Читать книгу «И мужество нас не покинет» - Сергей Васильевич Александров - Страница 2

И листья падают неслышно.

И ветерок в ветвях чуть дышит.

И дождик шелестит по крыше.

И удивленная луна

Глазеет из-за туч украдкой.

По лужам цокает лошадка…

Весь город спит – тревожно-сладко.

Как будто поутру – Война…

Стояли сны, заиндевевши,

В сугробах синего рассвета.

И на пригорке старый леший

Прощался с запахами лета.

И солнце вновь свершало муки

Рожденья в тусклом небосклоне.

И у берез поникли руки,

И морды вскидывали кони,

Глядя вслед стаям журавлиным

И ветру, что бежал за ними…

И исходила паром глина,

И осень превращалась в зиму…

Вновь непонятное явленье

Пороши рыжей ворожило —

И листья падали на землю.

И мы пока что были живы…

За ночь постаревшие матери тихо

На станции спины сыновьи крестили;

А те, бесшабашные и молодые,

Смущались своих матерей.

И жены на шеи кидалися с криком,

О чем-то просили, о чем-то молили.

Опустошенные и неживые —

Долго смотрели вслед.

А деды седые ломали фуражки

В негнущихся пальцах; и мелкой крупой —

Слезы катились и губы дрожали.

Предательски. В первый раз.

Ненужный оркестр «Прощанье славянки»

Играл, – и фальшиво сипела труба.

Мальчишки между вагонов играли

В войну… Начиналась война.

Солнце запуталось в соснах.

Камни молчат – немые…

Здесь

Насмерть

Стояли

В грозном,

В сорок первом – живые…

Живые люди —

Поэты,

Строители

И солдаты.

Взрывали армады железа

И – гибли.

Не шли на попятный.

Железо вонзалось в камень,

Камень вплавлялся в тело…

Но люди

Стояли

Насмерть.

И пахло живьём горелым…

Сожженные

И раздавленные.

Снесшие муки любые —

Погибли они когда-то,

Чтоб

Жили

Сейчас

Живые.

                   1979—2009

Воя, падают бомбы, плоть раздирая и души.

Где голова, где – ноги… Забиты землею уши.

И кровожадно водит хоботом смерть с крестами —

За ней уже – пол Европы. Полмира… А что за нами?

Что за моей спиною? Какая за мною сила?..

Рыхлая стенка окопа,

Да под ногами – месила

Из крови, гильз и шинельки,

И мертвого командира:

Досталось ему шрапнелью —

И жить не достало силы.

Еще за мной – старый «сидор»,

Где два сухаря, тушенка,

Кисет с буквой «В» – Василий;

Рукавчик от распашонки —

Жена мне с письмом прислала,

Сказала, что – сын, как ждали…

Кому-то, наверно, мало.

Но это – сильней медалей,

Сильнее речей геройских,

Сильнее смертей всех вместе!

Пусть прет на меня всё войско…

Давайте, поближе лезьте,

Чтоб больше вас всех скосило,

Пощады чтоб не просили!…

Спасла меня сына Сила…

И, значит – спасла Россию.

                                                     1981—2008г.г.

Всё о ней, о проклятой —

Пусть была и давно…

Шли в атаку солдаты

В чёрно-белом кино:

Взрывы, сполохи, пламень,

Смрадный дым до небес…

И остался на память

В пни расстрелянный лес:

Где воронки – озёра;

Где оврагом – окоп;

Где ручей невесёлый

Упирается в лоб

Ржавой башне. И птицы

Там не вьют своих гнёзд —

Видно, тоже им снится

Шелест павших берёз…

Вот старый альбом.

Вот фото. На нём:

Стоишь ты, она присела.

Такой бравый вид,

И взгляд – как гранит.

Она же – в венчальном белом.

Бьют волны в причал;

И ты ей кричал

Слова сквозь салют прибоя.

Там, в жизни другой,

Ты верил в любовь…

А здесь – шёл на дно с конвоем.

Вот писем штук пять,

И в клетку тетрадь,

Засохший листок кленовый.

И думали вы —

Не будет беды;

И жизнь начинается снова.

Она – молода.

Так будет всегда.

И вальс – среди яблонь белых —

Там, в жизни другой,

Кружила с тобой…

А в этой – ты был расстрелян.

Откроется шкаф:

На плечиках – шарф,

И китель под ним в наградах.

А ты – вспоминал,

Как жару давал!

И гнал ты врага как надо!

И вдруг – медсанбат,

Её нежный взгляд,

И губы – спелей малины…

Там, в жизни другой,

Пришёл с ней домой…

А здесь – ты лежишь под Клином.

Студентка – она.

А ты – ни хрена

Не смыслишь в тычинках этих!

Тебе б – в самолёт,

Да снова в полёт.

А лучше бы – на ракете!

Она будет ждать,

Встречать, провожать…

А дальше – приёмы, фраки.

Там, в жизни другой,

Ты – просто Герой…

А в этой – исчез в ГУЛАГе.

Вот – старый альбом…

События в нём

Все выцвели. В пятнах ржавых.

Кому нужен он?..

Лежит под столом

Эпоха другой державы.

А помнишь года,

Лежал он когда

На видном, почётном месте?

И крутится мысль —

Не там родились…

Ведь – если бы… Если б… Если…

И, как старый диск,

Всё крутится мысль:

А вдруг, где-то – там… А если б…

Пусть мертвые встанут… И встанете вы —

Их тень рядом с вами видна.

