Читать книгу Дело было в девяностом - Сергей Васильевич Шалашников - Страница 10

Сойдя с автобуса на Агеева, парни прошли немного и завернули на Карбышева. Было только девять вечера, но улица точно вымерла. Холодно, ветрено, темно. Только тускло светятся окна старых бараков да где-то впереди, где начинается частный сектор, погавкивают собаки.

– Долго ещё? – не выдержал Макс, – идём, идём…

– Уже скоро… – Антон выбросил окурок «кэмэла», взятого у таксиста, – слушай, Макс, что скажу… Дядя Коля человек не простой, с ним понтоваться не надо… За метлой следить, конечно… Ну а в остальном… В общем, сам смотри… Вот, кстати, и пришли…

Дверь к дяде Коле бы не заперта, как и обычно. Войдя без стука, парни разделись в прихожей, прошли через зал, где увидели бабку, сидевшую перед телевизором, старенькой чёрно-белой «Весной». Показывали фильм про Штирлица, только звук был отключен. Заметив удивлённое лицо Макса, Антон сказал:

– Да она глухая совсем…

Зашли в дальнюю комнату. Им навстречу с продавленного дивана поднялся дядя Коля, седоватый, с острым профилем и цепким взглядом, одетый в новенький «адидасовский» костюм. Узнав Антона, он заулыбался и протянул для пожатия костлявую ладонь с татуированными пальцами. Если Антон пожал руку дяди Коли вяло, то Макс по привычке тиснул, и в мгновение ладонь сидельца стала стальной.

– Макс, – парень назвал своё имя, – а вы дядя Коля, мне Антон сказал.

– Спортсмен? – дядя Коля глядел в упор.

– Боксёр.

– Проходите…

Комната выглядела по-спартански: помимо дивана пара кресел, шкаф, столик, на окне тюль, на стене затёртый ковёр, полы голые, на давно небеленом потолке – лампочка. Ещё гитара на видном месте.

Пока парни рассаживались, дядя Коля достал из шкафа блок «родопи», бросил на столик, возле пепельницы, пачку. Увидев бутылку водки, выставленную Антоном, просиял:

– А я думал, чё же сегодня не хватает… Это, Тоха, в холодильник бы заглянул…

Антон поднялся и ушёл. Дядя Коля опустился на диван, стал распечатывать пачку. Макс тем временем, обводя взглядом комнату, заметил лежащие на подоконнике нарды.

– Можно посмотреть?

– Посмотри…

Макс встал, раскрыл нарды, восхищённо воскликнул:

– Вот это да! Интересно, сколько такие стоят?

– Нисколько… Такие вещи не продаются и не покупаются… Они подгоняются…

– В смысле, дарятся?

– Подгоняются… Эти нарды мне подогнали люди, когда я откидывался…

Макс с завистью посмотрел на нарды, положил на место и вернулся в кресло.

– Хочешь, и тебе кое-что подгоню? – спросил дядя Коля.

– Мне? – опешил Макс.

Дядя Коля сунул руку куда-то за диван и вытащил чётки.

– Эту вещь я выкружил, потому могу подогнать тебе…

– Спасибо вам, дядь Коль… – Макс не верил своим глазам, держа в руках чётки.

– И можешь не выкать мне… Говори ты…

– Но ведь вы старше…

– Как батя твой примерно, да? Но его ты на вы не называешь…

– Я понял…

Вернулся Антон со стаканами, хлебом и нехитрой закуской. Сел, открыл водку и плеснул в стаканы.

– Смотри, Тоха, что мне подогнали… – Макс показал чётки, – класс, да? Пацанам покажу, обзавидуются…

– А поинтересуются, где взял, чё скажешь?

– Ну-у…

– Так и скажи, бродяга один подогнал… Поинтересуются, чё за бродяга, скажи: какая разница? Я много людей хороших знаю, а они меня…

– Ясно…

– И вообще ничё конкретно не рассказывай никому, только близким своим… Где был, чё делал, о чём базарили… Имён не называй, особенно если говоришь с ментами и случайными пассажирами… Меньше треплешься – меньше проблем…

– Запомнил…

– Ну, чё, тогда вздрогнем? – дядя Коля взял ближний к себе стакан с водкой и протянул Максу.

Тот интуитивно хотел взять, но дядя Коля убрал свою руку и чуть повысил голос, – стоять! Ты чё грабли тянешь? Ты сначала поинтересуйся, из чего тебе пить.

– Из чего мне пить? – повторил Макс.

– Держи, это твоё, – дядя Коля поставил стакан перед Максом, – вот теперь можешь брать. Но только не из чьих-то рук, иначе за холуя проканаешь… Слыхал, что такое холуй или «шестёрка»?

– Слыхал…

– Видел таких?

– Видел… Только я таким не буду! – вдруг набычился Макс, – вот этими кулаками убью, если подобное предложат!

