Читать книгу Хрустальная колыбель - Сергей Юрьев - Страница 13

Часть первая
Щепоть небытия
Глава 12

Оглавление

– Растения не чувствуют боли и не могут пошевелиться без помощи ветра… Можно ли считать их живыми?

– Живо всё, что способно умереть.

Крон Хромоногий. Трактат «Суждения о жизни и смерти», Холм-Эгер, 379 г. от Великого Похода

– У меня почти получилось, мой лорд! – Хаффи весь дрожал то ли от возбуждения, то ли от испуга. Цель, казалось, была близка, но это и впрямь могло только казаться.

– Меня не интересует «почти». – Лорд Корзон в легких парадных доспехах и начищенных до блеска коротких сапожках лежал на незастеленной кровати и неотрывно смотрел на изваяние, успевшее погубить двух его предшественников.

– Но она моргнула, мой лорд! Я клянусь, она моргнула… – Хаффизу хотелось, чтобы это было правдой, но у него самого ещё были сомнения – могло и показаться.

– Вот когда она подойдет ко мне и ляжет рядом – вот тогда будем считать, что ты сделал своё дело. – Лорд взял с туалетного столика кинжал и метнул его в каменную бабу. Острие угодило чуть ниже левой груди и… пролетело сквозь статую, беспомощно звякнув об пол за её спиной.

– Смею заметить…

– Лучше не смей. Целее будешь… – Иллар резким движением поднялся с кровати. – Лучше посмотри, что там, на границе, у меня творится.

– Не смею отвлечься, мой лорд, от главной задачи…

– А вот это правильно. Не смей. – Лорд дружески похлопал ведуна по плечу. – Я вернусь к полуночи, а уж ты постарайся, чтобы к тому времени здесь было что ущипнуть.

Иллар вышел, громко хлопнув дверью, и в коридоре послышался топот множества сапог – дюжины две эллоров полдня терпеливо ждали его за дверью, чтобы лорд подписал их вассальные грамоты. Половину третьей стражи Хаффи учил Иллара ставить подпись, поскольку новый владетель Холма не умел ни читать, ни писать, считая, что принадлежность к древнему роду, умение владеть мечом и необузданная храбрость – всё, что может понадобиться ему в жизни.

Книга, лежащая на столе, подсказывала, как совершить невозможное. Подсказывала путь, но не давала ответа… Хаффи постарался вернуть себе те ощущения и те мысли, которые овладели им в тот момент, когда ему показалось… Нет, не показалось! Она смотрела на него. Смотрела живыми глазами, проступившими на каменном лице, и казалось, что вот-вот оживут губы… Опять – казалось.

«Нужно всего лишь осознать свою внутреннюю свободу – от окружающих людей, надмирных существ, законов, данных миру Небесным Тираном, привязанностей, обременяющих тело и душу…» Вот так – не больше и не меньше.

Три долгих года он ждал этого момента… Тысячи лиг преодолел он по пути сюда, покинув родной Аль-Шабуди, прекрасный белостенный город на берегу Великих Вод, но не серых и холодных, как здесь, а теплых, синих, переливающихся на солнце бликами радости. Аль-Шабуди – город, в который он, Хаффиз-аб-Асса, либо вернется хозяином и властелином, либо не вернется совсем.

Занятия магией – привилегия высокородных элиров, а он – сын торговца – мало того, что превзошел многих из них, но ещё и посмел вызвать на состязание самого Эс-Сахаби-аль-Гуни-аб-Махаджи, Хранителя Свитков. Надо было лишь дожить до рассвета – скрыться, но так, чтобы успеть к первому солнечному лучу на площадь перед дворцом сахиба. Эс-Сахаби не мог не принять вызова – кому хочется, чтобы толпа объявила тебя трусом и мошенником, который не по праву занимает место на зеленом ковре у ног сахиба, но Эс-Сахаби не мог и принять вызова – его поединок с простолюдином, пусть даже из рода богатейших торговцев, унизил бы то место на зеленом ковре, которое досталось ему по наследству вместе с тайнами многих поколений магов Аб-Махажди…

После заката солнца несколько десятков переодетых гулямов отправились на поиски дерзкого возмутителя спокойствия, и ни умение видеть сквозь расстояния, ни способность метать огненные шары, ни множество темных закоулков между глиняными хижинами, облепившими холм, понимающийся к неприступным стенам Аль-Шабуди, – ничто не могло спасти его от неминуемой гибели. Но гордость не позволяла отказаться от вызова и публично покаяться, опозорив навеки своё имя и свой род.

