Читать книгу Аннигиляторы - Сергей Юрьевич Ростовцев - Страница 9

– Слушай, а как у вас было со Скобелевым? – спросил Марк, когда проснулся и Марта вошла в его комнату.

– До чего вы, мужики, противные. Что ты хочешь? Подкормить свою ревность? Помнишь уговор? Ты принял условие.

– А разве с тех пор ничего не изменилось?

– Изменилось или нет, но уговор в силе? Повтори его.

– «Никогда не покушаться на твою свободу иметь секс с другими мужчинами», – мрачно повторил договор Марк. – Договор в силе. Просто я думал…

– А ты не думай и не ревнуй. Тебе со мной хорошо?

– Очень.

– Ну так и радуйся, а не пытай.

– Слушай, а я ведь о тебе вообще ничего до сих пор не знаю. Расскажи о себе.

– Я мать твоей дочери. Тебе мало? Надеюсь, ты не сомневаешься, что твоей?

– Не сомневаюсь. Ты прямая, как линейка, и говоришь правду даже тогда, когда не обязательно её выпячивать. Ну «чтобы не было недомолвок и недоразумений». Но я же не тянул тебя за язык с признанием, что Скобелев твой любовник?

– А я обещала тебе не врать. И всё выполняю. Скобелев – бывший любовник. Бывший.

– А что плохого, что я хочу знать больше о матери своей дочери, которая всё равно совершенно свободна.

– Это ты только говоришь, что свободна, пока я не захотела своей свободой воспользоваться. А если я сейчас же пойду к Скобелеву?

– Да. И я не хочу врать. Мне будет это… не по душе. Наверно, будет больно. Но я сдержу своё слово. Ты свободна. Иди.

– Это правильный ответ. Иначе получилось бы, что я тебе безразлична, и просто предоставляю тебе секс услуги. Но будь спокоен. Я не собираюсь пока пользоваться своей свободой, а когда соберусь, ты обязательно узнаешь об этом до того, а не после.

– И на том спасибо. Но всё-таки расскажи о себе. Что тебя сделало такой честной и прямой? Не все женщины такие.

Марта села к Марку на кровать.

– Наверно, я просто молода и неопытна. Да и противно мне лгать, чтобы соответствовать каким-то стандартам. Я такая, как я есть. Я не собираюсь делать что-то, чтобы кто-то думал обо мне лучше, чем я есть. Мне это противно. Это тоже ложь, хоть и не прямая.

Ладно. Но не пожалей потом. Я не знаю и не хочу знать, что можно, а что нельзя мужчине рассказывать, поэтому буду рассказывать всё.

– Рассказывай всё. Я не буду меньше тебя любить, что б там у тебя до меня ни было.

– Ну как знаешь. Родилась я в Якутске. Но это ты знаешь. Мой отец был микологом. Он всю жизнь пытался разобраться с размножением арктических грибов и не особенно задумывался о собственном размножении. Он был старше матери на пятьдесят лет. Это, конечно, редкость. Но они любили друг друга, и им было хорошо.

Я появилась на свет, когда матери было сорок, а отцу девяносто. К тому моменту они прожили вместе двадцать три года.

У отца был высокий статус, а мать всегда была простой служащей, и главная её работа была любить отца.

Когда мне было десять лет, отец простудился, и федералы его буквально убили, не дав возможности вылечиться.

Я ещё тогда их возненавидела.

После смерти отца мы прожили в Якутске ещё три года. В Якутске хорошие зарплаты, но это дорогой город. Тогда, когда мать поняла, что её зарплаты на жизнь в Якутске мало, а сбережения, сделанные отцом, таяли, мы переехали в Екатеринослав. Зарплата служащей практически не отличается от Якутска, а жизнь значительно дешевле.

Там я окончила школу. Я не ленива, и закончила школу лучшей в классе, получив карт-бланш на университет.

Рассказывать тебе, как я потеряла девственность? Я честная.

– Рассказывай.

