Читать книгу Под стук колес «Сергея Есенина» - Сергей Выхин - Страница 4

Светило солнце, не было дождя, но началось всё еще хуже, чем обычно. Сева уже закрывал входную дверь, как увидел, что вход в квартиру рядом открыт. Железная дверь вызывающе распахнута, словно зазывала всех к себе в гости, а изнутри торчал ключ. Вероятно, Гера, сосед, не смог справится с замком, но в коридоре на коврике, ключ не лежал, что было уже странно. Сосед редко брал ключ с собой считая его невыразимо тяжёлым, оттягивающим карманы его треников. А тут дверь открыта, да и ключ в замке. Юноша только вздохнул, и пожал плечами, но зашёл внутрь, уже проклиная себя за опрометчивость. Кто его знает, что произошло? Хотя ни драки, ни скандала он не слышал. Но ведь Герка был неплохим парнем, хоть крепко пьющим, и надо было проверить, что да как у него дома.

Сева оглядывался, даже принюхивался, опасаясь наступить на что-то, похожее на лужу кроваво- красной крови, уже успевшей загустеть на старом линолеуме. Ни кислого, ни приторного запаха мертвечины он не почувствовал, и уже спокойно вошёл в комнату. Всеволод даже оторопел, когда увидел хозяина квартиры.

Вот сейчас сосед смотрел не отрываясь на розетку, что-то смахивая со стола ладонью. Скатерть начала топорщиться, а мужчина всё повторял и повторял это движение, как заведённый, не в силах остановиться. Выражение лица его стало непривычно внимательным, и он даже сдвинул брови к переносице, словно делал нечто потрясающее и невероятно разумное.

– Привет, Сева, – быстро повернул голову Гера, поздоровавшись, и опять занялся тем же трудным делом и непонятным делом.

Каким же делом? Тем же самым, приятель закончив стряхивать со стола, теперь внимательно изучал белую пожелтевшую розетку, смотревшую на него двумя дырками.

– Чаю хочешь? – гостеприимно изрек он, не открывая взгляда от чернеющих отверстий электророзетки, – чайник на кухне уже закипел, сам налей.

Поэт не смог ничего сказать, только пожал плечами. Сева вздохнул, повернулся и пошёл на кухню, стараясь не шуметь, даже ноги поднимал осторожно. Старый чайник был холоден, как лёд, а заварка в чайнике покрылась плесенью. Он вздохнул, вылил в унитаз испорченный чай, и вернулся в гостиную, и услышал, как что-то упало. Вернее, не что-то, а кто-то, это хозяин квартиры с размаху грохнулся на колени, поэт вдруг подумал, что Гера молится. А чего? У всех свои тараканы в голове.

Но вдруг спокойный и невозмутимый Гена, быстро свернул в трубку палас, придавив его ногой, и потянулся к лежащему рядом топору. Сева чуть отодвинул инструмент ногой, изящно так, надеясь откинуть его под диван.

– Сев, топор подай, – и хозяин протянул к нему руку, искательно улыбаясь.

Сева, с начавшими чуть -чуть дрожать коленями, подал топор, держа за рукоять, и делая шаг в сторону, намереваясь сейчас же быстро пойти, по важному делу, к примеру в магазин.

Но, хозяин вдруг схватил ковер, и держа топор в другой руке, стремглав выбежал из квартиры на улицу. Сева завороженно смотрел в окно на адскую картину. Начинался дикий сюр.

Гера бросил палас на газон, поправил его так, изящно ногой, что бы он не задевал кусты сирени, и стал остервенело рубить его топором, иногда прорубая толстый и крепкий материал до середины.

Дело было совсем плохо, и Сева. внутренне сожалея, потянулся к телефону, набирая 103.

– Ну что же… – в волнении шептал юноша, – давайте…

Оператор выслушал сбивчивую речь, сразу смекнул в чём дело, и просто попросил продиктовать адрес. Адрес вполне себе обычный, улица Новокузьминская, д…

Машина приехала быстро, в подъезд пришло трое здоровых ребят в белых халатах. Всеволод встретил их у квартиры, и повел их к газону, где Гера рубил ковер, а потом, увидев рядом деревянный ящик, тоже разломал его, и сложил кучку, и стал шарить по своим карманам.

– Ребят, спичек не будет? – спросил он приветливо санитаров.

– Нет, – сказал один, и переглянулся с камрадами, – поехали с нами, там ковер и сожжешь.

