Читать книгу Близнецы с Алатырь-острова. Дети мертвой матери - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 3

Теперь ведуньям нашлось много дел, дети их развлекали, думали кто будет коримить детей, но кормилица сыскалась – коза-дереза, которая снабжала служительниц молоком, а теперь кормила детей, дети подрастали, и молока стало хватать лишь девочке, а мальчика стали кормить мозгом из костей оленей. Иногда к девушкам спускались трое прях, старых ведуний, которые учили молодых, и что – бы не скучать, как и было принято, пряли пряжу изо льна, а то и из крапивы. Потом все островитянки вязали из пряжи рубашки и платья, украшая их искусной вышивкой. Раз в полгода приходила лодка с материка с зерном, но рядовичи не смели долго находится на священном острове, лишь оставляли груз, и уплывали обратно, не спрашивая ни о чем отшельниц. Близняшки были очень шустрые, и Маре, как старшей, с ними приходилось нелегко, прошли три года, и две старшие ведуньи, отбывшие срок послушания, отбывали на лодке, приплывшей с материка. Лодья привезла и двух учениц на смену, и запас зерна для ведуний.

– До свиданья, Краса, до свиданья Лиса, не держите на нас зла, помогайте людям в своих родах и семьях , всему чему я вас учила. – говорила Мара, кланяясь на прощанье девушкам, а из-за спины старшей таращились светло-голубыми глазами дети, а девочка, от волнения засунула в рот палец и внимательно смотрела на уходящих, а потом улыбнулась своим большим ртом, мальчик стоял с деревянной лошадкой в руке. Девочка стала хмурить свои белые бровки, посмотрела на мальчика, потом на Мару, мальчик кивнул головой, и улыбнулся чему-то. Детям, как бывшим вне племени, не стали обривать голову, как обычно оставляя лишь несколько прядей на висках и затылке. Краса нагнулась и расцеловала и мальчика и девочку, и Лиса тоже, потрепав еще их по белым волосам на голове.

– И вы, тоже, не держите на нас зла, – девушки кланялись в ответ. Они уже пошли к лодке, готовится к отплытию, и подходили согласно обычая, новые послушницы с материка, как пронзительно закричала девочка, так что услышав ее залаяли даже собаки, и маленькая проказница вцепилась в подол платья Лисы своими ручками, а потом и схватилась за ноги, не давая идти ведунье. Лиса наклонилась, стараясь оторвать девочку, но тут подбежал и мальчик, держа в левой руке лошадку, а правой взял за руку Красу, и стал ее тащить обратно в пещеру, и стал щепелявя повторять:

– Не надо, подожди, завтра, – и смотрел внимательно на Красу, – пошли, я тебе лошадку дам, – и доверчиво улыбался ей, так что девушка не устояла, взяла его на руки, погладила его по плечу в серой вязаной рубашке, а он обхватил ее за шею, но игрушку держал цепко и не уронил. Тут подошла Мара, сначала к девочке, погладила ее по голове, поцеловала, и девочка зашептала что-то ей на ухо, Старшая внимательно посмотрела на девушек остающихся и уезжающих, подумала немного и утвердила:

– Завтра поедете, а гребцы в хижине переночуют, там им можно быть. Лодью пусть на берег вытащат, – и к ней кубарем подкатился мальчишка, а за девочкой бежали собаки, и пытался увязаться уже полинявший песец, за малышкой вечно любая живность бегала.

Две молоденькие девушки подошли к Маре, смотрели во все глаза на детей, но ни слова не смели сказать.

– Я Лика, – сказала одна девушка,

– А я Тала, – проговорила другая,

– Пойдемте в тепло, – не выпуская из рук близнецов, ответила им Мара, – берите свои вещи, и идите за мной в обитель, я вас горячим накормлю.

Все вместе пришли через дубовую дверь и меховые пороги коридора в горницу, и пришли в зал с очагом. Лика и Тала во все глаза смотрели на закопченный потолок, на охряные стены, на очаг , и печь для пищи в полу угла пещеры, закрытую заслонкой из досок, на масляные светильники с зеркалами, отражающие свет.

