Читать книгу Паутина страха - Сергей Устюгов - Страница 2

Дарий брёл по двору и думал. Весь в своих мыслях, он завернул за сарай и увидел, как худая женщина утешала мужичка. Мужичок тот был немым от рождения. Безропотно делал все плотницкие работы, только иногда напивался, и тогда уходил к речке. На берегу сидел и плакал, размазывая пьяные слёзы по лицу. Иногда он что-то мычал, грозя кому-то кулаком.

Худая женщина гладила мужичка по голове и причитала. А он сидел, держал на коленях собачку барыни и качал головой. Дарий подошёл и услышал.

– Вот, и пришёл твой черёд. Знать судьба у тебя такая …

Мужичок сильнее опустил голову.

Женщина глянула на Дария, и мотнула в его сторону головой, – вот, ему бы ничего не было, а тебе…

Дарий сел на лавку, – а что случилось? Помирает кто? – ему пришлось вмешаться, раз на него показывают.

Женщина тяжело вздохнула, покачала головой и показала на мужичка.

– Да вот этот обормот, собачонке хозяйской, ножку повредил. Шёл он, нёс инструмент, ну а она тут крутилась, искала что ли чего, ну он и уронил на неё инструмент. Она, собачонка-то, увернулась, но неудачно, и попал ей инструмент на ножку. Зашиб её. Ну и поцарапал ножку-то.

Дарий присел на лавку и слушал.

– Ну сейчас-то замотали ей ножку. А все равно она храмлет. И как она от барыни сбежала? – женщина зарыдала, – барыня всё равно узнает. И запорет дурака.

Дарий поднял голову, посмотрел по сторонам, вздохнул и сказал: «А может не запорет?»

– Ну как не запорет. Ему же не выдержать двадцать ударов. Помрёт он. А меньше она не даёт. Сам знаешь.

Мужичок сидел, опустив голову и молчал. Женщина вытирала платком слёзы и вдруг повернула голову и посмотрела на Дария.

– А может? Даря, а может ты?

– Что я? – Дарий не понял женщину.

– Ну, может ты поможешь?

– Я? А как я могу помочь? Что я могу сделать?

Женщина уже собралась, она вытерла слёзы, развернулась к Дарию.

– Даря, возьми на себя. Тебе же она ничего не сделает. Ты же любимчик её. – голос был жалобный, но Дарий даже отвернул голову, чтобы не слышать её.

– Спаси нас, родимый! Дети у нас малые! На тебя одна надежда! – женщина зарыдала и упала на колени перед Дарием.

Дарий задышал, стал зачем-то тереть свои колени. Взгляд его бегал из стороны в сторону.

Женщина стала кланяться Дарию в землю, и всё время на её жалобный вой, что-то отзывалось в груди Дария.

Дарий начал тяжело дышать, его зубы сжались, и он махнул рукой.

– Ладно. Скажу, что виноват. Может и пожалеет меня барыня.

Женщина подняла голову, её жалобный вой прекратился. Она смотрела на Дария счастливыми глазам, потом размазывая слёзы, сказала: «Век за тебя, соколик, Бога буду молить. Спас ты нашу семью, спас!»

Женщина дала оплеуху мужичку.

– Спасибо, спасибо скажи благодетелю!

Мужичок неловко подал руку Дарию, потом замычал что-то в знак благодарности.

На заднем дворе дрались два петуха. Один молодой, другой старый. Постарше и поопытнее наскакивал грудью, быстро делал выпады клювом и старался изо всех сил. А молодой неуклюже пытался защититься, и только изредка атаковал. В скором времени молодой упал и поднялся, снова упал и опять поднялся. Кровь уже выступила на его перьях. Старый довольно клокотал, и в последней атаке сбил молодого. Петушок пытался поднять голову, косил яростно глазом, но уже не мог подняться.

Во дворе стояла неширокая, в одну доску, скамья, на ней на животе лежал Дарий, у него была снята рубаха. Его руки и ноги были вытянуты вперёд, и вдоль скамьи, и привязаны к ней. Шевелиться Дарий не мог. Если только выгнуться телом. Мыслей почти не было. Так, где-то на краю сознания шевелилось соображение – предупреждало ведь что-то, предупреждало. Можно было и не соглашаться на просьбу бабы. Тогда бы и ничего не было. Да что думать, поздно уже.

Рядом здоровый мужик разминал кожаный длинный кнут. Вокруг была толпа дворовых людей. Они тихо переговаривались. Все ждали барыню. Развлечений в усадьбе мало, вот и собрался народ поглазеть. Конечно, ещё и староста заставлял. Как же, пусть смотрят. Пусть думают, что так с ними может быть, если слушаться не будут. А как же, наказания должны быть, чтобы другим неповадно было.