– Кулаками всех проблем не решишь, парень. Проблемы надо мозгами решать. Для начала научись базар фильтровать. Даже за одно слово спрос бывает, не говоря про косяки… Кстати, знаешь значение слова «спрашивать»? Спрашивать можно только с виноватого, в другом только интересуются… А если человек твой близкий, то ты можешь у него спросить или с него спросить, но такого лучше не касаться…

Макс сидел, опустив голову, будто ученик перед отчитывающим его учителем.

– И голову подыми, в глаза смотри людям, когда говоришь с ними… Не прячь взгляда, а то подумают, что за собой чухаешь что-то…

Макс поднял голову. Ему никто не говорил ещё подобных вещей, и он понимал, как многого не знает.

– Чтоб тебя уважали, всегда делай только достойные поступки. Будь внимателен всегда, особенно к словам. Это я уже говорил, повторюсь. Один раз сказал – обратного хода нет… Особенно в зоне, не дай Бог кому там оказаться…

И выговорившись, дядя Коля добавил:

– Ладно, не тушуйся, пацан, а на ус мотай…

Он выпил, крякнул, утёр рот, закусил.

– Хорошо, что заглянули, пацаны, с уважением.

Антон снова плеснул в стаканы.

– Первая была за встречу, вторая за тех, кого с нами нет, – сказал дядя Коля.

После второй алкоголь ударил в голову. Антон и дядя Коля закурили по сигарете. Они уже чувствовали некоторую раскованность, только Макс оставался напряжённым, хотя и захмелел.

– Брось, Макс, не думай, – заметив это, сказал дядя Коля, – всё придёт, если будешь с людьми общаться. Главное ошибок по жизни не совершать, а они свойственны каждому… Слышал про воровские понятия? Воровской закон? Кстати, даже его можно перевернуть, так же как и любой закон… Те, кто живёт по понятиям. людьми и называются, а те, кто плевал на понятия, есть нелюди… С нелюдями общаться нельзя, лучше их вообще не касаться…

– А кого можно к нелюдям отнести, ну, чтоб я знал? – поинтересовался Макс.

– Про них и базарить-то стрёмно, но если хочешь… Нелюди это непорядочные, те, кто живут не по-людски. Люди, может, слыхал, это чёрная масть. Ну а у нелюдей мастей много самых разных…Синяя масть – это беспредельщики, но они светло-синие, а вот конкретно синие – это пид.расы… Красная масть – это те, кто под ментами, а зелёная – это цветные, и так, и сяк, вязанные или повязку надели… Или тихушники, они же сухари… Короче, нелюди они все…

Выждав, пока дядя Коля договорит, Антон сказал:

– Дядь, Коль, давай выпьем, а потом ты на гитаре нам сбацаешь, да?

– Давай, – согласился дядя Коля, – за чё выпьем? За то, чтобы было фарту у пацанов… там…

Он не сказал, что под словом «там» имеет в виду зону, но парни и так поняли. Все уже порядком опьянели, водки оставалось совсем чутка, как дядя Коля взял гитару и начал играть, а потом и запел проникновенным голосом:

– Как откроют врата для нас, и опять перекрёст дорог… Мы последний отбойник пас, под амнистией мы, корешок…

Антон уже слышал эту песню, но мотив, равно как и слова, трогали душу заново… Наверное, эту песню можно слушать много раз, и всё равно она будет щемить…

Дозвучали аккорды. Дядя Коля отложил гитару, закурил, откинулся на спинку дивана и сказал задумчиво:

– Вот уже пятый десяток мне, и полжизни откатался… Ни семьи, ни детей нет, да, наверное, уж не будет… А вот вы, пацаны, молодые, вся жизнь впереди… От сумы и тюрьмы не зарекаются, но всё-таки… задумайтесь… Если уж так повернётся, лучше уж в тюрьму, чем в менты… В тюрьме жить можно, если людей держаться… А у ментов жизнь паскудная… Задумайтесь…

Пришло время прощаться. Провожая гостей, дядя Коля весело произнёс:

– Ну, ништяк так посидели, пацаны! Ещё раз благодарствие от души, что не забываете…

Парни вышли на морозный воздух, ещё пьяненькие. Была где-то половина первого ночи.

– Блин, штормит, – признался Макс, – меня матушка сейчас влёт вычислит…

– Ничё, пройдёшься, продышишься… – сказал Антон, – скажи, как тебе дядь Коля? Конкретный чувак?

– Ещё какой, – Макс усмехнулся, – я в начале подофигел даже… Зато чётки классные подогнал…

Разговаривая, парни прошли по пустынной Некрасова до Чичерина и на перекрёстке стали.

– Ништяк сегодня покуражились и прибухнули, да, Макс?

– А то…

– Ладно, увидимся…

– Бывай…

Пожав друг другу руки, они разошлись.