– Подойдите сюда, девушки, – позвала их Мара и рукой показала им на свободные лежанки. – Устраивайтесь, одежду в ларь кладите, а мокрое, вот на вешалки вешайте, – и показала на деревянную распорку для одежды. Девушки переоделись, и пошли в горницу к всем ведуньям, а рядом с очагом сидел насупившись мальчик, а девочка сидела на ковре из оленьих шкур, а на ее колени пристроила голову одна собака, а спину ей грела другая. Все сели на складные стулья, рядом стояли столики для еды, Цвета раздала всем плошки с рыбной похлебкой и ложки , все стали есть, а детей посадили на складные стулья поменьше, и Мара шикнула на собак, что бы не совали носы в тарелку девочки. Приготовлено было хорошо, похлебка из трески удалась на славу. Все поели, потом попили травяного настоя и улеглись спать.

Выйдя наружу, Мара увидела, что берег усеян ветками деревьев, и прибило к берегу много старых деревьев, опутанных водорослями, валялось и много вынесенной волнами рыбы. За ней выскочили и собаки, Дружок и Слега и помчались на свою рыбалку, проворно съев по паре рыбин, а еще по одной потащили в горницу близнецам, но напрасно, Улль и Эла уже вышли , а скорее выбежали наружу, одетые во всегдашние куртки, протирая глаза со сна, и побежали посмотреть на берег, а собаки остались сторожить добычу.

– Мара, Мара, – закричал звонким голосом мальчик, – смотри, сколько деревьев прибило! Нам надолго хватит!

Ведунья же хмурила брови, переводя взор с мальчика на девочку, и с девочки на мальчика. Вышли и две новые ведуньи, оставшиеся ночевать в потаенном месте– Краса и Лиса, Мара мельком взглянула и на них, Лиса аж присела от страха, и прикрыв рот ладонью заплакала, а Краса побелела, как снег, очнувшись побежала к Эле, нагнулась, и стала быстро целовать ее в румяные щечки, приговаривая:

– Спасибо тебе, умница-разумница, – и посмотрела в ставшие враз серьезными глаза девочки, погладила ее по волосам, а когда подбежал и мальчик, поцеловала и его, а мальчик в ответ погладил ее по руке.

К ним подошла и Мара, и уже бежали от хижины, забывши о запретах гребцы с лодьи.

– Клянитесь Краса, и ты Лиса, что не откроете до поры никому об этом. О том, что Близнецы остановили вас от несчастного плаванья. Дети могут быть в опасности большой, – сказала им Ведунья, и схватила обоих своими цепкими пальцами, сжав их локти до боли, так что Краса ойкнула.

– Клянемся, – согласно кивнули девушки, протянув руки перед собой ладонями к Маре, – и повторили слова обета, повернувшись к священной горе.

После Мара встретила четверых гребцов, и не дала им подойти ближе, и повела их к гостевому дому, и взяла с них там страшную клятву над гладью синего моря, что не откроют они тайны никому о близнецах. После завтрака лодка отплыла наконец, и уезжающие махали остающимся, пока те не скрылись с горизонта, а Мара ловила себя на том, что украдкой смотрит на Элю и Улля, но те были веселы и спокойны, только к Эле стал ластится приблудный лисенок, но его вскоре лаем позвала его мамаша, и он с неохотой убежал к ней. Новые послушницы с опаской смотрели на детишек, но те и не замечали ничего, а Мара подозвала к себе Лику и Талу.

– Вы принесете клятвы, что и вы не расскажете никому о этом, но при обучении и посвящении вы все равно поклянетесь Ладе молчать о тайном, так что привыкайте сразу. И не бойтесь детей, они никому не причиняют зла.

– Да, конечно, Мара, – затараторили обе, – мы все понимаем, и никому не раскроем тайны. Мы желаем постичь все учение, – и поклонились ей.

Так шло время, Мара наставляла ведуний, и грамоте, и лекарскому делу, и к ним зимой спускались и Пряхи, три старые женщины, учили и звездным законам, и травы ведать, и людей лечить. Но Главное– наставляли в законах Ману, которые нельзя нарушать никому. Как-то раз, принесли показать Звездную карту на бронзовом листе, и все смотрели и запоминали, даже прибежали и Эля с Уллем. Настало весеннее равноденствие, и выждав время, все обитатели пошли в дальнюю пещеру, освещаемую солнцем именно в этот день, и Мара, помолясь, открыла тайное место, но руки ее были в меховых перчатках, она откинула меховой полог из шкуры , полог, взяла шкатулку в виде утки вырезанной из дерева липы даже глаза утки были из агата, резьба была великолепна, ведунья засмотрелась на тонкую работу, но наконец достала ледяной кристалл, линзу выглаженную рукой, и подошла в центр Священного чертога с линзой в руке к каменной чаше, где уже лежала сухая трава и щепки, а трое учениц держали готовые факелы в руках.

