Читать книгу Зона Посещения. Расплата за мир - Сергей Вольнов - Страница 5

… И они снова попытались.

Численность мутированных нелюдей в этот раз составляла не менее сотни особей. Чтобы повысить шансы на прорыв и застать врасплох противника, атакующие решили разделить стаю на примерно равные половины и штурмовать внешнюю стену с двух противоположных сторон одновременно – северной и южной.

Понятное дело, основным преимуществом мутантов мог быть только эффект внезапности. По всем остальным факторам люди находились, так или иначе, в заведомо выигрышном положении. Стену высотой минимум в четыре человеческих роста вырожденцы просто так, прыжком с разбегу или вскарабкиваясь, преодолеть не могли. При всей физической развитости многих из них. Поэтому твари для достижения цели пытались использовать нечто вроде приставных лестниц. Самодельных, конечно. Собранных и сварганенных из чего попало, от деревянных балок и стальных прутов до алюминиевых уголков и обломков мебели.

Вдобавок на верхней кромке заграждения находились защитники крепости, опытные испытанные стражи, и шансы прорваться нелюдям выпадали слабые, фактически ничтожные. И неудивительно, что именно эти выродившиеся твари, всё же бывшие когда-то людьми, попытались вероятность успеха как-нибудь приумножить. Вот из-за чего каждая из двух половин нападающих и тащила с собой по пять-шесть этих подобий лестниц.

Выглядело нападение следующим образом.

Разделённая на половины стая дополнительно подразделялась на ударные группы по нескольку особей, и у каждой из этих атакующих кучек имелось на вооружении по одной лестнице.

Впереди группы пёр нелюдь с большим, почти во весь рост, щитом. Максимально возможной прочности, деревянным или из листового металла. Предназначенным загородить его самого и тех, кто следовал непосредственно за ним. Вторым бежал носильщик, держащий в лапах ту самую лестницу, и вспомогательный мутант, чья функция заключалась в удерживании над всеми троими приблизительно такого же щита, как и у первого. Таким образом, уроды прикрывались от обстрела защитным «навесом».

Замыкали каждое ударное звено ещё по двое-трое нелюдей, со своими собственными, меньшими по размерам щитами. Без прикрытия никак; у вырожденцев оставалось достаточно мозгов, чтобы сообразить это. Однако всё же остроты соображалки не хватало на то, чтобы даже не пытаться атаковать. Всё-таки давала о себе знать человечья «наследственность», требующая побед в непрекращающейся войне между существами условно нормальными и безусловно ненормальными…

Большой щит авангардного нелюдя предназначался для того, чтобы выдерживать основной напор, исходящий от людей, «оседлавших» стены – копья, стрелы, арбалетные болты, дротики и камни, – и в результате обеспечить сохранность второго, несущего лестницу. На практике этот приём, конечно, не всегда помогал. И потому, что в импровизированных щитах мутантов отыскивались слабые, уязвимые места. И оттого, что, как бы ни старались нелюди, защитные средства всё едино не прикрывали организмы целиком, гарантированно; оставались бреши и открытые точки, чем и стремились воспользоваться снайперы-люди.

А также из-за того, что сами по себе лестницы обычно получались длинными, громоздкими и, хочешь не хочешь, торчали в стороны, то есть выступали далеко за пределы большого щита. При определённой доле везения и меткости людям удавалось – ещё до того, как штурмующая группа оказывалась непосредственно у стены, – лестницу привести в состояние, малопригодное для использования по назначению.

Нелюди, бегущие с боков или сзади носильщика и щитоносцев, старались по возможности исправить своё незавидное положение. В частности, они по ходу движения умудрялись бросать наверх, в направлении людей, всяческие метательные снаряды: камни, палки и тому подобную дребедень. Иногда – даже успешно.

Правда, для людей наверху стены, прикрытых разномастными защитными «латами», попадания были не особенно опасны. Но внимание отвлекали. Порой среди этих «отвлекающих» тварей встречались даже настоящие стрелки, использующие в качестве оружия примитивно состряпанные луки.

Добежав до стены, вырожденец с лестницей должен был установить оную в устойчивое положение, после чего по ней наверх отправлялся тот, первый боец со щитом, вслед за ним второй, взявшийся за палицу или дубину, а за ним третий со щитом. Остальным, находившимся рядом, в это время необходимо было отвлекать внимание обороняющихся, с этой целью как можно более энергично бросаясь в противника камнями, кустарными копьями, кусками арматуры. Запасы всего этого мутанты специально притащили с собой в мешках, предназначенных для переноски.

