Читать книгу Окопов. Счастье на предъявителя - Сергей Владимирович Карнеев - Страница 4

У окошка к дежурному стояла сухонькая бабулька в темном пальто с каракулевым воротником, в пестрой вязаной шапке с большим бубоном и плаксивым голосом жаловалась, что с ларька по соседству порывом ветра сорвало крышу, и прямо ей в окно. Она требовала немедленно арестовать хозяина ларька, по ее словам настоящего бандита, и заставить его застеклить окна, а также, чтобы он ежедневно выплачивал ей компенсацию в размере полбатона докторской колбасы, банки сметаны и пакета молока. Видать, она уже давно здесь канючила, так как дежуривший молодой белобрысый сержант с тоской уставился в потолок, изредка постукивая карандашом по открытому журналу.
– Милок, – плакалась бабка, – надо его немедленно заарестовать, бандита эдакого. Он своей крышей мне все стекла побил, раму поломал. У меня окна, тепереча, в комнате нет, холодно, жуть.
– Бабушка, – сержант закатил глаза, – сколько раз вам говорить, мы этим не занимаемся. Вам в суд надо идти.
– А еще, – не унималась бабуля, – вместе с этим оглоедом, заарестуйте Вальку, его продавщицу. Она меня на прошлой неделе на двадцать пять копеек обсчитала, зараза.
Видя, что бабуля прилипла к дежурному надолго и уходить никуда не собирается, Николай Анатольевич просунулся к окошку над ее плечом.
– Простите, тофарищ сержант, меня только что избили и ограбили! К кому мне?
Только сейчас он заметил, что некоторые звуки, особенно «в» и «с», получались шепеляво. Воздух свободно проходил сквозь дырку выбитого зуба. От этого чувствовал неловкость. Но сейчас не до дикции.
– Куда без очереди лезешь! – неожиданно громко и грозно воскликнула бабушка. От ее плаксивого тона не осталось и следа. – Ишь мне нашелся! Пролезть захотел! Ограбили его! Подумаешь! Всех ограбили! Все в очереди стоят! И ты стой, жди!… Ограбили его!… Фу! Грязный, как свинья, и разит, как из бочки! Вот, сейчас оставят здесь, будешь знать! Так тебе и надо!
– Ваша фамилия? – спросил сержант обрадованный, что кто-то отвлек на себя внимание назойливой бабки.
– Наталкина Клавдия Вениаминовна, милок, – быстро сказала бабуля, опять плаксивым голосом.
Сержант помотал головой и указал карандашом за плечо бабки.
– Окопоф Николай Анатольефич.
Сержант кивнул, снял трубку телефона, набрал номер.
– Товарищ капитан, тут с заявой на грабеж… Да… Окопов… Так точно! – положив трубку, сержант кивнул Николаю Анатольевичу. – Посидите там. К вам сейчас выйдут.
Николай Анатольевич присел на стул в углу, положил на колени портфель. Бабушка у окна все продолжала донимать сержанта: «Милок, у меня комната вся простыла. Окна, ведь, тама нету. Холодно. Заарестуй ты этого оглоеда!…»
Ожидая, пока к нему выйдут, он попытался сосредоточиться. По многолетней привычке, в кризисных ситуациях всегда вычленял основную задачу. Таковая, в данный момент, во что бы то ни стало вернуть загранпаспорт. Грела надежда, что после поданного заявления в его дом тут же направят наряд, и по горячим следам найдут, вернут столь необходимый документ. С остальным разберется позже.
Николай Анатольевич с утра почти ничего не ел. Перед вылетом в Москву перекусил в буфете парой крохотных бутербродов с кофе. В Шереметьево, делая пересадку, на перекус времени не осталось. Когда летел в Калининград, от предложенной стюардессой черствой булочки с маслом и сыром отказался, так как не хотел перебивать аппетит перед застольем домашней встречи. Попил только сок. Сейчас же, изголодавшийся желудок жадно всасывал в себя, влитые насильно, более полулитра коньяка. Мысли стали путаться, зацикливаться на чем-то несущественном. А бабушка все плакалась у окошка дежурного, вызывая все больше раздражение. Наконец, к нему подошли.
– Это вас ограбили? – спросил высокий, очень худой капитан в распахнутом кителе. Воротник его рубахи расстегнут. Из него торчала худая шея с сильно выпирающим кадыком. Серо-синий галстук болтался на заколке узлом вниз со скрученными резинками. Короткие волосы с большими залысинами, впалые щеки, прямой острый нос и светло-серые усталые глаза.
Николай Анатольевич встал.
– Пройдемте! – сказал капитан, направляясь к двери.
