Читать книгу #ЖИВОЙ - Сергей Владимирович Балабай - Страница 5

Руководитель отдела продаж оказался невысоким и худощавым. Он явно был не в восторге от необходимости заниматься Леонидом. Когда Денис представил их друг другу, объяснил ситуацию и ушел, он какое-то время молча занимался своими делами, потом поднял на Леонида отсутствующий взгляд и сказал: «Сегодня и завтра времени у меня нет, поэтому я потом решу, кому тебя поручить, послезавтра к девяти будь на проходной. Временный пропуск подготовлю. Назовешь фамилию, пропустят, придешь сюда. Возьми что-то из вещей на неделю».

В Москву Леонид вернулся к вечеру. Когда электричка проехала «Красный строитель» – зазвонил телефон. В трубке раздался радостный голос Максима.

– Лёня! Привет! Ты как там поживаешь? Жив, здоров?

– Привет, надо же какие люди! – удивленно ответил Леонид.

– Ты чего это, зазнался что ли? – не унимался Максим, – не звонишь, договаривались о встрече, а ты так и не объявился.

– Да почему, – протянул Лёня, – забот просто много, мотаюсь, работу ищу. Тупо забыл.

– Понятно, – усмехнулся Максим, – искать работу правильное дело, да у меня, веришь, тоже пара накладок возникла, все недосуг был тебе звонить. Скажи, наши договоренности в силе, помнишь, по моей жене обсуждали?

– Помню, помню. Я не знаю, походу послезавтра на недельное обучение выйду. Хотите, могу сегодня подъехать? Ну, может, завтра еще.

– Сегодня? Это через сколько ты до меня доберешься?

– Думаю до «Крылатского» минимум час.

– Хорошо, выезжай, я у метро встречу, чтобы время не терять.

Электричка несколько раз поменяла пути, все, кто стоял в тамбуре, синхронно оступались и пытались поймать равновесие. Появилась платформа Царицыно. Стоило открыться дверям, каждый постарался выйти первым. Через турникеты Лёня перепрыгнул, он, как и многие, не стал покупать билет. Быстро спустился в метро. Вскоре подошел очередной состав, первый вагон был почти пустой, Леонид сел, опустил голову и закрыл глаза. Метро, при всей своей суматошности, для многих становилось местом релаксации. В любое время, на любой станции, в любом вагоне можно было встретить людей с закрытыми глазами. Стоящих, сидящих, лежащих на ближни, но всем своим видом демонстрирующих, что они спят, правда-правда спят, причем давно, крепко, и счастливо. Сон в метро был поверхностным, с одной стороны успевает присниться какая-то чушь, с другой – каждый раз выныриваешь из забытья при объявлении очередной станции. Голубая ветка подходила к концу, вагон был забит до отказа. «Крылатское» была конечной, все спешили выйти из вагона.

На улице дул сильный ветер. Леонид посмотрел по сторонам, Максима не было видно. Лёня достал телефон, позвонил, Максим ответил не сразу.

– Алло.

– Максим, вы где? Я уже на Осеннем бульваре.

– О, Лёня, ты добрался? Слушай, тут такое дело, мне пришлось срочно отскочить, но не страшно, тебя жена встретит. Ты иди по Осеннему, в сторону Крылатских Холмов, по твоей стороне увидишь мою машину, она тебя там ждет. Хорошо?

– Неожиданно, – проговорил Леонид, – а вы подъедете?

– Я постараюсь, – Максим помолчал, – но это неважно.

– Хм, – недоумение Лёни росло, – как так? Это нормально?

– Если ты про деньги, – раздраженно ответил Максим, – то не переживай, мы же договорились!

– Да не, просто как – то странно. Да как скажете.

Леонид нажал отбой. По всей протяженности бульвара стояли припаркованные машины. После разворота он заметил знакомый Форд. Подошел ближе, постучал в окно, открыл дверь. За рулем сидела сдержанно накрашенная, миниатюрная женщина.

– Здравствуйте, я Леонид.

– Садись, Леонид – ухмыльнулась женщина, – Наталья. Пока тебя ждала, к черту замерзла.

– Так печку посильнее включить может? – поумничал Лёня.

– Печка, это не то, – она помолчала, выруливая на бульвар, – совсем не то.