– Смотрите, – торжественно сказала она, – Здесь соединяются Илиос и Лада, Солнце и Лед, Жар и Холод, и породят огонь и свет, – и навела линзу на солому, вначале показалось темное пятнышко с малостью дыма, затлела солома, и вот, о Чудо! Пламя лизнуло своим Священным Языком сложенные ветки, и разгорелся священный Огонь!

Мара поспешно убрала линзу в тайное место, а ведуньи уже зажгли факелы, и Пряхи повели их в горницу и на берег, где их уже ждали посланцы их племен , семи союзных племен, Хунов и Мансов и пяти других, кто в нетерпении ждал священный огонь, что бы положить его в священные сосуды, украшенные магическими узорами, и увитые священным плющом, и отвезти в поселения, где все люди ждали явления Нового Огня, который согреет их души и тела. Вскоре прошло еще пять лет, и еще три Хариты сменилось, а дети уже подросли, им было уже по восемь лет, волос им не стригли, в отличие от хунов и мансов, оставляющих детям на головах по нескольким локонам. Мара уже рассказала им о гусях-лебедях, которые после смерти уносят души в мир богов, а при рождении приносят в мир людей, что означают спирали на браслетах-Ладу и Илиоса, как едят медведей, срезая все мясо с костей, но не повреждая при этом кости животного. Показала им знаки власти вождей в виде спиралей и двойных спиралей, рассказала, что означает меандр на сосуде с углями, что вообще означает мендр, зачем изображают свастику на сосудах, все сказания о молодильных яблоках, о меде, для чего он, как им причащают при рождении. Начала учить тайнам звездного неба, и свойствам зелий, а также священному письму. Рассказала все сказания о Илиосе и Ладе, о Мировом Древе и Мировом Змее, учила читать и писать священные знаки, рассказала все что знала о окрестых народах и землях.

Улль уже отлично стрелял из лука, стрелял всех, кроме гусей и лебедей, а Эля не ела мяса, только молоко, рыбу и ракушки. Мара пыталась ее убедить, но та лишь забавно морщила нос, улыбалась свой широкой улыбкой, казалось всеми вместе своими веснушками, и Мара сразу сдавалась, не в силах настаивать, тем более дети не болели, а у Эли и Улля открылся и лекарский талант, Эля выходила щенков Слеги, которых потом забрали на материк, и вроде бы ничего такого не делала, гладила животик, мордочку, поила водой, и спасла . Мара делалась все мрачнее день ото дня, смотря на Элю, а та и не замечала ничего. Прошло еще два года, детям исполнилсь по десять годочков. И только началась зима, море еще не замерзло, но было множество льдин, и когда они прогуливались по острову с братом, проверяли ловушки, она увидела прижатого вмерзшим в лед бревном белого медвежонка, он рычал и пыхтел, пытаясь выбраться, и почти по-человечески плакал, но так и оставался в ловушке.

– Улль, помогай, вон вымахал здоровенный, давай поможем маленькому,-звонко кричала Эля.

– Надо осмотреться, а то его мамка нам с тобой задаст, – и будто подтверждая эти слова, Слега держалась за спиной мальчишки.

– Ну чего ты,-и она вцепилась руками в рукавичках в бревно, стараясь чуть приподнять, и так усердно, что даже капюшон с головы соскочил, и наконец Улль подошел, только крякнул, но был в свои десять лет уже немалой силы, и вырвал бревно, освободив звереныша, который аж взревел от восторга.

– Тише, ты, здоровяк, а то сломаешь ему что-нибудь, – сказала Эля, хватая медвежонка за спину и передние лапы. Впрочем почувствовав ее руки, сразу перестал вырываться и рычать, а обернув морду к спасительнице, обнюхал ее и вставая на задние лапы, старался облизать ее лицо, и все никак не унимался. Тут даже Улль оторопел, и убрал свой уже ставший знаменитый лук в налучье.

– Ну ты сестренка… – и только развел руки, и засмеялся, смеялась и радостная Элисия, улыбка делала ее более красивой, несмотря на широковатый рот. Улль слышал, как ее послушницы острова за глаза называли лягушкой или жабой, но он никогда не передавал ей таких слов девушек. Он посмотрел на нее еще раз, нагнув голову вправо, и подумал: "Все равно красавица, и нос небольшой курносый, и веснушки, а коса до пояса. Жалко, наша мама умерла. Так и спит во льду в дальней пещере. А то послушницы говорят, что наша мать коза, она мол нас выкормила. Поэтому меня иногда "козленочком" дразнят, и рожки ищут, когда волосы расчесывают."