Дарию было стыдно. Его ещё никогда не пороли, и он боялся, что не выдержит боли и закричит, завизжит, как ребёнок. Он раньше видел, как пороли десятилетнего мальчишку. Так с того сняли портки и положили на скамью, двое держали, третий порол. Ну он и визжал.

Появилась барыня. Она прошла мимо скамьи, на которой лежал Дарий, и похлопала его перчаткой по спине. Потом грозно взглянула на дворовых людей. Все сразу опустили головы, кому хотелось связываться с барыней. Она села на стул, и махнула рукой – начинайте.

Мужик с кнутом повернулся, поглядел диким взглядом на толпу, выбрал там кого-то и громко хлопнул кнутом. Толпа шарахнулась и разошлась пошире. Мужик подошёл к скамье, где лежал Дарий, поправил его тело. Поднял за волосы голову Дария, посмотрел в глаза, зарычал, отпустил голову.

Мужик погладил спину Дария кнутом. Вроде бы и не больно, но Дария всего передёрнуло. Мужик получал удовольствие, растягивая время. Он подошёл к ногам, легонько стукнул кнутом по босым пяткам, поднял голову и посмотрел на толпу. Толпа опустила головы. Страшный чёрт, не дай Бог попасться ему.

Барыне надоело глядеть на то, как мужик с кнутом вытанцовывал перед Дарием, и она закричала, – хватит представление устраивать! Чай не на ярмарке. Начинай давай!

Мужик хотел фыркнуть на барыню, как же, она прервала его выступление, но вовремя одумался. Он мог через минуту оказаться на месте Дария. И понимал, что мужики его жалеть не будут. Слишком многих он порол.

Мужик подошёл к скамье, тщательно отмерил расстояние, примерился, поднял и опустил кнут. Ещё раз взглянул на толпу. Потом размахнулся и нанёс удар кнутом по спине Дария. Дарий дёрнулся. Спину обожгло. На спине осталась красная полоса. Дарий застонал. Больно, чёрт! Но он выдержит! А то ведь того плтоника, точно бы убил этот гад!

Мужик зловеще ухмыльнулся. Ещё раз размахнулся и снова нанёс удар. Удар получился сильнее, и кожа на спине Дария лопнула, показалась кровь. Дарий сжал зубы и снова застонал, но уже громче. На глаза выкатились слёзы. Он мотнул головой, смахивая влагу. Потом повернул голову и сквозь мутную пелену увидел, что женщины, глядя на него, крестились, а мужики угрюмо качали головами.

Мужик нанёс ещё несколько ударов, и кровь на спине Дария стала сочиться сильнее. Спина горела. Всё тело превратилось в одну жгучую боль. Боль заполняла Дария, потом стала пульсировать. В глазах пошли огненные круги. Осталась одна боль. Тела не было, была только боль. Безжалостная, беспощадная. Когда, ну когда же это кончится? Ну её к черту такую жизнь. Как же больно! Как больно! Завтра же сбегу! И пусть хоть убивают, здесь я ни за что не останусь! В голове стучало – было предчувствие, было. Дурак! Дурак!

Палач вытер рукавом пот со лба и нанёс ещё три удара. Вот сволочь! Вот назло ему, назло всем выдержу! Не буду кричать, не буду!

Дарий грыз палку, которую ему вставили в зубы и стонал.

Барыня смотрела, смотрела на экзекуцию, потом стала вытирать платочком глаза. Неожиданно она замахала рукой и закричала.

– Хватит, хватит уже! Всё, достаточно!

Мужик оглянулся на барыню, засверкал глазами. Потом он медленно стал сворачивать кнут. Мужик только разошёлся, только в раж вошёл, а тут конец. Дай ему волю, он бы всех здесь перепорол. С превеликим удовольствием. Так порол бы, чтобы и кровь летела во все стороны. Чтобы орали сволочи во всё горло.

Женщина с мужичком крестились и глядели на Дария. У стены стоял дядька Радим, он грустно качал головой и тоже смотрел на Дария. Как бы пацана не сломали. Может и не выдержать. Хотя, кто его знает… Но досталось ему сильно. Некоторые ломаются от таких наказаний. Замыкаются в себе, что-то с головой случается и всё. Ходит такой дурачок по деревне, подают ему кто сколько может. Да и заставляют работать за краюшку хлеба.