Наталья водила лихо. Форд регулярно ревел маломощным мотором, резко оттормаживался, покорно слушался истеричных поворотов руля. Припарковались около четырех высоток, в ряд выстроившихся на самом краю заказника. Лифт, с ярко выраженными прибалтийскими корнями, неспешно отмерял этаж за этажом. Двери раскрылись, небольшая лестничная площадка, заставленная цветочными горшками. Одна из железных входных дверей открыта.

– Заходи, – коротко бросила Наталья.

Она сняла и бросила короткую дубленку на пол, ушла. Леонид разулся и остался стоять в коридоре. Из комнаты вышла девочка, лет пятнадцати. Короткая стрижка, длинная, выкрашенная челка, на ногах пушистые тапки.

– Че стоишь? Заходи, – безразлично проговорила она.

– Куда? – Леонида начинала накрывать злость.

– В кухню, наверное, – девочка пожала плечами, развернулась и ушла.

Коридор заканчивался большой прихожей, гипсокартоновые изгибы нависали над головой. Прямо, широкой аркой, открывался зал, в стороны уходили проходы в другие комнаты. Леонид повернул направо, впереди, за небольшой колонной виднелась барная стойка и холодильник. На кухне горел свет, но никого не было. Злость всегда отключала все культурные тормоза, что были у Леонида. Он открыл холодильник, в дверце стояли четыре бутылки Баварии. Достал бутылку, открыл крышку ножиком, припал к горлышку и сделал полновесный глоток.

– Что, пан учитель, урок начинаешь с выпивки? – раздался за спиной насмешливый голос.

Леонид демонстративно не спешил поворачиваться, уши горели. Он сделал еще глоток, поставил бутылку на стол. Повернулся. На входе в кухню стояла Наталья, она переоделась в розовый спортивный костюм. Мягкая ткань подчеркивала фигуру, мастерка была расстегнута настолько, что можно было понять, одета на голое тело.

– Где будем заниматься, – хрипло спросил Лёня.

Наталья ухмылялась, заметив взгляд Леонида.

– Да разные есть варианты, – мягко ответила она, – компьютер у дочки, начнем там?

– Если ваша дочка не против, – парировал Лёня, подняв одну из бровей.

Наталья хмыкнула, повернулась и, качая бедрами, ушла. Лёню злил весь этот фарс, но он принял вызов. Мозг взрывался, пытаясь понять, что происходит. Взял бутылку пива, сделал глоток, поставил и двинулся за Натальей. Комната утопала в розовом и пушистом.

– Яна, – безразлично проговорила Наталья, – это Лёня, будет меня учить компьютеру, пойди пока телек посмотри.

Яна лежала на лохматом покрывале, закрывающей кровать до самого пола. Надев наушники, слушала музыку.

– Что? – переспросила она, освободив одно ухо.

– В зал пойди, нам компьютер нужен, – раздраженно ответила Наталья.

– Ну, маааам, – протянула Яна.

– Свали, – Наталья смерила Леонида взглядом и добавила, – ненадолго.

Леонид осмотрелся, в углу, на столе, стоял большой монитор, под столом, на подставке прятался пышный системный блок. После нажатия кнопки питания он ожил, зашумели кулеры, зажурчал хард, несколько раз пикнула системная плата.

– Так что конкретно вы хотели бы уметь делать на компе, ну, или знать? – обратился Леонид.

– Мне надо уметь хотя бы его включать, ну и там почту отправить, текст напечатать, – Наталья внимательно рассматривала что-то на одном из ногтей, – короче, собираюсь на работу выйти, а там требуется знание компьютера.

«Походу, Максик эпохальный жмот, раз даже жена на работу секретуткой решила выйти», – подумал Лёня.

– Понятно, то есть вы вообще представления, что и как, не имеете?

– Ну, как, – Наталья смотрела на Леонида через полуопущенные веки, – если мне его включат, знаю, где игры запускаются.

– Ясно, тогда предлагаю следующее. Вы садитесь за клавиатуру, я рядом, буду объяснять, вы будете сразу пробовать, короче, – Лёня подбирал слово, – будем учиться экспериментальным путем.

– Мммм, эксперименты я люблю, – плотоядно облизнулась Наталья.

