно такие старые датчики. Как это ни странно, но они – лучшее, что было создано в этой области. Работают, может, и не с любым современным ПО, но зато выгодно отличаются среди прочих своей надежностью и долговечностью.

Он открыл удаленный доступ к своей рабочей машине и принялся искать нужную директорию, с фантастической скоростью перебирая папки.

– Сейчас я загружу в систему небольшую программку, – успокоил оператора Курт, – я сам ее написал и протестировал. Специально для таких случаев. Программа будет сама определять потерю сигнала с датчиков и автоматически перезагружать их драйвера, а также выполнять кое-какую сопутствующую калибровку.

– А это безопасно? – насторожился оператор. – Ведь это не лицензионное программное обеспечение!

– Очень даже лицензионное! – улыбнулся Курт. – Просто лицензия принадлежит мне! – Он покровительственно посмотрел на оператора. – Не беспокойтесь, коллега, все законно и работать будет в лучшем виде. Я уже делал такое в ртутном цехе. – Он нажал кнопку ввода. – Вот, собственно, и все! Наслаждайтесь! – добавил он по-английски.

Оператор оценил шутку и улыбнулся:

– Премного вам благодарен, герр Брюгге! Вы лишили меня серьезной головной боли! – Он устало вздохнул. – Мне и без того приходится вторую смену работать за двоих, голова уже идет кругом!

– Что-то случилось с вашим напарником? Он болен? – предположил Курт.

– Взял трехдневный отпуск. Но все гораздо хуже, – печально покачал головой оператор, – у него родился ребенок. У малыша обнаружили генетическую инвалидность. – Он скорбным жестом потер подбородок. – Как жутко!

– Действительно, – согласился Курт, – весьма прискорбно! – Он заторопился, вставая с кресла. – Однако мне пора идти, я должен вернуться на рабочее место. В случае чего, я всегда к вашим услугам, уважаемый коллега! – Курт быстро пошел к выходу.

– Да-да, конечно! – донеслось ему в спину. – Не смею задерживать! Еще раз спасибо за вашу столь своевременную помощь…

Курт вышел из помещения, и автоматика закрыла за ним двери. Он направился к лифтам и раздраженно скривился. Снова лиги! Неужели уже невозможно обойтись без упоминания о них хотя бы в течение дня?! Настроение, приподнятое с самого утра, теперь было безнадежно испорчено. Еще одному грешнику воздалось по заслугам, и жалеть его Курт не собирался. На все воля божия, и просто так у богобоязненного человека лиги бы не рождались. Это наказание, лично он в этом абсолютно уверен. Терпение господа лопнуло, и вот теперь он карает грешников. А уж их-то вокруг развелось бесконечное множество! Курт удивлялся, как это мир не может понять, откуда пришла катастрофа. Они не зрят очевидного. А ведь достаточно просто посмотреть вокруг: коррупция, наркомания, преступность, однополые браки, проституция – какой еще реакции вы ожидали от господа нашего? Ведь сказано же – господь видит все!

Курт вошел в помещение сисадминов и застал Мюллера смотрящим новости с небольшого мобильного телевизора. Он узнал изображение старой фройляйн Шаройкиной и прислушался к голосу диктора:

– …в очередной раз выступила с критикой плана «Сёрвайвинг Корпорэйшн» и потребовала от ООН решительных мер, таких как полное запрещение ГМО и прочих, составляющих основную позицию МАГБ. Госпожа Шаройкина вновь напомнила, что данных, подтверждающих безопасность нового поколения ГМО для человека, еще нет, и заявила, что вводимые в скором времени в эксплуатацию Центры Сохранения Генетических Ресурсов, являющиеся детищем и собственностью «СК», не способны решить проблему генетической катастрофы. В частности, она сказала:

Динамики карманного телевизора заговорили голосом Шаройкиной:

– От этой катастрофы не скрыться в национальных парках и заповедниках. Она настигнет вас повсюду. Генетическое заражение уже поразило окраины всех заповедных зон, считающихся экологически чистыми. Да, возможно, что в глубине этих территорий влияние мутаций не столь заметно, как в обычном мире, но заражение придет и туда. Это лишь вопрос времени, причем совсем непродолжительного времени. По подсчетам наших специалистов – не более десяти – пятнадцати лет. Вторжение человека в последние естественные экосистемы лишь ускорит их гибель.

На этом цитирование Шаройкиной прервалось, и на экране появилось изображение Питера Смитсона. Диктор коротко прокомментировал его слова:

– Глава «Сёрвайвинг Корпорэйшн» и извечный оппонент госпожи Шаройкиной, господин Смитсон уже отреагировал на заявление президента МАГБ. Он назвал его «неуклюжей попыткой удержать выскальзывающий из рук источник доходов».

Изображение Смитсона ожило, и Курт услышал его голос:

«– Госпожа Шаройкина просто обеспокоена той перспективой, что люди перестанут покупать ее органические продукты. Все мы хорошо знаем, какую цену вынуждены выкладывать за них простые люди. Именно поэтому „СК“ ни на минуту не прекращает разработку биологически безопасных ГМО, стараясь как можно быстрее обеспечить всех доступной и чистой пищей. Кстати, безопасность нового поколения трансгенов для человека хоть и не доказана экспериментально – для этого прошло недостаточно времени, но опыты на лабораторных животных дали блестящие результаты, и в МАГБ знают об этом. Вскоре мы предоставим и результаты исследований, проводящихся в данный момент на добровольцах. И смею вас заверить, они будут столь же благоприятными. В совокупности со скорым запуском нашей глобальной сети ЦСГР это послужит надежным средством защиты от бушующей катастрофы. МАГБ прекрасно понимает, что очень скоро окажется никому не нужной, и это не может их не беспокоить».

Курт иронично усмехнулся. Делите власть и доходы? Ну, делите-делите. Ни красивые слова, ни толстые кошельки не спасут грешников от наказания господнего. Только истинные верующие спасутся, и это факт, в котором у него нет никаких сомнений. Более того, этому есть отличное доказательство, и доказательство это – он сам. У Курта уже двое детей, мальчик двенадцати лет и девочка шести. Оба ребенка абсолютно нормальны, как и было сказано, господь создал их по своему образу и подобию. И Курту противно смотреть на перекошенные от ужаса лица грешников, у которых родились лиги. Половина завода уже поплатилась за свои грехи, из всех его соседей добропорядочными людьми оказалось только двое. Курт с превеликим удовольствием прервал все контакты с неугодными богу носителями греха и не видел никакого смысла в общении с им подобными на работе, за исключением сугубо делового. У Курта в жизни все было превосходно: его сын ходил в нормальную школу, а они с женой по выходным после воскресной молитвы собирались с уважаемыми соседями за кружкой доброго немецкого пива. Правда, дочь пришлось забрать из детского сада после того, как там в младшие группы понабрали лигов, и жена была вынуждена бросить работу, но его доходов вполне хватало, чтобы содержать семью.

Курт уселся в кресло и принял наблюдение, подумав, что после работы стоит заехать в церковь и вознести хвалу господу.

В этот день Дэйв вернулся домой позже обычного. Малолетние лиги устроили драку из-за куска гамбургера прямо в обеденном зале ресторана, и в потасовку быстро оказались вовлечены их родители. Парни из охраны вмешались и попытались было погасить конфликт, но тут один из этих малолетних мутантов вцепился зубами кому-то из них в ногу, да так сильно, что выдрал кусок плоти. Обезумевший от боли охранник применил электрошок, и тут началось. Половина зала вступилась за ребенка, другая – за пострадавшего охранника, короче, они чуть было не разорвали друг друга на мелкие куски. Пришлось Дэйву вмешаться. Он расшвырял дерущихся по углам, как котят, при этом кого-то больно приложило об стену, и потом пришлось долго и нудно отвечать на вопросы полиции. В результате домой Дэйв попал уже затемно.

– Дорогой, почему так поздно? – Сюзи встречала его у дверей. – Я жутко волнуюсь! Почему ты не берешь трубку?

– Так не было звонков, – ответил Дэйв, – ах, да… – он запоздало спохватился, – я же выключил звук, когда приехала полиция… наверное, не слышал просто.

– Полиция? – озабоченно воскликнула Сюзи. – Почему? Что случилось? Тебя ранили?! – Она бросилась осматривать мужа с ног до головы.

– Нет-нет, я в порядке! – улыбнулся он, заключая жену в объятия. – Я не пострадал. В ресторане затеяли драку, пришлось всех успокаивать.

– Надеюсь, ты никого не успокоил навсегда? – подозрительно поглядела на него Сюзи.

– До этого не дошло, – улыбнулся Дэйв, – просто кто-то там слишком сильно ударился головой о стену. – Он недовольно поморщился. – Бывает.

– Знаю я это твое «бывает»! – заявила Сюзи. – Рыжий Клайв на выпускном из-за этого был в гипсе!

– Вспомнила! – фыркнул Дэйв. – Когда это было?! Да и потом, рыжий был сам виноват. Не стоило замахиваться на меня битой. Думаю, тот урок пошел ему только на пользу.

– Вам, мужикам, лишь бы кулаками помахать! – разоблачительно провозгласила Сюзи. – Знаю я вас!

– И вовсе нет, – обиделся Дэйв, – я просто защищался. С каких это пор добропорядочный американец не имеет права на самозащиту?

– Вот как? – подняла брови жена. – И от кого же ты самозащищался сегодня, да еще так, что людей в стены впечатывало?

– Да неожиданно как-то все случилось, – нехотя ответил Дэйв, – какой-то ребенок-мутант выгрыз клок мяса охраннику из ноги, тот ударил его электрошоком, а вокруг было полно народу… Ну, все и закрутилось.

– Кошмар! – Сюзи пришла в ужас. – Что творится на свете! Как господь допускает такое?!

Дэйв подумал, что это только ему одному и известно, но ничего не сказал, не желая расстраивать жену еще сильнее. Тем временем погрустневшая Сюзи прижалась к мужу и сообщила:

– Помнишь, на прошлой неделе я рассказывала тебе про случай на работе?

– Это когда твоей подруге лиг откусил палец из-за перстня? – припомнил Дэйв. – Конечно, помню. Ты потом сутки была сама не своя. А что?

– Тот маленький лиг умер в больнице, – грустно вздохнула Сюзи. – Мари ударила его слишком сильно. Сегодня за ней приезжала полиция прямо на работу. Они надели на нее наручники и зачитали права. Теперь ее ждет суд. Ужас какой…

Она немного помолчала и добавила:

– Полицейский сказал: «Закон есть закон»… Видно было, что он и сам не рад ее арестовывать.

– Это его работа, тут ничего не поделаешь, – ответил Дэйв, – хотя ты права, вокруг творится какая-то чертовщина. В ресторан уже прибегали правозащитнички из МАГБ вперемешку с журналистами. Одни произносили громкие слова о борьбе с дискриминацией, другие просто искали, чем поживиться. И совершенно никого не волновало, что парень попал в больницу и получил десяток уколов от укуса этого маленького чудовища. От бешеных собак хлопот меньше!

Из столовой донеслась знакомая мелодия телевизионной заставки, и Сюзи потянула его за собой:

– Девятичасовые новости! Пойдем, посмотришь, а я тебя покормлю.

Дэйв сбросил обувь и проследовал за женой.

– С авиабазы в Тусоне приходят все более тревожные известия! – Телепанель показывала лишь фотографию журналиста, видеокартинки не было. – В связи с запретом проведения съемок на военном объекте, наш собственный корреспондент освещает события по телефону. Вы в эфире, Джон! Есть ли какие-нибудь новости относительно эпидемии?

– Здравствуй, Ларс, здравствуйте, дорогие зрители! – раздался голос корреспондента, слегка подпорченный помехами. – Да, действительно, новости есть, и они неутешительные! Как мне только что удалось выяснить, военные пытаются скрыть от общественности тот факт, что абсолютно весь личный состав авиабазы подвергся заражению. Территория базы окружена плотным кольцом заградительных сооружений, охраняемых солдатами. Никто не сможет выйти оттуда, и никто не сможет туда попасть, за исключением военных вирусологов, которые, как мне хорошо видно отсюда, работают в костюмах биологической защиты высшей категории. Но это еще не все, что мне удалось выяснить. Военные медики регулярно берут пробы воды и воздуха в разных районах Тусона, в том числе и на промышленных предприятиях. Мэр города пока никак не прокомментировал это, отказавшись от общения с прессой, а его пресс-атташе заявил, что действия военных вирусологов – это не более чем обязательная формальность, предусмотренная законом в подобных случаях. Однако по сообщению источника, пожелавшего остаться неизвестным, в инфекционное отделение больницы, в которой он работает, недавно поступило двое больных с симптомами, весьма сходными с теми, что наблюдаются у подвергшегося заражению персонала базы. Кроме того, нам по-прежнему ничего не известно о состоянии больных военнослужащих авиабазы. Военные отказываются давать какие-либо комментарии на этот счет. Это пока все, я буду держать вас в курсе событий! Ларс?

– Спасибо, Джон, отличная работа! – похвалил коллегу журналист и продолжил: – А теперь к зарубежным новостям. В борьбе с эпидемией гриппа, получившего неофициальное название «желтый», шестой месяц свирепствующей на большей части территории Китая и Индии, похоже, достигнут определенный прогресс. Концерн «Сёрвайвинг Корпорэйшн» предложил новый препарат, испытания которого уже показали поистине блестящий результат – стопроцентное излечение от болезни. «СК» пообещало выпустить свой препарат в продажу уже на следующей неделе. В настоящее время производственные мощности концерна срочно переоборудуются под массовый выпуск этого лекарства, названного своим создателем, ведущим генетиком «Сёрвайвинг Корпорэйшн», нобелевским лауреатом доктором Сэмюэлем Уэйном, «Панацеей». Мы надеемся, что данный препарат оправдает свое название и действительно окажется панацеей от ужасной болезни, унесшей на сегодняшний день жизни уже более тридцати трех миллионов человек в Китае и порядка двух миллионов в Индии…

Дэйв мрачно покачал головой и пошел мыть руки. Слушать новости с каждым разом становилось все тяжелее.

Невысокий худощавый мужчина лет сорока пяти, облаченный в тонкий белый стерильный скафандр, отстранился от окуляров электронного микроскопа и посмотрел на панель видеофона.

– Ну, что там еще? – недовольно спросил он.

– Доктор Уэйн, сэр! – Испуганное лицо ассистента выражало крайнюю степень неуверенности. – Простите, что отвлекаю вас от важных исследований…

– Короче, юноша! Короче! – скривился Уэйн. – Экономьте мое и свое время!

– Вас вызывает мистер Стражински! – с перепуга выпалил ассистент. – Он требует срочной связи!

– Так переключите вызов прямо сюда! – закатил к потолку глаза ученый. – Помилуйте, юноша, нельзя быть настолько бестолковым!

Ассистент поспешил убраться с глаз долой, и его изображение на экране видеофона сменилось изображением пожилого толстяка с бакенбардами.

– Доктор Уэйн, профессор! Приветствую вас! – чопорно изрек толстяк.

– Я тоже рад вас видеть, – без всякого энтузиазма ответил ученый.

Всякого рода номенклатурные функционеры, менеджеры высшего звена и прочие бездельники его раздражали, но Стражински являлся одним из помощников Смитсона, и проигнорировать его не было возможности. Именно через этого неприятного толстяка заказчик обычно связывался с Уэйном. Однако лишний раз дать самовлюбленному Стражински понять, кто есть кто, профессор никогда не забывал.

– Прошу прощения, что вынужден принимать ваш звонок в таком виде, – доктор Уэйн обвел руками огромную лабораторию, оборудованную последними достижениями науки в области электроники, научной техники и приборостроения, – но у меня слишком много дел. Чем могу быть полезен?

Стражински намек понял, но вида не подал, лишь в сальных глазах на мгновение мелькнул огонек давней неприязни.

– Господин Смитсон передает вам свои поздравления по поводу успешно пройденных испытаний вашей «Панацеи». Мы все рады за ваш успех и удачу…

– Еще бы вы были не рады, – недовольно оборвал его Уэйн, – ведь она принесет вам миллиарды. И не надо рассказывать МНЕ об удаче. Лекарство работает и по-другому быть не могло: согласно вашему заказу я создал препарат против созданной мною же болезни. Это все, ради чего вы решили отвлечь меня от работы?