Сверху в них, пробивая щиты, пронзая волосатые уродливые тела, полетят стрелы и арбалетные болты. На тех же, кто попытается взобраться по лестницам, обрушатся заранее приготовленные обломки и камни. Лестницы, прислонённые к стенам, будут отталкиваться обратно.

Люди никому не отдадут за просто так свою выстраданную, укреплённую твердыню…

В этот раз атакующим даже не дали добраться до стены, что иногда случалось, когда тем удавалось подготовить набег скрытно и начать атаку неожиданно. Но чаще всего не выгорало благодаря героям-разведчикам. Отважные «пластуны» скользили в окрестных дебрях, наблюдая, подмечая, подслушивая и подстерегая. И планирующиеся нападения в большинстве случаев загодя становились известны.

Лазутчики проникали буквально внутрь вражеских локаций; при помощи особых навыков и умений становясь почти незримыми и незасекаемыми. И часто пронюхивали, если на территории какого-нибудь из «соседских» кланов случались различимые изменения или начиналась «движуха». Добывали чёткие свидетельства – назревает нечто… Конечно, разведывательные рейды в тыл врага были смертельно опасными и крайне рискованными, несмотря на таланты, подготовку, выучку и опыт «пластунов». Не всегда и не все они возвращались в крепость…

Однако сегодня всё происходило лучше некуда. Поэтому, когда в пределах видимости, на том краю расчищенного пространства вдоль Периметра, показались «ударные группы» – дозорные отслеживали по всем направлениям, доступным для нападения, – тотчас же на стенах загорелись сигнальные костры. Дежурившие наверху стрелки, копейщики и мечники начали передислоцироваться на соответствующие участки стен крепости, чтобы обстреливать наступающих нелюдей из луков и метательных устройств, а также встречать прорвавшихся ударами клинков и копий.

«Спецы», поджидавшие своего часа в тайниках вокруг крепости, на отдалении от периметра, завидев дымовые сигналы, выбрались из укрытий и тоже устремились к нужным участкам на подмогу.

Спецназовцами по неистребимой традиции звались наиболее крутые бойцы. Отборные, с повышенными физической силой и выносливостью, с увеличенной степенью регенерации и скоростью реакции. В основном занимались они экспедициями за пределы укреплённой огороженной территории – с целью добычи полезных материалов и выполнения каких-либо миссий. Но внутри крепости спецы также выполняли важнейшую функцию отряда быстрого реагирования.

Основными боевыми единицами в противостоянии с вырожденцами, техоргами и прочими вражьими «мастями» были стражи стен, конечно, однако если на территории крепости к моменту нападения находились спецназовцы, в стороне от схваток они не оставались. Для них это как дополнительный тренинг, а тренировки с оружием никогда лишними не бывают.

Отобранные проходили интенсивный курс подготовки, обучаясь навыкам владения различными видами оружия, тактикам боя и тому подобным умениям. Так что в итоге из почти всех, за единичными исключениями, получались настоящие «машины смерти». Поэтому отобранные (особенно те, кого обучать начали ещё в раннем возрасте) спецназеры, да ещё закованные в добротную броню, хорошо вооружённые, в одиночку могли противостоять многим врагам. К тому же «огнестрелом», крайне дефицитным по причине малочисленности исправных боеприпасов, по большей части владели именно они, спецы. Каждый используемый патрон, каждый энергопакет должен был гарантированно поражать цель; доверять их следовало только лучшим из лучших воинов.

Неудивительно, что количество годных в спецназеры бойцов всегда оставалось ограниченным. Хотя у каждого человека в общине теоретически имелся шанс заслужить особый статус. Круче спецов разве что разведчики, но вот как раз лазутчиком стать дано не всем, для этого требовалось нечто большее, чем сила, выносливость, выживаемость и скорость. В каком-то смысле необходимо научиться на время переставать быть человеком…

А сейчас, с появлением сигналов, три десятка спецов выбирались из своих укрытий и наносили коварные удары с тыла. Прямо в спины ничего не подозревающим мутантам, когда бегущие по расчищенной «нейтралке» выродки находились примерно на середине пути к стенам. Манёвр беспроигрышный – ведь «штурмовые группы» хорошо прикрывались щитами только спереди, а сзади их оборонительная способность практически нулевая.

Что делать?! Как быть?! Бежавшие в авангарде мутанты растерянно оборачивались, когда их задние сотоварищи падали замертво. Оглядываясь, атакующие уроды при этом делались очень удобными мишенями для обстрела с крепостной стены. Неудачный исход нападения быстро стал предрешённым.