Она оказалась совершенно не способной воспринимать какую-либо информацию. Постоянно капризничала, отбрасывала от себя мышку, психовала, уходила курить, часто готовила себе кофе. За два часа сидения за компьютером получилось добиться уверенных знаний в том, как его включить и как выключить, что делать, если нужно набрать и распечатать текст и что не надо одновременно нажимать на все кнопки или пытаться запускать все знакомые и незнакомые программы.

– Все, я заколебалась, – Наталья резко задвинула панель с клавиатурой, – у меня мозг кипит, мне нужно расслабиться!

– Как скажете, что насчет завтра?

– А ты что, собрался уходить? Куда-то торопишься? – удивленно спросила Наталья.

– Да не то чтобы, – промямлил Леонид, – просто… Как-то неудобно.

– Пойдем на кухню, я себе «Сексинзесити» сделаю, а ты, что захочешь, поужинаем, поговорим не о компьютерах.

Барная стойка разделяла кухню на зоны готовки и отдыха. Рядом с белоснежной лаковой столовой группой стоял угловой диван с большими пологими спинками. Рядом с ним возвышался громадный, окантованный красным деревом бар-глобус. Наталья подошла к нему, с легкостью откинула верхнюю часть. Достала себе треугольный бокал на высокой ножке, захватила бутылки Куантро и клюквенную Финляндию. Поставила все это на низкий столик, забралась на диван, поджала под себя ноги.

– Не тормози, бери, что хочешь, – если нужен лед, он в холодильнике, поесть чуть позже накрою, ты меня сильно утомил.

Леонид взял бутылку совершеннолетнего Чиваса, широкий стакан. В холодильнике нашлась начатая бутылка Колы. Смешал в стакане один к двум, сделал глоток, закрыл от удовольствия глаза.

– Так и будешь молчать? – голос Натальи вырвал из неги, – рассказал бы девушке что-нибудь интересное, с пикантными подробностями.

– Интересное? – переспросил Лёня и сделал еще большой глоток, – да еще и пикантное? Вот у вас заказы.

– Можем на ты? А то мне каждое твое выканье как лет прибавляет.

– Да легко, – Лёня допил налитое, вернулся к стойке и снова налил, – про что тебе интересно?

– Ха! – деланно рассмеялась Наталья, высоко подняв подбородок, – конечно про любовь!

– Про любовь… Ну могу и про любовь. Я тогда еще студентом был, пятый курс, правда. Со многими преподами уже на «ты» общался. Был у меня один знакомец. Удивительный человек, настоящий ученый. Вот так, запросто, во время разговора мог сам с собой уединиться. Ты думаешь, что он еще с тобой разговаривает, ан нет, он там в своей голове очередной интеграл выводит. Прикольный, короче, но не от мира сего. – Лёня сделал глоток и продолжил, – однажды встретил его и даже не узнал. Взвинченный такой, руки трясутся. Оказалось, что вот-вот должна состояться предзащита его диссертации. И ждал он эту предзащиту лет двадцать, а то и больше. Не, не так, чтобы сидел и ждал, а все больше какие-то барьеры преодолевал. То статьи всякие в заумные журнал писал, то диссер свой в сотый раз переписывал, то кому-то что-то доказывал.

– Никогда таких мудаков не понимала, – зевнула Наталья.

– Не перебивай, – попросил Лёня, – так вот, он переживал – как все пройдет, сможет ли донести свои идеи, хватит ли на все времени. Но больше его заботили две вещи. Первая – это сынок ректора. Редкое тот был дерьмо, завистливое. И как положено, по самые гланды «остепененное», да еще и председательствовал в том самом Совете. А вторая, – Леонид допил, снова наполнил свой стакан, – вторая, не поверишь, какая-то деваха, давеча на экзамен к нему попавшая.

Леонид, увидев, что Наталья практически допила свой коктейль, подошел и наполнил ей бокал.

– Мерси, – Наталья вскинула бровь и улыбнулась.

– Да велкам. И вот представь… Он мне все это рассказывает, глаза выпучил, слюной плюется. А было вот что. Экзамен шел своим чередом. За полтора часа он отмучил практически всех пришедших. На закуску остались два закоренелых двоечника, да буйно раскрашенная девица.

– Какая? – захохотала Наталья.