Злобный огонек в глазах собеседника вспыхнул вновь, но внешне Стражински никак не отреагировал на выпад своенравного ученого. Он был слишком опытным и слишком хорошим руководителем, чтобы обращать внимания на такие мелочи. Эти нобелевские лауреаты такие капризные! К тому же доктор Уэйн был орудием производства высочайшего класса, приносящим «Сёрвайвинг Корпорэйшн» огромные прибыли. Это автоматически означало, что небольшие издержки можно было и потерпеть. Ради корпоративного блага вообще и собственного в частности. Поэтому Стражински все так же невозмутимо продолжил:

– И все же, профессор, вы скромничаете. Ваш успех лишний раз доказывает ваш высокий уровень компетентности. Господин Смитсон желал бы узнать, когда будут закончены работы над проектом «Арабика»? Вы выбиваетесь из оговоренных сроков!

– Я же направлял вам письмо! – недовольно сжал губы ученый. – Мне требуются еще полмиллиарда долларов и не менее восьми месяцев дополнительного времени! Генетическая модификация – это очень тонкая и кропотливая работа. Это вам не бизнес-планчики строчить. Синтезирование болезни, имеющей целевую направленность на представителей монголоидной расы, и создание конструкции, определяющей арабский генотип, имеют в своих механизмах далеко не всегда сходные процессы! Если выпустить рис «Арабика» сейчас, мы не сможем гарантировать безопасность некоторых других генетически схожих этнических групп, например евреев! – Он раздраженно посмотрел на изображение Стражински. – Я все это вам писал! Почему вы не довели мои требования до заказчика? Или мне все надо делать самому? Тогда запишите меня на прием к мистеру Смитсону, а еще лучше, к кому-нибудь из его хозяев. Я сам все объясню!

Уэйн окончательно потерял терпение и выключил видеопанель, прервав связь. Этот идиот Стражински временами его просто бесил. Ведь он имеет всю информацию, почему вовремя не передал заказчику все необходимое? Снова плетут свои, одним им понятные интриги, словно пауки в банке. Не иначе толстяк специально затянул передачу его письма Смитсону, наверняка дожидался успешного дебюта «Панацеи». Теперь он может доложить о срыве сроков и требовании дополнительного финансирования, не боясь услышать обвинения в том, что только просит денег и не имеет результатов. Трусливый и никчемный прохиндей, наверняка вылизал себе дорогу в высшее руководство!

Подобных Стражински Уэйн не любил. Ученый добился научного признания и миллионных гонораров своим талантом и трудолюбием. В двадцать семь лет он уже защитил свою вторую докторскую и сейчас по праву считался одним из лучших мировых специалистов в генетике, по результатам его работ созывались научные семинары, на которые съезжались не последние умы со всего мира. Кстати, скоро в Женеве состоится один из них, и неплохо было бы к этому времени запустить в серию проект «Арабика». В том, что «СК» выделит ему дополнительные средства, он не сомневался. Проект концерна по созданию во всем мире сети ЦСГР перед самым завершением неожиданно забуксовал сразу чуть ли не в половине арабского мира. Марионеточные правительства, давно уже принадлежащие «СК» с потрохами, не препятствовали строительству, но вот общественное мнение и церковь почему-то не везде восприняли проект концерна так, как ожидалось. Так что теперь «СК» срочно нужен этот рис. Жуткая эпидемия заставит людей по-другому взглянуть на вещи. А единственное лекарство, способное противостоять этому гриппу, его «Панацея», принадлежит «Сёрвайвинг Корпорэйшн». И она не замедлит прийти на помощь страждущим, чем только укрепит свои позиции. Надежный сценарий, отлично показавший себя сначала в Китае, а после в Индии.

Кстати об эпидемии. Завтра надо будет заняться образцами, доставленными из Тусона. Там явно появилось нечто любопытное, возможно, это окажется полезной основой для дальнейших разработок. Все-таки с природой соревноваться на равных непросто, в ее распоряжении вся база данных многих миллиардов лет эволюции. Но в наши времена эволюция на планете давно встала. Исчезла главная движущаяся сила эволюции – естественный отбор. Люди понаделали кучу законов, прав человека, моралей, стереотипов – и давным-давно уже выживает не сильнейший или умнейший, а все подряд. Каждый имеет право на жизнь. Все! Едва прозвучала эта фраза, как естественный отбор прекратился, и эволюция умерла, а человечество превратилось в стадо безмозглых, страдающих от ожирения жрущих животных, управляемых горсткой умных, расчетливых и прозорливых людей.

Но есть еще последняя линия обороны. Эта линия – он, доктор Уэйн. Он давно уже взял на себя тяжкое бремя естественного отбора, раз больше некому. В работе над созданием ГМО для нужд «СК» его прельстили не только огромные деньги. Он, со своим блестящим умом, мог заработать их в любом случае. Не здесь, так в другом месте. Гораздо больше его прельстила возможность вернуть естественный ход эволюции на круги своя. Если в лесу волки отвечают за уничтожение больных и неудачных особей животного мира, то в мире людей за это будут отвечать ГМО. То, что трансгены несут человеку смертельную опасность, он понял сразу. И занялся этой областью с удовольствием по простой причине: многие поняли то же самое и стали выступать за отказ от ГМО. Но еще большей части людей на это было наплевать. Они готовы были, словно животные, набивать брюхо любой отравой, не заботясь о том, что ждет их или их детей. Вот эту часть общества Уэйн и называл стадом. Именно она должна уничтожить сама себя, просто употребляя в пищу трансгены. Ничто не могло справиться с проблемой лучше. Даже волки, преследуя стадо оленей и пожирая слабых и плохо приспособленных, убивали лишь следствие. ГМО же боролось с самой сутью проблемы – уничтожала стадо по генетическому принципу. Ты не хочешь заботиться о себе и будущем своих детей? Тебе наплевать, что происходит с планетой и какая экология тебя окружает? Тебя не интересует, что ты ешь, пьешь, вдыхаешь? У тебя не хватает мозгов заработать достаточно денег на покупку чистой пищи в магазинах МАГБ? Тогда ГМО для тебя, добро пожаловать в фастфуд. Ешь на здоровье, и природа вздохнет спокойно – твои дети родятся нежизнеспособными и не дадут потомства. После твоей смерти уже никто не передаст следующему поколению твои гены тупоумия и недалекости. Вот что такое естественный отбор по Уэйну! Да будет так, и так будет!

Ученый вернулся к микроскопу и нажал кнопку на панели управления, выводя изображения с прибора на огромный экран компьютера. Двухметровая матрица монитора мгновенно заполнилась изображениями генома какого-то организма, и ученый углубился в работу, часто переходя от компьютера к микроскопу и обратно. Время от времени он отдавал распоряжения помощникам и снова погружался в раздумья. Сигнал видеофона прозвучал, как всегда, совершенно не к месту.

– Господин профессор, вам звонит ваша дочь! – запинаясь от страха, выпалил ассистент и мгновенно исчез, переключая вызов.

– Здравствуй, папочка! – Лиз устало улыбнулась. – Я звоню мешать тебе работать!

– Здравствуй, милая! – обрадовался Уэйн. – Ты не можешь мне помешать, я всегда рад тебя видеть. – Он пригляделся к изображению дочери. – Ты очень бледна! Как ты себя чувствуешь?

– Тошнит весь день, – призналась Лиз, поглаживая округлившийся животик, – а так в порядке. Мне скучно. – Она виновато улыбнулась.

– А где твой муженек? – нахмурился Уэйн. – Снова болтается где-то?

– Папа, мы же договаривались! – обиженно воскликнула Лиз. – Я знаю, что вы не любите друг друга, и не заставляю вас обниматься! Но вот только не надо при мне всего этого, хорошо?!

– Хорошо-хорошо, – примирительно произнес ученый, – просто мне не хотелось бы видеть тебя одну в такой период. Мать бы со мной согласилась.

– Мама бы одобрила мой выбор! – не согласилась Лиз. – Она всегда говорила, что я должна выбирать себе мужа сердцем, а не глазами. Главное, что нам хорошо вместе!

– Что-то я не вижу вас вместе! – проворчал Уэйн.

– Папа, не начинай! – Лиз погрозила ему пальчиком. – Ты же знаешь, Майкл – полицейский, и у него непростая работа. Ну, конечно, не такая сложная, как у тебя! – Она весело улыбнулась. – Но ты же у меня гениальный ученый, которому мы все мешаем работать! – Лиз хихикнула.

– Последнее замечание – суть чистая правда! – заметил Уэйн, улыбаясь.

– Все-все, я уже оставляю тебя в покое! – замахала руками Лиз. – Но сначала обещай мне одну вещь!

– Все, что в моих силах, малышка! – Уэйн отрицательным жестом отправил от себя подошедшего было помощника с какими-то бумагами в руках. – Я разговариваю с дочерью! Сколько еще раз мне объявить, что никто не имеет права беспокоить меня в это время? – Он посмотрел на несчастного помощника так, что того буквально ветром сдуло, и вернулся к разговору с дочерью. – Чего ты хочешь от меня, маленькая вымогательница?

– Майкл сегодня на сутках, и я сижу дома одна, – пожаловалась Лиз, – обещай, что обязательно приедешь вечером на ужин! И я сразу же отключусь! – снова улыбнулась она.

– Обещаю с превеликим удовольствием! – ласково улыбнулся ученый. – Жди меня к восьми часам, и предупреждаю, я приеду очень голодный!

Лиз просияла и отключилась. Уэйн отвернулся от погасшего видеофона и жестом дал понять перепуганному помощнику, что теперь тот может подойти.

Дэйв смотрел в окно на лениво проползающие мимо «Кадиллака» нью-йоркские небоскребы и время от времени украдкой поглядывал на босса в зеркало заднего вида. Старик был с самого утра мрачнее тучи. Все лето дела в ресторане шли не самым лучшим образом, и Дэйв все реже видел босса в веселом расположении духа. Но сегодня старик был угрюм как никогда.

– Мистер Кинли, эта пробка никогда не закончится? – тоскливо поинтересовался босс.

– Сожалею, сэр! – отрапортовал водитель. – Я делаю все, что могу, сэр! Но движение действительно слишком плотное, не могу найти ни одного просвета!

– Проклятая забастовка! – буркнул старик и вновь погрузился в свои мрачные мысли.

Дэйв мысленно поморщился. Он бы добавил – проклятые «заботливые». Понарожали лигов и требуют теперь от государства денег на содержание своих мутантов. Ну так и требовали бы себе где-нибудь в Вашингтоне, перед Белым домом! Почему из-за их проблем должны страдать обычные люди?! Нет, недаром излюбленным средством протеста «заботливых» стало устройство пикетов прямо посреди автомобильных дорог. Не иначе как им доставляет удовольствие видеть, что плохо не только им и их выродкам, но и вообще всем вокруг! Правозащитнички из МАГБ на каждом углу кричат о правах человека. Черт возьми, он тоже человек, и у него тоже есть права! В частности, право спокойно проехать по своему городу!

– Мистер Кинли, остановите здесь! – вдруг заявил босс.

Кинли и Дэйв недоуменно переглянулись. Такого требования никто не ожидал, старик никогда не останавливался в этом районе.

– Простите, сэр? – на всякий случай уточнил Кинли.

– Это ведь «Клирхилл», так? – босс ткнул рукой в окно на здание ресторана.

– Да, сэр, – кивнул Кинли, – так и есть.

– Давайте туда! – распорядился старик.

– Слушаюсь, сэр! – ответил водитель и принялся перестраиваться в правый ряд, что было не так-то просто сделать в медленно ползущем скопище автомобилей.

Наконец ему удалось припарковаться, и Дэйв, привычно нажав кнопку дверного замка, энергично выскочил наружу. Он открыл старику дверь, и босс, кряхтя, вылез из машины.

– Пойдем-ка, перекусим, сынок! – задумчиво произнес он, глядя на двери «Клирхилла».

Дэйв промолчал, скрывая свое удивление. За более чем два года работы на его памяти старик ни разу не обедал в чужих заведениях, всегда предпочитая собственную кухню всем остальным, даже дорогим и престижным. Он, как положено, проследовал за боссом к дверям ресторана.

– Сегодня тут спокойно, как я погляжу, – старик оглядел пространство перед входом, – это хорошо…

Вокруг и вправду было пусто, что для ресторанов сети «Клирхилл» в последние годы было редкостью. «Клирхилл» прославился тем, что три года назад отказался обслуживать лигов. Ни мутантов, ни посетителей, пришедших в заведение с детьми-лигами, внутрь ресторанов категорически не пускали. Поначалу это вызвало небывалый скандал, на руководство «Клирхилла» набросились газетчики, правозащитники, адвокаты, политики, почуявшие хорошую возможность сделать карьеру на скандале, и вообще все, кому не лень. Им даже пытались вчинить судебный иск. Но сеть твердо стояла на своем, откопав какую-то лазейку в законе о частной собственности. В конце концов, так ничего и не добившись, стервятники оставили «Клирхилл» в покое, и только «заботливые» до сих пор пикетировали у входов в рестораны. Как ни странно, дела у сети после скандала пошли только лучше. Многие были не прочь посетить заведение, свободное от мутантов.

Дэйв довел босса до обеденного зала и направился было в холл, где обычно посетителей ресторана ожидала их охрана, но старик остановил его.

– Пойдем со мной, сынок, сегодня я угощаю, – поманил он его за собой.

– Но, сэр, – вежливо запротестовал Дэйв, – я не могу так поступить. Это непрофессионально.

Старик только махнул рукой.

– Сегодня можно. Мне нужна компания. Считай это требованием клиента! – Он развернулся и направился к столикам.

Пока ждали заказ, босс молчал, хмуро разглядывая окружающий интерьер и сидящих за столиками посетителей. Наконец он невесело произнес:

– Да, с ними не потягаешься…

– Простите, сэр? – не понял Дэйв. – А разве вам необходимо соперничать с «Клирхиллом»?

Босс печально вздохнул:

– Ресторан умирает, сынок. Вот уже полгода в вечерние часы мы работаем в убыток. Раньше еще удавалось выходить «в ноль», но последние месяцы дела пошли из рук вон плохо. У простых людей все меньше денег с этой чертовой катастрофой. А те, что ходят сюда, – он кивнул в сторону столиков, – к нам не пойдут, для них это не тот уровень.

Он замолчал, увидев подходящего официанта. Принесли заказ, и старик отрезал кусок дымящегося стейка.

– Недурно, – резюмировал он, закончив жевать, – очень недурно. Получше нашего будет, это факт…

Старик не торопясь расправился со стейком и продолжил:

– Если бы не дневной фастфуд, я давно уже был бы вынужден продать ресторан. Только дневные часы приносят хорошую выручку, Дэйв. И знаешь, кто наш основной контингент? – Он невесело хмыкнул. – «Заботливые» и их маленькие лиги. Впрочем, и не маленькие тоже частенько захаживают.

Босс тоскливо поглядел по сторонам и, болезненно сморщившись, сообщил:

– Я принял решение упразднить вечерний ресторан. – Он печально покивал сам себе. – Да, упразднить. Иначе мне просто нечем будет оплачивать кредиты. Отныне мы станем дешевой забегаловкой для лигов и их родителей, продающей фастфуд с утра до вечера. Это привлечет клиентов и поднимет выручку.

Дэйв молчал, но старик и не ждал ответа. Ему просто надо было с кем-то поговорить. Его жена умерла еще лет десять назад, взрослые дети жили где-то в Калифорнии, и босс фактически жил одиночкой, с утра до вечера пропадая в своем ресторанчике.

– Видит бог, это далось мне очень тяжело, – старик смотрел куда-то сквозь Дэйва, – но выбора у меня нет. С каким превеликим удовольствием я не делал бы этого, будь у меня хоть один шанс!

Босс покачал головой.

– Я стар и привык видеть вокруг себя совсем других детей, Дэйв. Настоящих, с руками и ногами, не изуродованными этими жуткими мутациями, с нормальными улыбающимися лицами, а не перекошенными образинами! Детей, заливающихся звонким веселым смехом, а не шипящих от вечной боли покореженными голосовыми связками! Мне дико видеть, как падают столетние деревья, сожранные какой-то мутировавшей гнилью, и слышать в новостях о том, как миллионы китайцев умирают от неизвестной болезни! Как хорошо, что Кимберли не застала всего этого. – Старик перекрестился.

Он несколько минут молчал, после чего вдруг вяло улыбнулся Дэйву:

– Ладно, сынок, не обращай внимания на брюзжащего старика, потихоньку выживающего из ума. Давай лучше выпьем. Я знаю, что тебе нельзя на службе, но ты просто поддержи компанию!

Босс налил Дэйву воды и поднял рюмку с водкой.

– За мой ресторан, светлая ему память! Покойся с миром, старый друг… – Старик одним движением проглотил содержимое рюмки.

Громада атомного ракетоносца подошла к причальной стенке практически вплотную и замерла, слабо покачиваясь на свежей волне.

– Стоп машина! – приказал Уилкинсон. – Свистать всех наверх!

