Читать книгу Все вижу! - Сергей Валентинович Антонов - Страница 2

– Четырнадцать, пятнадцать… Честер, глупый пес, перестань путаться под ногами! Ты хочешь, чтобы я упала и расквасила нос об этот каменный пол? Сколько раз предупреждала, что нажалуюсь в Международную Ассоциацию собак-поводырей и тебя исключат за поведение несовместимое с должностью!

Колли залаял, видимо добиваясь прощения.

– Ладно уж, – благосклонно сказала Рэйчел. – Ты же знаешь: я не ябеда. Шестнадцать…

Второй день, проведенный в замке Крессе де Молэ как две капли воды походил на первый, за исключением того, что сегодня Рэйчел закончила изучение комнат первого этажа старинного замка. Этот на первый взгляд простой процесс требовал от девочки целеустремленности, внимательности и хорошей памяти.

Теперь Рэйчел точно знала, что от входной двери ее комнату отделяет пятьдесят три шага, до ванной и туалета надо сделать четырнадцать шагов, а до каждой из двух лестниц на второй этаж, где находится комната дяди и его жены – двадцать один.

Из того, что ей удалось пощупать и измерить, больше всего понравились огромные напольные часы, с массивным маятником. Они отсчитывали минуты и часы так веско, громко и солидно, будто говорили: вы, людишки, ничего не понимаете в этой жизни, а я знаю о ней все.

Рэйчел любила прикасаться к старинным вещам, по всей видимости, унаследовав трепетное отношение к ним от родителей. А в замке, вещей, история которых уходила корнями в далекое прошлое хватало. Причем не все они были такими же дружелюбными ворчунами-всезнайками, как старые часы.

Поскольку осязание заменяло Мидллуайт зрение, то развито оно было значительно сильнее, чем у обычных людей. Рэйчел не просто касалась предметов руками. Она их сканировала. Так было с массивной дверной ручкой, отлитой из меди и привинченной к двери, ведущей, по словам дяди Пьера, в бывшую часовню.

Рэйчел коснулась ее всего один раз и, этого оказалось достаточно, чтобы дать себе зарок никогда не входить в часовню. Прохладный металл сохранил в ячейках своей кристаллической решетки липкий сгусток давней и очень негативной энергии. Тот, кто касался ручки много-много десятилетий назад, испытывал целый набор переживаний. Возможно, он сам не был плохим человеком, а может, просто оказался в отчаянном положении и входил в часовню, чтобы в разговоре с Богом на время избавляться от хлеставшей через край душевной боли.

Размышляя над этим, Мидллуайт не забывала вести отсчет шагам и добралась до конца холла. На очереди было обследование второго этажа, но Рэйчел решила сделать перерыв. Бродить по пахнущим сыростью, пропитанным астматическим дыханием древности помещениям, порядком надоело. К тому же на прогулке по саду, предмету своей особой гордости, настаивал дядя Пьер.

– Поверь мне, Рэйчел, – говорил он. – Садовников незаслуженно считают ремесленниками. Это глубоко ошибочное мнение. Любой, кто имеет дело с растениями и любит их – творческая натура, художник в своем роде. Я с удовольствием покажу тебе сад и опишу самые лучшие цветы. Жаль, что ты не сможешь их увидеть, но, почувствовав, ни с чем несравнимый аромат сразу скажешь: дядя Пьер – ты просто гений!

Предыдущую встречу с дядей нельзя было назвать знакомством: тогда Рэйчел исполнилось всего три года. Теперь они узнавали друг друга заново и Рэйчел успела понять, что ее французский дядюшка если и не гений, то уж во всяком случае очень хороший человек. Добрый и немного беззащитный. Для себя девочка решила, что он должен выглядеть как мастер Антонио, создавший Пиноккьо.

Что касается Фриды Мулеж, которую Рэйчел, не без внутреннего протеста, называла тетушкой, то в их отношениях не намечалось даже намека на зарождающуюся теплоту. Сразу после появления девочки в усадьбе и церемониала приветствий, “тетушка” постаралась расставить все по своим местам.

– Мы завтракаем в восемь, обедаем в два часа, а ужинаем в семь, – с претензией на аристократизм заявила мадемуазель Фрида. – Учти эти инструкции и постарайся не опаздывать.

Инструкции? Она что: новая электродрель фирмы “Чэбб”? Рэйчел покоробило не только это слово. Сам тон госпожи Мулеж, напрочь отбивал всякое желание садиться с ней за один стол, вызывая большие сомнения в качестве приготовленных ею завтраков обедов и ужинов.

Впрочем, отношения с Фридой могли со временем и наладиться. Сейчас у Рэйчел хватало других впечатлений и переживаний, никак не связанных с родственными проблемами.

Первая ночь показала: вжиться в быт французского средневековья не так-то просто. Перина оказалась чересчур мягкой, простыни – жесткими, а колеблющийся от сквозняка занавес балдахина наводил на мысль о том, что из-за него в любой момент может выглянуть исхудавший и бледный призрак какого-нибудь барона, которого девочка хоть и немогла увидеть, но очень живо себе представляла.