– В боевой раскраске, – пояснил Леонид. – Ну, что мне тебе объяснять? Это когда некоторые из вас так стараются, что наложенная косметика живет своей, отдельной от лица, жизнью. Ну вот. Двоечники его не удивили, продемонстрировав монотонное зачитывание с помятых бумажек, да тупые взгляды с тягостным молчанием в ответ на заданные вопросы. К таким он относился просто – нет человека, нет проблемы. Поставил каждому по тройке, да послал подальше.

– И знаешь, – Леонид припал к стакану, – я его понимаю, пытаясь что-то кому-то доказывать, ставить таким двойки, потом снова и снова приходить на их бесконечные пересдачи. Да и на каждом факультете, в преподавательской среде, обязательно найдется пара принципиальных, которые душу отведут, приглашая на многочисленные отработки и собирая очередь из пустоголовых студентов под дверьми аудиторий.

– Короче, двоечники, радостно прижимая к груди заветные зачетки, выскочили из аудитории. А девчонка, что-то интенсивно нажевывая, подходит к столу. И дальше я тебе в лицах. Он мне рассказывает:

– Представляешь? Короткая кожаная юбка, майка, даже не майка, а какое-то возмутительное тотальное декольте. Я ей говорю: «Присаживайтесь, давайте вашу зачетку». «А я ее забыла», – отвечает она мне, да еще жевать не прекращает, улыбается до ушей и добавляет: – «Можно потом принесу»? Ну, я ее пожурил, говорю «Что же вы так? Вы бы еще голову свою забыли», предлагаю сесть и начинать отвечать. А она! Вот улыбается, жует и мне: – «А можно другой билет»? Мне-то все уже понятно, я ей прямым текстом, мол, смысл разве есть в этом? И тут главное шоу, – Леонид поставил стакан на стойку, – девочка нашему таланту предлагает договориться как-то по-другому и при этом пытается ножкой погладить его под столом. Тот, испытав шок, подпрыгивает, начинает бегать по аудитории и орать, аки скаженный, про то, что как та смела и все такое. Девица, молодец, конечно, не сдается и так спокойненько ему в темечко, что, мол, не согласен по-хорошему, я иду в деканат и говорю, что ты меня на экзамене домогался!

– А молодец девчонка! – Наталья от удовольствия даже всплеснула руками.

– А то! – Леонид криво улыбнулся, – а вот так он мне это все в лицах пересказывает, самого трясет, руками машет. Да уж, такая мелочь, а видишь, человека из равновесия вывела. Я смотрю, бледнеть он стал, да и губы уже синие. Пришлось мужика на улицу вывести. Как мог его успокоил, предложил подышать свежим воздухом, да позабыть все как дурной сон.

Лёня снова взял стакан и продолжил.

– И вот неделя прошла или две. Встретил я декана факультета, где этот ученый преподавал. Постояли, ни о чем поговорили, так, о погоде, о ЦСКА с Локомотивом. И я тут вспомнил про нашего героя. Спрашиваю у декана, как там, можно человека со степенью поздравлять? Кандидатскую когда обмывать приходить? А декан мне говорит: «А вы не знаете? В больнице он, сердце подвело».

– Тьфу, черт, – Наталья погрустнела, – говорил про любовь, а тут фигня какая-то.

– Погоди, – успокоил Лёня, – я, конечно, узнал в какой он больнице. Фруктов там, сока взял, да пошел проведать. Он мне очень обрадовался. Сам худющий такой лежит, но глаза радостью сверкают. А рядом в халате девчушка, как тень, то принесет, то одеяло поправит. Я его и спрашиваю: – «Дочка ваша»? А он как-то засмущался, скороговоркой выпалил: – «Нет, нет. Познакомьтесь, это Настя». И вот представь, это оказалась та самая девушка, что на экзамене к нему приставала. Он в тот день, как я ушел, в здание вернулся, а там она по ступеням спускается. Как он ее только увидел, тут же сердечный приступ с ним и приключился. Так эта девчонка и «Скорую» вызвала, да с того дня в больнице и дневала, и ночевала.

– Трындец, – выдохнула Наталья, – че, реально?

– Реально, реально! Ко всему, недавно слухи до меня дошли, поженились они. Правда диссертацию он свою так и не защитил, зато теперь у него две дочки растут. Во. Как тебе история? – довольный спросил Лёня.