Ещё бы! Дубины и корявые железяки вырожденцев против остро заточенных и многократно проверенных клинков людей! И это учитывая, что, несмотря на фактическое меньшинство, превосходство в боевой мощи по умолчанию принадлежало спецам. Плюс на подмогу к своим уже спускались по канатам с крепостных стен стражники. При таком раскладе обе половины атакующих были уничтожены стремительно. До последнего сражался вожак южной группы, выделявшийся среди остальных мутантов совсем уж крупными габаритами, сумасшедшей яростью и тем, что орудовал настоящим клинком в качестве оружия, что для «диких» мутантов скорей являлось исключением из правила. Несколько его ближайших подручных тоже пытались соответствовать предводителю.

Но других исключений из правил сегодня не случилось. Воины человеческой общины одолели всех врагов. Люди почти не пострадали; несколько бойцов отделались незначительными ранениями, неизбежными при сколь-нибудь массированных схватках. Ещё один набег был успешно ликвидирован.

Очередной в нескончаемой веренице. Увы, все живущие в крепости – бывшем машиностроительном заводе – понимали, что не последний. Начало вереницы скрывалось в прошлом… Вторжение чужеродных сил, в несколько этапов распространившихся по всей Земле, уничтожило или заставило чудовищным образом измениться, мутировать почти всё живое, остававшееся на планете, – людей, животных, растения… Однако некоторые из людей сумели укрыться в «противоатомных» убежищах и других схронах, приспособленных для выживания.

Очень даже пригодились сооружения, в которых когда-то человечество готовилось уцелевать «после ядерной войны». Но уцелеть довелось в другой войне, с врагами, прибывшими извне. Удалось это осуществить в основном глубоко под поверхностью, гораздо реже наверху, обычно в пределах бывших городов. Людям посчастливилось спасти немутированные образцы пищевых культур, их стали размножать и выращивать в подземных теплицах, чтобы питаться ими.

Также удалось сохранить в «первозданном» состоянии некоторых домашних животных, в частности коров, и в дальнейшем, по мере надобности, как-то приумножать их численность. На протяжении десятилетий за пределы своих убежищ выжившие «чистопородные» человеки выбирались изредка и только под защитой громоздких бронекомплектов.

Но рано или поздно, постепенно, на большинстве территорий люди решались возвратиться наверх, чтобы жить на земле, а не под землёй. Настоящему человеку очень хочется неба над головой, а не низкого потолка…

Опорными базами, твердынями, как встарь, для человеческих общин и племён становились относительно уцелевшие фрагменты наследия погибшей цивилизации. Вновь, как некогда их далёкие предки, люди нуждались в крепостях и фортах, чтобы спустя много лет после разрушительного столкновения с чуждой природой попытаться возродиться.

В этом городе после той беспримерной войны, в течение которой весь мир превратился в сплошную абнормальную Зону, мало что осталось целым и нетронутым. Но всё-таки кое-где удалось закрепиться. Заводской комплекс, когда-то производивший большие сложные механизмы, стал одним из «оазисов». За годы и годы запустения старые цеховые постройки и немалое число сегментов внешней стены понесли значительный ущерб, и на первых порах приспосабливать всё это для обеспечения жизни приходилось упорным тяжким трудом. В результате каторжных работ желаемый итог был достигнут.

Получилось надежное убежище от враждебных напастей, остров относительного спокойствия в бурлящем океане. Вот почему теперь мутанты, все эти выродившиеся дикари, пытались раз за разом взять штурмом опорную крепость людей. Внутри Периметра можно почувствовать себя ограждённым от прямых опасностей, если в сошедшем с ума мире можно заикаться хоть о какой-либо безопасности.

Вырожденцы являлись мутированными потомками людей, которые, не успев спрятаться, остались на поверхности и подверглись непосредственному воздействию чужеродного влияния. Точнее, потомками тех из них, что не передохли сразу от этого самого прямого воздействия. Сейчас они зачастую напоминали кого угодно – обезьян, неандертальцев, помесь приматов с другими видами животных, – но не хомо хомо сапиенсов. Интеллект у подавляющего большинства этих бывших людей присутствовал на очень низком уровне, они даже сами о себе говорили в третьем лице, практически не идентифицируясь отдельными личностями.

Речь их деградировала в примитивный набор насущных понятий, продолжительность биологического существования сократилась до нескольких лет, тем не менее в почти звериных башках вырожденцев поселилось убеждение, что именно они являются ни много ни мало «новыми людьми»! А все, кто не изменился после войны, – неполноценные, отжившие своё, слабые дряхлости.

Да, в физическом плане мутанты и вправду обладали существенно более мощным ресурсом. Но телесная сила решала далеко не всё даже в нынешнем мире, превратившемся в смертоносный хаос, где буквально царил пресловутый «закон джунглей». Так, постепенно вновь осваивающиеся на поверхности настоящие люди раз за разом, хотя порой и с ощутимыми потерями, отражали притязания агрессивных нелюдей, пытающихся захватить их крепости и форпосты. Вновь ретироваться в подземные лабиринты можно было, но очень не хотелось. Только в самом крайнем случае, благо такая возможность тактического отступления обычно сохранялась.

