Читать книгу Узник Плоти - Сергей Южук - Страница 2

Рафаил осознал, что чувствует. «Странно. Это очень странно».

Накатившая волна доселе неведомых переживаний грубым толчком заставила Рафаила открыть глаза. Головной мозг выдавал быстро сменяющие друг друга образы, даже не пытаясь притормозить эту карусель абстрактных вспышек.

Через несколько мгновений, а может быть, веков, электрические импульсы мозга дали команду мышцам и всему существу Рафаила ощутить боль. Это новое ощущение явилось чудовищным откровением: уколы тысячи ножей в затылок, щемящий стук сердца, качающего закипающую кровь, судороги мышц, словно от электрического разряда в тысячи вольт, дрожь в конечностях. Тревога, дезориентация всполохами огненных пятен.

Рафаил, конечно же, ожидал, что теперь все будет иначе, но в эти мгновения ему казалось, что фатальная уязвимость человеческой плоти, неотвратимость физической и душевной боли, варварски ворвавшиеся в его вновь обретенную оболочку, низведут самое его суть до атомов! Только эта искра его истинной природы, все еще теплящаяся в глубине его разрозненного «я», помогла ему неуверенно встать на ноги и, сопротивляясь безумию, сформулировать мысль: «моё Я на Земле».

Рассудок устаканился, Рафаил осознал собственное дыхание – очень странно! Почувствовал, что у него есть руки, поднес их к глазам. Немыслимо!

Первородные сущности могли принимать любые формы жизни для тех или иных целей. Однако Рафаилу никогда в жизни, исчисляющейся в миллионах лет, не приходилось принимать человеческий облик, и именно по этой причине он теперь так остро ощущал уязвимость плоти, ибо с этого момента он уже не был могущественной сущностью, способной одолеть демона Хаоса голыми руками. Ну, или почти голыми. А теперь он голый весь! И не может одолеть даже собственную неспособность передвигаться в пространстве, сохраняя равновесие. Что ж, ему придется приспособиться.

Рафаил попытался оглядеться и различил участок выжженной травы, откуда только что поднялся из положения зародыша. Ветер нежно касался его лица и волос, словно пытаясь залечить его телесные и душевные раны. Слух уловил шорох деревьев, колеблющихся под воздействием все того же природного лекаря. Земные вибрации пролетающих птиц, деревьев и травы, растущих из прохладной земли под ногами, даже безмолвно лежащих веками камней, постепенно пропитывали Рафаила, и он почувствовал, как неотвратимо сливается с этим хором атомов в единое целое. И утренние звезды… Некогда родные светила, каждое из которых он мог посетить в любое мгновение, обитель безмятежности и спокойной силы, теперь такие далекие и чужие. Он на Земле. Новое ощущение охватило Рафаила – тоска.

Он чувствовал себя так, будто его из бесконечности открытого пространства поместили в мутную стеклянную бутылку. Он помнил вечность, но теперь не мог ощутить ее, ходил по поверхности звезд, но теперь мог обжечься о спичку, когда пламя догорит и лизнет пальцы. Отсутствие самого понятия границ, опыт, являющийся трансцендентным для такого ограниченного создания, как человек, для него были сутью, неделимой с его существом. Чертоги Единого Измерения, соединяющего в себе все метафизические и теологические изыскания человечества, законы и принципы, истинная природа вещей, покой и бессмертие.

Теперь он здесь, в оковах условностей и ограничений, в плену плоти. К тому же перемещение между Единым и Земным измерениями сложно было назвать приятным. Из сгустка чистого космического сознания, он превратился в носителя физического тела, и теперь он стоит здесь, посреди какого-то поля, на рассвете, нагой, испытывая колоссальный шок от всех этих метаморфоз! И оказался он тут, конечно, не по своей воле.

Вновь обретенные инстинкты подтолкнули Рафаила начать поиск убежища. Несмотря на незнакомые условия обитания, Рафаил знал о земном трехмерном измерении и его законах практически все. Он знал, что здесь есть то, что люди называют строениями и домами, в которых они проводят большую часть своего земного цикла; знал, что люди носят одежду и (о, глупцы!) периодически снимают ее в присутствии особей противоположного пола.

Оправившись от первого шока, Рафаил неловко и робко, пошатываясь из стороны в сторону и подавшись вперед корпусом, неловко зашагал на восток в поисках убежища. Взгляд все еще панически блуждал, зрачки закатывались к верху – глаза адаптировались к свету. Рафаил оглядывался, как студент первокурсник на экзамене в поисках подсказки. Но подсказать было не кому. Переход на следующий этап обучения был под большим вопросом!