– Ну смотри. Это немного грустно. Мы с подругой и пятью одноклассниками после выпускного поплыли на лодках в плавни за Шефским. Купались, загорали. Потом начали играть в кости. Я проиграла желание. Ну а мой одноклассник обнаглел и пожелал, чтобы меня, голую, подруга связала во вполне определённой позе. Я такого наглого желания не ожидала. Да и никто не ожидал. Ну, думала, что он загадает мне раздеться или поцеловать его. Хотя на первомайских купаниях мы все друг друга голыми уже видели. Но это было бы нормально, да и я была к этому готова. Но такое…? Все были уверены, что я откажусь. Но я же честная? Проиграла, значит надо выполнять. Ещё и сама руководила, как меня покрепче связать. Где верёвка недостаточно туго натянута. Ну, чтобы я никак сопротивляться не могла тому, что со мной будут делать. Ещё и смеялась, хотя было очень страшно. Жутко просто было. Но я смеялась. Всё казалось каким-то нереальным. Ну что они могут мне сделать? Ну погладят во всех местах. Ну грудь и там всё помацают. Ну что ещё? И сначала они таки начали меня мацать. Целовали грудь. Гладили вагину, расправляя губы. Слюнявили пальчик и терли клитор. В общем, изучали. Было стыдно и гаденько, но я немного и успокоилась, и возбудилась, смеялась и говорила, что боюсь щекотки.

Но когда тот парень, с которым я, собственно, и приехала, потрогал маня там и почувствовал мою влагу, он, глядя прямо мне в глаза, вошёл. Вошёл и, наверное, наблюдал, как от боли расширяются мои зрачки. Было очень больно. Я не представляла, что может быть так больно. Об этой боли ведь не распространяются те, кто её пережил. Главное для меня было не расплакаться. Но я сцепила зубы, терпела и не кричала. Там же всё равно никто не услышит. И зачем тогда, спрашивается, я согласилась с ними туда поплыть? Наверное, именно для этого. Хотя, конечно, такого я сознательно не планировала.

Потом они меня, связанную, все по очереди и взяли. Тогда тоже было больно, но не так. И было в этом что-то новое, даже приятное. А подругу и связывать не пришлось. Она сама за них держалась и кричала «мамочки!», пока один её дефлорировал.

Мы там ещё пару дней «загорали». Меня как будто отключили. Была полная апатия. Меня брали уже не связанную. А подруга учила делать минет. Я училась. Я никому ни в чём не отказывала. Но мне было всё равно. Как будто там была и не я.

Они не думали, что делают мне плохо. Я сама во всём виновата. Они все нормальные ребята. Когда я сама разделась и себя связала – это ведь не изнасилование? Но больше я с ними не встречалась. Даже не знаю, почему.

Мы проучились вместе шесть лет, но сегодня я не помню, ни их имён, ни их лиц. И вообще, я об этом уже не помнила, если бы ты не начал меня допрашивать.

Потом я поступила на биофак, на специализацию микология, но специализация начинается только с третьего курса.

А со Скобелевым познакомилась в театральном университетском кружке. Мы делали спектакль о древних временах России. Был такой меценат Волошин. Всё происходило в Коктебеле. Я играла молодую Марину Цветаеву. Это поэтесса. Любовь у древних практически от нашей ничем не отличалась. Скобелев играл любовника Марины. На сцене он меня обнимал, и мы целовались. Целовались по-настоящему. Он умеет целоваться. Он говорил, что и у меня это здорово получается.

Всё было по-настоящему. И даже внешнее сходство с Цветаевой у меня было, хоть и глаза раскосые. Правда, было.

«Моим стихам, как драгоценным винам

Настанет свой черёд…»

И вообще я историю очень люблю. И особенно ту, которая касается любви и отношений женщин с мужчинами. Но к Скобелеву. Это же тебя интересует?

– И это.

– Это, это. Потом, когда первый курс уже заканчивался, мы пошли на первомайские купания. Я не хихикала, не прикрывалась ручкой, и не подгибала ног, сжимая коленки, как это делали мои сокурсницы.

Когда Скобелев увидел меня голой и не стесняющейся своей наготы, он делал мне тысячи комплиментов и не отходил от меня. А я, дура, радостно вертела перед ним своей попой и сиськами, которые он, надо сказать, очень умело, расхваливал.