Трехмесячный поход был окончен. Предстояло торжественное построение экипажа, доклад в штабе флота, и все, домой, к жене и ребенку. Капитан ракетоносца улыбнулся своим мыслям. Сынишке сегодня ровно двадцать дней, своего рода круглая дата. Интересно, на кого из родителей он похож больше? У него наверняка глаза Марго. Большие умные глазищи нежно-голубого цвета. А овал лица конечно же отцовский, благородные черты потомственного джентльмена.

За время автономного плавания Уилкинсон каким только не представлял себе сына и давно уже был уверен, что перебрал все варианты и обязательно узнает его, едва только увидит. Жаль, что режим строжайшей секретности не позволял ему, находясь в море, ни пообщаться с семьей, ни получить хотя бы фото ребенка. Единственной поблажкой, которую сделало ему командование, была короткая приписка к очередной шифровке из штаба флота: «Капитана Ричарда Уилкинсона поздравляем с рождением сына».

Содержание этого дополнения к сверхсекретному приказу стало известно всему экипажу подлодки практически мгновенно. Уилкинсон так и не узнал, кто именно из его подчиненных нагло разгласил военную тайну, но спустя пять минут после получения этого известия весь личный состав уже поздравлял своего капитана всеми доступными способами. Поздравления передавались не только лично, но звучали по внутренней связи со всех боевых постов. Вечером кок подал праздничный ужин всему экипажу. С того дня Уилкинсон мысленно уже был с женой и ребенком.

Торжественные ритуалы и прочие неизбежные формальности, связанные с возвращением лодки с боевого дежурства, прошли для него словно во сне. Никогда еще время не тянулось так долго. Даже адмирал Степлтон, лично проводивший брифинг в штабе флота, всегда лаконичный и педантичный, на этот раз, казалось, специально тянет резину. Наконец адмирал объявил совещание оконченным, и Уилкинсон счастливо вздохнул. Все служебные дела остались позади. Теперь – домой. Он почти бегом направился к выходу, обгоняя впереди идущих офицеров, провожающих его хмурыми взглядами.

Едва Уилкинсон вышел к лифтам, к нему подошли четверо офицеров со знаками различия службы безопасности флота. Двое из них тут же ненавязчиво зашли ему за спину.

– Капитан Ричард Уилкинсон, командир «Великой Британии»? – согласно протоколу поинтересовался старший из них, с погонами майора.

– Да, – подтвердил Уилкинсон, рассерженно глядя на него, – в чем дело, майор?

И так ясно, что раз офицеры пришли к нему, то досконально изучили его фото заранее. Но что бы ни привело их, сейчас для этого было явно не самое лучшее время.

– Сэр, прошу вас пройти с нами, – уклончиво ответил тот, указывая на одну из открытых дверей, – нам необходимо побеседовать.

– При всем моем уважении к службе безопасности флота, – Уилкинсон сдержал возмущение, – не может ли наша беседа подождать? Я тороплюсь к жене и новорожденному ребенку. И хотел бы успеть купить им подарки к Рождеству.

– К моему глубокому сожалению, это невозможно, – хмуро ответил майор, – нам надо поговорить сейчас. Потом… потом мы отвезем вас домой.

– Хорошо, – сдался Уилкинсон, – только прошу вас не тратить время зря!

Он прошел в указанный кабинет. Внутри посредине стоял стол с двумя креслами напротив друг друга, на столе лежала папка с документами. Больше в помещении не было ничего, кроме голых стен.

– Присаживайтесь, сэр, – майор указал Уилкинсону на кресло.

Уилкинсон повиновался. Майор обошел стол и сел в кресло напротив. Офицеры безопасности замерли по углам.

– Итак, чем я могу быть полезен? – опередил безопасника Уилкинсон. – Во время боевого дежурства на моей лодке не было проблем с секретностью.

– Дело не в секретности, – ответил майор и неожиданно замялся, – я… то есть мне… – Он быстро взял себя в руки и на одном дыхании доложил: – Господин капитан, командование поручило мне сообщить вам тяжелое известие. Ваша жена и ребенок погибли при трагических обстоятельствах. Мне очень жаль, сэр!

Майор умолк, словно его внезапно лишили дара речи. Уилкинсон почувствовал, как его сознание погружается в грязно-серый туман, сквозь который эхо от слов майора гремело, словно набат, раскаленными волнами прокатываясь через мозг. Несколько минут он молча сидел, не шевелясь, словно окаменел от услышанного.

– Капитан Уилкинсон? Сэр? – осторожно позвал его майор. – Вы меня слышите? – Он обернулся к одному из офицеров и коротко кивнул.

Офицер шагнул к Уилкинсону, на ходу доставая из кармана ампулу с нашатырным спиртом. Но капитан жестом остановил его.

– Как это произошло? – деревянным голосом спросил Уилкинсон.

– Самоубийство, – ответил майор.

– Конкретнее, – лишенный эмоций голос подводника ничего не выражал.

– Ваша супруга с младенцем на руках выбросилась с девятого этажа медицинской клиники, где произошли роды, – немного помедлив, ответил майор.

Уилкинсон мгновение помолчал и столь же безразличным тоном уточнил:

– Ребенок родился неполноценным?

Майор болезненно прикрыл глаза, ему самому этот разговор давался с большим трудом. Он молча протянул Уилкинсону лежащую на столе папку и только потом заставил себя ответить:

– Это данные медицинского освидетельствования.

Уилкинсон не глядя забрал папку и все так же спокойно спросил:

– Я посмотрю позже. Что с ним, майор? Что было с моим сыном?

– Тяжелые мутации, сэр. Недостаток двух хромосом. Ребенок родился без глаз… совсем… Вашей супруге предложили подписать прошение об эвтаназии, но она… никто не ожидал… – Майор замолчал.

– Я вас понял, майор. – Уилкинсон, сжимая в руках папку, поднялся на ноги. – Спасибо, что взяли на себя эту тяжелую ношу. Теперь я могу идти?

– Да, конечно, сэр… – Майор внимательно посмотрел на него. – Мы можем отвезти вас домой, сэр.

– Лучше на кладбище, майор. Я хочу навестить семью.

Уилкинсон вышел из кабинета в сопровождении офицеров безопасности. Краем глаза он заметил какое-то движение и услышал негромкий голос майора:

– Куда?

– Я должен вручить капитану Уилкинсону приказ о предоставляемом ему отпуске, а также приказ о последующем прохождении психологического тестирования, – раздался шепот в ответ, и подводник узнал голос адъютанта адмирала Степлтона.

Уилкинсон стиснул зубы. Сейчас он хотел только одного – увидеть могилы своей семьи.

– Не сейчас, – так же тихо прозвучал шепот майора, – давайте сюда. Я сам вручу ему приказы. Позже.

Дэйв стоял в обеденном зале ресторана у входа в производственный сектор, дожидаясь возвращения босса, который что-то там выяснял с кем-то из персонала. Пока старик не вернулся, он разглядывал изменившийся ресторан. Дюжина добротных деревянных столов, столь любимых немногочисленными завсегдатаями вечерних часов, исчезли, уступив место почти четырем десяткам маленьких пластиковых столиков, убогим и дешевым конструкциям скелетного типа. Исчезли скатерти, искусственные розовые кусты в массивных напольных горшках, витые торшеры – все было пожертвовано в угоду пространству. Для фастфуда не нужны накрахмаленные скатерти, не нужны красивые столовые приборы, не нужен даже шеф-повар. Нужно лишь с удовольствием жрущее всю эту дрянь стадо и побольше посадочных мест.

Дэйв не был настолько богат, чтобы покупать чистую еду в специализированных магазинах МАГБ, но они с Сюзи лучше сэкономят на новых тряпках или на дополнительных каналах телевещания, чем станут есть фастфуд. Эта пища производилась для наиболее малоимущих слоев населения из трансгенных продуктов еще самых первых модификаций. Прямой путь в родители лигов. Он окинул взглядом обеденный зал. Часы показывали полдень, и ресторан был заполнен битком, в ушах стоял непрерывный гвалт. Дэйв поморщился. Одни малоимущие и даже просто нищие. Более половины с детьми. Из детей младше шести лет нет ни одного нормального. Он вдруг понял, что раньше не отдавал себе отчет, насколько много стало вокруг малолетних лигов. Лиги постарше встречались на порядок реже, но абсолютно все малыши имели генетическую инвалидность. За пять лет развития генетической катастрофы он так и не смог привыкнуть к изувеченным мутациями детским телам и лицам. Большинство маленьких лигов постоянно испытывало боль, кто-то тихо хныкал, кто-то пытался орать во весь голос, заставляя родителей то жалеть их, то отвешивать им подзатыльники.

Долго наблюдать эту картину ему было не под силу. Отвращение взяло верх, и Дэйв отвернулся, принявшись разглядывать дверь в подсобку. К счастью, вскоре появился босс.

– Жуткое зрелище, да, сынок? – Старик окинул ресторан печальным взглядом. – А помнишь, как уютно здесь было раньше… Я купил это помещение тридцать лет назад, и мы с Кимберли организовали маленький ресторанчик. Счастливее нас тогда в Нью-Йорке пары не было…

Он еще немного постоял, разглядывая то, во что превратился ресторан, и бормоча себе под нос что-то о прелестях давно ушедших лет, после чего отправился в свой кабинет.

Когда Дэйв вернулся с работы, было уже поздно. Сюзи, как обычно, встречала его у дверей.

– Привет, дорогая, – обнял жену Дэйв, – как ты?

– Ты не представляешь, что сегодня произошло! – заявила Сюзи. – Это просто возмутительно!

– Что такое? – насторожился Дэйв. – Кого-то снова покусал лиг?

– Сегодня был заключительный день суда над Мари! – ответила жена. – Я же тебе говорила вчера!

– Ах, да, – спохватился он, – прости, я совсем забыл. На работе теперь сплошной дурдом, немудрено забыть. – Он ласково взлохматил ей волосы. – Как тебе быть свидетелем защиты?

– Отвратительно! – воскликнула Сюзи. – Зачем нужна такая защита, если ее все равно признали виновной!

– То есть как? – опешил Дэйв. – Присяжные решили, что она виновна?

– Именно! – Возмущению жены не было предела. – Теперь адвокат Мари будет подавать апелляцию! Иначе ее упрячут за решетку на двенадцать лет!

– Но как такое возможно? – недоумевал Дэйв. – Она же защищалась! Этот чертов лиг был бешеный!

– Поговаривают, что суд испытывал сильное давление со стороны МАГБ, – поморщилась Сюзи. – Очень может быть, потому что «заботливые» разбили возле здания суда целый палаточный городок. Представитель МАГБ, наоборот, заявил, что они не вмешивались в процесс, и даже журналист от них был всего один. Говорит, что это «Сёрвайвинг Корпорэйшн» так подстроила, будто им выгодно подогреть ажиотаж, чтобы люди охотнее покупали жилые площади в их ЦСГР, как только они запустят программу.

– Ну, в этом вопросе верить нельзя ни тем, ни другим, – философски заметил Дэйв, – эти конторы ненавидят друг друга и все что угодно скажут, чтобы облить грязью своего давнего врага.

– Не знаю, – пожала плечами Сюзи, – только все это действительно очень странно. Состав присяжных определяется беспристрастным выбором компьютера, так?

– Вроде да, а что?

– А то, что больше половины присяжных имеет родственников-лигов, а двое – даже являются их родителями, – возмутилась она, – странный какой-то был выбор компьютера на этот раз.

– Сюзи, крошка, компьютер никогда не ошибается, – отмахнулся Дэйв, – это же основы американской судебной системы, в нашей стране все честно. Не расстраивайся, адвокат подаст апелляцию, все еще образуется. А сейчас – ужинать!

Он, смеясь, подхватил ее на руки и понес в столовую. Пока Сюзи возилась с тарелками, Дэйв включил телепанель. Было уже девять, и он не хотел пропустить новости. Выпуск открылся экстренным сообщением из Тусона.

– Срочное сообщение из Тусона, штат Аризона. Как мы уже сообщали ранее, нам так и не удалось восстановить связь с нашим корреспондентом, после того как во время прошлого своего репортажа он сослался на недомогание. Наша новая съемочная группа, в срочном порядке выехавшая на место событий, не смогла попасть в город. Тусон оцеплен войсками, любые передвижения строжайше запрещены, связи с городом нет. По сообщениям официальных источников, все население городской агломерации подверглось инфекции, включая большое количество медицинских работников и спасателей, прибывших для оказания помощи. Глава «Федерального Агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях» (FEMA) сделал официальное заявление:

На экране возникло изображение пресс-конференции, и оператор дал крупный план седовласого джентльмена.

– Я хочу еще раз подчеркнуть, что положение дел в агломерации Тусона крайне серьезное! – За спиной чиновника на огромном экране вспыхивали диаграммы и цифры, подтверждая его слова фактами. – В городе бушует суперинфекция, ни остановить, ни замедлить которую мы пока не в силах. Нашим эпидемиологам удалось установить, что возбудителем болезни является бактерия кишечной палочки, подвергшаяся неизвестной мутации, произошедшей в результате неконтролируемого переноса трансгенных конструкций, предположительно фармакологической модификации. Новая бактерия получила свойства, ранее для этого вида не характерные. Она иммунна ко всем известным антибиотикам, способна передаваться воздушно-капельным путем и переноситься по воздуху на очень большие расстояния и обладает высокой живучестью во внешней среде. Попадая в организм человека, она проникает в кровеносную систему, где начинает размножаться с огромной скоростью, вызывая сепсис, что приводит к летальному исходу. Наши специалисты круглосуточно работают над поиском лекарства, но до тех пор, пока оно не будет получено, Тусонская агломерация будет оставаться в абсолютном карантине. Кроме того, учитывая розу ветров в районе города, мы настоятельно рекомендуем жителям Аризоны и Калифорнии до урегулирования ситуации не выходить из домов без средств защиты органов дыхания. Губернаторы этих штатов уже готовят соответствующие указы, а концерн «Сёрвайвинг Корпорэйшн» уже выразил готовность обеспечить население лицевыми фильтрующими повязками…

Изображение пресс-конференции сменилось лицом обозревателя.

– Это пока все новости о ситуации в Тусоне. Мы будем держать вас в курсе событий. А теперь к другим новостям…

– Дэйв! – Глаза Сюзи были расширены от ужаса. – Мы должны купить лицевые повязки! Ты слышал? Эта гадость разносится ветром!

– Ну, не все так страшно, – успокоил жену Дэйв, – не паникуй. Аризона отсюда очень далеко. Никакой ветер оттуда сюда не дойдет. К тому же власти обязательно найдут решение, вон и «СК» уже подключилась. Не бойся, все будет хорошо!

– Надеюсь, что ты прав, – вздохнула Сюзи, – но повязки я все-таки куплю. На всякий случай. Пусть лучше лежат дома, под рукой. Мало ли что…

Уэйн стоял на набережной Женевского озера и смотрел на знаменитый фонтан Же До. Сверкающая жемчужным блеском стосорокаметровая струя воды завораживала своим видом не меньше, чем величественная картина заснеженного Монблана, распростершаяся напротив. Уэйн любил это место и каждый раз, приезжая в Женеву, в первый же день приходил сюда и подолгу бродил по просторной набережной, погруженный в свои мысли.

Конгресс генетиков, посвященный текущим вопросам усовершенствования и развития новых методик генной модификации организмов, шел уже третий день. Буквально через час ему предстояло выступить с докладом, который вот уже третий месяц ожидали в научном мире. По сути, его выступление являлось самым значимым событием конгресса, и многие приехали в Женеву только ради него. Споры и обсуждения, вспыхнувшие после того, как Уэйн еще летом опубликовал в интернете некоторые тезисы из будущего выступления, не утихали до самого начала конгресса. И сейчас от него ждали не просто многого, а более чем многого, ведь в какой-то мере его доклад, подготовленный по результатам трехлетней работы, ознаменовывал следующий шаг в развитии генной инженерии.

Но сложнейшие научные выкладки сотен кропотливых экспериментов и структура десятков новых геномов, возникших в их результате, описаниями которых ему предстояло оперировать уже через час перед сотнями известных всему научному миру умов, не заботили сейчас Уэйна. В своем деле равных ему не было, и прочесть доклад Уэйн смог бы даже при условии, что его разбудят посреди ночи и поставят на трибуну. Сейчас у него были другие приоритеты. Лиз должна будет родить менее чем через месяц, и именно это событие занимало все его мысли последние недели. Он лично следил за тем, как протекает беременность дочери, он провел множество тестов, совершенно загоняв молодых родителей в первые дни, и продолжал наблюдение в течение всего периода. Все данные и результаты многочисленных анализов говорили о том, что ребенок появится на свет здоровым и абсолютно полноценным.