Кроме того были звуки… При воспоминании о них, Рэйчел почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок. Замок был полон мрачных воспоминаний и изливал их с помощью скрипения половиц, стука ветвей деревьев в оконные стекла, стонов ветра в каминных трубах и невнятного шепота.

Этой ночью, этой ночью,

Этой ночью, верь не верь.

Кто-то страшный,

Кто-то страшный.

Постучался ко мне в дверь!

Мурлыча под нос стихотворение, которое Стивен Кинг сделал эпиграфом к своим «Томминокерам», Мидллуайт сменила шлепанцы на кроссовки и уверенными движениями завязала шнурки. Со стороны могло бы показаться, что справляться со шнурками девочка умела с рождения. На самом деле эту нехитрый процесс она освоила только в восемь лет, а ходить, не пользуясь тросточкой иаучилась в десять. Вся жизнь Рэйчел была одной бесконечной борьбой за то, чтобы выглядеть, как обычные, зрячие люди. Она добивалась неплохих результатов, одерживала маленькие и большие победы, но понимала: все чего достигла, было только приближением. Некой кривой, которая приближается к оси координат бесконечно близко, но никогда ее не достигает.

Рэйчел покинула комнату, прошла положенные пятьдесят три шага, оказалась на крыльце и подставила лицо солнечным лучам, которые имели удивительную способность не оставлять от ночных страхов камня на камне.

Крыльцо было границей, за которой начинался новый, пока еще не изученный мир. Стартовая площадка для летательного аппарата космической путешественницы Мидллуайт, осваивавшей маленькую планету Крессе де Молэ. Пока для передвижения по ней девочке требовалась помощь.

– Честер, ко мне!

Не прошло и десяти секунд, как запыхавшийся от быстрого бега пес начал тереться о ноги хозяйки. Рэйчел достала из кармана джинсов поводок, привычным движением прикрепила его к карабину ошейника.

– Давай-ка, дружок, отыщем дядю Пьера.

Прогулка по саду доказала, что, рассказывая о его прелестях, садовник ничуть не преувеличивал. Рэйчел словно оказалась в огромном аквариуме, наполненном вместо воды всевозможными благоуханиями.

Вспомнился дом в Лондоне, место где Рэйчел провела лучшие годы жизни и голос матери. Наоми Рэйчел водила дочь по небольшой оранжерее и учила распознавать цветы по запаху.

– Это роза, малышка… Правда, замечательно пахнет? Розы бывают самых разных цветов, но их лепестки всегда гладкие, с тонкими прожилками, которые можно почувствовать, коснувшись пальцами. Если ты действительно моя дочь, то обязательно полюбишь эти цветы…

Рэйчел тряхнула головой, чтобы прогнать воспоминания. Любительница роз, известный археолог Наоми Мидллуайт теперь наслаждалась ароматом любимых цветов где-то в райских кущах.

А жизнь ее дочери навсегда разделилась на два временных отрезка «до» и «после». Граница между ними была не столь знаковой, как Рождество Христово, но значила для Рэйчел очень много.

Некоторое время девочка и пес шли по вымощенной каменными плитами дорожке. Убедившись в том, что дяди Пьера в саду нет, Рэйчел свернула с дорожки и углубилась в заросли кустов, которые благополучно обходила с помощью Честера.

– Не пора нам возвращаться, бродяга? – поинтересовалась она у пса.

Вместо ответа Честер неожиданно зарычал и, вырвав поводок из руки хозяйки, умчался в неизвестном направлении. Рэйчел пришлось идти, ориентируясь на лай своего колли. Ее не шутку встревожило то, что Честер так разозлился. Обычно очень добрый пес, на этот раз просто выходил из себя.

– Ну и с чего бы это ты так разлаялся? – спросила девочка.

Услыхав хозяйку, Честер отрывисто тявкнул и притих.

– Это твоя собака?

Голос доносился откуда-то сверху, но Рэйчел сильно сомневалась в том, что удостоилась чести беседовать с Создателем.

– Честер – мой пес, – кивнула Рэйчел. – А за замком и усадьбой присматривает мой дядя, который не потерпит вторжения в сад посторонних.

– Вторжение! Слово-то, какое! Можно подумать, что я проломил ограду тараном и ворвался сюда во главе полчищ косматых гуннов! Разочарую тебя: я не Атилла, а эта ограда не Великая Китайская стена.

Рэйчел уже сообразила, что разговаривает с мальчиком примерного своего возраста и улыбнулась.

– В своем нынешнем положении ты скорее Тарзан. Мне кажется, что если ты спустишься с дерева, то беседовать станет значительно удобнее.

– Ага! Так я и спустился! Твоему зверюге только этого и надо!

– Честер разрывает людей на куски лишь по моему приказу. Если вы будете вести себя по-джентельменски, мы сумеем договориться. Честер – свои!