Отец или кто-то из родственников поступил мудро – ещё до того, как началась ночная охота, Хаффиз почувствовал недомогание, а потом свет померк в его глазах. Очнулся он уже ночью – на корабле, идущем на север под всеми парусами. Первые дни он бился как пойманная рыба, стремясь освободиться от пут, а ночами впадал в тяжкое забытье. После, когда тело устало сопротивляться, его развязали и заперли в подсобке без окон, а когда душа устала проклинать себя – кормщик Фархи уступил ему свою каюту. Тем временем позади остались и Бен-Саркел с его дозорными башнями, подпирающими небо, и Аль-Саи, твердыня, преграждающая путь темнокожим варварам. Дальше по этому берегу можно было встретить лишь вольные поселения беглых гулямов и феллахов, на которые сахиб закрывал глаза, помня, что и Бен-Саркел, и Аль-Саи тоже некогда были основаны беглецами…

А на сороковой день пути вдали показались синие паруса, которые неумолимо приближались, хотя кормщик Фархи неистово орал на матросов, и гребцы упирались что было сил, стараясь помочь ветру.

– Хаффиз, ты же маг! Сделай что-нибудь! – кричал Фархи ему, безучастно стоявшему у борта и смотревшему совсем в другую сторону от преследователей.

Он молчал в ответ – ему было всё равно. И чем он мог помочь теперь этим несчастным людям, нанятым отцом, чтобы спасти его? Чем он мог помочь самому себе? Все свитки с заклинаниями, все магические предметы, все его силы, в конце концов, – всё осталось дома, в тайной комнате, которую он нашел ещё мальчишкой, блуждая с племянником брадобрея по подвалам отцовского дома, которые казались необъятными, полными тайн и сладких страхов.

Морские разбойники, плавающие под синими парусами, были беспощадны, и те немногие, кому посчастливилось уцелеть после встречи с ними, более никогда не решались плыть на север. Что он может теперь – когда ему всё равно…

Хищно вцепились в борт абордажные крючья, и странные белолицые люди в полосатых рубахах без застежек высыпали на палубу, размахивая кривыми тесаками, и полилась кровь… И только тут в нем проснулась злость – и на Хранителя Свитков, и на отца, и на это море, сделавшее его изгнанником, и на эти бледные лица, поросшие кудлатыми бородами, искаженные гримасами ярости.

Он даже не помнил, как произнес заклинание, и первый огненный шар уже метался в гуще побоища, разя и своих, и чужих. Второй шар он метнуть не успел – его схватили за руки, а в рот засунули кляп из скомканного головного платка, мокрого от пота…

А потом были бессчетные дни в сыром вонючем трюме, и всё это время кляп из его рта вынимали лишь для того, чтобы он мог сжевать черствую лепешку, а любая попытка издать хоть какой-нибудь звук кончалась ножом, приставленным к горлу. Но теперь чем безнадежней и безрадостней было существование, тем больше хотелось жить – не ради гордыни, а ради ненависти к своим мучителям. Ради будущей мести.

Потом был невольничий рынок в Корсе, и худощавый покупатель с гладко выбритым лицом и пронзительным взглядом долго и неспешно торговался с его мучителями, а потом спросил:

– Ты и вправду маг?

Услышав родную речь, Хаффиз едва не разрыдался, но тут же овладел собой. Покупатель тем временем что-то прогавкал толстому слюнявому разбойнику, и тот, нехотя достав из-за пояса кривой кинжал, чиркнул им по веревкам. Руки плетьми повисли вдоль тела.