Но определенная обеспокоенность не покидала Уэйна. Он как никто другой понимал, что не все можно узнать и определить с помощью тестов. Генетика – это сложнейший эволюционный инструмент природы, предусмотреть все возможные вариации действий которого был не в силах никто, ни гениальный ум, ни теория вероятностей. На разных стадиях развития плода в работу включались все более и более сложные цепочки генов, полный механизм действия которых современной науке был подчас непонятен, а часто и вовсе неизвестен. Как сработает наследственность? Вот вопрос, не дававший покоя Уэйну.

За свои гены он был спокоен и не без гордости мог смело называть себя «чистым». Муж Лиз, к которому Уэйн питал неприязнь с самого первого дня их знакомства, также оказался вполне здоров. Ученый тщательно проверил и мать Лиз, давно уже живущую отдельно, и даже родителей мужа дочери, к счастью еще находящихся в добром здравии и трезвом уме. Они не просто не стали сопротивляться его идее, но наоборот, с энтузиазмом приняли его предложение о генном тестировании. Бушующая вокруг генетическая катастрофа, заполнившая мир малолетними мутантами, заставила многих людей смотреть на вещи совсем иначе…

И все же Уэйн опасался. Даже несмотря на то, что никаких конкретных предпосылок к этому не было. Он списывал беспокойство на простые отцовские чувства, но от понимания этого легче не становилось. И мысли эти звучали в голове тем тревожнее, чем ближе становился день родов, мешая ученому сосредоточиться на работе. Именно поэтому он пришел сюда, на набережную, уехав с конгресса и пропустив выступления именитых коллег. Ему требовалось спокойствие и умиротворение, которые всегда нисходили на него в этом месте. Однако сегодня впервые это проверенное годами средство не помогало.

Мобильный разразился требовательной дробью сигнала будильника. Уэйн вздохнул. Пора возвращаться. Ученый ткнул в кнопку телефона, сбрасывая сигнал, и направился в сторону парковки, где его ожидал автомобиль. Двое крепких мужчин, прогуливающихся метрах в двадцати позади, повернули за ним. Поначалу, когда Стражински приставил к нему охрану, Уэйн был вне себя от негодования, но теперь, после многих весьма неприятных эксцессов, связанных с выходками «заботливых», был даже рад ей. Она изрядно экономила ему время, ограждая от всего этого жрущего стада, способного лишь на бесконечное нытье о собственном несчастье и попрошайничество. Он криво усмехнулся. «Заботливые»! Это ж надо было так назваться! Уэйн всегда считал, что им более подошло бы определение «беззаботные» или «пострадавшие от собственной безмозглости». Долго, но зато как метко! Сначала их не заботил свой образ жизни, в результате они нарожали мутантов, а теперь требуют, чтобы кто-то еще и заботился об их детях вместо них, так как самим не хватает возможностей, ограниченных скудными умственными способностями. Просто великолепно!

Едва Уэйн приблизился к машине, охрана уже была рядом, и один из телохранителей предусмотрительно распахнул перед ученым дверь. До места проведения конгресса доехали быстро, он успел не торопясь приготовить необходимые для доклада материалы и даже немного послушал предыдущего оратора. Наконец председатель конгресса объявил:

– Дамы и господа, уважаемые коллеги! Я счастлив пригласить на трибуну нобелевского лауреата, доктора Сэмюэла Уэйна, ведущего специалиста «Сёрвайвинг Корпорэйшн» в области генетики, выступления которого мы все с таким нетерпением ожидали последние три месяца. Прошу вас, доктор Уэйн!

Огромный зал разразился аплодисментами, под грохот которых Уэйн прошествовал на трибуну. Он не торопясь воткнул в кафедральный компьютер электронный носитель с подготовленной презентацией и поздоровался с аудиторией.

– По многочисленным просьбам уважаемых коллег, – произнес он, – я начну с обзора создания последней разработки «Сёрвайвинг Корпорэйшн», препарата «Панацея», успешно борющегося сейчас с эпидемией «желтого» гриппа…

– Скажите, доктор, вам не бывает страшно? – Внезапно прозвучавший в полной тишине женский голос, усиленный громкоговорителями, заставил многих вздрогнуть от неожиданности.

Зал немедленно обернулся к выходу. На одном из балконов, расположенных над ним, в окружении помощников, в механическом инвалидном кресле сидела старая женщина в строгом костюме.

– Госпожа Шаройкина! – иронично улыбнулся Уэйн. – Признаюсь, удивлен увидеть вас здесь. У вас не возникает мысли, что вы несколько неудачно выбрали место для пропаганды запрета ГМО? Если вы не обратили внимания, тут собрались почти все его разработчики!

По залу прокатился смех.

– Я знаю, кто тут собрался, – спокойно ответила Шаройкина, – я лишь хотела задать вопрос вам, доктор Уэйн. Вам лично. Детища ваших предшественников начали убивать человеческий вид еще полвека назад, а вы и ваши коллеги усердно продолжаете их почин. Возможно, вам не жаль людей, ни тех, что уже страдают, ни тех, что еще будут страдать. Но скажите, доктор, ведь у вас скоро родится внук. Вы спокойно спите? Вам не страшно?

Уэйн почувствовал, как внутри него закипает раздражение. Старая ведьма, нашла-таки больное место! За свою желчную жизнь она изрядно поднаторела в словесных баталиях.

– Я абсолютно спокоен! – широко улыбнулся Уэйн. – Более того, спешу вас заверить, что вся моя семья добросовестно покупает продукты только в магазинах МАГБ!

Зал взорвался хохотом. Вот тебе один-один, ученый посмотрел на давнюю оппонентку с пренебрежительной усмешкой, не тебе меня учить, змея.

– В таком случае я рада за вас, доктор, – спокойно ответила Шаройкина, дождавшись, когда стихнет смех, – я буду очень счастлива, если в мире станет больше на одного маленького настоящего человечка.

Она окинула взглядом зал.

– Но в ваших руках, и в руках здесь присутствующих, остановить распространение трансгенной заразы. Неужели вы не хотите сделать так, чтобы каждый имел возможность есть чистую пищу, жить в чистой среде, дышать чистым воздухом? Ведь…

– Госпожа Шаройкина, – с усмешкой перебил ее Уэйн, – вы что, предлагаете мне работу? Боюсь, неустойка по расторжению текущего контракта будет для меня непосильной!

Зал вновь разразился хохотом.

– Воспринимайте и так, если хотите, – устало ответила Шаройкина, – апеллировать к вашему мозгу бесполезно, доктор. Это была попытка достучаться до вашего сердца.

– Боюсь, что наш высокоинформативный диалог может продолжаться еще очень долго! – поморщился Уэйн. – Но вряд ли регламент этого конгресса располагает лишним временем. Посему не будете ли вы так любезны позволить мне продолжить доклад?

Старая женщина мгновение смотрела на Уэйна, после чего тихо произнесла:

– Храни вас бог, доктор. – С этими словами она покинула конференц-зал.

Босс вышел из дома, и Дэйв привычным движением открыл перед ним заднюю дверь «Кадиллака».

– Доброе утро, сэр.

– Здравствуй, сынок! – Старик стянул с руки перчатку и протянул Дэйву ладонь для рукопожатия.

Дэйв заторопился, снимая свою перчатку.

– Чертова перчатка! – в сердцах проворчал он. – Никак не могу привыкнуть…

– Ничего, пару лишних секунд я могу подождать! – улыбнулся босс. – Береженого бог бережет, не так ли?

Они пожали друг другу руки, старик надел перчатку и задумчиво уставился на ее тонкий материал из биополимера.

– Как быстро меняется мир… – тихо произнес он, – и в не лучшую сторону… Будущее выглядит совсем не так, как мы представляли его себе в молодости… – Он поднял голову и посмотрел на Дэйва: – Слыхал, сынок, они рекомендуют избегать рукопожатий в общественных местах! Все смеются над этим, но знаешь, что я тебе скажу? Это не надолго. Очень скоро мы все будем здороваться, не снимая перчаток. Человеческий страх велик.

Старик сел в машину, и Дэйв закрыл за ним дверь. Он быстро занял свое место, и автомобиль тронулся с места, держа путь в ресторан. Босс молча глядел в окно, задумавшись о чем-то своем, и Дэйв смог спокойно натянуть на свою мощную руку тонкую непослушную перчатку. Пусть он еще не привык к этому, но нарушать рекомендации Федерального Агентства по Управлению в Чрезвычайных Ситуациях не собирался. FEMA выпустило это постановление не на пустом месте. Целая городская агломерация превратилась в кладбище! И никто не смог ничего сделать. Ученые до сих пор ищут способ защититься от мутировавшей бактерии, полностью уничтожившей население в полтора миллиона человек. И пока безуспешно, ей все нипочем. Остается только благодарить бога, что тусонская бактерия, как ее прозвали газетчики, появилась не здесь, а где-то далеко в Аризоне. Но ученые уже заявили, что формирование суперинфекции, не поддающейся существующим методам лечения, возможно где угодно. И единственный способ защититься от подобной трагедии, существующий на данный момент, – это строго соблюдать меры предосторожности.

Тусон и прилегающие к нему территории объявлены запретной зоной максимальной степени опасности, и теперь охраняются войсками. Река Санта-Крус, на которой стоит Тусон, оказалась заражена настолько, что смертельную бактерию-мутанта обнаружили даже в водах Гилы, притоком которой она является. К счастью, FEMA сработала оперативно, заранее прекратив весь водозабор из попадающих под угрозу заражения водных бассейнов. Финикс не пострадал, и распространения инфекции удалось избежать. Пока. Ведь никто не знает, как далеко смогла проникнуть эта зараза. Власти в срочном порядке выявляют и обследуют всех, кто находился в том районе хотя бы секунду за последний год, по телевидению ежедневно призывают всех, кто имел контакт с такими лицами, добровольно пройти обследования в специально развернутых медицинских пунктах FEMA. По всей стране срочно проводятся всевозможные тесты, берутся пробы, а населению рекомендовано избегать появления в общественных местах без специальных перчаток, срочно выпущенных в продажу «Сёрвайвинг Корпорэйшн». Тусонская бактерия любит грязь…

Дэйв угрюмо смотрел в окно. Страна оделась в перчатки за считаные часы. На улицах теперь не редкость встретить человека с фильтрующей повязкой на лице. Многие стали носить их добровольно после того, как выяснилось, что бактерия-мутант распространяется по воздуху и передается воздушно-капельным путем. Хоть Аризона и далеко, а умирать не хочет никто. Некоторые стали кипятить даже бутилированную воду, благо тусонская бактерия гибнет в кипящей воде. Он тяжело вздохнул. Слабое утешение, сам себя не прокипятишь. Сюзи, всегда болезненно воспринимающая все, что касается здоровья, теперь всюду ходит в повязке, снимая ее и перчатки, только возвращаясь домой. Так недалеко и до фобии.

В этот момент по радио начались новости, и босс прибавил громкости.

– …что способа противостоять тусонской бактерии пока не найдено. Однако он сообщил, что правительство планирует уже к концу этой недели закончить с руководством «Сёрвайвинг Корпорэйшн» обсуждение условий государственного заказа на разработку подобного лекарства. Как известно, созданный под руководством доктора Уэйна препарат «Панацея» успешно борется с «желтым гриппом», а стартовавший на прошлой неделе всемирный проект сети Центров Сохранения Генетических Ресурсов успешно набирает обороты. Глава Международной Ассоциации Генетической Безопасности, госпожа Шаройкина, с первых дней выступавшая ярой противницей идеи ЦСГР, находится сейчас в одном из китайских монастырей по неофициальному приглашению настоятеля Цзы, с которым их связывает давняя дружба. Вот что мисс Шаройкина ответила на вопрос нашего журналиста.

– Мисс Шаройкина, – послышался голос другого репортера, – как известно, противников идеи ЦСГР упрекают в том, что они не могут предложить взамен ничего более дельного. В связи с этим многие оценивают слухи о некоем проекте под названием «Наследие», готовящемся вашей ассоциацией, как ответ на программу ЦСГР. Как вы можете прокомментировать это?

– Я еще раз хочу подчеркнуть, – раздался в ответ старческий женский голос, – что никакой программы «Наследие» МАГБ не ведет. Все это досужие сплетни и слухи, распускаемые тем, кому нечего делать. Я уже неоднократно заявляла…

Внезапно где-то снаружи раздался треск, водитель резко ударил по тормозам, и «Кадиллак» встал, словно вкопанный. Инерция чуть не выбросила босса из глубокого сиденья, а Дэйв в последний миг успел подставить руки навстречу стремительно приближающемуся лобовому стеклу. С улицы донесся грохот, визг множества тормозов и надрывные гудки клаксонов.

– Снова дерево, мистер Кинли? – Босс поправил съехавший набок галстук.

– Да, сэр! – отрапортовал водитель. – Еле успел затормозить, сэр! Упало в десяти ярдах от нас, сэр! Придавило пару машин! Повезло нам, сэр!

Босс опустил оконное стекло и высунулся посмотреть.

– Когда же это закончится?! – возмущенно заворчал старик, закрывая окно. – Куда смотрит муниципалитет? Если эта мутирующая дрянь пожирает деревья, так не пора ли их спилить прежде, чем они рухнут на голову добропорядочному налогоплательщику?!!

Дэйв через лобовое стекло разглядывал произошедшую впереди аварию. Дерево упало точно поперек дороги, промяв крыши двум автомобилям. Их водители и пассажиры сейчас вылезали из машин, испуганно крестясь. По счастливой случайности никто не пострадал. Так хорошо падение деревьев заканчивалось далеко не всегда. На прошлой неделе где-то на окраинах города дерево рухнуло вот точно так же. Оно продавило крышу автомобилю и нанесло травму водителю. Тот потерял управление, и его машина ушла в сторону, столкнувшись с автобусом. В результате в аварию попало не то семь, не то восемь автомобилей, кого-то даже увезли в больницу в тяжелом состоянии. Так что Кинли был абсолютно прав, когда сказал, что им повезло.

Тем временем старик еще немного побурчал на власти города, после чего набросился на водителя:

– Мистер Кинли! Нельзя ли действовать более решительно? Или вы планируете стоять в образовавшейся пробке вечно?

– Нет, сэр, – поспешно ответил Кинли, – уже выезжаю, сэр!

– Вот и отлично! – Босс уселся поудобнее и заявил: – Мистер Кинли, у нас изменение маршрута. Отыщите ближайший к ресторану офис «Сёрвайвинг Корпорэйшн», где занимаются этими самыми ЦСГР. Я хочу послушать тамошних консультантов.

– Слушаюсь, сэр! – ответил Кинли и принялся одним пальцем вбивать запрос в систему навигации.

Ближайший офис обнаружился относительно недалеко, и спустя полчаса «Кадиллак» уже парковался у огромного здания. Все ближайшие к входу места были плотно заставлены машинами, поэтому метров сто пришлось пройти пешком. По мере приближения к дверям стало ясно, чем это вызвано. Прямо перед въездом на внутреннюю парковку здания собралась толпа «заботливых» человек из тридцати, перекрывших проезд. Некоторые держали на руках своих малолетних детей-лигов, другие сжимали самодельные транспаранты с надписями в духе «Вам не скрыться от катастрофы» и «Наши дети тоже имеют право на чистую экологию». Из-за пикета на выезде с парковки уже собралась приличная пробка из гневно сигналящих автомобилей, те же, кто только подъезжал к зданию, предпочли бросить свои машины прямо на улице.

Дэйв, держась практически вплотную к боссу, вежливо, но настойчиво проложил путь через толпу, не обращая внимания на провокационные выкрики, упреки и прочую агитацию, и они зашли в здание.

В офисе, сверкая улыбками, их встретили менеджеры «СК». Дэйву сунули в руки рекламный буклет, тут же предложили кофе, журнал и удобное кресло, а босса, к тому моменту уже окруженного целым океаном внимания, немедленно увели в один из многочисленных кабинетов.

Уэйн в белом халате беспомощно мерил шагами пространство перед дверьми в операционную. Лучшие акушеры «СК» занимались сейчас Лиз, и он ничем не мог помочь им, мог только зря путаться под ногами. Здесь была не его стихия, и все, что ему оставалось, лишь томительное ожидание на взвинченных до предела нервах. Роды проходили крайне тяжело. Обильное кровотечение, острые боли, судороги, частые потери сознания. Время от времени в операционную доставляли все новые и новые пакеты с донорской кровью. Ребенок не выходил уже три часа, и все это время Лиз делали непрерывное переливание крови. Все шло совсем не так, как должно было быть, и с каждой минутой ощущение чего-то ужасного давило на сознание Уэйна все сильнее.