Пусть мертвые встанут, помянут живых,

И память осушат до дна.

Пусть встанут живые. И пусть помолчат.

Пусть годы слезятся из глаз…

А мертвые – выпьют за вас.

И за нас – за ваших сынов и внучат…

А если б – тебя убило,

Как и других отцов?

Тогда бы Земля остыла

Под холодом мертвецов;

И стал бы тогда отцом мне

Тот, кого нет сейчас;

Который – под серым камнем…

На камне – даты и часть.

Звезда. И слова простые.

И каплями жизни —мох.

И снятся всё сны о сыне

Тому, кто дойти не смог…

Ты страх оценивал лишь боем

И перекрестьем на броне.

Ты не считал числа пробоин,

И километры по стерне.

Была в привычку непогода,

И с кровью – снег. И с пеплом – пот…

Ты не хотел, чтоб был хоть кто-то,

Который это не поймет.

Ты все хотел дождаться внуков,

Хотел услышать: «Дед, а дед…»

И ты кусал от боли руку,

Когда гремел салют побед.

И, отвернувшись к стенке ночью,

Подушкой слезы оттирал…

А утром – так вот, между прочим,

Ты говорил: «Прекрасно спал!

Лишь духота была в заботу…

А на подушке? – Просто пот…»

И не хотел, чтоб был хоть кто-то,

Который это не поймет…

А годы мчались. Все тревожней

В окно выглядывая нас,

Ты ждал. Устало и надежно.

И не дождался только раз.

В последний раз – к орудью сходу!

В последний раз шепнул: «Вперед..!»

Я не хочу, чтоб был хоть кто-то,

Который это не поймет!

Пусть проклят буду я тобою,

Когда вдруг встану в стороне!

Ты страх оценивал лишь боем

И перекрестьем на броне.

Но… что-то связывает нас,

То поколенье:

К нам в сны приходят каждый раз

Войны мгновенья,

Обрывки памяти чужой,

Несносной боли…

Контужен… Пулею сражён…

Сгорел в неволе… —

Душа с душою сплетены

В частотных герцах —

И отголоски той войны

Стучатся в сердце…

Молчит весенний переулок,

Стыдясь чужой вины.

Костыль уперся в землю дулом,

Уставшим от войны.

Рука его сжимает строго —

Как старый автомат;

Стуча, выходят на дорогу —

За мир, что с боем взят…

Вот еще один умер солдат,

Пережив свой последний бой.

Не по мерке больничный халат

Как шинель – распластал под собой…

И остался еще один сын

Без отца. И в тревожной мгле

Снова вздрагивают весы…

Они вздрагивают во мне.

Вам,

Наши отцы и деды, —

Годами

Выбитая пехота;

Вам всем,

Дожившим

До Дня Победы

Две тысячи восьмого года;

Вам,

Задыхавшимся кашлем смертным

На забытых

Больничных койках;

Вам,

Пробившимися

Сквозь

Километры

Бумажных справок и горьких попоек;

Вам,

В заботливом равнодушье нашем

Выстоять

Нашедшим силы;

Вам,

Эпохой Бессмертных ставшими,

Я прошепчу:

«Спасибо…»

А ветеранов – просто убивают,

Сорвав награды с дряхлых пиджаков…

У нариков их торгаши скупают —

В коллекции праправнуков врагов…

А ветеранов – просто унижают

Пустой бритоголовой гопотой…

Они ведь – совесть, что так жить мешает,

И издеваться над страной родной…

А ветеранов – просто забывают,

И ждут, когда последние умрут…

И лживое насквозь начало мая —

Лишь повод, чтоб нажраться и сблевнуть…

Спасибо за то, что глаза не замылены;

За совесть; за стыд за родную страну…

Ведь павшее Прошлое выдало силы нам —

Чтоб помнили в Будущем эту войну…

Не любили мы траурных маршей тогда —

Толку мало от них на погостах.

Там в могильных воронках вскипала вода

После крика надсадного: «Воздух!»

Но, забитые в землю, в болота иль в снег

По макушки кувалдою минной,

Мы упрямо вставали – и пятилась Смерть

От Москвы – через Клин – до Берлина!..

Там, в Берлине, устали  менять мы стволы —

И долбили прямою наводкой.

И кирпичною пылью курились столбы

Частых взрывов… И выпитой водки

Не хватило, чтоб вытравить горечь потерь

И привычный вкус пироксилина.

Снится нам этот путь – и тогда, и теперь —

От Москвы – через Клин – до Берлина.

Сколько нас полегло. Сколько выжило нас…

У околиц – стоят обелиски.

Нас – списали. Но мы не уходим в запас,

Пусть – назло – и инфарктам, и спискам!

И на койках больничных в атаки идём

В маскхалатах, рыжевших от глины

И от крови… Как будто мы вновь – день за днём —

От Москвы – через Клин – до Берлина…

Наши внуки уже старше нас раза в три.

Да и правнуки выросли тоже.

Нам в глаза они смотрят. Вглядись же и ты,

В батальоны Бессмертных, прохожий.

Может быть, ты узнаешь кого-то из нас,

Может, вспомнишь из перечней длинных —

Это мы с твоим дедом в атаки не раз

Шли. С Москвы – через Клин – до Берлина…

От Москвы – через Курск – до Берлина…

От Москвы – через Брест – до Берлина…