Читать книгу Ангел Смерти - Сергей Валентинович Антонов - Страница 3

– Кто я? Что я? Только лишь мечтатель, синь очей утративший во мгле, – хриплый голос за стеной звучал нарочито противно. – Эту жизнь прожил я только кстати, как и все другие на земле…

Иван Кароль попытался оторвать голову от подушки, но она оказалась настолько тяжелой, что приподнялась меньше чем на сантиметр.

– Бо… Борис, чтоб тебе сдохнуть! Заткнись!

– И тебя целую по привычке, – Борис Чуркин сунул в комнату свою помятую, но тщательно выбритую круглую рожу. – Потому, что многих целовал. Чего тебе, Ванюша?

– Сказал же: заткнись!

– И, как будто зажигая спички! – Чуркин специально поднял голос и последней строкой четверостишия буквально оглушил Кароля. – Говорю любовные слова! Чем тебе не нравится мое пение, милый?

– Голова раскалывается. Есть похмелиться?

– А то, как же! – Борис исчез и спустя несколько секунд торжественно внес в комнату, наполненную до половины стограммовую рюмку. – Кто ж о тебе позаботится, как не я? Выпей, Ваня, сразу полегчает! Может огурчика малосольного сообразить?

– Какой к свиньям собачьим огурчик?! – Кароль одним ударом выбил рюмку из рук любовника. – Что это? Во рту только поганить. Бегом в магазин. Одна нога здесь – другая там!

– Грубо, – констатировал Борис, усаживаясь на кровать. – Ты, Ваня, невоспитан, очень груб. Настоящее животное и… это мне нравится!

Чуркин неожиданно навалился на Кароля и, осыпая его шею жадными поцелуями, заставил лечь.

– Я хочу тебя, Ваня! – задыхаясь от страсти, шептал Борис. – Если бы ты только знал, как я… тебя… хо-о-о-чу-у-у…

Возбуждение, охватившее Ивана, боролось с тяжелейшим похмельным синдромом. Победил синдром. Иван столкнул Чуркина на пол.

– Потом, я сказал! Сейчас настроения нет…

– Скотина! Тебе бы только нажраться…

– Брось, Боря, не обижайся на меня дурака, – Иван протянул руку и нежно потрепал дружка по седому стриженому загривку. – Ты же знаешь: мне на улицу нельзя. Соседи увидят, толки пойдут.

– Метнись, дружок, в «Гастроном»? По рюмочке выпьем, видик посмотрим. Твою любимую киношку. Ну, с теми мальчишками, что разные разности вытворяют…

– Правда? – ожил Чуркин. – Правда?!

Борис быстро оделся, чмокнул Кароля в небритую щеку.

– Я моментально! – донеслось из коридора.

– Достал! – Иван проковылял в ванную, открыл кран и без особой охоты размазал воду по щекам. – Достал, Боря. Окончательно достал. Надо что-то делать…

Слегка одутловатое, отмеченное множеством бурлящих внутри страстей лицо сорокадвухлетнего жулика, громко именовавшего себя предпринимателем и главою мифического фонда «Отечество», было бы вполне гармоничным, если бы не нос. Этой, изогнутой, как серп и такой же острой части лица было суждено стать пожизненным крестом Ивана. Кароль не раз пользовался своими связями в кругах голубых, чтобы проворачивать разного рода аферы. Случалось, что они удавались и тогда финансовые возможности длинноносого выжиги и плута вполне соответствовали роли, которую он играл.

Благоденствие, как правило, длилось недолго: Иван бросался в новую авантюру и оказывался на мели. Последние два года, Кароль посвятил заготовке пиломатериалов. Древесно-стружечный бизнес продвигался ни шатко, ни валко. Ванечка впал в депрессию, но неожиданно узнал, что является однофамильцем польского магната, владевшего в средние века несколькими замками. Иван сразу заговорил с акцентом поданного Великого Княжества Литовского и отправился осматривать ближайшее родовое гнездо. Замок, хоть и находился на последней стадии превращения в руины, лже-наследнику очень понравился. Он побывал в райисполкоме, где с изящной легкостью опытного сына лейтенанта Шмидта убедил тупоголовых чиновников в том, что намеревается отстроить дом предков заново.