Барыня ушла в дом. Всё закончилось. Народ стал расходиться. Небо нахмурилось, пошли тучи, и к тому времени, когда Дарию помогли встать со скамьи, и проводили в конюховку к дядьке Радиму, начался дождь. На дворе стали образовываться лужи, большие, с детскую ладонь, пузыри начали лопаться на поверхности. Гроза начала своё наступление на усадьбу.

В конюховке, на животе на деревянной старой лавке, лежал раздетый по пояс Дарий. Рядом на табуретке сидел дядька Радим. Бывший крестоносец, осевший на старости лет в имении, он занимался охраной грузов и охраной имения. Готовил мужчин на случай нападения врага и помогал конюхам.

Радим смазывал спину Дария. Бедняга тихонько стонал. Почему-то сегодня запахи кожи были сильнее. Думать он ни о чем не мог. Все тело ныло. Боль была противной, тянущей, казалось никогда она не закончится.

Дядька Радим заметил родимое пятно странной формы, похожее на аккуратный ромбик, внизу спины Дария. Дядька потрогал его и начал говорить.

– Вот, пятно у тебя, Дарий, странное. Раньше такие пятна считали за отметины дьявола. Ты уж никому не показывай это пятно. Хотя время сейчас другое. Нечисти уже и не осталось. Вывели, сожгли всех. А если и осталась нечисть, то молчит, боится.

– А что, дядька, их по-настоящему жгли? – Дарий даже пытался подняться, но никак не получалось. Больно было сильно.

– Ну, а как же? Донесут инквизитору, тот приезжает, начинает пытать, у него такое право есть. А под пытками любой сознается. Вот и сознавались. А там – если сознались, то и на костёр. В нашей местности двух женщин сожгли.

– Дядька, но это же страшно.

– Ну, конечно, страшно. Говорят, когда только начинали жечь ведьм, народ ходил, как на представление. А потом поняли, что любая баба может оказаться на месте ведьмы. И жена, и дочь, и сестра, ну а старуха, тех-то и подавно. Приходили, потому что заставляли, да и боялись ведьм сильно.

Дарий больше не стонал. В голове ярко рисовалась картина. Столб на берегу реки, вокруг дрова и они горят. А на столбе висит черноглазая девушка. Она смотрит на Дария, что-то кричит. Глаза её умоляют, губы шевелятся, волосы скоро займутся огнём. Потом разом всё пропало.

– И никто ничего не мог сделать?

– А что ты сделаешь? Знаешь какая власть у церкви? Кто захочет, чтобы его отлучили. Да и как же без Бога жить?

Дядька Радим накрыл Дария лёгкой тряпкой. Дал попить водички. Себе заварил чай с травой и стал попивать его.

– Дядька, страшно всё это. А вот у нас разное болтали. И что ни к чему эти походы были. И что народу погубили много, и всё равно ничего не добились.

Дарий попытался подняться, но дядька Радим прижал его.

– Ты не вставай, пока, пусть мазь впитается. Это старинная мазь. Меня вот в походах и научили её делать. С ней лучше всё заживает. Да, и боль она снимет. – Дядька поставил кружку, достал большую иглу и начал чинить седло.

– К чему или ни к чему наши походы были, я не могу сказать. Крестоносцам не больно-то объясняли. Сколько народу погибло, я не знаю.

– Дядька, а как тебя не убили? Там говорят такие битвы были…

– Наверно повезло. Товарищи многие ушли, как говорили, в страну предков. Я вот живой остался, – дядька почесал голову.

– Худой ты больно, Даря. Поправиться бы тебе. А то ведь девки и смотреть на тебя не будут. Да и ребята запросто обидеть смогут.

– Дак я, дядька Радим, и так вроде бы всё ем. А все равно худой…

– То, что худой, это ещё ничего, а вот то, что в тебе силы нет и защищаться не можешь, это не годится.

– А что же мне делать, дядька?

Дядька Радим оглянулся на двери и начал рассказывать.

– Вот знаешь, как у нас было. Попал к нам, крестоносцам, парнишка, вот вроде тебя. Хочу, говорит, с вами идти, на землю обетованную посмотреть. А куда его брать, ничего он не умеет. Только в обоз. Помогать повару.

Но парнишка настырный попался. Привязался он к старому воину, научи, да научи драться оружием. Ну тот и дал ему палку. Защищайся, говорит. Старый воин тоже взял палку и начал парнишку охаживать. Бьёт его палкой, но жалеючи, крестоносцы-то видят это. А парнишка пытается увернуться, но не получается у него.

Короче побил его старый воин, и парнишка ушёл в обоз. На следующий день крестоносцы видят, он опять идёт, хромает правда. И снова просит старого воина научить его драться. Палку свою уже крепче держит.