– Ну да, – озабоченно оглянулся Герка, – крематория здесь нет… – печально закончил он.

– А зачем тебе крематорий? – слегка испуганно поддерживал разговор мужчина в белом халате.

– Инопланетян хоронить. И на меня они полезли, но я их топором порубил, – и как- то ясно улыбнулся он, – но они сказали, что их принято кремировать…

– Тогда конечно… А знаешь. мы лучше их отвезем в Институт Космических Исследовний, они их изучат, а потом кремируют.

– Точно… – опечалился алкоголик, – не подумал я… Но я всё объясню!

– Ну вот, – радостно улыбнулся санитар, – садись в машину, там и объяснишь.

– Ладно, Сев, – обратился к нему Гера, – видишь, надо ехать. Тороплюсь.

Жертва Белки спешно полез в санитарную машину, а Всеволод пошёл закрывать квартиру больного.

Предпраздничный день

Предпраздичный День еще не кончился, с утра начавшись так интересно. Всё ещё было впереди. Была суббота, и он зашёл к своему другу, Петру, в соседний подъезд. Тот усадил его в кресло, а сам пошел на кухню готовить кофе.

– Тебе обычный? – раздался крик соседа.

– Делай по своему рецепту, – дал волю чувствам Сева, поёрзав в кресле, вспоминая инопланетян Геры.

Вскоре хозяин вернулся с большой фаянсовой кружкой, источавшей аромат кофе, сваренный с гвоздикой и корицей. Он поставил кружку с напитком рядом с гостем, Сева не был слишком сдержан, или затюкан, и наклонился, шумно вдыхая неземной аромат.

– Понравился? – спросил улыбаясь, Петя.

– Лучше не бывает, – ответил Сева, беря кружку в руку, и отпивая глоток.

Вкус, конечно, был еше лучше запаха, и он широко улыбнулся. Сразу стало теплее не только в животе, но и на сердце.

– Вкусно, как всегда, – похвалил кофе гость.

Пётр включил новый сериал, записанный на флешку. Это был фильм «Лучше, чем люди». Паулина Андреева радовала глаз, да и фильм был снят хорошо. Сева, смотря добротное кино, понемногу стал понимать, отчего его часто напрягают российские фильмы. Они очень классовые по сути, всегда превозносят силу богатства, в отличие от, скажем американских или европейских сериалов. Режиссёр просто с обожанием, даже вожделением, жаждет прикоснутся к власти и преуспеванию, и с садистским упорством демонстрирует это несчастному зрителю.

– Лишний раз видно, – проговорил юный поэт, отпивая кофе, – Россия- сословная страна.

– Да ты, брат философ, – усмехнулся хозяин квартиры.

– Надо идти, Петь. Сегодня начинается Праздник Есенина. Поэты, собираются со всей Москвы, встречаемся мы на Есенинском. Будет прикольно. Хочешь, поехали, чего дома торчать?

– Ладно, соберусь быстро, – поспешно вскочил хозяин квартиры.

Петька переоделся, в маленькую сумку, переброшенную за плечо, положил телефон. Посмотрелся в зеркало, пригладил волосы, подстриженные под ноль, кивнул сам себе и изрёк:

– Пошли. А, посидим на дорожку.

Оба присели на стулья, честно высидев положенную минуту, и поднялись к выходу. Они только выкатились из подъезда, как услышали за спиной нетерпеливое треньканье звонка велосипеда. Снова и снова. Сева чуть отошёл в сторону, но навязчивый ездок не унимался.

– Дорогу дайте, – крикнул велосипедист.

– Места мало? – крикнул нервный Петька.

Байкер неторопливо спешился с колесного друга. А велик был непростой, БМВ, Сева даже удивился, но события развивались молниеносно. Неразумный крутильщик педалей замахнулся на Петра, да еще и кастетом, да Петька был быстрее, и милосердно перебросил через себя рукопашника с БМВ и прямо в мягкие кусты газона. Раздался шумный треск, но проведший бросок быстро успокоил вскочившего противника ударом в подреберье. И также освободил кисть упавшего от гнетущего плена ударно-дробящего предмета. Его, не долго думая, Петька запихал себе в карман в качестве заслуженной награды.

– Мы вроде торопимся? – вопросительно сказал он Севе и тот согласно кивнул головой, – Ну, надо идти быстрее.