– А теперь, приятель, брось-ка в меня огненный шар, – предложил покупатель, и на лице его образовалась добрая отеческая улыбка.

Это было явно частью торга. Горожанин хотел иметь собственного мага и теперь пытался проверить качество товара. Вновь Хаффиз почувствовал, как в нем поднимается бессильный гнев. Впрочем, такой ли уж бессильный? Неимоверным усилием он согнул руки в локтях, сдвигая ладони, и знакомое тепло начало медленно скапливаться между ними.

Трое разбойников, что стояли рядом с ним на помосте, торопливо спрыгнули вниз, на булыжную мостовую, а огненный шар уже разгорался в его руках. Вот так! Прямо в лицо! В эту гримасу лживого добродушия! Этого секрета не знает даже Эс-Сахаби, и здесь никто не узнает раньше, чем станет мертвецом!

Горожанин, не меняя выражения лица, небрежно поднял руку, поймал испепеляющий гостинец и одним движением пальцев выжал из него воду.

– Иди за мной, чужестранец, – сказал покупатель и повернулся спиной. Хаффизу ничего не оставалось делать, как последовать за ним, волоча ноги, которых он почти не чувствовал.

Потом оказалось, что хозяина зовут Хач, он держит таверну, а на досуге занимается магией, которую здесь, в крепости Корс, называют ворожбой.

– Сынок, если ты усмиришь свой гнев, то обретешь больше, чем потерял, несравненно больше, – говорил ему Хач вечерами, после того, как вышибала по имени Тромп выкидывал за порог последнего забулдыгу. – Отомстить своим врагам ты всегда успеешь, но я уверен: ещё раньше ты поймешь, что они не стоят мщения.

Хозяин вовсе не относился к нему как к рабу. Да, ему, непривычному к грязной работе, приходилось подниматься ранним утром и убираться в таверне до прихода первых посетителей, а потом разносить выпивку и закуску, но это было всего лишь скромной платой за учение. Да, Хачу не потребовалось много времени, чтобы убедить Хаффиза, что он, ещё недавно возомнивший себя великим магом, достоин лишь звания скромного подмастерья – но только пока!

– Чтобы научиться новому, тебе прежде всего надо забыть все те жалкие фокусы, которыми ты баловался до сих пор. – Хач всегда говорил спокойно и уверенно. – Придет время, сынок, и ты превзойдешь своим могуществом любого из смертных.

Прошел год, потом – ещё один. В огненных знаках зеркального письма, которые Хач чертил пальцем в сумеречном воздухе, действительно таилась невиданная сила и великое наслаждение, которое исходило от этой силы.

– Значит, ты говоришь – Эс-Сахаби-аль-Гуни-аб-Махаджи… – Хач взглядом катал по столешнице золотой шар, заставляя его то зависнуть в воздухе, то закрутиться волчком. – Ты хорошо знаешь его?

– Да, учитель, я знаю своего врага.

– Ты мог бы поразить Эс-Сахиба прямо отсюда, если бы сумел увидеть его через расстояния.

– Разве это возможно?

– Возможно всё. – Хач поманил пальцем золотой шар, и тот запрыгнул ему на ладонь. – Но для этого тебе придется кое-что сделать, сынок. Сделать и понять…

Золотой шар приподнялся над ладонью кабатчика, начал расти и вскоре занял всё видимое пространство. А потом под ногами оказалась желтая равнина, заваленная нагромождениями серых камней, а в черном непроглядном небе пылала Алая звезда. Он был здесь хозяином, здесь всё подчинялось даже тени его желания. Здесь не надо было даже утруждать себя чтением заклинаний, приготовлением снадобий, начертанием огненных знаков Зеркального письма. Дворец, подобный дворцу сахиба, вырос перед ним и раскрыл ворота. За ними обнаружился Эс-Сахаби, стоящий на коленях, уткнувшись лбом в землю – он ожидал решения своей участи, и стражник держал на его плече руку в железной рукавице, раскаленной докрасна.

– Посмотри на меня, Эс-Сахиб! – приказал Хаффиз, и несчастный поднял на него глаза, полные муки и ужаса.