И опять избил его старый воин. Крестоносцы думали уже, всё, больше не придёт парень. А он снова пришёл. И так пока стояло войско крестоносцев в этом месте три месяца, ждали указаний куда двигаться, парень приходил к старому воину. И вот наступил день, когда это и случилось.

Старый воин, как всегда, взял палку и начал бить парня. Но не тут-то было. Парень-то научился уворачиваться. И попасть в него старый воин не может. И так пытается, и так, и не получается…

А в конце парнишка изловчился и ударил-таки старого воина по ноге, да так сильно, аж захромал старый воин. Вот с тех пор и стал учить парнишку своей науке старый воин. И стал потом парень хорошим бойцом. Многих врагов порубал он мечом во славу Господа, многих своих товарищей выручил.

Дарий заслушался дядьку Радима. Вот бы ему также! В голове у него замелькали картины учебных боёв. В них Дарий был учеником у дядьки Радима. Тот обучал его, и так у Дария замечательно получалось, что он даже побеждал своего учителя.

Дарий пытался пошевелиться, когда дядька Радим стал осторожно снимать тряпку со спины. Вся она была пропитана мазью. Дядька аккуратно свернул тряпку и запрятал в деревянный ящик, – ну всё, иди.

Дарий сел и заметил, что стала заметно легче. Казалось, что мазь растворила боль, впитала её. И худо-бедно Дарий мог двигаться.

Дарий уже дошёл до двери, когда вдруг обернулся и спросил, – дядька, а ведь ты был тем учеником? Дядька Радим только улыбнулся, и махнул рукой.

Дарий пришёл к себе, лёг и заплакал. Так стало жалко себя. Никого у него нет. Вот только дядька Радим помогает. У других отцы, матери, а у него никого. Вспомнилась бабушка с дедушкой. Как они спокойно жили. Потом дедушка умер, и бабушка осталась одна с Дарием.

Дарию вспомнились последние разговоры с бабушкой.

Как-то вечером бабушка подозвала к себе Дария, и начала говорить.

– Всё, внучек, приходит мой черёд. Скоро я уйду, пришла моя пора. Давно меня там ждут матушка, да батюшка. Да ты не огорчайся. Все туда уходят. Кто раньше, кто позже, – бабушка вздохнула, обняла Дария, всхлипнула и продолжила, – значит, время пришло рассказать тебе, откуда ты у нас появился.

Дарий сидел на бревне и внимательно слушал. И перед внутренним взором у него плыли картины.

Какое-то помещение. Кругом одни мужики. Мальчишку лет пяти, тащит один из них, за шиворот по грязному полу. Открывается дверь, и пацана выбрасывают в жидкую грязь. На улице темно, идет мелкий нудный дождь. Мальчишка барахтается в луже и пытается вылезти.

– Чтоб ты сдох, крысёныш! Опять мне руку прокусил. Чтоб тебя собаки загрызли! И зачем бабы таких рожают! Убивал бы сразу!

Мужик сплевывает в лужу. Потом заходит в кабак и закрывает двери. Мимо идут старик и старуха. Они смотрят на мальчишку и торопятся пройти. Из лужи раздаётся голос.

– Помогите, помогите … – голос его жалобный, плачущий.

Дед оглядывается на сидящего в луже мальчишку, и останавливается. Бабка тянет его дальше. Дед, однако разворачивается и идёт к мальчишке.

– Ты куда, старый! Пошли быстрее! Неровён час кто увидит! – бабка нервничает.

– Ты посмотри, нет, ты посмотри! Как похож! Как похож! Да это же наш Данька в детстве … – старик приседает перед мальчишкой.

Бабка тянет старика за рукав. Старик же неожиданно хватает мальчишку, прижимает к себе и торопится уйти. Бабка спешит за ними и причитает.

– Что же будет! Что же будет! А ну как схватят нас? Украли мальчонку …

Дед торопится и на ходу бормочет.

– Замолчи, бабка! Замолчи! В кои веки дело доброе делаем, а ты причитаешь … Ведь помрёт мальчонка, помрёт. Если оставим здесь. А так, увезём в деревню и оживёт он у нас. Помолимся и простится нам грех … спасти надо раба Божьего.

Бабушка перекрестилась и продолжила, – вот, так ты у нас и появился. Сначала болел сильно. Видно, тебя бесы потрепали сильно. Ты же мальчонка и защиты у тебя не было никакой. А они эти бесы, кругом болтаются, ждут, когда к человеку прилепиться можно будет. Ну и прилепляются. Я-то с тебя бесов сняла, а вот дальше уже сам смотри.