Из операционной вышла медсестра и подошла к нему.

– Доктор Уэйн, доктор Джонсон просит вас зайти, – тревожно сообщила она.

Уэйн надел на лицо повязку и зашел в операционную. Джонсон, взмокший насквозь, стоял в углу, ему торопливо меняли халат. Лиз была без сознания, вокруг нее суетилось еще пятеро медиков. Уэйн взглянул на показания диагностов и быстро подошел к Джонсону.

– Состояние ухудшилось? – Акушером он не был, но ученый его уровня знал и понимал многое.

Джонсон устало кивнул.

– И продолжает ухудшаться. Долго ее сердце не выдержит, и мы не можем остановить кровотечение. Я не могу установить, что является причиной таких осложнений. Надо решаться на кесарево сечение, или мы потеряем мать. Но ребенок лежит крайне неудобно, опасность того, что он пострадает при разрезе, очень велика. Необходимо принимать решение. И как можно скорее. Вы посоветуетесь с отцом ребенка?

Уэйн зло скривился.

– Отец ребенка, как обычно, на дежурстве. Видимо, у него есть дела поважнее. Обойдемся без него.

– Доктор Джонсон! – Один из медиков повернулся в их сторону. – Она пришла в сознание!

Джонсон и Уэйн одновременно бросились к Лиз. Уэйн склонился над дочерью и нежно взял ее за руку.

– Милая, как ты себя чувствуешь?

– Больно… – Лиз слабо пошевелила обескровленными губами, – и страшно… Майкл не пришел?

– Он здесь, за стенкой, – соврал Уэйн, – доктор Джонс не пускает сюда никого. Мне пришлось воспользоваться служебным положением, чтобы прорваться к тебе!

– Врешь… – Уэйн не сразу узнал в исказившей лицо дочери гримасе улыбку. – У тебя это всегда получалось плохо… – Она издала стон и продолжила: – Не уходи, пожалуйста… побудь со мной, мне страшно…

Ее тело вдруг изогнулось, зрачки резко расширились, и Лиз дико закричала от нестерпимой боли.

– Спазм! – воскликнул доктор Джонс, и медицинская бригада закипела обилием действий.

– Пульс нитевидный! Давление падает! – тревожно вскрикнул ассистент.

– Доктор Уэйн! – Джонсон бросил на него требовательный взгляд, не отрываясь от работы. – Решение! Немедленно!

– Папа… – прохрипела Лиз, судорожно сжимая ему руку, и ее глаза закатились.

– Потеря сознания! – доложил ассистент.

Уэйн обернулся к Джонсону:

– Начинайте!

Он смотрел за действиями Джонсона и понимал, что сейчас тот делает даже больше, чем все возможное. Джонсу удалось провести рассечение матки, минимально задев ребенка. Всего два небольших пореза, не имеющих опасности для его здоровья. Но даже ювелирное мастерство специалиста высочайшего класса оказалось бессильно. Едва молчащему малышу перерезали пуповину, как Лиз вновь скрутило сильнейшими судорогами.

– Спазм!

– Ничего не понимаю! – Ассистент изумленно смотрел на данные диагноста. – Интоксикация растет в геометрической прогрессии!

– Ребенок не дышит! – воскликнул кто-то из медиков.

– Реанимацию! Срочно! – крикнул Джонс и вновь склонился над Лиз. – Релаксант!

Но ее тело уже безвольно обмякло.

– Остановка сердца! – Вскрик ассистента ударил Уэйну по голове, словно многотонный молот.

– Переводим на искусственное жизнеобеспечение! – словно в замедленном фильме услышал он голос Джонсона.

Распахнулись двери, и в операционную ворвалась реанимационная бригада. Уэйна решительно отодвинули от Лиз, и дальнейшие события слились для него в один бесконечный бурлящий поток врачебных манипуляций. Он тихо отошел в угол и молча стоял там, без движения, стараясь не мешать врачам делать свою работу, не сводя глаз с безжизненного тела дочери.

Лиз умерла спустя два часа. Суета медиков вокруг нее вдруг прекратилась, реанимационная бригада разом замерла и опустила руки. Доктор Джонсон несколько мгновений беспомощно смотрел на тело, после чего обернулся и медленно пошел к Уэйну. Уэйн жестом остановил его и тоскливо закрыл глаза. Он понял все еще полчаса назад, но до последней секунды надеялся, что реаниматологам удастся совершить невозможное. Некоторое время Уэйн не шевелился, после чего подошел к телу Лиз и сжал ее ладонь в своей руке. Несколько секунд он смотрел на ее бледное лицо, сохранившее отпечаток боли, после чего глухо спросил:

– Что с ребенком?

– Он умер сразу же, – ответил кто-то из реаниматологов, – мне очень жаль, доктор…

– Причина?

– Предположительно генетическая мутация. Малыш родился, но так и не смог сделать первый вдох. Нам не удалось заставить его легкие сокращаться. Точнее сейчас сказать сложно, необходимо произвести вскрытие.

– Я сам займусь этим, – сказал Уэйн, – отправьте тела в мой центр. – Он не сводил глаз с Лиз. – А сейчас оставьте нас. Нам нужно побыть вдвоем.

Медицинская бригада переглянулась, и доктор Джонсон коротко кивнул. Врачи вышли из операционной, и последний выходящий плотно затворил за собой дверь.

– Дорогая, что с тобой? – Дэйв шагнул на порог квартиры и остановился, пристально глядя на Сюзи.

Обычно встречающая его жемчужной улыбкой жена на этот раз была печальна, и он всерьез опасался, что причиной этому снова стало что-то, имеющее отношение к лигам. Последние месяцы эта тема стала для Сюзи слишком болезненной. Каждый раз, когда она видела маленького лига, из глаз ее начинали течь слезы, и следующий час все разговоры были только об одном: как страшно рожать ребенка в наши дни. Дэйв даже нашел у нее таблетки с антидепрессантами, по поводу чего у них возникла ссора, что вообще случалось довольно редко.

– Меня увольняют, – грустно вздохнула Сюзи.

– Как увольняют? За что?! – возмутился Дэйв.

– Салон закрывается, – ответила она, – дорабатываем неделю и все. Хозяева уже договорились о продаже помещения. Говорят, новые владельцы собираются открыть там специализированный магазин для лигов…

Дэйв хмуро покачал головой. Опять лиги. Скоро в этом мире не останется ничего, что было бы не связано с этими мутантами. Он прошел в ванную и уже оттуда спросил:

– А почему так внезапно? Упали продажи?

– Там вообще целая история! – появилась в дверях Сюзи. – У владельцев салона дочь родила двойню. Один лиг, а один нормальный, представляешь?!

– Представляю, – Дэйв закрыл кран и потянулся за полотенцем, – не повезло людям, ничего не скажешь.

– Я думаю, что им как раз еще повезло! – воскликнула Сюзи. – Один ребенок родился полноценным! Мало кому сейчас господь посылает такое счастье!

– А при чем тут салон?

– Так слушай! – возмутилась Сюзи. – Ты же не даешь мне рассказать! У ребенка, который родился с инвалидностью, по семь пальцев на руках и ногах! И все! Они проходили тщательное обследование, других мутаций не выявлено! Доктора говорят, что можно сделать серию дорогостоящих операций, удалить лишние пальцы и подкорректировать те, что должны быть. И ребенок сможет жить полноценной жизнью! Представляешь?!

Похоже, Сюзи была так рада за владельцев салона, что уже забыла о том, что через пару дней станет безработной.

– Но это еще не все! – продолжила она. – Они продают салон не только потому, что собирают деньги на лечение. Они продают всю свою недвижимость, потому что решили купить жилье в программе ЦСГР и переехать туда насовсем! Говорят, там вообще не будет лигов!

– Что-то такое я тоже слышал, – ответил Дэйв.

Он сгреб жену в охапку и понес в столовую.

– Раздавишь ведь! – смеялась Сюзи. – Осторожнее! А то кто будет тебя кормить? Будешь есть в своем ресторане фастфуд, вот тогда пожалеешь!

– Я буду очень и очень осторожен! – улыбнулся Дэйв, бережно ставя жену на ноги, – ты же знаешь, я без тебя никак!

– Это точно! – хихикнула Сюзи, возясь с тарелками. – Такой огромный, а беспомощный, словно ребенок. Ты хоть помнишь, как делается сэндвич?

– Нет! – Дэйв гордо выпятил грудь. – А зачем?

– Совсем я тебя разбаловала! – Жена, улыбаясь, поставила перед ним тарелку с едой. – Как дела на работе? Как твой старик?

– Брюзжит иногда, а так все о’кей! – Дэйв вгрызся в дымящийся ароматный сэндвич. – Кстати, мы тут как-то заезжали в офис продаж «СК», боссу было любопытно узнать про эти самые ЦСГР. Я краем уха слышал, что концерн гарантирует отсутствие лигов и что-то еще… не припомню уже, там было столько всего. Мне всучили какой-то буклет, он так и лежит в кармане пиджака, в нем наверняка написано. Надо посмотреть!

Он отложил сэндвич и собрался встать из-за стола, но Сюзи остановила его.

– Прекрати читать во время еды! – возмущенно заявила она. – Сколько раз тебе говорить?! Ешь, я сама посмотрю!

Она выпорхнула из столовой, и вскоре из комнаты раздался ее довольный возглас:

– Нашла!

Сюзи вернулась с рекламной брошюрой в руках, уселась рядом с Дэйвом и принялась читать блистающий дорогим глянцем буклет.

– Так, посмотрим… Беспрецедентная общемировая программа концерна «Сёрвайвинг Корпорэйшн»… так… – она скользила взглядом по абзацам, – …в условиях чудовищной катастрофы, бушующей во всем мире… понятно… призвана сохранить самое ценное, что есть у человеческого вида… бла-бла-бла… уникальный генофонд… это все вода… где же данные…

Сюзи перелистывала страницы в поисках конкретной информации.

– А! Вот, нашла! – удовлетворенно воскликнула она. – Центры сохранения генетических ресурсов, представляющие собой закрытые жилые зоны в экологически чистых природных районах, развернуты «Сёрвайвинг Корпорэйшн» по всему миру. Типовой центр – это многомиллионный мегаполис со всей инфраструктурой, но не вознесшийся к затянутому удушливым смогом небу небоскребами из стекла и бетона. Уютные домики, выстроенные из экологически чистых материалов в архитектурных стилях девятнадцатого столетия, незаметно расположились среди вековых лесов и на берегах озер заповедников, тщательно подготовленных нашими специалистами для комфортного проживания. Вы не будете иметь проблем с насекомыми, грызунами, хищными зверьми, автомобильными выхлопами или аллергенами. Мы исключили все, что может потревожить счастливое существование наших клиентов! Жителям Соединенных Штатов концерн счастлив предложить комфортабельные жилые площади, оборудованные по последнему слову техники, расположенные в любом из пяти ЦСГР, созданных на живописных территориях лучших национальных парков страны, таких как: Йеллоустонский, Йосемитский, Олимпик, Грейт-Смоки-Маунтинс. Для состоятельных граждан нами специально создан Ви-Ай-Пи центр на острове Айл-Ройял… Это все давно известно… – Она замолчала, принявшись за следующую страницу.

Спустя минуту Сюзи продолжила:

– Так… вот тут, кажется, больше толковой информации… Жилые площади в Центрах подлежат продаже исключительно лицам, не имеющим генетической инвалидности, которые должны для подтверждения этого предоставить соответствующую медицинскую документацию. Семьи, имеющие в своем составе лиц, имеющих генетическую инвалидность, допускаются к приобретению жилых площадей в ЦСГР только в том случае, если они дадут официальное согласие на проживание в центрах без вышеуказанных генетически неполноценных лиц. Проживание, нахождение, а также временное посещение центров лицами, имеющими генетическую инвалидность, категорически исключается.

Дэйв хмыкнул:

– Интересно, как их не сожрали со всеми потрохами правозащитники и прочие любители уродцев из МАГБ?

– Проект ЦСГР был одобрен Ассамблеей ООН, – напомнила Сюзи. – Помнишь, года три назад была целая эпопея по этому вопросу?

– Нет, – признался Дэйв, – как-то этот момент прошел мимо меня. Наверное, в ту пору были заботы поважнее, чем слушать споры богатеев в высоких креслах. Судя по тому, что ты держишь сейчас в руках, «СК» добилось своего.

– Да, после того как их поддержал Ватикан, решение приняли в их пользу довольно быстро, – ответила Сюзи.

– Мистер Смитсон хваткий старикан, такой своего добьется! – подытожил Дэйв. – Но как по мне, так лучше бы он организовывал резервации не для нормальных людей, а для лигов. А то дожили – «чистых» граждан собираются прятать от мутантов за заборами, словно диких зверей в зоопарках!

– Дорогой, ты преувеличиваешь, – покачала головой Сюзи, – по-моему, эти центры очень хорошая идея! В детстве мы с родителями были в Грейт-Смоки-Маунтинс парке. Там просто изумительные места, волшебная красота и воздух такой чистый, словно сделан из хрусталя! Кстати, из всех центров он ближе всех к Нью-Йорку.

Она перевернула страничку.

– Смотри, что они пишут! «Сёрвайвинг Корпорэйшн» гарантирует всем гражданам – участникам программы ЦСГР самую современную медицинскую помощь, полная стоимость которой входит в пакет услуг центра. Кроме того, по отдельному соглашению, заключаемому по воле клиента, концерн может оказать помощь с трудоустройством тем гражданам, которые лишились работы в связи с приобретением жилья в ЦСГР и последовавшей вследствие этого сменой места жительства. Специально для этих целей руководство «Сёрвайвинг Корпорэйшн» организовывает дополнительные рабочие места на своих объектах по всему миру.

Она оторвалась от чтения и посмотрела на мужа.

– Дэйв, это же просто сказка!

– А там написано, сколько эта сказка стоит? – усмехнулся Дэйв. – А то мой босс уехал из офиса «СК» очень задумчивым.

– Нет, – Сюзи пробежалась глазами по строчкам буклета, – тут сказано, что за более подробной информацией надо обращаться в офисы продаж, где высококвалифицированные менеджеры подберут доступный продукт для любого, кто изъявит желание жить в ЦСГР.

– Чего-то подобного я и ожидал, – философски заметил Дэйв, – бесплатный сыр только в мышеловке. – Он увидел, как моментально погрустнела Сюзи, и поспешно добавил: – Но на всякий случай я заеду к ним в офис, поразузнаю, что к чему. Надо только выбрать время.

Брифинг закончился, и офицеры стали покидать зал совещаний. Уилкинсон аккуратно сложил документы в небольшой бронированный дипломат и, приложив большой палец к дактилоскопическому считывателю, запер замок. Приказ на боевое дежурство был получен, и до выхода в море оставалось менее семи часов. Вполне достаточно времени для завершающей проверки готовности ракетоносца, все системы которого уже и без того были проверены с десяток раз. Уилкинсон встал и направился к дверям.

– Капитан Уилкинсон! – послышался сзади голос адмирала Степлтона. – Задержитесь.

Уилкинсон четко развернулся и доложил:

– Да, сэр!

Командующий флотом подошел к нему вплотную и негромко сказал:

– Я рад, что вы смогли сохранить самообладание в столь трагической ситуации, – он покровительственно посмотрел на Уилкинсона, – многие из старших офицеров флота не верили в вас, считая, что вам не оправиться от такого удара.

«В том числе и ты, – мысленно усмехнулся Уилкинсон, – думаешь, я не знаю? Это же королевские ВМС, у нас о настроениях начальства слухи распространяются быстро!»

– Но я был уверен, – продолжал адмирал, – что такой опытный офицер флота Ее Величества, как вы, стойко перенесет тяжелое испытание, посланное ему господом.

– Спасибо за доверие, сэр! – спокойно отрапортовал Уилкинсон.

– Я лично ознакомился с результатами вашей медицинской комиссии, – адмирал одобрительно покивал головой, – у вас очень устойчивая психика, капитан Уилкинсон. Врачи констатируют, что вы быстро оправились от этой травм… трагедии. Собственно, у вас не было найдено психологической травмы.

«Конечно, у меня нет травмы, – почти весело отметил про себя Уилкинсон, – вот уже полгода как мне нечего травмировать. Все умерло в тот момент, когда я стоял у двух могил. Одна из них была совсем крохотной…»

– У вас железная выдержка и стоическое самообладание, капитан. Именно такие командиры и составляют стержень королевского флота! На всех нас лежит громадная ответственность за безопасность страны, и я спокоен за нее, когда вы и такие, как вы, несут боевое дежурство!

