Читать книгу Стихотворения - Сергей Васильев - Страница 32

Кто творит обиды, а кто – добро,

Это уж как Господь решит!

До сих пор иудино серебро

Под ногами у нас лежит.

Мы небесным ангелам не родня —

Человеческий прочен стыд.

Я гляжу на Бога, а Он на меня:

Я печалюсь, и Он грустит.

Что, опять не мил домашний уют

И печаль умерла до срока?

И поют в душе твоей, и поют

То ворона, а то сорока.

Вспоминаешь вдруг не Эдгара По

После выстрела холостого,

А вагонное это депо,

Рельсы и Льва Толстого.

Бог, говорят, на дела мастак,

Тогда почему, скажи, все не так

Ни у птиц, затмивших простор голубой,

Ни у трав степных, ни у нас с тобой?

Хочешь, крестик мой серебряный стырь,

Хочешь, в мужской уйди монастырь,

А я в женский уйду тогда,

Чтоб запомнила навсегда.

И в саду темно, и в сенях темно,

Только в горнице благодать.

Там иконка старая висит давно,

Которую никому не видать.

Там вино виноградное грустно пьют,

Там живая течет вода,

Там порхают пчелы и там живут

Ангелы иногда.

Мальчиков ест Платон,

Левиафан – планктон,

Все кого-то едят,

Даже моих котят.

Хмурься, злись и молись

О том, чтобы эта слизь —

Господи, исцели! —

Исчезла с тела земли.

И чайка глупая бескрыла,

И православный крест у рва.

Лиловые глаза раскрыла

Сирень, от страха чуть жива.

Как странно в этом захолустье,

Где даже помыслы горьки,

Где жизнь твоя вплывает в устье

Какой неведомо реки.