Благородство и самоотверженность Кароля, а главное – его упоминание о потоках туристов, заставило осторожных начальников поддаться на уговоры мошенника. Во время одной из прогулок под некогда величественными сводами Кароль обратил внимание на дымоходы, которые пронизывали стены замка от крыши до фундамента и вспомнил, что феодалы имели привычку прятать там свои несметные сокровища.

– А я-то дурак бревна распиливаю!

Ваня хлопнул себя рукой по лбу и помчался отдавать указания десятку наемных работников. Гул станков затих. Рабочие вооружились ломами и под покровом темноты начали крушить стены замка. Кароль потерял сон и покой. Он очень боялся того, что подручные приберут найденный клад к рукам, оставив его, прямого и единственного наследника, в дураках.

Разрушение дымоходов шло ударными темпами. Скитаясь по замку ночью, Кароль как-то выглянул из окна и увидел микроавтобус, въезжавший во двор большого особняка. То, что машина была выкрашена в непривычный алый цвет, Ивана не удивило. Обильную пищу для размышлений дало совсем другое: охранники выволокли из микроавтобуса двух мужчин, судя по виду бомжей, и пинками погнали их к двери подвала. С той ночи Кароль начал пристально следить за особняком и его обитателями. Он знал, что дом принадлежит Сергею Микошину и имел к нему большие претензии.

Приехав в город, Иван узнал о том, что по соседству обитает тот, кто может раз и навсегда изменить плебейские пропорции носа и нанес Микошину визит вежливости, заявившись в особняк с видом падишаха.

Обмануть Сергея Михайловича высокопарными речами о том, что «нам, олигархам следует держаться вместе» не удалось. Проницательный Микошин сразу распознал в Кароле жулика, а также заметил суетливый блеск глаз, свойственный лишь больным лихорадкой и гомосексуалистам.

– Пластическая операция? – улыбнулся Сергей Михайлович, узнав об истинной цели прихода Ванечки. – Нет проблем! Вот вам рекламный проспект моей клиники. Телефончики и прочее. Связывайтесь с секретарем, оговаривайте все детали и платите.

При ваших финансовых возможностях цена операции – сущий пустяк.

Услышав сумму, Кароль изменился в лице. Проглотил обиду за то, что Микошин отослал его к секретарю. Начал нести ахинею о счетах в иностранных банках и бюрократах из Цюриха, которые делают жизнь миллионеров просто несносной.

– Вам ли, Сергей Михайлович об этом рассказывать! Сами все знаете.

– Почему же? Я ведь не так богат, как вы, – Микошин опустил голову, чтобы скрыть улыбку. – Утром, как говорится квасок с лучком, вечером лучок с кваском. Так, говорите проблемы с банками и наличными?

Ванечка выступил с пространной речью, суть которой сводилась к тому, что операция необходима сейчас, а денежки он заплатит позже.

– Столько бизнес-проектов! Все до копейки вложено в дело. Прибылей, само собой жду огромных, но как раз теперь…

Микошину надоело выслушивать болтовню носатого мошенника. Он незаметно надавил кнопку, спрятанную под крышкой письменного стола, и в комнату вошел охранник.

– Стулья против денег, многоуважаемый олигарх! – Сергей Михайлович вытянул холеную руку в сторону выхода. – Проводите гостя и хорошенько запомните его гнусную рожу. Чтобы больше я его здесь не видел!

Оплеванный и униженный, Кароль поклялся отомстить Микошину. Загадочная выгрузка бомжей, в свете этого обстоятельства, становилась отличным поводом для шантажа.

Между тем розыски клада привлекли внимание досужего краеведа-любителя. Отираясь под стенами замка, он сообразил чего добивается Кароль и, настрочил заявление в прокуратуру.