Юный поэт взглянул на копошащегося в кустах незнакомца и восхитился стоящим рядом байком, показав на него пальцем, но Пётр отрицательно покачал головой, и они быстро пошли к проезжей части Новокузьминской улицы. Друзья встали на остановке, посматривая на магазин «Нагнит», призывно подмигивающий посетителям, обещая всем неземное блаженство, и приближавшуюся на перекрестке синюю маршрутку. Но к ним спешил и их недавний знакомый, незадачливый велосипедист. К счастью, дверь маршрутки с лязгом захлопнулась, а любители поэтического творчества уже наслаждались поездкой и мягчайшими креслами синего фургона.

Петр сидел рядом с Севой, в 115 маршрутке, гадко усмехаясь в её не очень прозрачное окно. За ними ехал на велосипеде и очень торопился их догнать невежливый субъект, на ходу размахивая кулаком и прескверно ругаясь. Но что бы догнать маленький синий автобус, надо было быть Электроником, мальчиком из Чемодана, а им незадачливый обладатель велосипеда БМВ не являлся. Да тут бы даже Мельдоний не помог. Петька с огорчением отвернулся, понимая, что занимательный сюжет приходит к концу, а им оставалось еще четыре остановки до Есенинского бульвара.

– Как ты думаешь, догонит? – спросил Сева друга.

– Не уверен, – покачал головой Петька, – велик хорош, но у гонщика сбито дыхание, да и сказываются последствия падения в кусты, плюс моего удара поддых. Шансов совсем нет, – и тоже вздохнул с огорчением, даже покачал головой, – ничего не поделаешь… Может, выйдем, чего клоуна разочаровывать?

– Ну, мы же торопимся на встречу поэтов?

– Есенин тоже был хулиганом, – нашёл важный довод Пётр.

– Мы торопимся, – авторитетно изрёк Всеволод.

– Ну, с этим не поспоришь… – наконец согласился товарищ, провожая огорченным взглядом отстававшего велосипедиста.

Вот и Есенинский бульвар. Они прошли мимо красной кирпичной многоэтажки с многими магазинами на первом этаже, перешли дорогу, и уже шли по аллее бульвара, засаженного с двух сторон прекрасными деревьями. Потихоньку подходили и другие люди, и молодые, и старые. У Севы же болела голова, он потер виски, пытаясь избавиться гнетущего ощущения. Опять он заметил невысокого молодого белобрысого улыбающегося мужчину, державшего в руке соломенную шляпу. Юный поэт лишь опять протёр глаза, прогоняя дурман.

Людей становилось всё больше, и Всеволод слышал и иностранную речь. Туристы с любопытством смотрели на десятки людей, собравшихся у памятника, да и притом не в центре Москвы.

– Знаешь, камрад, – начал Пётр, – местные гопники повадились между ног статуи веник засовывать.

– А зачем? – спросил парень, доставая из кожаной сумки фотоаппарат, любимый Fuji X-30.

– Трудно понять их дурацкие мысли, – Пётр только развел руки в стороны, – чужая душа- потёмки.

У мемориала стояли люди, готовые читать свои стихи, и в волнении повторяли про себя знакомые строчки. Они тихо шептали вирши, надеясь не забыть всё что им дорого, и то что они так хотят передать другим. Перед Севой стояла девушка, с каштановыми волосами до плеч, в синих джинсах и цветастой летней блузе, и модных теперь белых кроссовках. Он не удержался, и сделал её фото сзади, не спросясь. Было на что посмотреть, задница была крепкая и подтянутая, хотя бедра чуть широковаты. Возможно, она что- то услышала, и чуть повернула голову, и улыбнулась.

– Вы тоже поэт? – спросила она очень приятным глубоким голосом.

– Да, – честно ответил Всеволод, поспешно убирая камеру в сумку.

– Что – нибудь почитаете?

– Там много соискателей, – скромно заметил он, уже приходя в себя.

– Я вас запишу. Знаю тут среди жюри только Георгия, но он тоже вам поспособствует.

И она пошла к столику, где записывались в очередь выступающие дарования. Стояла толпа человек в двадцать, но их знакомая с кем -то пошепталась, и её отвели к столам, за которыми сидели бородатые и седые дядьки, типа маститые поэты.

Всеволод старался не терять её из вида, даже привстал от волнения, когда девушка пропала в группе людей. На неё было приятно смотреть, с таким телом, хоть поэт и пытался не пялиться на неё так уж откровенно. Он почувствовал ободряющее пожатие руки Петра на своем предплечье и увидел его довольную ухмыляющуюся физию.