– Да дура она, – отмахнулась Наталья, – я бы через такого старпера перешагнула и дальше пошла. Нахрен жизнь-то свою портить. А так, ты молодец, романтично у тебя вышло. Жаль, наливать забываешь.

– Мам, – в дверях стояла недовольная Яна, – я есть хочу, когда ужин будет?

– Взяла бы, да сама приготовила, – огрызнулась Наталья, – не маленькая вроде.

– Тьфу, – Яна фыркнула, прошла к шкафам, достала пакет чипсов и, шаркая тапками, вышла из кухни.

– Вымахала, вообще неуправляемая стала, вся в своего папашку, – криво усмехнулась Наталья, – ты, небось, тоже голодный?

– Да не, я уже кушаю, – Леонид показал жестом на ополовиненный стакан.

– Ну-ну, сейчас так «укушаешься», и что мне с тобой потом делать?

– Понял, – Леонид осушил стакан, – Я тогда пошел, и что насчет завтра решаем, мне приходить?

– С утра можешь? – часов в одиннадцать, – задумчиво проговорила Наталья.

– Хорошо! Завтра. В одиннадцать.

Леонид быстро оделся и, захлопнув дверь, вышел. Никто его не проводил. «Странная семейка», – подумал он, заходя в лифт. Ветер на улице сдувал с ног. Обогнув дом, он спросил у идущих навстречу, как пройти к метро. Через полчаса борьбы с ветром уже стоял в покачивающемся на стыках вагоне. Закрыл глаза, почему-то вспомнил когда-то написанное им стихотворенье:

Долгая дорога. Перестук колес.

Ночью старый поезд прочь меня увез

От тоски, от страсти, даже от тебя

Ветер в щели воет, о любви скорбя

Сотню раз так было, но давным-давно…

Наши расставанья как в плохом кино:

Вот ты снова плачешь, вот опять кричишь,

Вот, надувши щеки, о своем молчишь.

На большой дороге сыгранных страстей

Старый я гуляка, тертый лицедей.

Ты всего лишь веха, межа на пути

Для меня же главное – продолжать идти.

В вагон зашла шумная компания. Девушки звонко смеялись, парни наперебой что-то рассказывали, вызывая очередные взрывы хохота. От них в вагоне кто-то отворачивался, кто-то начинал беспричинно улыбаться. Эдакий островок эмоций среди моря безразличия. Прошло больше получаса, когда состав после Коломенской выскочил на улицу из темного туннеля. Слева мельтешил автомобилями вечно стоящий Андроповский проспект, состав выехал на мост, Москва-река, казалось, не движется, уставшая от окружающей суеты. Это короткое мгновение на поверхности обрывало монотонный шум, как будто включало во всех окнах вагона телетрансляцию. И снова темнота вокруг, и снова привычный монотонный грохот. Выйдя из метро, Леонид подошел к знакомому павильону. Иры не было, вместо нее трудился не знакомый Лене парень. Леонид достал телефон, нашел в списке «Лучница», очередной раз подумал, что надо изменить имя контакта, позвонил.

– Але, – через какое-то время раздался в трубке хриплый голос.

– Ира?

– Да. Это кто?

– Это Лёня! Что с тобой? Ты заболела?

– Мммм… Думала не позвонишь. Да блин, проснулась с температурой… Валяюсь, все кости ломит, слабость, все время плакать хочется.

– Не плачь, – Лёня стоял перед остановкой, его все время толкали проходившие мимо, – может мне к тебе приехать, что-то привезти?

– Не надо ко мне ехать, – отрезала Ира, – не хватает, чтобы ты меня такой увидел.

– Какой «такой»? – не сдавался Леонид.

– Не важно, не надо и все!

– Ир, я прошу, у меня причина есть.

– Что за причина, – тихо спросила Ирина.

– Я тут на работу устраиваюсь, она в Подмосковье, – затараторил Лёня, – понимаешь, я послезавтра уеду туда на неделю, на обучение, ваще в Москву возвращаться не буду, а как дальше будет – не знаю, это только потом на выходных увидеть тебя смогу. Ну, короче, не вредничай, можно к тебе приехать, хоть на чуть?

– Лёня, ты чего меня мучаешь? Я пластом лежу, а ты ноешь «приеду, приеду»… Что за нетерпячка такая у тебя?