Иван готов был опровергнуть клевету в суде, но на его беду появились новые проблемы. Давно забытая им авантюра имела печальные последствия. За ним началась охота и парочка коротко стриженых верзил получили указание, живым Кароля в плен не брать.

Иван не выдержал мук преследования и в одну безлунную ночь замок запылал, а арендатор исчез.

Ходили слухи, что он уехал в Швейцарию делать кровопускание своим счетам. Так могли думать только наивные сотрудники прокуратуры. Никак счетов у Ванечки, ни в Швейцарии, ни даже в Жмеринке отродясь не было, а прятался он в однокомнатной квартирке старого педрилы Чуркина, расплачиваясь за постой и конспирацию любовью.

– Надо что-то делать, – Кароль прошелся по комнате заглянул под стол. – Черт, куда подевались ботинки?

Ботинки нашлись. Они почему-то оказались наверху вешалки, там, где нормальные люди обычно кладут шляпы. Обувшись, Кароль уселся возле телефона. В спешке ударяясь в бега, он прихватил только самое необходимое, в том числе рекламный проспект клиники пластической хирургии.

– Встретиться со мной в ваших интересах! – заговорщицким тоном уверял Кароль Микошина, а, получив приглашение, рассмеялся. – Ни за что Сергей Михайлович! Бывал у вас и знаю, как вы встречаете гостей. Ни за какие коврижки! К тому же я не хочу оказаться на месте тех двоих, которые, очень хочу надеяться живы-здоровы. Наше рандеву должно состояться в людном месте. Ну, скажем на скамейке у городского фонтана.

Положив трубку, Иван расплылся в улыбке.

– Хорошо говорил! Теперь раскрутить эту суку на деньги будет легко! Уеду из этой дыры. Первым же поездом уеду!

Из коридора донеслись шаги возвратившегося из «Гастронома» Бориса.

– Одну секундочку. Ваня, без меня не начинай. Я – в ванную.

–Ну-ну, – Кароль отвинтил пробку бутылки. – Стану я тебя ждать.

Залпом проглотив стакан, он рассовал по карманам плаща документы, деньги и тихо вышел из квартиры.

В то время, когда Чуркин лил слезы над початой бутылкой и пустым стаканом, его, теперь уже бывший любовник, вдыхал полной грудью осенний воздух. После полуторамесячного заточения в квартире Бориса, Кароль почувствовал себя заново родившимся. В голове роились только приятные мысли, а уверенность в том, что все мечты сбудутся, росла с каждой минутой. Шагая к месту встречи, думал только о размерах суммы, которую намеревался вытребовать у Микошина в обмен на молчание. Решил, что пятьдесят тысяч долларов будет в самый раз, уселся на скамейку и осмотрелся.

Место было выбрано удачно. У фонтана под строгим надзором бабушек и мам копошились дети. На соседних скамейках болтали, потягивая пиво, юные хулиганы и их подружки. Какой-то старик, прохаживался по тротуару, читая газету, а под капотом припаркованной у обочины шикарной «хонды» копошился ее хозяин – здоровяк в клетчатой куртке и бейсболке.

Иван взглянул на наручные часы. До прихода Микошина оставалось три минуты. Шантажист начал нервничать и уже хотел спросить у кого-нибудь из прохожих точное время, когда услышал за спиной знакомый голос.

– Кажется, вы хотели мне что-то продать?

Кароль обернулся. Микошин возвышался над ним, как башня и, сунув длинные руки в карманы плаща, улыбался.

– Садитесь, – буркнул Иван. – Разговор будет долгим!

– Разве? Мы с вами ведь деловые люди. Так зачем толочь воду в ступе? Насколько я понял, вы шпионили за моим домом. Кое-что видели…

– Это мне нравится! – Кароль хлопнул ладонями по коленям. – Кое-что? Вы силой привезли к себе в особняк двух мужчин. Ваши костоломы на моих глазах затолкали их в подвал. Простите за нескромный вопрос, что сталось с этими людьми?