«Интересно, с чего это ты так разошелся? – Уилкинсон, стоя по стойке „смирно“, разглядывал адмирала с почти научным интересом. – Или это такая финальная проверка? Перед выходом в море. Решил лично убедиться, что я в порядке? А то вдруг медицинская комиссия из дюжины спецов пропустила то, что заметит бдительное адмиральское око?» – Он оценил комичность ситуации, вдруг поняв, что все это очень напоминает ему ту финальную проверку, которую он сам всегда устраивал на ракетоносце перед выходом в море. Проверку, по сути, лишнюю, так как все уже и без того многократно проверено. Но для собственной уверенности так было спокойнее.

– Я не подведу вас и впредь, господин адмирал! – абсолютно уравновешенно ответил Уилкинсон.

– Я в этом не сомневаюсь, капитан! – чопорно ответил Степлтон. – Я просто хочу лично выразить вам свои соболезнования, как офицер офицеру, глаза в глаза! Мне было очень тяжело скрывать от вас горькую правду, пока вы были в море, но вы знаете правила, капитан! – Он картинно приложил руку к голове, козыряя Уилкинсону, и торжественно заявил: – Я хочу, чтобы вы знали, капитан, ваша боль – это и наша боль тоже! Моя и всего королевского флота! Мы с вами, капитан!

«Хм, интересно, – заинтересовался Уилкинсон, – моя боль – твоя боль? Может, тогда тоже пройдешь медкомиссию? На всякий случай. Мало ли что! А то тебе было так больно, что сообщить мне о гибели семьи ты отправил четырех громил из службы безопасности, а вдогонку выслал своего адъютанта с приказом об отпуске, фактически означавшим отстранение от должности. Ты ведь списал меня на берег еще до моего возвращения, мерзавец, точно такие же, как ты, заранее списали моего сына, сунув Маргарет для подписи бумагу с прошением об эвтаназии».

– Я весьма ценю это, господин адмирал! – Уилкинсон тоже взял под козырек. – И никогда не забуду! Разрешите готовиться к выходу на боевое дежурство?

– Разрешаю! – церемониальным тоном объявил Степлтон. – Идите, Ричард, Великобритания надеется на вас!

Уилкинсон, словно на параде, развернулся и покинул помещение, на ходу усиленно напрягая память, пытаясь вспомнить, когда же именно они с адмиралом пили на брудершафт и в какой момент он успел стать для Степлтона просто Ричардом.

Прибыв на ракетоносец, он, не изменяя своим привычкам, немедленно провел финальную проверку. Сегодня этот процесс доставлял ему особое удовольствие, вызывая забавные аналогии с адмиральским спичем. Стиснутая ежовыми рукавицами Уилкинсона, команда подлодки смогла вздохнуть спокойно лишь после того, как ракетоносец покинул военно-морскую базу Портсмута, когда капитан неожиданно сменил гнев на милость и оставил подчиненных в относительном покое. Уилкинсон объявил старпому, что оставляет за собой ночную вахту, и убыл в свою каюту, где и пробыл до самой ночи, приказав докладывать себе только в случае крайней необходимости.

В назначенное время он прибыл на мостик, принял доклады и проверил состав ночной вахты. Все было в норме.

– Объявляю вводную! – совершенно неожиданно скомандовал Уилкинсон. – Столкновение с подводной лодкой противника! Повреждение жесткого корпуса! Пожар в отсеках номер… пробоины в отсеках номер… взрывом выведен из строя экипаж в отсеках номер… – Он спокойно перечислял ошарашенным подчиненным номера отсеков, согласно задуманному плану. – Экипажу к борьбе за живучесть приступить!

Взревели баззеры тревоги, срывая спящий личный состав с коек, и подчиненные рванулись спасать полумертвый ракетоносец. Уилкинсон меланхолично наблюдал, как люди спешно покидают мостик. Он специально рассчитал вводную так, чтобы на мостике помимо него осталась лишь пара человек. Когда отсек опустел, он обернулся к оставшимся и коротко приказал:

– Даю вводную! Смежные отсеки подверглись затоплению! Бортовая электросеть повреждена! Задраить люки! Мостику перейти на автономное энергопитание!

Подчиненные бросились выполнять приказ. Уилкинсон дождался завершения их действий, после чего засунул руку за отворот кителя и достал пистолет. Он неторопливо поднял оружие и открыл огонь. Звук выстрелов утонул в реве сирен тревоги. Первая же пуля размозжила затылок одному из офицеров, и мозговая ткань вперемешку с кровью и осколками черепа брызнула на переборку. Второй подводник бросился на капитана, но не успел буквально на пару шагов. Две пули подряд ударили его в грудь, сбивая с ног, еще две, пробив сердце, пригвоздили офицера к полу навсегда.

Уилкинсон аккуратно перешагнул через тело, убирая пистолет, и подошел к капитанскому сейфу. Он ввел личный код и прислонил палец к датчику ДНК-анализатора. Легкий укол возвестил о взятии образца на анализ, и спустя секунду красный индикатор замка сменился на зеленый, сообщая о том, что доступ разрешен. Уилкинсон открыл сейф и достал красный конверт с инструкциями капитану о действиях в чрезвычайный период. Он неторопливо вскрыл пакет, извлек пусковые коды и пару секунд беспристрастно смотрел на них. Потом Уилкинсон достал из кармана две фотографии, на одной была сфотографирована Маргарет в подвенечном платье в день их свадьбы, другую он сделал сам полгода назад на кладбище. Две рядом стоящие могилы, припорошенные свежим снегом. Одна обычная, одна совсем маленькая. На эту фотографию капитан смотрел значительно дольше. Наконец он оторвался от изображения, засунул руку в карман, и у него на ладони появилась маленькая пластинка носителя информации, содержимое которой он тщательно готовил последние три месяца. Уилкинсон равнодушно скользнул по ней взглядом и, крепко сжимая фото в руке, подошел к пульту управления огнем крылатых ракет с ядерными боеголовками.

Дэйв сидел в своем рабочем кресле в приемной, ожидая босса, и хмуро разглядывал секретаршу. Весь день толстуха молчаливо злорадствовала, даже не пытаясь спрятать довольный оскал на своей откормленной физиономии. Сегодня утром старик объявил, что переезжает на постоянное место жительство в ЦСГР и рестораном теперь будет заведовать специально нанятый для этих целей управляющий. Соответствующий кандидат зашел на собеседование к боссу два часа назад и до сих пор не выходил. Видимо, его кандидатура старика устроила, и теперь они обсуждают детали, иначе зачем держать человека без толку.

Значит, пора подыскивать себе работу, думал Дэйв, ловя на себе очередной взгляд торжествующей толстухи. Найти хорошее место в наши дни непросто. Но он молод, силен и с головой на плечах, а такие парни никогда не останутся не у дел. И у него есть преимущество – у него нет детей-лигов, что уже само по себе станет хорошей рекомендацией. Отыщется вакансия, никуда не денется. Хотя, конечно, первое время им с Сюзи придется нелегко…

Дверь кабинета открылась, и из нее вышел будущий управляющий. Толстая секретарша одарила его ангельским взглядом, и Дэйв подумал, что она явно переоценивает свои возможности. Мужчина попрощался с ней, вежливо кивнул Дэйву и ушел, глядя прямо перед собой каким-то тоскливым и неподвижным взглядом. Дэйву показалось, что где-то он уже видел такой взгляд, хотя мужчина был ему незнаком. Так и не вспомнив ничего подходящего, Дэйв продолжил свое ожидание, демонстративно уставившись на секретаршу, чтобы дать толстухе понять, насколько он равнодушен к ее триумфу.

Босс вышел из кабинета только под вечер, когда настала пора возвращаться домой.

– Поехали домой, сынок, – обратился он к Дэйву, – по дороге поговорим.

– Когда мне брать расчет, сэр? – спросил Дэйв, когда они сели в машину.

Старик лишь покачал головой в ответ.

– Ты хороший парень, Дэйв, честный и надежный, каким и подобает быть настоящему американцу, – босс тепло посмотрел на него, – я успел привязаться к тебе за эти годы и потому не хочу, чтобы ты потерял работу.

Он посмотрел в окно, провожая печальным взглядом женщину, несущую в ранце на груди маленького ребенка. Даже из проезжающего автомобиля было видно, что вместо ног у малыша болтаются две недоразвитые культи разной длины.

– Но жить в этом кошмаре я больше не хочу, – продолжил старик, – я слишком стар, мне уже не привыкнуть ко всему этому. Я хочу прожить свои последние годы вместе с внуками где-нибудь вдали от мутантов, ядовитых лопухов и рассыпающихся в прах деревьев.

Босс поднес к глазам руки в защитных перчатках и тяжело вздохнул:

– И умереть я хочу спокойно, от старости, лежа в своей постели, а не от какой-нибудь «тусонской» бактерии, корчась в муках на больничной койке в переполненном такими же несчастными госпитале.

Старик опустил руки, закрыл глаза и, улыбнувшись своим мыслям, продолжил:

– Мы с детьми скинулись деньжатами и купили жилые площади в ЦСГР. «СК», конечно, ободрало нас как липку, но зато остаток дней своих я проведу в кругу большой семьи в уютном и просторном доме в Йосемитском парке, среди гигантских секвой и альпийских лугов, дыша чистым воздухом! О чем еще мечтать старику?

Он посмотрел на Дэйва:

– Я знаю, сынок, парню твоего уровня не пристало работать простым вышибалой в забегаловке для лигов. Но ты можешь работать там, пока не найдешь себе достойное место. Я уезжаю в конце месяца, до того момента все остается так, как было. Ну, а после выйдешь работать в зал. Новому управляющему я оставлю все указания, он парень неплохой и глянулся мне сразу. А я дурных людей за милю чую…

Босс грустно покачал головой:

– Даже не знаю, за какие такие грехи господь обошелся с ним так сурово… – Старик на мгновение умолк и тихо добавил: – В последние годы он слишком суров со многими, прости меня, господи, – перекрестился он, – знаю, что пути твои неисповедимы, но все-таки…

Тут Дэйв понял, что в глазах нового управляющего показалось ему знакомым. Такой же затравленный взгляд был у родителей, каждый день приводивших в ресторан своих детей-лигов. Даже когда они улыбались малышам или смеялись вместе с ними, их взгляд оставался одинаково тоскливым и заполненным безысходностью.

– Его ребенок имеет генетическую инвалидность? – спросил Дэйв.

– Первый лиг родился у него пять лет назад, – негромко ответил старик, – они отказались от эвтаназии, не позволив убить своего ребенка. Через два года решили попытать счастья снова, уповая на господа. Малыш тоже родился лигом. Сейчас его жена на седьмом месяце, и обследование уже выявило у плода отклонения. Они отказались прерывать беременность. Будут воспитывать троих лигов до конца.

Старик помолчал и заявил:

– Я мало встречал за свою жизнь людей подобного мужества!

«Или глупости, – подумал Дэйв, – идиотов за свою жизнь я видел немало».

Он промолчал, и оставшаяся часть пути прошла в тишине.

Домой Дэйв вернулся не в лучшем расположении духа. Сюзи восприняла известия стоически, заявив, что до тех пор, пока они вместе, ей ничего не страшно. Чтобы разрядить обстановку, она перевела разговор на шутку, и они весело смеялись в тот момент, когда телевизионное вещание прервал экстренный выпуск новостей.

– Внимание! Мы прерываем трансляцию для экстренного сообщения! – заявил диктор, и изображение тут же сменилось на вид огромного ночного пожара, полыхающего над развалинами прибрежного города. Съемка велась сразу с нескольких камер, со спутника и с поверхности земли с большого расстояния. Ночная темнота, разрываемая факелами пожаров и вспышками взрывов, не давала возможности как следует разглядеть происходящее, но в небе над руинами города смутно угадывалось огромное пылевое облако грибовидной формы.

– Двадцать минут назад, в двадцать три часа по Лондонскому времени, Великобритания подверглась ядерной атаке неизвестного противника! Удар был настолько внезапным, что засечь приближающиеся ракеты удалось уже в непосредственной близости от границ Соединенного Королевства. Силам ПРО не удалось защитить город Портсмут, получивший прямое попадание ядерного боеприпаса, предполагаемая мощность которого сейчас уточняется. Количество возможных жертв пока не известно, город лежит в руинах и охвачен пожарами, связи с ним нет. К месту бедствия в экстренном режиме брошены спасательные силы. Еще четыре ракеты удалось перехватить, целью, по крайней мере, одной из них являлся Лондон. Ее удалось уничтожить буквально в последние секунды в небе над городом. В процессе разрушения ядерного заряда некоторые районы Лондона подверглись радиоактивному заражению, в эти минуты ведется срочная эвакуация жителей…

Картинка сменилась изображением ночных лондонских улиц, заполненных перепуганными людьми, спасателями, полицейскими и военными. То и дело в разных местах вспыхивала паника, и начинались давки. Правоохранительным органам с большим трудом удавалось удерживать ситуацию под контролем.

– Ситуация осложнена ночным временем суток и нехваткой спасательных сил и средств. Правительство Великобритании уже обратилось к мировому сообществу за помощью.

На экране вновь возникло изображение пылающих развалин Портсмута, и диктор продолжил:

– На данный момент неизвестно, кто же атаковал Соединенное Королевство, Министерства Обороны США и Великобритании в срочном порядке проверяют информацию со всех спутников, имевших возможность засечь пуски, госсекретарь уже обратился к НАСА с просьбой оказать максимальное содействие. Правительства России и Китая уже заявили о своей полной непричастности к атаке…

Дэйв, затаив дыхание, не сводил глаз с телепанели, где гигантские языки пламени плясали над руинами, еще недавно бывшими домами, в которых мирно спали обычные люди. Для них сегодняшняя теплая июньская ночь стала последней. А ведь в каком-то из этих домов, в маленькой уютной квартирке вполне могли жить такие же Дэйв и Сюзи. А город мог бы оказаться и Нью-Йорком. Он со страхом подумал, что этот мир покатился в ад.

Программа издала мелодичный сигнал, и экран компьютера густо заполнился очередной порцией цифр и символов. Доктор Уэйн пробежал глазами полученные результаты и проворно ткнул затянутым в перчатку скафандра пальцем в клавиатуру, начиная передачу архивного массива на удаленный сервер. После чего ученый уселся в кресло, откинулся на спинку и задумался. Все было почти готово, осталось лишь дождаться окончания передачи последнего из его архивов. Они ничего не найдут, он позаботился обо всем заранее. Все самые важные материалы его работы надежно спрятаны на сервере, затерянном в одной из десятков учебных лабораторий института, в котором преподает его старый товарищ, давний приятель еще по аспирантуре. Сразу после окончания закачки он выключит компьютер и перешлет жесткие диски по указанному адресу до востребования.

Уэйн закрыл глаза и вновь оказался в заполненной акушерами операционной. Он снова был рядом с бьющейся в судорогах Лиз, сжимающей его руку. И вновь ничего не мог сделать. Ничего. Ученый усилием воли отогнал рвущие на куски сердце воспоминания и окинул взглядом безлюдную лабораторию. Еще вчера он позаботился о том, чтобы никто не помешал ему даже случайно. Уэйн объявил сегодня день траура в память о погибших при трагедии в Портсмуте и дал всем сотрудникам выходной. На фоне всеобщей истерии, последовавшей за ядерным ударом лишившегося рассудка капитана подводной лодки, никто не увидел в этом ничего подозрительного. Руководство «Сёрвайвинг Корпорэйшн» в эти дни занято собой, им сейчас ни до чего. Поговаривают, что в результате радиоактивного заражения части Лондона пострадал кто-то из истинных хозяев мистера Смитсона, имевший родовое поместье где-то в тех районах. Что ж, это только на руку. Уэйн не испытывал жалости к пострадавшим, он уже на собственном опыте понял, что жалость ничем не помогает и никак не облегчает боль утраты. Надо что-то делать.

Две недели, прошедшие после смерти дочери и ребенка, Уэйн практически не выходил из лаборатории и не ездил домой, оставаясь ночевать в гостевых покоях своего исследовательского центра. Он фанатично искал причины их гибели, круглые сутки проводя скрупулезные исследования генетического материала ребенка, образцов крови Лиз, взятых у нее сразу после смерти, и записи показаний диагностического оборудования операционной. Он поднял все свои базы данных и связался со всеми коллегами, имеющими хоть сколь-нибудь полезные банки образцов.