– Не знаю, хотел тебя увидеть, – Лёня замолчал.

– Зачем?

Лёня молчал.

– Позвони мне завтра, – прервала молчание Ира, – не обижайся, ладно? Мне, правда, плохо.

– Пока, – сказал Леонид и, не дождавшись ответа, нажал отбой.

На следующее утро, минут в пятнадцать двенадцатого, Леонид подошел к свечке, в которой жил Максим. Поднявшись на этаж, позвонил в дверь. Долго не открывали, наконец, защелкали замки. Дверь открыла Наталья, на ней был атласный халат с драконами, голову украшало смотанное в тюрбан полотенце.

– О, нарисовался, – хмыкнула Наталья, – заходи.

Наталья ушла в ванную. Леонид прошел в кухню, взял чашку, сделал себе кофе. Квартира была на четырнадцатом этаже, из кухни открывался прекрасный вид на Крылатские Холмы. Вдалеке виднелась голубо-белая церквушка, речка блестела на солнце, пуская редкие зайчики в глаза. Сильный ветер мотал деревья из стороны в сторону.

– Кофе пьешь? – раздалось за его спиной, – а о красивой женщине подумать, не? Позаботился бы, как джентльмен.

Леонид повернулся. Наталья убрала полотенце, но осталась в халате. Мокрые волосы извивающимися змейками лежали на ее плечах.

– Будешь кофе? – спросил он.

– Конечно буду, делай! – Наталья теребила волосы, – я сейчас.

Лёня приготовил еще одну чашку и поставил ее на столик около дивана. Наталья зашла, села, сделала несколько глотков кофе и стала мазать руки кремом. От нее шел сильный цветочный аромат.

– Как дела у Максима? – поинтересовался Леонид.

– Да мне чихать, как у него дела, – зло отрезала Наталья, – оно тебе надо, позвони этому козлу и спроси!

– Ого, понял, не мое дело, не спрашиваю.

– Да. Не спрашивай. Даже не напоминай мне об это скотине.

– Мы заниматься будем?

– Будем, будем, сейчас я кофе допью, и пойдем или тебе прямо невтерпеж?

– Да никаких проблем, – Лёня примирительно поднял руки.

Закончив процедуру, Наталья сделала несколько глотков кофе и взяла пульт от телевизора. Несколько минут она просто щелкала один канал за другим, не останавливаясь ни на одном больше чем на секунду. Видимо так и не найдя ничего интересного для себя она выключила ТВ и встала с дивана.

– Ну, пойдем, господин учитель!

Уже с первых минут занятия выяснилось, что Наталья забыла практически все, что они вчера изучали. Она снова бесилась, истерила и спрашивала «какой дебил такое придумал?». Наконец, утомившись, откинулась на спинку кресла и застонала.

– Я усталааа, – капризничала она, – Лёняяя, я больше не-мо-гу!

– Да ладно, че мы там занимались? – спокойно увещевал Леонид, – давай еще часик, я тебе как письма получать и отправлять покажу, сделаем тебе ящик и я уже отстану!

– Ну Лёнечка, – не сдавалась Наталья, – пожаааалей бедную девочку, я уже не могуууу!

– Нет! Никакой жалости! – пытался отшучиваться Лёня, – сначала дело, потом отдых!

– Ой, Лёня, – Наталья встрепенулась, – у меня тааак плечи разболелись, помни мне, пожалуйста, а я потом все-все изучать стану.

С этими словами она опустила халат, при этом открыв не только плечи, но и практически всю спину. Леонид начал массировать. Кожа у Натальи была мягкая и очень нежная. Чем больше он продолжал массаж, тем непреодолимее становилось желание опустить руки все ниже и ниже.

– Ну что, плечи уже не болят? – хрипло спросил Леонид.

Наталья молча встала, халат остался на кресле, повернулась к Лене. Какое-то мгновение смотрела в глаза, поняла его нерешительность, легко толкнула в грудь. Леонид сделал шаг назад и уперся в кровать Яны. Наталья подошла вплотную, не отпуская его взгляд, на порозовевших губах застыла ухмылка. Больше ни о чем не думая Лёня стянул кофту через голову, руки Натальи уже расстегивали пояс на его джинсах.