«Новые люди», к счастью, не были организованы, они не объединялись в единое племя, а делились на кланы. Поэтому, зная о том, что ни одной банде до сих пор ещё не удавалось хотя бы на недолгий срок захватить и удержать серьёзную базу людей, каждый клан мечтал показать, что он круче всех остальных, и совершить то, что доселе никому из них не удавалось.

А ведь существовали и другие разновидности мутаций бывших людей. Не только деграданты. Часть выживших на поверхности, наоборот, мутировала в сторону увеличения интеллектуального уровня. Более того, они приобретали свойства, не присущие биологическим организмам. Однако лишь примитивные вырожденцы упорно пытались в лоб атаковать ареалы обитания нормальных людей. Более развитые, захватив часть территории города для размещения своих кланов, к людям напрямую «рекламаций» не предъявляли. Потому что умные. И понимали, что, как ни крути, всё-таки особи с «базовым геномом» до сих пор состоятельнее всех. Именно потому, что способны гибче всех приспосабливаться и потенциально стать кем и чем угодно.

А уроды, считающие людей «отрыжкой прошлого», коей не место в изменившемся новом мире, делить с ними Землю не желали и оттого стремились истребить повыползавших из-под земли «предков» или хотя бы загнать их назад, туда, откуда выползли. Ещё и потому, что наземные крепости и схроны «выползней», как правило, занимали весьма выгодные в стратегическом смысле локации и точки. Из них можно было «дотягиваться» к территориям, где ещё оставалось чем поживиться.

Подобная мотивация сулила клану, который захватил бы человеческое укрепление, возможность считать себя если не повелителем всей округи, то хотя бы значительной её части. Так что вполне хватало пунктов для обоснования вражды короткоживущих вырожденцев и вернувшихся под небосвод «изначальных» человеков.

На самом деле, какими бы недалёкими ни были звероподобные мутанты, справедливым был вывод: в общем-то они не сильно отличались от тех, кого так люто ненавидели. Ещё и за то, что проклятые «чистые» пересидели, переждали наиболее адский период противостояния в тайных бункерах и лабиринтах…

Крепость на территории бывшего завода-гиганта была не единственной в этом регионе, но самой крупной. И людей внутри неё обитало полным-полно. Счёт вёлся на многие сотни. Почти три тысячи. Около половины из них родились после того, как остатки человечества были вынуждены спрятаться в бункерах, где их чудом сохранила от инородного влияния сама Земля. И примерно каждый шестой – уже здесь, на поверхности.

Планета, увы, сдалась «на милость победителей», но сейчас хотя бы инородные энергии поутихли, не ведут активных «боевых действий». Видимо, поначалу захватившие плацдармы в виде отчуждённых Зон, а затем тотально победившие человечество и планету вражеские сверхсущности удовлетворились тем, что натворили. «Оккупационные силы» вполне устраивает текущее положение вещей…

Среди обитателей крепости-завода осталось мало людей, которые перед войной были достаточно взрослыми, чтобы успеть запомнить настоящую мирную жизнь. Такую, что была до Захвата всемирового масштаба. Ещё когда опасность таилась всего лишь в нескольких запретных «отчуждёнках», разбросанных по планете. До глубокой старости очень немногие дотянули. Прочие перед началом адского захватнического периода были малыми детьми, максимум подростками или юношами.

Отец рассказывал Андрею, как в детстве он с ровесниками играл «в сталкеров». А затем, вскоре после его шестнадцатилетия, НАЧАЛОСЬ, и Зоны из полумифических территорий, существующих где-то там, далеко, и не очень взаправду, превратились в окружающую среду. Самую что ни на есть. Детский игровой опыт не особо-то и пригодился, в реальности «быть сталкером» оказалось не увлекательно-круто-заманчиво, а жутко-мерзко-больно. Бесконечно грязнее, кровавее, мучительнее и страшнее.

– За победу! – провозгласил Митяй, и добрых полтора десятка присутствующих в зале спецназовцев, дружно гаркнув, вздёрнули кружки и ударили их краями друг о друга.

Поднеся ёмкость к губам, Андрей тоже залпом употребил свою порцию.

– Не, ну вы видали морды уродов, когда их за седалища прижали! – высказался коренастый Никита, сидевший на лавке рядом с ним. – Мы, такие, откуда ни возьмись налетаем и давай, раз-два, раз-два, рубать в капусту!

– Да уж, получилось зачётно, – одобрительно покивал Андрей.