И он нашел. Сразу две генетические мутации сидели в молчащих цепочках ДНК, полученной Лиз от матери. Было уже невозможно определить, какая именно трансгенная вставка из продуктов прошлых лет была ответственна за это, но два поколения мутации ничем не обнаруживали себя. И вот сейчас плейотропный эффект сработал на стадии развития эмбриона, обрекая новорожденного на мучительную смерть. В результате мутации легкие малыша изначально не имели возможности сокращаться. Младенец родился, открыл глаза и увидел белый свет, но он не смог сделать вдох и умер от удушья, в молчаливых мучениях.

Вторая генетическая бомба сработала, едва начались роды. В кровь Лиз начал поступать токсин, вызывавший судороги и нервные спазмы. Уэйн все проверил не единожды. Чем дольше длились роды, тем сильнее страдала она от боли. Момент, когда ребенку перерезали пуповину, явился пусковым. Выброс токсина стал ураганным, и мозг Лиз погиб за считаные мгновения. Даже если бы у реаниматологов, теоретически, был антидот, они бы ничего не смогли сделать. Не хватило бы времени.

Уэйн криво усмехнулся, вспоминая, как в день похорон ему позвонил лично Смитсон и выразил соболезнования в связи с тяжелой утратой. Он-де понимает, как это тяжело, у него внук родился с генетической инвалидностью, и ему самому пришлось принимать скорбное решение об эвтаназии. Забавно. Эвтаназия. Теперь это слово, без сомнения, станет самым популярным в мире. Как там написал в предсмертной записке тот безумный капитан-подводник? Господь велел ему подвергнуть эвтаназии весь мир? А ведь это был очень сильный характером индивид, иначе как целая медицинская комиссия флота не смогла распознать абсолютно безумного человека… Этим вопросом сейчас задается весь мир. Кроме «СК», разумеется. Концерну эта ядерная бойня – счастье. И хозяева Смитсона не преминут извлечь из нее свою выгоду. Продажи жилых площадей в этой грандиозной афере с ЦСГР уже резко пошли вверх по всему миру. Всем в одночасье захотелось жить подальше от городов. И это только начало. Скоро концерн запустит в массовое производство проект «Арабика». Рис, созданный им, Уэйном. И очередной «желтый» грипп вспыхнет теперь уже в арабских странах. И вновь на помощь несчастным придет «Сёрвайвинг Корпорэйшн», увеличивая свой авторитет среди простых людей. В операции по захвату мирового господства началась завершающая стадия – битва за сознание рядовых граждан. Они должны добровольно отдать себя в рабство «СК» в обмен на «чистое» жилье. Правительства, религиозные конфессии и прочие основные мировые механизмы давно уже принадлежат концерну. Осталось лишь немного подправить общественное мнение. Чтобы простые люди искали виновных в своих многочисленных бедах в другом месте. А бед много. Например, когда твоя дочь умирает в муках, рожая ребенка-мутанта, также обреченного на мучительную смерть. А все из-за того, что группа предприимчивых толстосумов полвека кормила мир трансгенами, в погоне за собственными целями совершенно не заботясь о будущем последующих поколений.

Компьютер возвестил об окончании передачи массива данных, и Уэйн встал с кресла. Он подошел к центральному компьютеру лаборатории и набрал команду на удаление баз данных. Конечно, компьютерщики «СК» восстановят большую их часть, но не все, да и не сразу. Главного им не найти уже никогда. Ученый дождался сообщения об успешном удалении и удовлетворенно кивнул. Он имел ко всему этому кошмару непосредственное отношение, пусть и не он все это начал. Ему и расхлебывать. Раз больше некому. Впрочем…

Уэйн еще раз убедился, что все важные базы данных уничтожены, и решительно направился к коробкам с натрием, которые он загодя велел доставить в лабораторию якобы под проект «Арабика».

Когда спустя два часа в здании крупнейшего из научно-исследовательских центров, принадлежащих «Сёрвайвинг Корпорэйшн», вспыхнул пожар и автоматическая система пожаротушения стала подавать через потолочные распылители водную смесь в заполненную кусками натрия лабораторию, доктор Уэйн был уже далеко. Он остановил машину на одной из загородных заправок и попросил у оператора телефон. Ученый достал из кармана старую затертую визитку и набрал номер.

– Алло? С вами говорит доктор Сэмюэль Уэйн, нобелевский лауреат в области генетики, концерн «Сёрвайвинг Корпорэйшн». Вы понимаете, кто я?

Ему что-то ответили, и он продолжил:

– Превосходно. Соедините меня с госпожой Шаройкиной. Это срочно и не терпит отлагательств.

Некоторое время в трубке стояла тишина, после чего старческий женский голос произнес:

– Я слушаю вас, доктор Уэйн.

Уэйн удовлетворенно кивнул, узнав собеседника, и сказал:

– Мисс Шаройкина, ваше предложение еще в силе?

Воскресная проповедь закончилась, и Курт вышел из здания церкви. Сегодняшняя проповедь не принесла ему ни облегчения, ни тем более умиротворения. Наоборот, возмущение кипело у него в жилах. Сначала пастор вознес господу молитву во спасение душ безвинно убиенных, сгинувших в ядерном кошмаре, поглотившем Портсмут, после чего до самого окончания проповеди призывал к смирению, покорности и терпимости. Господь посылает нам испытания, и мы должны достойно принять их! Курт только усмехнулся, услышав такую ерунду из уст святого отца. Интересно, кто вообще экзаменовал этого неуча на выпускных в духовной семинарии?!

Курт вернулся в пустой дом, и его негодование только усилилось. Два дня назад эти мерзкие богопротивные твари набросились на его старшего сына и чуть было не загрызли его! Парнишке уже тринадцать лет, он вполне самостоятелен и весьма смышлен, и родители часто доверяли ему прогулки с младшей дочерью. Так было и в тот день, только тогда дети не успели отойти от дома и до середины улицы. Им навстречу попалась какая-то женщина, за грехи свои наказанная господом двумя детьми-лигами лет пяти-шести, никак не старше. Увидев в руке у его дочери леденец, один из мерзких мутантов схватил ее за руку и захотел отобрать лакомство. А когда старший сын заступился за сестру, оба маленьких выродка набросились на него! Два малолетних чудовища, которых назвать детьми у нормального человека не повернулся бы язык, вцепились зубами в руку сына, словно дикие звери! Двоим взрослым мужчинам, прибежавшим на крики о помощи, с трудом удалось оттащить кровожадных выродков от ребенка!

Курт в ярости мерил шагами опустевший дом. Малолетние зверьки перегрызли сыну две мышцы на руке практически пополам. Пол-улицы было залито кровью. Ребенку срочно потребовалась операция, и жена, бросив все, увезла его в Берлин. Дочку ей пришлось забрать с собой, ведь Курт сутками был занят на работе. Не оставлять же маленького ребенка целыми днями одного в пустом доме, окруженном лигами! На их улице уже практически не осталось нормальных семей, везде расплодилась эта мерзкая дрянь! Вчера вечером Курт разговаривал с женой по телефону. Руку сыну удалось спасти, врачи сказали, что ребенка привезли на операционный стол буквально в последний момент. Еще бы несколько часов, и полностью восстановить все функции кисти без протезирования было бы уже невозможно! Но для полного выздоровления придется провести несколько операций. Семья пробудет в Берлине не меньше месяца.

Он подошел к иконе и истово перекрестился. Спасибо господу, это его волею ребенка удалось довезти до врачей вовремя, не иначе. Господь заботится об истинно верующих детях своих. Курт снова вспомнил о пасторе и презрительно усмехнулся. Откуда взялся этот неуч? Прошлый пастор был намного умнее. Он не скрывал правды от прихожан, прямо объясняя, что лиги – это отродие сатаны, посланное миру за грехи его. Видимо, поэтому его и поспешили убрать. Хорошо знакомая многострадальной Германии ситуация – истинно верующие в господа не впервые терпели гонения за правду свою. А взамен прислали этого бездаря, призывающего к терпимости. Курт закатил глаза к потолку. Подумать только, что он несет! «Господь ниспослал тяжелое испытание жителям Портсмута». Нет, ну каков идиот… Он, Курт, истинно верует в господа всю жизнь свою и в деяниях его понимает поболе, чем семинарист-недоучка. Испытание! Шел бы лучше в мусорщики, а не в пасторы, если не можешь понять очевидного. Не было никакого испытания. Эта была кара божия!

Курт прошел в кухню, включил телепанель, выбрав новостной канал, и открыл холодильник, собираясь сообразить себе что-нибудь перекусить.

Он хорошо изучил всю эту историю с ядерным ударом, грамотно отсеял всю ложь, которой обильно приправили ее правительства, и теперь четко понимал, как все произошло на самом деле. Портсмут был грешен, и разгневался господь, и покарал их огнем испепеляющим. На то была воля его, и исполнилась она, и никто не в силах был помешать этому. Приспешники сатаны теперь пытаются сокрыть от честных верующих греховность Портсмута, обвиняя во всем капитана Уилкинсона. Он де покончил с собой к тому моменту, когда удалось вскрыть люки на мостик. Оставил предсмертную записку со словами: «Господь подверг этот мир эвтаназии и повелел мне быть орудием своим». И вообще эксперты до сих пор ломают головы над тем, как Уилкинсону удалось в одиночку произвести перенацеливание ракет и пуски, да еще так быстро.

Курт гневно воззрился в окно, увидев на улице лига на костылях, ковыляющего по дороге мимо дома. Эксперты, видать, от лукавого, вот потому и ломают головы до сих пор. А ему все очень даже понятно, ибо для истинно верующего в этом деле ослепительным светом сияет рука господа. И никому не скрыть этого! Капитан покончил с собой, как же! Черта с два! Прости меня, господи! Наверняка они убили его поскорее, чтобы попытаться скрыть волю божию. И записка Уилкинсона прогремела на весь мир лишь потому, что господь велел тому оставить ее в интернете, иначе слуги сатаны утаили бы ее от общественности. Они пытаются объявить его сумасшедшим! Но даже им приходится признать, что медкомиссия не нашла в психике никаких серьезных отклонений. Они все не могут понять, как он в одиночку осуществил задуманное, а Портсмут тем временем давно лежит в руинах. Капитана направлял господь, и это не подлежит сомнению! Греховный город заплатил за грехи свои, вот что это было, а никакое не испытание!

Курт достал булку хлеба, аккуратно отрезал пару ломтиков и поместил их в тостер, после чего принялся варить кофе.

Только тому, кто истинно верует, доступно понять знаки господни. Портсмут должен был умереть, и он умер. Это кара. Испытание же выглядит по-другому. Вот в Тусоне было испытание. Несколько месяцев эпидемия разрасталась, пока не охватила весь город. Что бы там ни говорили слуги сатаны в газетах и по телевидению, а выжившие были. Господь специально дал время всем верным детям своим покинуть город, после чего уничтожил приспешников сатаны. Вот их-то настигла уже кара! Ведь не случайно справиться с эпидемией не смог даже великий доктор Уэйн, победитель «желтого» гриппа! Господь не хотел, чтобы эпидемия прекращалась, и она не прекратилась. Так же как ему было угодно, чтобы Уэйн нашел вакцину против «желтого» гриппа, и тот нашел ее. Все просто. Господь хотел покарать греховный Портсмут, и город сгорел в одно мгновение. После этого господь послал испытание Лондону, и ракету успели перехватить. На все воля божия – как пожелал он, так и сбылось.

Его взгляд, блуждающий через окно по улице, снова выхватил лигов. На этот раз по улице шли две женщины, катящие перед собой коляски. Даже отсюда были хорошо видны генетические уродства, поразившие их детей. Почему-то именно в этот момент Курту вспомнился разговор с приятелем из заводского отдела кадров. Тот упомянул, что на заводе детей-лигов имеют более полутысячи человек. Почти две трети сотрудников! Это происки сатаны, не иначе. В нашем маленьком городке стало слишком много лигов. Скоро нормальному человеку нельзя будет спокойно выходить из дома, эти звери уже бросаются на детей! Руки Курта непроизвольно сжались в кулаки. Ненавистные мутанты, порази их, Господи, карающим огнем своим!

Внезапно совсем рядом раздался оглушительный щелчок электрического разряда, и Курт буквально отпрыгнул в сторону. Телепанель вырубилась, индикаторы холодильника погасли, из тостера валил едкий дым. Короткое замыкание, понял Курт. Что-то там произошло с тостером. Он осторожно подошел к нему, быстро выдернул шнур электропитания из розетки и осмотрел прибор. Одна из его пластиковых поверхностей расплавилась буквально за секунду. Тостеру пришел конец, и Курт швырнул его в раковину под струю воды, стараясь потушить тлеющий пластик, обильно выделяющий дым. Кухня быстро наполнилась едкой удушливой вонью. Надо открыть окно, а то недолго и задохнуться, подумал Курт. Он взялся было за рукоять, собираясь распахнуть оконную створку, как вдруг замер, пораженный внезапным откровением.

Секунду он стоял неподвижно, осознавая все величие возложенной на него миссии, после чего решительно распахнул окно. Капитан Ричард Уилкинсон был прав. На все воля Господа, и рука его ведет верных слуг своих в бой с приспешниками дьявола. Свежий воздух ворвался в дом, обдувая Курту лицо, и он умиротворенно улыбнулся. Теперь Курт Брюгге точно знал, что должен сделать.

Маленький лиг истошно заорал, перекрывая гвалт ресторана, и Дэйв нехотя развернулся на крик. Судя по всему, малолетнему мутанту в очередной раз свело судорогой его безобразную искривленную ногу с лишним коленным суставом. Лиг вывалился из детской коляски и катался по полу, схватившись за ногу руками и пронзительно визжа. Толстая мамаша срочно вылезала из-за стола, пытаясь прийти на помощь своему чаду.

Дэйв скривился и отошел поглубже в угол. Тут он ничем помочь не мог, и это его весьма радовало. Приближаться к мерзкому мутанту, а тем более прикасаться, ему совсем не хотелось.

Он работал в обеденном зале всего третий день, но уже к концу первого стало ясно, что это место он ненавидит. Но другой работы пока не попадалось. После гибели Портсмута босс покинул Нью-Йорк на неделю раньше запланированного срока, и Дэйву ничего не оставалось, как выйти на работу в зал. В общем-то, исполняемые им обязанности были донельзя примитивны. Стой себе в углу, переглядывайся с напарником из угла напротив да слушай плеер. Время от времени в зале возникали потасовки то между малолетними лигами, то между их родителями, и тогда приходилось вмешиваться: успокаивать дерущихся, либо выбрасывать их на улицу. Единственной головной болью были часто появлявшиеся «хвататели». Так сотрудники ресторана называли посетителей, пришедших в ресторан без денег. Они пытались выхватить что-нибудь съестное прямо с чьего-нибудь подноса и сразу же съесть, мгновенно ретируясь. Среди таких были не только лиги, хватало и просто нищих, зачастую вполне прилично одетых. В последние месяцы множество людей осталось без работы, и количество голодающих резко выросло, причем распознать «хватателей» в толпе посетителей удавалось далеко не всегда.

В наушниках плеера, работающего в режиме радиоприемника, зазвучала музыкальная заставка программы новостей, и Дэйв прислушался. Новых катастроф в мире, к счастью, не произошло. Продолжаются поиски доктора Сэмюэля Уэйна, пропавшего средь бела дня из своей лаборатории в сверхсекретном и тщательно охраняемом исследовательском центре, принадлежащем «Сёрвайвинг Корпорэйшн». Доктор устроил в лаборатории жуткий пожар, с которым не смогла справиться штатная система пожаротушения, и целая армия пожарных расчетов тушила охваченный пламенем этаж. Причиненный ущерб уже оценен в сумму, от которой у обычного человека волосы встают дыбом. Поговаривают, что доктор, прежде чем сбежать, что-то там наколдовал с компьютерами исследовательского центра, в результате чего у «СК» возникли проблемы с некоторыми базами данных. В итоге ущерб оказался сопоставим с десятком сгоревших лабораторий…

И никто толком не может понять, зачем доктору Уэйну понадобилось делать все это. Сам доктор никаких записок не оставлял, на связь не выходил, и напасть на его след пока никому не удалось. Журналисты ломают голову, выдвигая множество версий, одна замысловатее другой. В качестве основной рассматривается вариант развития событий, предложенный одним популярным телеканалом. Как удалось выяснить репортерам, за несколько недель до исчезновения и пожара у доктора Уэйна при родах умерла дочь, а ребенок родился мертвым. Ходят слухи, что виною этому послужили загадочные генетические мутации, вызванные ГМО, которые возникли не то у самого доктора Уэйна, не то у родителей мужа скончавшейся при родах дочери. И теперь у доктора, являющегося одним из наиболее авторитетных в научном мире создателей ГМО, развился так называемый «синдром Уилкинсона», как окрестил его известный телевизионный ведущий. Мистер Уэйн мог возненавидеть свою работу или же работодателя – производителя трансгенов концерн «СК». Таким образом, пожар – это его протест, своего рода маленький Портсмут, в результате которого, к счастью, никто не пострадал. Представители «Сёрвайвинг Корпорэйшн» выступили с опровержением слухов о преднамеренном поджоге лаборатории и диверсии в базах данных и причастности ко всему этому доктора Уэйна. Полиция рассматривает две основные версии: одна связана с действиями агрессивно настроенных «заботливых», другая – похищение человека с целью получения выкупа.