Щелкнул и зажужжал электрический замок. Капитан открыл дверь, пропустил его вовнутрь, вошел сам. Дверь сзади захлопнулась с громким металлическим лязгом. Длинный, пустой коридор с тусклыми лампами, лестница на второй этаж, еще один коридор и другая лестница выше, коричневая дверь, за ней маленький темный тамбур с еще тремя дверьми. Они зашли в правую с табличкой: «Зам. нач. отдела капитан Красавкин А.С.». Кабинет казался тесным из-за большого количества папок, составленных в стопки. Они лежали на полу, на стульях, на шкафах и, даже, несколько на пузатом шарообразном аквариуме с золотой рыбкой. Капитан освободил от папок стул, часть стола, предложил сесть. Сам уселся в свое кресло спиной к окну, взял из стопки верхнюю папку и стал неспешно листать, делая пометки в тетради.
Прошло минут пять. Капитан, занятый своим делом, казалось, забыл, что не один в кабинете. Николай Анатольевич в нетерпении заерзал на стуле, кашлянул и спросил: «Э-э-э, как на счет меня?» Капитан в задумчивости поднял голову, как будто что-то вспомнил, сделал пометку в тетради:
– Я вас слушаю. Что случилось? – спросил он, убирая папку со стола.
– Меня ограбили! Похитили загранпаспорт! Срочно надо фернуть! – с горячностью ответил Николай Анатольевич, шепелявя.
– Понятно, – капитан стал рыться в столе, бормоча: – Так, где это?… Черт!… Куда же?…
Он выдвинул другой ящик, с облегчением выдохнул, достал несколько чистых листов, протянул их вместе с шариковой ручкой.
– Пишите!
– Что писать?
– Заявление.
– Какое?
– Мне почем знать?! Вас ограбили, не меня. Об этом и пишите!
– На чье имя писать?
– На имя ОВД.
Сказав это, капитан достал другую папку и погрузился в ее изучение. Николай Анатольевич придвинулся к столу, склонился над листками. Через четверть часа подал капитану исписанный лист. Тот взял и стал читать, проговаривая некоторое вслух:
– Прибыл из командировки… Мой юрист… Нанес удар… Выбил зуб… Незнакомый гражданин в кожаной куртке… Ударил… Сознание… Вытащил из кармана загранпаспорт…
Капитан закончил чтение и поднял глаза.
– Э-э-э… У вас что, кроме загранпаспорта ничего не забрали?
– Как ничего! Еще бумажник, кольцо, часы!…
– Тогда и про это напишите!
– Что, с самого начала?
– Нет, не надо. Пишите, в дополнение к сказанному, и так далее.
Николай Анатольевич забрал бумагу и продолжил писать.
– Фот, – через некоторое время он протянул капитану уже два исписанных листка.
– Бумажник… Часы… Кольцо… Гражданский паспорт… Электрошокером!? – капитан сделал удивленное ударение на последнем слове. Потом спросил, отложив бумагу:
– Это все?
– Нет, еще из портфеля документы забрали… И… эти…, как его?… Деньги.
– Сколько?
– Документоф?
– Нет, денег.
– Фроде… Три пачки по десять тысяч доллароф было.
– Ну ни фига себе! У меня квартира вдвое меньше стоит, а вы это не указываете.
– Так что, про них тоже писать?
– Обязательно!
– Писать, ф дополнение к сказанному?
– Да.
Николай Анатольевич опять взял ручку. Его уже заметно развезло от коньяка. Строчки прыгали, буквы сливались и мысли путались.
– Фот, – сказал он, третий раз протягивая капитану листки.
– Надеюсь, теперь все? – спросил капитан, читая.
– Там еще теща сказала, что мой дом – это не мой дом.
– Да-а-а?! – протянул капитан, изображая удивление.
– Да. Но об этом я писать не буду.
– Чего так?
– Потом сам разберусь.
– Хорошо, разберитесь… Скажите, вы сегодня алкоголь употребляли?
– Алкоголь…? Нет, не употреблял.
– Но от вас пахнет спиртным.
– А-а-а, это не я… Это те гады, которые меня ограбили. Они мне ф рот коньяк флили.
Капитан улыбнулся и поднял телефонную трубку: «Резцов, пришли ко мне в кабинет Парасюка!».
– И что за коньяк? – спросил капитан, кладя трубку.
– Камю икс о, кажется, двадцатилетний.
– Блин, везет же людям! Кто бы мне такое влил?! Ладно, теперь подпишите каждый лист.
Капитан встал, подошел сзади, положил на стол исписанные бумаги.
– Вот здесь внизу, – сказал он, тыча пальцем. – Сегодняшняя дата, подпись, фамилия, имя, отчество полностью.
Николай Анатольевич подписал. Капитан сдвинул верхний листок.
– На этом то же самое.