– Теперь выродки долго к нам не сунутся! – заметил совершенно лысый Богдан, искусный мастер алебарды.

– Чёртова нечисть, ё-моё! – грянул по столу кулачищем бородач Черномор, матёрый ветеран спецназа.

Андрей взял из миски орех, забросил в рот. Ощутил приятный солоноватый вкус – победителей в баре потчевали знатно, вот даже соли не пожалели. Хорошо-то как! Очередной набег пресечён, теперь можно и повеселиться, отдохнуть, с побратимами о том о сём потолковать…

Спецназовцу-неофиту только недавно исполнилось восемнадцать. Около года назад он был зачислен в спецназ, переведён из джуры, воинской «учебки». Джура – так по традиции звался уровень для младших воинов, которые уже достаточно обучены, но ещё не участвуют в действительно серьёзных мероприятиях; здесь выпестовывали будущих бойцов всех мастей, хотя лишь немногим фартило стать разведчиками и спецназовцами. Сразу в Комендатуре начинали служить вообще единицы – «штабные» таланты обычно реализуются гораздо позже, но иногда стратегическое видение реальности проявляется раньше.

Молодому спецу повезло, он попал в «десяточку»! Куда хотел. Неудивительно, ему с младых ногтей был по душе путь воина. Андрей знал, с кого брать пример, ведь следовал он «по стопам отца», бойца знатного не то слово! Только вот… чего-то ему как будто бы не хватало теперь. Хотя, может, он и сам не до конца это понимал… Ну да, истребление малоразумных вырожденцев, да, эпизодические охотничьи вылазки в руины в поисках всего, что сгодится для выживания, да, редкие стычки с техоргами и прочими механоидами, да, столкновения с мутантами-животными, коих не избежать… Но как-то не вязалось у него всё это с выпестованным представлением о настоящей, всамделишной войне.

Именно серьёзный противник – вот чего хотел Андрей! Такой, чтобы заставил его действительно напрячь все силы и способности, попотеть на всю катушку, озадачиться и мобилизоваться на все сто. Истинно равный по силе в бою.

О чём-то таком мечтает каждый молодой, полный намерений и потенциалов воин… О некоей невиданной и вправду смертельной угрозе, которую он, и только он, смог бы победить в многотрудной схватке. Заслужив себе, таким образом, славу и уважение братьев и сестёр по оружию. Без этого в жизни вроде и не хватало какой-то цели, что ли… Чего-то, занимающего главное место, превыше всего прочего.

Андрей по ходу вспомнил о Романе, своём друге с детства, с ним вместе они учились, в одном отряде джуры. Того сейчас, к сожалению, не было рядом с празднующими победу спецами в крепости, под надёжной защитой заводской стены. Друг находился в дальнем рейде, за пределами города, и с ним ушли ещё девять бойцов. Причём группа не просто далеко отправилась, а очень далеко – за Радужный Занавес, покинув городскую территорию. Таковым было важное поручение Коменданта.

А вот там наверняка и впрямь сверхзачётно! Что ни час, то какая-нибудь новая напасть, только успевай поворачиваться и засекать! Дай-то Владычица Мира рейдерам вернуться живыми домой, чтоб Романычу вместе с другими побратимами преодолеть все ловушки, одолеть передряги и доложить об успешно выполненной миссии…

Молодой воин свято верил, что именно Властительницам отведена решающая роль в судьбе каждого из людей и конкретно по их решениям всё происходит так, а не иначе. Поэтому старательно придерживался правила, внушённого ему отцом: сделай всё, что сможешь, как должно, а там уж Сверхсущие распорядятся. Всевышние Повелительницы рассудят каждого и каждую по деяниям, и те, что поступают в согласии с совестью, заветами и долгом, в конечном итоге перерождаются и продолжаются в следующих жизнях. Зато неправильных человеков после смерти неизбежно постигнет высшая кара – не заслуженное возрождение, а безвозвратное умирание.

Сохраняя убеждение, что в точности так оно и будет, существовать становилось как-то проще и, главное, понятнее.

– Эй, Никитос, как там твой семейный оплот, воздвигается? – произнёс «радист» Артемий Щогла.

– Спасибочки, в аккурат вчера доработал крышу, – охотно поделился состоянием дел Никита, – до конца лета хочу закончить.

Боец гораздо более опытный, чем Андрей, Никита с позывным «Смерч» взял молодого под крыло и вот уже с полгода считался его напарником, хотя по обычаю спецназа во время схваток все прикрывали спины всем.