– Я в тебя верил, брат, – прошептал он, – и ты не подвел. Огонь… – одобрительно сказал он, делая ободряющие гримасы, – не теряйся, это- главное. Лучше в кафешку сходите, – сыпал рацухами доморощенный ловелас.

Вдруг Петя закашлялся, и стал смотреть совсем в другую сторону.

– Записала, пошли, а то они твоего имени не знают, – заметила вернувшаяся красавица, – типа ты еще неизвестный.

Сева лишь посмотрел на друга, и не думая ни о чем, пошел к столику. Перед ним сидел с листком бумаги бородатый хипстер, вопросительно глянувший на поэта.

– Вы?…

– Я, поэт… – начал Всеволод.

– Понятно. Здесь все поэты, ну художники. Имя ваше?

– Всеволод.

– Хорошо, вы третий выступаете. Готовьтесь.

Они отошли чуть подальше, и слушали великолепно декламирующую Есенина девушку в длинном шёлковом платье, и соломенной шляпе. Публика восторженно рукоплескала, принесли и цветы зардевшейся от волнения и радости юной поэтессе. Тут Сева увидел, как из сумки девушки, его недавней знакомой, выпадает портмоне, он поспешно нагнулся, поднимая темно-коричневый кожаный кошелек. Сквозь кожу он быстро коснулся контура чуть выступающего маленького пистолета, но не подал и вида. Мало ли у кого что лежит, не фаллоимитатор же, в самом деле, нечего так паниковать. Не на Никиту же из французского кино нарвался?

– Возьмите, и сумку застегните, – и он протянул её документы.

– Спасибо, – и она улыбнулась, снимая возникшую неловкость, – тогда давай на «ты», раз спас мои деньги и паспорт с телефоном.

– И как можно обращаться? – с трудом спросил юноша, выбирая слова, словно вытягивая их и себя клещами.

– Хотела сказать Фёкла, а так Ксения. Иди, тебе пора уже, – быстро прошептала она, спохватившись.

Юноша пошел твердыми шагами к памятнику, хотя по-честному, сначала ноги у него были деревянные.

– Выступает поэт Всеволод Лютиков! – объявил ведущий.

Вот и настала очередь Всеволода, он встал перед зрителями, и чуть выдохнул про себя. Не стал перед слушателями размахивать руками на манер мельницы в сильный ветер, лишь помедлил немного, и начал:

Несчастный не слышит счастливого

И видит он всюду беду

Пугает плохим он унылого

И каждому то на виду

Болью себе же глаза заливает

Жизнь его чёрным снегом растает

Счастливым, как ни старайся, не станет,

Злым он стал, сам того не желая

И ветры поют о том, ветки деревьев ломая

Поэт закончил читать строки своих стихов, и поклонился на три стороны всем слушателям. Люди хлопали, хотя его вирши были тяжелы для каждого доброго сердца.

– Очень неплохо, – одобрительно сказала подошедшая Ксения.

– Отлично, – уверенно заметил Пётр, хлопая по плечу друга.

– Это Пётр, – поэт представил друга, – Ксения, – представил он и другу девушку.

Оба понимающе улыбнулись друг другу. Петя сделал вид, что жаждет обнять девушку, та, смеясь, увидев деланное вожделение, отстранилась. Дальше читали стихи и другие поэты, но друзья устроились на парковой лавочке, с трудом выбрав свободную. Петька, вскочил, словно внезапно вспомнил нечто важное, и пошёл за кофе. Сева сидел рядом с девушкой, наблюдая за гуляющими. Люди подходили, и подходили, и правда можно было сказать, что праздник состоялся. Девушка тоже иногда посматривала на толпу людей, словно боялась упустить кого-то, или чего-то. Она была немного напряжённой. Всеволод посмотрев повнимательней, понял по открытым предплечьям, непокрытым одеждой, и мышцам шеи, что дама тренируется всерьёз. И она вся была подтянутая, но скорее мускулистая, чем болезненно худая.

– Сева, я на минуту, сейчас вернусь, – сказала она уже серьёзно.

Сначала пошла небыстро, а когда подумала, что он не смотрит, побежала просто очень быстро.

– Что, уже девушки от тебя бегают? Ну дожил… – посмеивался подошедший друг, посмотрев вслед Ксении, и протянул ему две чашки кофе.