У Николая Анатольевича стрельнул болью выбитый зуб. Инстинктивно приложил к нему палец. Боль отпустила. Продолжил подписывать.
– Простите, я здесь лист крофью испачкал, – он показал на кровавый отпечаток пальца.
– Ничего страшного, сойдет. И на третьем листе.
Николай Анатольевич подписал, где указывал пальцем капитан. В это время в кабинет вошел жирный милиционер в расстегнутом кителе с выпирающим огромным животом, на котором с трудом сходились пуговицы форменной рубашки. Толстые красные щеки, бритая голова, красные глаза с мешками под ними и погоны старшего сержанта на плечах. Вошедший, ни слова не говоря, уселся на стул возле двери. Тем временем, капитан скрепил листки заявления и сунул их в ящик стола.
– Мне кажется, вам нужен доктор, – сказал капитан обращаясь, к Николаю Анатольевичу.
– Фы про это? – он дотронулся до своего опухшего глаза. – Не надо доктора. Фсе нормально.
– Нет, надо. Предлагаю вам проехать с сержантом на Барнаульскую.
– Куда!?
– В наркологический диспансер.
– Зачем!?
– Для освидетельствования на предмет алкогольного опьянения.
– На какой предмет!? – Николай Анатольевич вскочил. – Фы что, с ума тут фсе посходили?! Мне коньяк ф глотку залили! Я фам говорил!
– Вот это мы там и установим, – спокойно сказал капитан.
– Что устанофим?! Меня ограбили! Мне паспорт фернуть надо! А фы…! Не-е-ет, – протянул он и погрозил пальцем, – здесь от фас толку не будет! До сфидания!
С этими словами Николай Анатольевич двинулся к двери, но на пути его уже стоял толстый старший сержант. Попробовал обойти это внушительное препятствие, стараясь протиснуться между животом и косяком двери. Сколько ни пытался, не получалось. Тогда он двумя руками со всей силы толкнул пузатого. Но тот, неожиданно, оказался весьма проворным для своих габаритов, ловко увернулся от толчка. Промахнувшийся Николай Анатольевич, не найдя упора, с вытянутыми руками врезался в шкаф. Сверху на него упала стопка папок. Не обращая на это внимание, развернулся, одной рукой схватился за ручку двери, а другой – стал отжимать от выхода сержанта. Тот не двигался, словно мягкая скала. В запале Николай Анатольевич ударил раскрытой ладонью сержанта в грудь и тут же в ответ получил страшный удар в живот, от которого согнулся пополам и упал на колени, судорожно глотая воздух. Его приподняли как котенка, усадили на прежнее место, завели руки за спинку стула и там защелкнули наручники.
– Куда собрались? – слегка улыбнувшись, спросил капитан. – Вы портфель свой забыли.
С раскрытым ртом, пытаясь вдохнуть, Николай Анатольевич, наконец, понял, что с возвращением загранпаспорта здесь ему никто не помогать собирается.
Капитан поднял трубку телефона.
– Резцов, организуй быстренько понятых в мой кабинет. И еще. Отправь Быстрякова на Барнаульскую. Пусть там заберет доктора, затем доставит обратно. Понял?
Он поднял трубку другого телефона, набрал номер.
– Алё. Это капитан Красавкин из Ленинградского… Кто сегодня дежурит?… Алиса Олеговна?… Отлично! Позовите, пожалуйста, ее к телефону…. Алиса Олеговна, здравствуйте, это Красавкин… И я сегодня дежурю… Да, спасибо… И вас с наступающим. Алиса, голубушка, я за вами машину выслал. Подъедте, пожалуйста, на пять минут!… Тут одного надо освидетельствовать… К вам? Никак! Упирается и буйный… Да я с радостью! Но тут случай особый. Надо чтобы все по протоколу. … Алисочка, милая, ну, пожалуйста! А я вам с девчонками пару бутылочек к празднику презентую и конфеты… Ну и что, что конфискат?!… Никакое не паливо. У барыг лицензия закончилась. Хорошая вещь. Мы с женой завтра будем такое же… А?… Это Окопов… Да, тот самый, что в газете … Спасибо, дорогая! Ждем.
Капитан положил трубку. Николай Анатольевич только сейчас смог сделать судорожный вдох после удара в солнечное сплетение.
– Фы… Не… Не имеете… Права… Меня задерживать… – прохрипел он, с трудом восстанавливая дыхание.
Капитан подошел к нему и присел на корточки.
– А вас, пока, никто не задерживает, – голос у капитана был дружелюбный, даже ласковый. – Видели бы вы себя?! Весь в грязи, без документов, с фингалом, пьяный. Куда мы вас такого отпустим?! Вдруг, что-то случится?
Дверь открылась. Вошел невзрачный небритый мужчина