Наставник недавно взял в жёны Марию, вдову оружейника Петрухи, для рождения сына. Спецназерам вообще разрешалось брать женщин по своему выбору, специально с целью рождения ребёнка, после этого временный союз мог быть расторгнут. Однако у Смерча и молоденькой вдовушки всё сладилось по любви. Сейчас они в свободное от основных занятий время (Мария трудилась в мастерской бывшего мужа, погибшего от залётной инфекции) сооружали себе семейное гнёздышко в тихом внутреннем сегменте крепости, известном как Сборочный Цех. Право поселиться там, недалеко от заводоуправления, в котором размещалась Комендатура, Никита более чем заслужил.

– А вот мой вчера меня порадовал! – провозгласил Черномор и принялся живописать очередную серию похождений отпрыска. У этого грозного воина подрастал парнишка возрастом семи лет, он сейчас проходил курс первичного вышкола, после которого ученики затем переводились в джуру или отправлялись осваивать иные ремёсла и занятия – не всем мальчишкам и девчонкам дано приобрести полноценную военную специализацию. Хотя, само собой, по мере необходимости за оружие брались и бросались насмерть биться все до единого. Независимо от рода занятий, статуса и возраста, от мала до велика. Начиная с детей и завершая дряхлыми стариками – да, в этой многолюдной крепости до сих пор в живых оставались даже такие: пара дюжин мужчин и женщин сильно за семьдесят, родившихся и подросших ещё до всеобщего Захвата и превращения Земли в сплошную Зону.

Андрей, с интересом прислушиваясь к россказням чернобородого побратима, потянулся к оплетённой пластиковыми лентами стеклянной ёмкости, чтобы налить и выпить ещё пива… Рассеянно скользнул взглядом поверх бутыли, левее от стола, за которым восседали спецы…

И вдруг узрел её!

Девушку эту он увидел впервые, но с первого взгляда восхитился и убеждённо осознал: она такая прекрасная, что ни вздумать, ни взгадать, разве что в сказке описать! Вот так, сразу, испытал категоричную уверенность – другой подобной на всём чёрно-серо-белом свете нет и быть не может.

Воин зажмурился, судорожно вздохнул. Снова открыл глаза… Нет, не привиделось!!! Тут же вся остальная жизнь как будто бы для него исчезла. Захотел он было встать, устремиться вперёд, оказаться поближе к невероятной незнакомке, а она, глядь, уже и сама идёт, торопится к столу спецназовцев! На разносе круглом алюминиевом несёт вкусные лакомства воинам. И смотрит – на него, Андрея! Ласково так смотрит, лучисто… Опомнился молодой боец, лишь когда внезапно материализовавшаяся из ниоткуда неземная красавица уже выгрузила яства на столешницу, разулыбалась на комплименты воинов, да прочь упорхнула, унося опустевший поднос.

О-о-о, видать, в заведении у Николы Карлыча помощница бармена новая, сквозь туман дошло до Андрея. Человечьей она породы, самой что ни на есть, иначе не жила бы внутри Периметра, а выглядит сущей богиней! Будто именно с неё какую-то из Властительниц срисовали, когда графические иллюстрации к «Мирописанию» создавались…

Встряхнув головой, поглядел Андрей на своих напарников, всё так же увлечённых разговором о подрастающем поколении, буркнул:

– Я счас.

И стартанул к барной стойке. Как только ухитрился не сбить никого с ног, когда мчался!

Остановился возле бармена, сегодня в смене Сивый Арчи, и с ходу испросил разрешения «на пять минут украсть» девицу. Отказывать героям-спецназерам, спасителям крепости, по таким вопросам было не принято, и седой лишь махнул рукой, разрешая.

«Материализованная» богиня молча пошла за воином, и вот они уже в укромном уголке одного из внутренних помещений бара, бывшего склада, у окошка, выходящего во двор, почти совсем вплотную друг к дружке. Девушка спокойно ждала, пока он заговорит. Смотрела на него, улыбалась затаённо. Андрей то пожирал её ответным взглядом, то опускал или отводил глаза, но не выдерживал и через пару секунд вновь жадно впивался взором в лицо, плечи, шею и ниже…

– Ты чья… будеш-шь? – наконец охрипшим от волнения, перехваченным горлом исторг он.

– Я своя, – ответила поразительная девушка. – Сама у себя.

– Ага, – ничего более умного Андрею на язык не напросилось, и, чтобы наверстать и реабилитироваться за собственное «красноречие», он поспешно ляпнул: – Давно у Карлыча устроилась? Я тебя раньше не… видел…

– Новенькая. – Широкая улыбка незнакомки чуть не ослепила воина. Он панически осознал, что мелет языком сугубые очевидности, но ничего с собой поделать не мог, и следующим вопросом был дурацкий, но в эту минуту для него самый безотлагательный.

– А у тебя… это, есть кто?..