Что ж, он получил своё, а теперь может исчезнуть… И того, кто стал причиной его несчастий, не стало. Не стало совсем.

А потом была целая жизнь, годы, столетия, вечность, полная великих свершений, кровавых схваток с врагами, которых он сам для себя придумал, шумных застолий, любовных утех. Он был – закон, милость, кара, истина, всё…

– Это был сон, Хаффи, это был только сон… – сначала голос Хача звучал как будто издалека, но когда он снова увидел золотой шар, лежащий на ладони хозяина, стало ясно, что вечность, только что прожитая им, была лишь мгновением, которого не было на самом деле. – Это был сон, сынок, но он может стать явью. Ты хочешь этого?

Да! Он хотел. Ведь это уже было, и он всё потерял, а значит – надо лишь вернуть то, что по праву принадлежит ему. И ради этого можно пройти несчетное количество раз сквозь боль, унижение, смерть, бездну небытия…

– Тогда слушай меня, Хаффи. Слушай и запоминай. – Кабатчик смотрел на него с той же отеческой улыбкой, которая нисколько не мешала ему говорить. – Есть такое место, где каждый может уподобиться Творцу. Там можно создавать миры и вершить судьбы. Оттуда можно черпать силы, с которыми не сравнится никакая магия, никакое ведовство. Впрочем, и магия, которой ты уже владеешь, имеет источник именно там, в Несотворенном пространстве, где ещё сохранилась первородная глина Творения… Это можно называть как угодно – Хаосом, Бездной, Небытием, но суть от этого не меняется. И я там был – одним из Равных, одним из Избранных… Но дерзкие происки ничтожных людей, не помышляющих об истинном могуществе, привели к тому, что путь туда утерян. А чтобы найти его, чтобы поймать ту пылинку, в которой таится бесконечность, нужны трое из тех, кто способен почуять запах Небытия, запах Истинной Свободы. Понимаешь, сынок, нам не хватает третьего…

– Я могу. – Хаффиз уже решил, что Хач имеет в виду именно его.

– Ты пока ничего не можешь! – резко прервал его кабатчик. – То, что ты видел, – лишь иллюзия, сладкое видение. Ты не вкусил ещё сладости настоящего Небытия, послушного твоей воле.

В голосе кабатчика сквозь спокойные и уверенные слова вдруг послышалось что-то похожее на змеиное шипение, но Хаффизу было уже не до того, чтобы вслушиваться в интонации. Вот оно! Началось то, к чему он шел всю свою предыдущую жизнь, включая вечность, длившуюся долю мгновения.

– Пока нас двое – я и Щарап, я и Гадалка… Есть ещё Гейра, обращенная в камень, и есть Книга, есть «Путь Истины», в которой может быть скрыт ключ к её возвращению… Гейра – порядочная дрянь, но нам без нее не обойтись. Завтра ты отправишься туда, где находятся и Гейра, и Книга… Если тебе удастся оживить Гейру и мы найдем путь к Алой звезде, я обещаю – ты станешь вровень с нами, ты станешь таким же, как мы.


Всё складывалось как нельзя лучше. Вот она – Гейра, которая, кажется, всё-таки моргнула, вот она – Книга, в которой заключен секрет всемогущества. Но уже который день он чертит вокруг прекрасной статуи огненные пентаграммы и не может понять, чего же ей не хватает. А если терпение лорда однажды кончится? Если все великие замыслы рухнут по воле какого-то высокородного болвана, который, не ведая, что творит, однажды прикажет отстричь голову своему верному ведуну, который и так столько для него сделал… Что ж, надо попробовать ещё раз.

«Чтобы воля исполнилась, нужно обратиться к силам Небытия, но если они не найдут пути навстречу твоей жажде, ищи зерна Небытия внутри себя. Это единственный путь к тому, чтобы подчинить реальность своему разуму и подняться над законами, которые по воле Небесного Тирана сковывают волю живущих и мешают утолению жажды…»

Хрустальная колыбель

Подняться наверх