Дэйв недовольно покачал головой. Ну что за люди, везде грязь найдут. Произошла беда, человек пропал, хорошо хоть в огне никто не погиб, а они уже и синдром какой-то выдумали, и пожар в лаборатории с ядерной трагедией сопоставили…

Второй темой выпуска новостей были сводки из Портсмута. Спасательные бригады со всего мира продолжают вести раскопки города и извлечение из-под завалов выживших и тел погибших. На данный момент общее число погибших в результате этой чудовищной трагедии уже превысило двести тысяч человек, и это число продолжает расти. По-прежнему списки пропавших без вести насчитывают более ста десяти тысяч имен. Спасательные работы сильно усложняются непрекращающимися пожарами в арсеналах военно-морской базы и высоким уровнем радиоактивного заражения в районах, находившихся в эпицентре взрыва. ООН направило в зону трагедии очередную группу специалистов…

Кто-то из лигов неподалеку снова забился в громких рыданиях, и Дэйву пришлось сделать звук плеера погромче. Чертовы мутанты, пошли мне, господи, работу без этих уродливых тварей! Их вопли способны заглушить звуки даже в наушниках. В последнее время послушать новости ему удавалось только на работе. Сюзи никак не удавалось решить проблему с трудоустройством, и она практически постоянно сидела дома, опасаясь выходить лишний раз на улицу даже в лицевой повязке и защитных перчатках. Смотреть при ней репортажи с мест трагедий было совершенно невозможно – у Сюзи начиналась истерика, справиться с которой удавалось только с помощью сильных антидепрессантов. Она все чаще и чаще стала говорить о том, что хочет уехать из Нью-Йорка куда-нибудь подальше от лигов, грязной пищи и прочих опасностей, в такое место, где она смогла бы спокойно родить полноценного ребенка. Поначалу Дэйв лишь невесело усмехался в ответ, справедливо заявляя, что такие места остались только в ЦСГР, а таких денег у них нет. Но в конце концов это стало у Сюзи единственной темой для разговора, и обстановка в их маленькой семье становилась все более напряженной.

Новости закончились, и Дэйв решил сделать звук потише.

– Хорошие известия от «Сёрвайвинг Корпорэйшн»! – счастливым женским голосом возвестил рекламный ролик. – Теперь ЦСГР стало ближе! Наш концерн, идя на уступки миллионам людей по всему миру, начинает беспрецедентную акцию! Теперь жилые площади в центрах можно приобрести в долгосрочный кредит, выдаваемый в банках – участниках программы! Подробную информацию узнавайте в офисах продаж «Сёрвайвинг Корпорэйшн». Чистое будущее – это не мечта, это реальность!

Дэйв подумал, что, пожалуй, стоит позвонить в «СК» и уточнить детали, как вдруг в кармане настойчиво зажужжал поставленный на вибровызов мобильный. Он достал телефон. Звонила Сюзи.

– Дэйв, милый! «СК» начинает продажу жилья в ЦСГР в кредит! – выпалила она. – Я уже позвонила в ближайший офис продаж и записалась на прием! Нам назначено на завтра, на шесть вечера! Как замечательно, что они работают круглосуточно!

– Хорошо, милая, так и сделаем, – вздохнул Дэйв, – после работы обсудим. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю! – счастливо заявила Сюзи и отключилась.

Дэйв убрал телефон, отмечая, что уже давно не слышал в голосе жены такого восторга. Придется съездить в «СК». А впрочем, может, оно и к лучшему. Чего сейчас гадать, завтра вечером все станет ясно.

– Герр Брюгге, без вас – как без рук! – Начальник производства Кляйнер сверился с данными системы управления производственными процессами и удовлетворенно кивнул: – Замечательно! Вы действительно виртуоз своего дела! Я слышал, вам даже принадлежит несколько патентов?

– Двадцать пять лет назад господь волею своей направил мои стопы в нужный университет, – скромно улыбнулся Курт, – с тех пор я старался не разочаровать его, в меру своих скромных сил и способностей.

– Вы явно занижаете свои достоинства! – отмахнулся Кляйнер. – Справиться с системным сбоем, полностью парализовавшим работу всего комбината, менее чем за двадцать минут – это самое наглядное подтверждение высочайшей квалификации из тех, что мне когда-либо доводилось видеть!

Он извлек из кармана форменного халата платок и промокнул выступившую на лбу испарину.

– Как вообще такое могло произойти, просто непостижимо! – Он гневно нахмурился. – И это называется новейшее программное обеспечение максимальной степени надежности! Какой-то, извините, глюк в одно мгновение поставил под угрозу жизни полутора тысяч сотрудников!

Начальник производства возмущенно скомкал платок в кулаке и потряс им в воздухе.

– Да что там завод! Метановый цех чуть было не взлетел на воздух! Мы даже вызвали спасателей! Только что бы это изменило? Если б такое произошло, завод вспыхнул бы, словно спичка! А у нас тут хлор, ртуть, формальдегид, кислоты! А если пожар перекинется на соседние предприятия?!!

Кляйнер схватил Курта за руку и горячо пожал ее.

– Вы настоящий герой, герр Брюгге! – заявил он. – Очень вероятно, что за эти двадцать минут вы спасли от мучительной смерти не только всех нас, но и весь этот городок! Даже Чехия обязана сказать вам спасибо!

Он оставил руку Курта в покое и обернулся к своему помощнику:

– Начальников цехов ко мне, немедленно! Объявляю экстренное совещание. Всем иметь с собой сводки по вверенным цехам о последствиях отказа электроники! – Кляйнер посмотрел на Курта и торжественно добавил: – Я лично сообщу в Берлин, генеральному директору, о вашем подвиге, не побоюсь этого слова, герр Брюгге, и потребую для вас достойного поощрения! И лично проконтролирую выставление иска разработчику программного обеспечения! Они заплатят нам сторицей за каждую из этих девятнадцати с половиной минут, которые стоили мне пары лет жизни!

Курт застенчиво поблагодарил Кляйнера и откланялся, сославшись на рабочую смену, до окончания которой оставалось еще два часа. Начальник производства восхитился скромностью и бескорыстностью героя и отправился разбираться с последствиями системного сбоя.

Курт вернулся в дежурку сисадминов и уселся за свое рабочее место.

– Мои поздравления, герр Брюгге! – устало произнес Мюллер, приветствуя успех коллеги. – Двадцать минут! Это поразительно! – Он оторвался от компьютера. – Я так и не смог определить, что же послужило причиной отказа электроники… Никогда раньше не видел ничего подобного. Как вам это удалось?!

– На все воля божия, – ответил Курт, – и неисповедимы пути его! – загадочно добавил он.

Брюгге закрыл глаза и заново прокрутил в голове все этапы своего плана. Все идет, как велел ему господь, и двадцатиминутный системный сбой только что это подтвердил. Курт мог бы справиться с ним и быстрее, но тогда это выглядело бы слишком подозрительно. Мюллер и так уже задается вопросами. Но устроить сбой было единственной возможностью загрузить в нужные элементы системы свои скрипты. Брюгге потратил на их написание всю ночь, и практически вся смена ушла на взлом системы. Программная оболочка была сделана чертовски хорошо, незаметно преодолеть встроенный разработчиками механизм защиты Курту так и не удалось. Пришлось пойти на риск и грубо обвалить систему, только так оказалось возможным воткнуть в ее ядро свой программный код. Завод, конечно, выставит разработчику претензию и, возможно, даже вчинит иск, после чего те пришлют сюда своих экспертов. Им не составит труда докопаться до сути, только все это уже не важно.

Оставшееся до окончания рабочей смены время тянулось так медленно, словно сам дьявол обеими руками пытался удерживать истекающие секунды, превращая их в часы.

Выйдя из ворот заводской проходной, Брюгге прошел на парковку и сел в свою машину. Все необходимое он погрузил в нее еще с вечера. Курт завел автомобиль и повел его к выезду из города. Он не смотрел в зеркало заднего вида – в остающемся за спиной царстве сатаны не было ничего, на что ему хотелось бы бросить прощальный взгляд. Курт выехал на загородное шоссе, и вскоре Биттерфельд остался позади.

Наконец Брюгге решил, что время пришло, и остановил автомобиль. Он вышел из машины, достал мобильный и убедился, что находится в зоне уверенного покрытия сотовой сети. Курт вошел в интернет, подключился к заводской сети и ввел личный пароль, проникая в ядро автоматизированной программы управления химическим производством. Брюгге набрал пусковую фразу «Воля господа да свершится» и нажал клавишу ввода.

Пару минут ничего не происходило. Затем грязно-оранжевая вспышка где-то за горизонтом осветила сгущающиеся июльские сумерки. Звук мощного взрыва пришел много позже. Курт Брюгге еще некоторое время смотрел на разгорающееся вдали зарево, после чего с чувством выполненного долга вернулся в машину.

Пространство возле входа в здание офиса продаж «СК» было густо заполнено людьми. Дэйв обнял Сюзи сзади за плечи и принялся решительно протискиваться сквозь толпу. Второй раз уже, отметил он про себя, вспоминая свой прошлый визит сюда вместе с боссом. Только теперь народа раз в пять больше, и не видно ни одного «заботливого». Говорят, сразу после первых сообщений из Биттерфельда сотни «чистых» устремились к офисам продаж «Сёрвайвинг Корпорэйшн» и пикеты «заботливых» были буквально сметены разъяренной толпой. Вмешавшаяся полиция сообщала о многочисленных пострадавших и даже отдельных жертвах среди малолетних лигов, погибших в возникшей давке.

Дэйву с трудом удалось добраться до входных дверей. В центре одной из широких стеклянных дверных створок зияла огромная дыра, другая была обильно покрыта серьезными трещинами. На входе в офис стояла вооруженная охрана, усиленная нарядом полиции. Рядом с ними, за наскоро установленным пластиковым столом, сидел усталый сотрудник, обложенный кипами бумаг. Едва Дэйв и Сюзи приблизились к дверям, как двое охранников перегородили им дорогу.

– Простите, сэр, нам назначено! – Дэйв представился и показал свою карточку социального страхования.

Измученный сотрудник молча сверился с документами и вяло кивнул:

– Добро пожаловать, мистер и миссис Джонсон. Проходите сразу на второй этаж, вас там встретят. – Он сделал знак охраннику и что-то сказал в гарнитуру портативной рации, сообщая в офис о прибытии визитеров.

Внутри офиса народа было немногим меньше, чем снаружи. Гостевых кресел и диванов не хватало, и в ожидании приема люди сидели где придется: на подоконниках, ступеньках лестницы и просто на полу. Дэйв с женой поднялся на второй этаж и остановился, пытаясь понять, куда идти дальше.

– Мистер и миссис Джонсон? – Из другого угла помещения, где наскоро было сооружено нечто вроде секретариата и регистрации одновременно, к ним торопился заполошенный молодой человек с воспаленными от усталости глазами. – Меня зовут Барнс. Я знаю, вам назначено, но придется немного подождать, мы с самого утра испытываем колоссальный наплыв посетителей, на который наш офис не рассчитан. Обещаю, что долго ждать вам не придется, мы делаем все возможное! – Он выпалил эту фразу на одном дыхании и не меняя интонации, словно повторял ее уже не первую сотню раз, и тут же удалился прочь.

– Сколько тут людей, Дэйв! – прошептала Сюзи. – И все хотят получить жилье в центрах! Надо было раньше сюда приехать, – она бросила на мужа тревожный взгляд, – вдруг нам не хватит места!

– Раньше «СК» не продавала в кредит, – хмуро ответил Дэйв, – посмотри вокруг. Большинство этих людей пришли за кредитным жильем. У них, как и у нас, нет денег на моментальную покупку. Наверняка в концерне знали, что затевают и сколько возникнет желающих. Так что места хватит.

– Но они не знали, что случится с Биттерфельдом! – сердито зашипела на мужа Сюзи. – Ты же сам слышал, что сказал этот менеджер! Их офис с самого утра осаждает огромная толпа! Ты мог бы уйти с работы пораньше!

– Сюзи, перестань! – Дэйв старался говорить как можно мягче, чтобы не вызвать очередной истерический припадок. – Если я уйду с работы раньше времени, меня уволят. Чем тогда мы будем выплачивать кредит за это самое жилье в ЦСГР?

– Если нам теперь его вообще дадут! – зло отрезала Сюзи.

Она отвернулась от него и направилась к огромной телевизионной панели в углу. Дэйв поспешил за ней.

– …значительная часть Германии уже объявлена зоной экологической катастрофы, – по телевидению передавали очередной репортаж из окрестностей Биттерфельда, – масштабы которой поистине огромны!

На экране крупным планом шло изображение затянутого в костюм химической защиты репортера на фоне пылающего вдали города. Вокруг репортера обширное пространство было заполнено солдатами в таком же снаряжении, стояла разнообразная техника, были разбиты походные склады и палаточный городок.

– В район Биттерфельда стянуты практически все противохимические части бундесвера, все административные округа направили сюда значительную часть имеющихся в их распоряжении пожарных подразделений, кроме того, Германия в срочном порядке отзывает своих спасателей из Портсмута.

Камера отошла от репортера, и оператор, насколько позволяло удаление, дал изображение горящего города.

– Снимать в городе нам строжайше запретили, – голос ведущего звучал уже за кадром, – там сейчас зона максимальной степени химической опасности. Напомню, что чудовищная трагедия разразилась вчера вечером, когда на крупнейшем химическом комбинате Биттерфельда, принадлежащем концерну «Сёрвайвинг Корпорэйшн», произошел серьезный сбой в работе электроники, что послужило причиной мощнейших взрывов сразу в нескольких производственных цехах и хранилищах. Вспыхнувшие пожары огромной силы быстро распространились на соседние химические предприятия, в результате чего весь город менее чем за полчаса оказался объят пламенем и утонул в химическом облаке. Ситуация осложняется сильным ветром, мешающим тушению пожара и обильно разносящим химическое заражение в глубь территории Германии.

Изображение пылающего города сменилось кадрами из походного госпиталя. Репортер стоял в углу, стараясь не мешать медикам, оказывающим первую помощь чудовищно обезображенным химическими ожогами людям, лежащим прямо на полу. Каждую минуту солдаты доставляли в госпиталь новых пострадавших.

– Мы находимся в одном из перевалочных госпиталей, которых вокруг наветренной стороны Биттерфельда развернуто уже более двух десятков. Все они забиты пострадавшими, и, как видите, раненые продолжают поступать непрерывным потоком. По имеющимся у нас на текущий час данным, подтверждена гибель уже более десяти тысяч человек, еще порядка двадцати пяти тысяч числятся пропавшими без вести. Военные и спасатели продолжают осмотр прилегающих к городу населенных пунктов и эвакуацию пострадавших. Особенно сильно пострадали районы, лежащие в подветренной стороне, их накрыло химическим облаком в считаные минуты…

– Мистер Джонсон! – Дэйв обернулся на голос. Барнс махал ему зажатой в кулаке пачкой документов. – Мистер Джонсон, сэр! Старший менеджер готов принять вас!

Дэйв потянул Сюзи за руку:

– Пойдем, дорогая, нас уже ждут.

Сюзи оторвала взгляд от телепанели и прижалась к нему.

– Как страшно…

Они направились к указанному Барнсом кабинету.

– Как мы уже сообщали ранее, – сзади донесся голос репортера, – первоначальной причиной трагедии считался сбой в работе программного обеспечения. В поддержку этой версии говорил тот факт, что подобный сбой случился на комбинате буквально за три часа до роковой минуты. Тогда с ним удалось справиться специалистам предприятия. Однако позже версия была изменена на диверсию. Основанием для этого послужило сообщение неизвестного, выложенное на форуме пользующегося сейчас популярностью сайта «Уилкинсон. ком», в котором человек, не назвавший себя, объявил Биттерфельд греховным и заявил, что город постигнет кара господня. Сообщение было выложено менее чем за час до трагедии, и указанное в нем время полностью совпадает с зафиксированным временем взрыва. Известие о повторении «синдрома Уилкинсона» мгновенно вызвало истерию по всему миру…

Дэйв с женой вошли в кабинет, где совершенно измученный человек в помятом костюме поднялся им навстречу.