С запинкой, трудно проталкивая слова сквозь пересохшую глотку, проговаривал Андрей, и в груди его заполыхало огнём, словно в предвкушении поединка, перед боем такой огонь вспыхивал обычно.

Она, подняв голову, чтобы смотреть в лицо собеседнику, человеку выше неё почти на голову, в этот миг опустила глаза, будто не желая отвечать, но… почти сразу вновь подняла лицо, их взгляды встретились, сомкнулись, слились, и всё вокруг исчезло для них двоих на долгую и сладостную паузу, отрешившую от реальности.

– Может, и есть, – наконец едва слышно вымолвила она.

– Так есть или нет?! – Огонь, полыхающий внутри, вырвался горячим вскриком. – Не томи душу, говори прямо!

Она зажмурилась, качнула головой и, не подымая век, нерешительно ответила:

– Я и… не знаю, есть ли… Встретила одного такого парня… Приглянулся мне очень, но… пока ничего не понятно… Он вроде к другой неровно дышит.

Поднялись веки, и зелёный свет полыхнул через них изнутри. «Ого-о-о, а она ведь тоже горит!» – дошло до Андрея.

– Глаза у тебя ясные, – вдруг сказал он ей, сам не ожидая от себя этаких нежностей, – смотришь, и словно бы солнышко из них светит.

Он не особенно был говорлив и не владел красноречием, так что мастером говорить комплименты точно не являлся. Однако сейчас, кажется, у него получилось лучше некуда, потому что невероятная девушка опять улыбнулась широко, а не затаённо, и солнце в её глазах засияло ещё сильнее.

– Ты такой ми-илый… – истинно по-девичьи отблагодарила она и спросила: – У тебя имя есть, красавчик?

– Андрей я… А у теб…

– Зови меня Весна, – не дав ему договорить, быстро назвалась она, чем потрясла его снова.

Молодой воин с неимоверным трудом сдерживался и заставлял себя произносить какие-то слова. Горячее чувство, переполнившее его, было куда ярче и возвышеннее любых возможных слов. А как эмоции конвертировать в понятные символы и передать девушке с потрясающим именем, он не знал.

Но главное Андрей совершить сумел. Он не упустил её! Не заробел, не остался сидеть за столом, взял да бросился на штурм. Потому что отчётливо помнил, как давным-давно уже, когда ему лет пятнадцать было, шёл через рощу плодовых за Пятым Трубопрокатным и встретил там другую – девочку, у которой вот так же сияло в глазах солнце. Но тогда подросток настолько оторопел, что не решился остановить её и заговорить… И больше он ту незнакомую девочку никогда не видел.

Сколько ни приходил потом в рощу, сколько ни искал её по другим сегментам и сооружениям крепости – нигде ни у кого не обнаружил Андрей настолько сияющих лучистых глаз. И вот, столько времени спустя, его озарило, что судьба дарит ему другой шанс, и это величайшая удача, вряд ли часто в жизни случаются подобные подарки.

И подаренную возможность ни за что нельзя упустить!

В первую встречу он так и не узнал, как звали девочку со светом в глазах, поразившим его…

В крепости не все люди числились постоянными жителями гарнизона. Кто-то появлялся и уходил, некоторых принимали в общину, кого-то нет. Время от времени встречались новые лица, пришлые одиночки, которые пытались восстанавливать социальные связи. Сохранившие человеческую идентичность потомки «довоенных» стремились найти себе подобных. Люди неизбежно тянулись к таким же, как они. Преодолевали невероятные препятствия на пути к «оазисам», «крепостям», новым «поселениям» – и если повезёт, добирались живыми.

Наверное, чтобы вновь стать человечеством.

Конечно, если восстанавливающему популяцию биовиду удастся не привлечь излишнего внимания, точней, избежать пристального внимания истинных ВРАГОВ. Мутанты, звери, лабиринты развалин, взбесившаяся флора, почти полная утрата достижений цивилизации – всего лишь средства, инструменты, орудия уничтожения, направляемые силами, природу которых до сих пор так и не получилось объяснить.

Единственное, в чём никто не сомневался: свалились эти силы на Землю откуда-то «сверху», прямо на голову беспечному и одновременно многострадальному человечеству. Коротко говоря, со звёзд.

Хотя существовала и альтернативная версия. Что «снизу». Из-под спуда, из самой сути реальности, словно просочились сквозь брешь в подвале нашего мироздания, продырявленную из некоего адского запределья. Или «заподвалья»…

Впрочем, как говорил отец Андрея, люди сами виноваты в том, что именно наше человечество постигла незавидная участь. Никто, кроме человечества, не отвечает за то, что враги сверзились на голову, в одночасье заявились и в итоге противостояния сумели победить. Уж очень старались наши предки быть агрессивными и воинственными, упивались смертью и болью, разрушали гораздо больше, чем созидали, приумножая энтропию.