Микошин вытянул ноги, и устало зевнул.

– Мне казалось, что вас интересуют деньги, а вовсе не соблюдение прав человека в этой стране. Называйте сумму, милейший. От пустой трепотни на языке мозоли натрете.

– Хорошо. Раз вы так спешите то, отвечу. Пятьдесят тысяч меня устроят.

Кароль ожидал изумления, вспышки ярости, чего угодно, но не нового зевка.

– Конечно, долларов?

– Да уж не «деревянных»!

– Когда и где вы желаете получить деньги?

– Здесь же! Завтра в это же время.

– Отлично, – Микошин встал. – Вы получите все, что причитается. Сполна, без задержек, а может и раньше, чем рассчитываете. До встречи.

Оставив Ивана удивляться быстрому окончанию переговоров, Микошин вышел на тротуар. Провожая его взглядом, Кароль тоже хотел встать, но к своему ужасу не смог этого сделать. На плечах шантажиста лежали сильные мужские руки.

– Молчи и внимательно меня слушай, – прозвучал над ухом повелительный голос. – Если попытаешься дернуться – узнаешь, в каком месте твоей шеи находятся болевые точки. Кивни, если понял.

Одна рука переместилась с плеча на шею Ивана. Большой палец надавил на нужный узел мышц и Кароль почувствовал, как по шее растекается онемение. Пришлось кивнуть.

– Я чувствую запах. Мне кажется, ты выпил, – прошептал незнакомец. – Это так?

– Да, – Кароль увидел, что капот «хонды» закрыт, а из выхлопной трубы вырываются клубы прозрачного дыма. – Стакан водки…

– Больше. Гораздо больше. Напился так, что не можешь самостоятельно держаться на ногах. Я прав?

– Да, я очень пьян.

– Вставай, я помогу тебе добраться до машины.

Осязать и обонять Иван начал только спустя несколько часов. Со зрением дела обстояли гораздо хуже. Когда Кароль открыл глаза и не увидел ничего кроме черной мглы и запаниковал.

– Я ослеп! – залепетал он. – С моими глазами что-то случилось! О боже!

Поднявшись, он вытянул руки перед собой и сделал несколько робких шагов. Опытный приспособленец решил, что глаза – не самый большой дар природы. Многие обходятся без них и живут очень даже неплохо.

– Эй, есть тут кто? Я попал в беду. Потерял зрение и память. Помогите, если вы способны на сострадание!

Вместо ответа раздался похожий на вздох звук открываемой пневматической двери. Сначала Иван увидел узкую полоску света, а в следующую секунду вынужден был прикрыть глаза ладонями. Полоска расширилась до прямоугольника, в котором вырисовывался четкий силуэт мужчины.

– Благодарю, тебя Господи, – завопил Кароль. – Я не ослеп! Боже, я вижу!

– Не спеши рассыпаться в благодарностях, грязный гомосек, – тон незнакомца был одновременно грубым и насмешливым. – Видеть не всегда полезно для здоровья, а уж шпионить – тем более. Да и Бог, к которому ты взываешь, предпочитает не заглядывать сюда.

– Где я нахожусь?! – от отчаяния к Ванечке вернулась свойственная ему наглость. – И по какому праву вы разговариваете со мной в таком тоне?!

– Ты в больнице. В отличной больнице, где излечивают от всего, включая длинные носы и чрезмерное любопытство. Помнишь присказку о Варваре? – рука в резиновой перчатке метнулась к лицу Кароля, пальцы сжали нос и резко дернули вверх. – И о правах. Здесь у тебя только обязанности. Одну из них – подохнуть, ты исполнишь

незамедлительно!

В судорожно дергающийся кадык Ванечки воткнулась игла. Раскаленная как лава жидкость проникла под кожу и расплавила сосуды. Кароль закричал так, как не кричал никогда в жизни – неистово и… бесшумно.