– Она сказала, что по делам, – ответил намерив брови, Сева.

– Оно конечно, -согласился Петька, – ладно, верю в тебя и удаляюсь.

Друг встал, махнул рукой и исчез в толпе, словно растворившись подобно кусочку сахара в кружке чая. Вернулась запыхавшаяся Ксения, и взяла из руки Севы кофе. С ней рядом стоял мужчина средних лет.

– Где Петр? – спросила она без интереса.

– Ему его девушка позвонила, пошли в парк Кузьминский. Она не очень понимает поэзию.

– Ладно, – и она задумалась на минуту, допивая бодрящий напиток большими глотками, -Если хочешь, поехали со мной на Покровку, там есть галерея одного антиквара. Собирается богема, и художники и поэты, фотографы. Это Игорь Петрович, фотограф, кстати, – сказала она кивая на спутника.

Всеволод почувствовал себя не то что бы плохо, скорее скованно, смотря на Петра и Ксению, и чувствовал себя так, словно из его руки злые люди вырвали сладкую шоколадку.

– Поехали, – все же согласился он, не смотря на сомнения и всегдашний дурацкий внутренний голос, кричавший ему: «Иди домой!»

– Игорь нас подвезет, – добавила дама.

Они встали и быстрым шагом пошли мимо стоящих вокруг людей, продолжающих слушать поэтов. Определенно, день на Есенинском выдался праздничный. Сева шёл чуть позади Оксаны, любуясь её прекрасной фигурой, особенно тем, что ниже талии. И, засмотрелся, так что с трудом увернулся от девушки на роликах, которая чуть в него не врезалась, и едва сама не упала. Он подхватил её за локоть, удержав в равновесии, только ноги роллерши разъехались в стороны, и она просто повила на его руке.

– Спасибо, – сказала она, неловко улыбнувшись.

Это была милая девушка, со светлыми, длинными по моде волосами, одетая в джинсовые шорты и необъятною цветастую майку, кеды и с ранцем за спиной. Нельзя сказать, что очень красивая, но улыбка необыкновенно красила её веснушчатое лицо.

– Вы уж уходите? – спросила она, – не покажете, где тут поэты? – сказала стоя рядом с памятником и выступающими, но всё же с надеждой и значением посмотрела на спасителя.

– Там! – быстро и зло ответила Ксения, – махнув рукой к памятнику, – Не видно что ли? И мы торопимся, – и схватила непонимающего Севу под руку.

Она потащила его к машине. Сопротивляться было бы смешно и глупо, но и рука девицы была весьма крепкой. На водительском месте уже сидел Игорь, и оглядывался, поджидая спутников.

– Садись, – дама открыла ему дверь, чуть ли не толкая в салон, на заднее сиденья, – подвинься, – и села вплотную к нему, отвернувшись.

– Ксения, – спросил Игорь, – едем?

– Ну да, на Покровку, – громко ответила Ксения.

Всеволод только вздохнул, не понимая, в чём дело? Что произошло?

Автомобиль, Рено каптур, двигался быстро, да и водитель был весьма опытный. Не трясло, Игорь держался в потоке машин ровно, не юлил. Сидеть было удобно, теплое бедро сидящей рядом знакомой согревало, но скорее, отвлекало. Пришла на ум пара строк, но Сева не стал доставать планшет, при Оксане было бы неудобно. Он ощутил и аромат её духов, не слишком приторный, но волнующий и зовущий. Он повнимательней оглядел девушку, пользуясь тем, что она смотрит в свое окно. Предплечья дамы были татуированы, в маорийском стиле. Сева сделал и себе тату, года два назад, но в скифском стиле- грифоны и лоси. Его знакомая выглядела очень хорошо, было приятно на нее смотреть. Бедра были чуть крупноваты, но ноги длинные, а размер стопы, как он теперь рассмотрел, небольшой, судя по величине кроссовок. Трудно было оторваться от созерцания груди, скрывающейся под просторной блузой, это было просто каким-то испытанием.

– Чего? На сиськи пялишься? – без обиняков заявила Ксеня, – согласна, великоваты, четвертый номер. Бывает, шея болит, так что заниматься в зале просто необходимо. Может, потом разомнёшь? Я имею в виду шею… Не красней, поэт. Всё отлично. Ты отлично выглядишь, не переживай, – рассмеялась девушка, ткнув его плечом, как друга, – Глядишь, в Галерее « На Память» полезных друзей заведёшь.