С этим Андрей согласиться не мог. Война ему, рождённому в подземном бункере и впервые увидевшему солнечный свет в пятилетнем возрасте, казалась наиболее подходящей средой обитания для сильного человека.

Ему как-то не приходила в голову мысль о том, что извечное разделение людей на враждующие, борющиеся между собой за власть группы и личности очень выгодно любым возможным врагам человечества. Он вообще не мог даже представить, что возможно существование реальности, в которой судьбу человечества определяет не война, а мир.

* * *

…Я вбиваю первое крепление в скалу на кромке и разматываю в бездну альпинистский трос. Туман клубится над пропастью. Впереди меня ждёт пятый круг.

Вперёд сейчас – значит вниз. Но я воспринимаю вектор как восхождение. Слишком долго и трудно, преодолевая неимоверные барьеры и расплачиваясь кровью, дорогими воспоминаниями и всей прошлой отвергнутой жизнью, добирался к этой судьбоносной кромке.

Не знаю, что меня ждёт внизу, но уверен, что иного направления нет и быть не может. Здесь, в Зоне, все дороги ведут в эпицентральный круг, на самое дно ступенчатого котлована. Говорят, там вроде Колодец бездонный, ведущий то ли в самое Пекло, то ли парадоксальным вывертом возносящий к звёздам.

Разберусь. Только бы дойти, не сдаться, не спасовать на ближних подступах.

– Не дож-ждутся, с-суки, – цежу я сквозь зубы, – никогда не сдамся…

Подумав секунду, убеждённо добавляю:

– Сможешь же, когда захочешь!

Придерживаясь руками за трос и скальные бугры, нащупываю подошвой опору в метре от кромки. Затем другой подошвой опираюсь на выступ ещё ниже. Край горизонтальной поверхности четвёртого уровня – уже на уровне моих глаз.

Пока что я могу смотреть вдаль и видеть в перспективе. Мои пальцы ещё держатся за кромку – если захочу, могу подтянуться на руках и выбросить тело обратно. Остановиться и не продолжить спуск в самое недоступное на планете пространство. Отказаться стать первым за множество лет человеком, держащим путь из большого нормального мира в средоточие плацдарма необъяснимой природы…

Останусь ли я человеком, не продолжив путь, вот в чём вопрос.

Убоявшись за свою шкуру, не принеся себя в жертву ради остальных людей, кем я стану?..

То-то и оно.

Отведя глаза от поверхности, заросшей невозможным для почвы за пределами Зоны гибридом травы и мха, решительно опускаю ногу ещё ниже и смещаю голову на тридцать сантиметров.

Смотрю уже не в далёкую перспективу поверх буро-зелёной «лужайки» на темнеющую полосу кустовых зарослей, а на вертикальную каменную поверхность. Она в нескольких сантиметрах от лица, я почти уткнулся в неё носом и взглядом. Трещинка в скале укрупняется, как в увеличительном стекле, и при ближайшем рассмотрении оказывается, что внутри неё свой мирок – занесённое ветром семечко проросло, дало побег и листики, и по вьющемуся стебельку ползают крошечные козявочки. Копошатся, суетятся, стремятся куда-то по своим вселенски-важным делишкам. Всюду жизнь. Даже в аду…

Усмехнувшись, отпускаю кромку между уровнями, и теперь мои руки цепляются за тонкие полиапроновые нити, из которых сплетён трос. Сейчас эта «верёвка» – моя единственная союзница, помогающая удержаться на стене. Сотню-другую метров на одних руках и ногах я бы преодолел, но не километры. А об этой стене и раньше имелась информация, что минимум два десятка сотен. Сколько теперь её протяжённость, известно одной Зоне. И пока что она меня не особенно стремится «поддержать материально», я так понимаю. Сначала придётся добраться, проникнуть в самое сердце. Доказать не на словах, что прибыл не случайный прохожий, а тот самый, долгожданный. Свой…

Я ухожу в пятый круг Недоада. Глубинный, осевой, нижний. Цилиндр, у которого высота и диаметр – вертикальная стена и горизонтальный диск от края до края – не намного отличаются.

Яма посреди котлована. Самый недоступный и тёмный из пяти уровней Трота.

Когда здесь последний раз ступала нога сталкера?

Полвека назад? Или ещё раньше?

Люди здесь давно не ходят…

Миру, в котором давно воцарилось сбалансированное благополучие и где о Зоне позабыли, нет дела до какого-то там Недоада, его кругов и бесконечной войны между нормальной земной и внеземной, чуждой природами.