Через пару часов Лёня шагал по направлению к метро и хмурился. Его не покидало ощущение, что все это обучение с самого начала было чем-то другим. Понимал, что в этот дом он уже никогда не придет и, что уж точно, денег он не заработал. Уши горели, аромат Натальиного тела не исчезал, вился вокруг. Покусанные губы сохли на пронизывающем ветру. Около метро, в ларьке, купил бутылку пива, сделал полновесный глоток, перевел дух.

– Ну, ты, блин, даешь, – произнес вслух Леонид и снова сделал глоток.

Он допил бутылку и купил еще одну. Спускаться в метро и куда-то ехать не хотелось. Ветер теребил жесткие волосы и приятно холодил голову. Леонид пытался собрать мысли, но голова все еще была в сладком тумане. Леонид зашел на станцию и рассматривал схему метро. Пришла идея. Настроение было подходящим, Лёня решил поехать погулять по Арбату.

Леонид даже больше любил не сам Арбат, а бывший Калининский проспект, так называемые «вставные зубы Москвы». Эта любовь с ним была откуда-то из детства. Тогда, впервые попав в Москву, он был поражен размерами строений, размахом дорог. Стоявшие в ряд министерства казались ему и вовсе какими-то инопланетными конструкциями. Став постарше, он приезжал на Калининский, в единственный фирменный магазин «Мелодия», в надежде купить винил с его любимыми исполнителями. На Калининском в свое время появился если не первый, то, пожалуй, один из самых знаменитых пивных баров – «Жигули». А «Октябрьский»? Очень долго он не отдавал пальму первенства и был самым главным кинотеатром столицы. И, конечно же, крупнейший книжный магазин и знаменитая «Прага».

Выйдя из метро на Знаменку, Лёня спустился в переход и вскоре зашагал по одной из своих любимых улиц. Дойдя до «Жигулей» он спустился вниз, взял бокал пива и сел на скамью за длинный светлый стол. Настроение стало благостным, организм счастливо размяк. Лёня достал телефон.

– Ира, привет, это я, – радостно проговорил он, услышав приветствие, – ты как?

– Ровно, – раздалось в трубке, – а ты чего такой радостный?

– Ну как? Тебе звоню, твой голос слышу, чего же не радоваться?

– Не бреши.

– Да честное слово, чего мне тебя обманывать?!

– Да кто же тебя знает? – Ира сильно хрипела, голос прерывался.

– Так чего ты решила, можно мне тебя проведать?

– Не обижайся, у меня температура под сорок, не надо, – Ирина помолчала, – ты поезжай, делай, что запланировал, вернешься, я как раз выздоровею, там и увидимся.

– Ясно, – с грустью выдохнул Леонид, – не хочешь меня видеть так и скажи.

– Смешной ты, – закашлялась Ирина, – я тебе так и сказала. Все. Прости. Звони, как вернешься или раньше, как захочешь, короче, не могу больше говорить, больно.

Леонид отложил телефон, пил пиво и смотрел на людей, снующих перед окнами «Жигулей». Потом он несколько часов гулял, сначала по Калининскому, потом спустился на Арбат. Разглядывал витрины и проезжающие иномарки, заходил в магазины и просто проходил отделы один за другим. Переходил на другую сторону и возвращался назад. А на Арбате подолгу слушал самодеятельных певцов, смотрел на ужимки комиков и просто улыбался жизни. Сегодня, наверное, первый день после больницы, когда ему было легко на душе. Когда забрезжила какая-то перспектива и появилась надежда на новые возможности.

Вдоволь нагулявшись, он позвонил Алексею рассказал о том, что завтра уедет на неделю и успокоил, что деньги на оплату аренды квартиры уже снял и оставит их на холодильнике. По Воздвиженке Леонид дошел до Маховой, а по ней поднялся к Красной Площади. Выйдя на брусчатку, он дошел до середины, повернулся к историческому музею, поднял руки и закричал «Москва! Я люблю тебя!». Улыбаясь, зашел в ГУМ, там на втором этаже третьей линии был небольшой бар, в котором на разлив продавали темный Туборг. Взяв в руки бокал, он втянул неповторимый аромат карамели и солода. Тихо где-то звучала музыка, было еле слышно людское многоголосье. Туборг окончательно расслабил тело, в голове был лишь приятный шум. Откинувшись на стену, Леонид замер с бокалом в руке и улыбкой на лице.