Солнце уже подарило миру первые мгновения нового дня. Рафаил несся на земном шаре сквозь Вселенную в физической реальности. Новые ощущения пополнили картотеку его опыта – фундаментальный инстинкт выживания напомнил о необходимости в воде и пище. Рафаил был полностью поглощен этими откровениями, одно за другим посещавшими его. У него практически не оставалось сил на переживания о том, что с ним произошло, почему он оказался здесь; не осталось места ни тоске, ни сожалению, ни гневу. Чувство голода дополнилось острым ощущением уязвимости тела в условиях буйства природы. Сохранялась и боль после перемещения сюда, его легкие болезненно сжимались, привыкая к работе по обеспечению своего носителя кислородом. Страшно болела голова, мышцы испытывали спазмы и слушались плохо из-за неважной обработки инструкций от головного мозга по обеспечению баланса при ходьбе. Глаза резал свет, мучила жажда. Сил хватало только на то, чтобы кое-как, шатаясь из стороны в сторону, продолжать движение вперед.

Сложно сказать, сколько это продолжалось. На смену незыблемому ощущению вечности пришли тщетные попытки осознать себя во времени, и, пропуская через себя информацию о том, сколько этого самого времени прошло с начала пути, мозг Рафаила сталкивался с очередной шарадой. Однако можно было сказать с уверенностью, что солнце уже вовсю раздавало свет всему и вся, как всегда, не жалея. День был в разгаре. Под ногами ощущалась мягкая густая трава, еще прохладная после того, как испарилась утренняя роса.

Через некоторое время равнинный ландшафт прерий сменился полосой лесного массива. Густая зелень окутала изгнанника, и в одном из деревьев он нашел опору, чтобы передохнуть. Рафаил медленно стал опускаться на землю, одной рукой опираясь о дерево, а другой, словно слепой, нащупывая твердую поверхность внизу. От устроенной им возни в стороны бросились прочь мелкие лесные твари. Рафаил сел на землю. Его правая нога была вытянута вперед так, что его замутненному взгляду предстали ее окровавленные пальцы, которыми он не без доли удивления начал шевелить; левую ногу он поставил на землю с выставленным вверх коленом, водрузив на него полусогнутую в локте левую руку. Оказавшись в сидячем положении, Рафаил ближе увидел траву: зеленые пучки бурно разрастались во все стороны. Вдруг перед глазами возник плавно пикирующий с дерева лист, и, подчиняясь законам аэродинамики, в крутом пике упал на колено Рафаила. Он протянул руку, поднял лист и поднес его к глазам. Прозрачные прожилки зеленого листика вызвали в воображении пришельца ассоциации с созвездиями и галактиками. «Очень интересно – Вселенная внутри этого маленького земного предмета…»

Тело постепенно привыкало к новым условиям, дыхание уже не причиняло боли, но жажда и голод, царапая горло и желудок, громче всех требовали удовлетворения. Рафаил сидел на земле с дубовым листом, зажатым между большим и указательным пальцами, в прохладе лесной тени, когда вдруг услышал шум, который не вписывался в симфонию природного оркестра. Шум доносился слева, и он, подчиняясь очередному инстинкту, повернул туда голову. Если бы Рафаил владел земной системой мер, он оценил бы расстояние, которое отделяло его от источника шума примерно в сто метров. В конце лесного массива, за его противоположной границей, сквозь деревья проглядывалась грунтовая дорога. Кто-то только что проехал по ней на телеге, запряженной лошадью. Путник встал и, медленно и осторожно, фоном продолжая настраивать автопилот своего тела, двинулся в ту сторону. Ноги были истерты в кровь, пот застилал глаза, дыхание стало хриплым.

Выйдя на проселочную дорогу, которую образовывали две неглубокие колеи, он увидел дорожный указатель до ближайшего населенного пункта. Рафаил знал все наречия и языки Вселенной, поэтому прочитать надпись он смог без затруднений. Нагой, обессиленный, негостеприимно принятый новой суровой средой, но с холодным взглядом существа, живущего на свете многие миллионы лет, он направился в ту сторону, куда был повернут указатель.

Сосредоточив последние силы, он попытался использовать всевидящий взор. Не было никаких оснований полагать, что у него сохранилась хоть толика прежних способностей и свойств, но он попытается. Рафаил сосредоточился на текущем моменте, в попытке оседлать неуловимое «сейчас» и раздвинуть границы этой реальности в трех измерениях. И тут ветер, шум деревьев, пульс в висках слились с дыханием Вселенной. Сработало! Всевидящий взор Рафаила устремился над дорогой, к деревне, и затем, мимолетно, но подробно оценив эту причудливую местность, он полетел птицей, освободившейся из клетки, дальше, вверх, вверх! Частица сознания, вложенная во всевидящий взор, покинула сначала атмосферу, затем планету, солнечную систему, галактику. И дальше – из местного скопления, к границам Занавеса, сквозь измерения.

Изгнанник зашагал по дороге, навстречу своей судьбе.