Послышался шелест ветвей и стук ног о землю.

– Вообще-то я – прирожденный джентльмен. А зовут меня Клод Рэймонд.

– Рэйчел Мидллуайт. С Честером вы уже успели познакомиться.

– Это – настоящий монстр! – рассмеялся Клод. – Едва я перелез через ограду, как он загнал меня на яблоню.

– Охота за незваными гостями не является основной специальностью Честера. Вообще-то он мой поводырь.

– Ты…

– Слепая с рождения, – девочка демонстративно поправила солнцезащитные очки. – Обычно это обстоятельство несколько коробит…

– Не продолжай, Рэйчел. Я рад знакомству с тобой и замечу, что тоже не вызываю у окружающих бурного восторга. Одноклассники прозвали меня Большим Клодом. На самом деле я не такой уж и большой, а попросту толстый.

– Теперь мы знаем, друг о друге почти все, – Рэйчел присела на корточки и отцепила поводок. – Месье Большой Клод, кажется, гордо заявлял о том, что он – джентльмен и, наверное, не прочь предложить даме руку?

– С огромным удовольствием! Прогуляемся по саду?

– Подозреваю, что ты здесь не в первый раз, а значит, будешь хорошим гидом.

– Это пожалуй единственная польза, которую ты можешь извлечь из старины Клода!

Подростки, сопровождаемые умиротворенным Честером, вышли на дорожку. Клод кратко и с юмором рассказал о своей школе, а затем спросил:

– Ты родственница хозяина?

– Нет. Племянница садовника. Дядя Пьер – мой единственный родственник.

– Сирота? – нахмурился Клод.

– Стала ею два месяца назад. Родители были археологами и погибли на раскопках акрополя ацтеков.

– Мне жаль. Прими мои соболезнования, Рэйчел. А ацтеки – это интересно… Они между прочим были коммунистами.

– Твои познания о древних культурах широки, а мнение, мягко говоря, немного утрированное. Почему коммунисты?

– Я читал, что Верховный Жрец, руководивший этим народом, имел собственный земельный надел, который обрабатывал лично. Круто, а?

– Очень, – согласилась Мидллуайт. – Значительно круче сада в старой усадьбе, куда приходится лазать через ограду.

– Оставь свои колкости, Рэйчел! За неимением под рукой акрополей сойдет и Крессе де Молэ. Ты хоть знаешь, куда попала? Здесь жил сам…

– Судя по названию – Жак де Молэ, – перебила девочка. – Великий Магистр Ордена тамплиеров. Его сожгли на костре. Я читала серию Мориса Дрюона “Проклятые короли”.

– Да, Жак де Молэ, – пробормотал Рэймонд. – Читала?

– Слепые тоже читают, Большой Клод, – с улыбкой сообщила Рэйчел. – У меня много аудиокниг. К тому же я в совершенстве освоила азбуку Брайля. Приходиться ведь как-то выходить из положения. А ты думал, что слепые годятся лишь на то, чтобы клеить конверты и упаковывать скрепки в полиэтиленовые пакетики?

– О книгах, которые сами себя читают, я совсем не подумал! – воскликнул мальчик. – Это круто! Лежи себе на диване, смотри телик и слушай!

– А ты оказывается лентяй, дорогой Клод.

– Ни капельки, Рэйчел! Ты ведь дашь мне послушать что-нибудь из своей аудиотеки?

– Ладно, уж… Если конечно пообещаешь, что не забросишь обычные книги.

– Слово будущего полицейского!

– Тихо! – Рэйчел поднесла палец к губам. – Сюда кто-то идет…

– Тебе показалось. Я ничего не слышу.

– Ты и не можешь слышать на таком расстоянии.

Клод раздвинул ветки кустов.

– Так и есть – Фрида! Мне не хотелось бы встречаться с этой…

– Ты хотел сказать ведьмой?

– Гм… Почти, – смутился подросток.

– Тогда до завтра?

– На том же месте! – прошептал Клод. – Предупреди Честера. Мне не хочется опять влезать на яблоню. Сама понимаешь: с моей-то комплекцией…

Новый знакомый Рэйчел рванулся к ограде, а через минуту девочка встретилась с Фридой.

– Мы с твоим дядей обыскали весь замок и очень волновались, – с места в карьер начала мадемуазель Мулеж. – Ты должна предупреждать нас, если собираешься уходить далеко.

– Учту это, тетушка.

– Уж будь так любезна, Рэйчел.

По пути к замку они не сказали друг другу ни слова. Дядя Пьер уехал к знакомым в деревню и Рэйчел пришлось ужинать вдвоем с Фридой.

Доедая десерт, девочка думала о словах комиссара Мортрэ, назвавшего Крессе невеселым местом.

“Будь замок трижды Диснейлендом, благодаря тетушке Мулеж, он все равно никого бы не развеселил”, – подумала Рэйчел.