А когда мы искупались, я позволила ему обтереть меня полотенцем и не возражала, когда он обтирал меня там… ну ты понимаешь, где. Я стояла и смотрела ему в глаза. А потом, когда его рука была там, я его поцеловала. Ну, я вообще была сама на всё готова. Он особых усилий не предпринимал. Просто подобрал, что плохо лежало, и пользовал. Мне тогда это было очень приятно. Голой меня во всех позах фотографировал. Говорил, что я красивее инфонтных красавиц.

– Тут я, кстати, с ним согласен.

– Это ты просто в меня влюблён. Но ты не врёшь. Ты действительно так считаешь.

Такие отношения со Скобелевым продолжались до осени.

Потом к нам на кружок пришла какая-то рыжая. Скобелев стал оказывать ей такие же знаки внимания, как и мне. Мы поругались, и он перестал быть для меня интересен. Да и из кружка я ушла.

Ну. Накормил свою ревность? Если хочешь, могу рассказать, где и в каких позах.

– Потом, если мне захочется, расскажешь?

– А сейчас не надо?

– Сейчас не надо.

– Ладно. Просто Скобелев был чем-то более серьёзным, чем прогулки с одноклассниками.

Скобелев – это было совсем другое. Мне с ним было очень приятно. Я и относилась к нему хорошо, даже после того, как порвала. Он мне не интересен. Он слишком собой восхищался. Но он хороший мальчик. Он старался, чтобы я получала удовольствие. Он был чутким. В какой-то мере он вылечил меня после тех соучеников. С ним я действительно стала женщиной.

Марта задумалась.

– Я зря тебе это рассказала. Ты меня осуждаешь?

– За что? За то, что ты доверяешь мне всё, даже самое сокровенное?

– Спасибо.

– Мм… Вопрос только из любопытства. У твоей честности есть предел?

– Нет. Но если ты хочешь, чтобы он был…

– Нет. Я люблю тебя такой, как ты есть, со всем, что в тебе есть. Пожалуйста, не меняйся.

– Тогда слушай дальше. Тебе интересно?

– Очень интересно.

После разрыва со Скобелевым у меня, до нашего озера, никого не было.

– Ну вот.

– А ты думал, клубничка будет продолжаться? – Марта улыбнулась. – Я бы рассказала, но придумывать лень. Так что продолжу.

После разрыва со Скобелевым я повзрослела. Все мужики казались или просто похотливыми козлами. Они все хотели сделать меня своей собственностью. Пытались это сделать даже до того, как отношения начались. Я сама не была им интересна. А ты выгодно выделялся. Ты пожирал меня глазами, но ни разу не сделал не то, что предложения, но даже намёка. Только от моих расстёгнутых пуговиц глаз не мог оторвать. – Марта улыбнулась. – Как мальчик. Мне было ясно, что ты меня очень хочешь, но, наверное, и себе боишься в этом признаться. Мне это целомудрие очень понравилось. Оно меня завело. Я таких мужчин до тебя не видела. Получалось, как будто ты девушка, а я мужчина. Мне как мужчине захотелось тебя соблазнить. Очень захотелось.

Конечно, это шутка. Просто я была уже взрослой женщиной, а ты – мальчишкой.

А когда мы пошли на озеро, я уж думала, что мальчик Марк, наконец, решился сам меня совратить, потому и предложил купаться нагишом. Я вся горела и раздевалась специально так, чтобы ты меня всю видел. Ну, всё показала. Я думала, ты меня прямо на берегу возьмёшь. Пыталась поймать твой взгляд и ждала. А ты нырнул, почти до середины озера.

И оказалось, что ты устроил это купание только для того, чтобы безопасно поговорить о фемисталине.

Тут уж я не выдержала. Да и как? Я разделась. Мы наедине. Я перед тобой голая. Вода достаточно прозрачна. Я на цыпочки становлюсь, чтобы сосками перед тобой повертеть. У тебя текут слюни. Да мысленно я, раздеваясь, тебе уже отдалась. Я текла.