И тут свирепо залаяла и заскулила одновременно Слега, готовясь принять смертный бой. Из-за тороса показалась маманя маленького звереныша, который сразу же ласково заворчал, но от Эли и отходить не собирался. Медведица сначала встала на задние лапы, а потом стала тянуть носом воздух, принюхиваясь к девочке, а собаку взял жестко за шею Улль и выдернул бронзовый кинжал, и стараясь встать поудобнее, что бы удар был вернее. Эля же в лице не переменилась, лишь отпустила медвежонка, который стоял в задумчивости, и вот, громадная грязно-белая медведица подошла не спеша к девочке, так же шумно втягивая носом воздух, будто проверяя что-то. Встала вплотную к девочке, так что ее громадная голова стала совсем рядом к головке в капюшоне, и вдруг стала облизывать и ее, как своего медвежонка. Мальчик словно потерял голос, это было необыкновенно.

– Эля, нам пора, а то Мара тревогу поднимет, пошли.

– Пошли, – весело согласилась девочка, обняв и поцеловав медведицу в нос.

Они шли в свою пещеру, а за ними шла медведица с медвежонком, притом что медвежонок часто подбегал к Эле и пытался играть с ней, так что пару раз уронил ее в снег. Не доходя сорока шагов до входа Элисия подошла к медведице, и стала смотреть ей в глаза, так, что и Улля мороз продрал по коже, и говорила, и как будто зверь понимал язык человека:

– Иди, иди, сестра в свой дом, Иди иди иди иди, – и погладила ее на прощание. Медведица же повернулась, и вместе с отпрыском не спеша пошла ловить тюленей. Улль обернулся, и увидел, что около входа встречает их Мара. Когда они подошли, Слега сразу нырнула в тепло, а мальчик посмотрел на лицо наставницы, оно было белее снега, и только начало опять наливаться жизнью, она схватилась за сердце, и шумно выдохнула, и кинулась к Эле.

– Ты что, Эля! Я чуть от страха не умерла, – и Улль увидел, как в первый раз Мара плачет, утирая слезы рукавом, и ее красивые губы кривятся, и зашмыгала она носом совершенно по– детски, а Элька посмотрела на нее, ее лицо скривилось, она заревела сама и кинулась ей на шею, целуя в щеки и губы, а Мара целовала ее в ответ, и , наконец, успокоились обе, и Эля скромно улыбнулась, и утерла свою слезу с носа.

– Я не нарочно, Мара, медвежонок был в беде, мы его с Уллем спасли. Знаешь, какой Улль сильный? – она сделала круглые глаза от восторга, – Вот– такое бревно свернул, – и она показала, широко расставив руки перед собой, – потом медведица пришла, она нас провожала до дома.

– Будут тебя люди боятся , Элисия, никто замуж не возьмет, – грустно сказала Ведунья, поправляя волосы девочки, – ты и теперь сильнее любой колдуньи. Пряхи теперь тебя возьмут к себе, что бы учить , тому что и я не знаю. Не бойся, они добрые, – увидев испуганное лицо девочки сказала она, – у нас ночевать будешь, с братом не разлучишься, – сказала , поцеловав Элю в щеку.

– Тогда хорошо, – улыбнулась она и посмотрела на брата.

– Послушницы вас видели с медведями, – усмехнулась она, – так что не удивляйтесь, если чего скажут, и так вас все боятся, – посмотрела она на брата и сестру с любовью, потрепав мальчика по вихрам, – Да и есть за что теперь, – добавила уже шепотом.

В горнице Близнецов уже ждали Пряхи. Перед ними стоял стол, покрытый расшитой скатертью, и на нем лежали многие предметы, гадательные кости, звездная карта, серебряная чаша, а среди них отлично сработанное оружие, меч длиной в два локтя, лук и колчан стрел, и боевая палица.

– Улль, подойди. Выбери себе подарок за свой подвиг, – сказала, показывая на все эти вещи старшая Пряха, поочередно указывая на прекрасные предметы левой и правой рукой.

Мальчик подошел к столу, и не мог оторвать взор от лука и стрел, и меча с рукояткой из зуба мамонта. Он просто пожирал их глазами, любовно оглаживал рукоятку меча, ножны, а затем пальцами левой руки гладил, ощупывал, будто запоминал, кибеть лука, смотрел на искусную резьбу колчана и налучья. Пряха с улыбкой смотрела на очарованного воспитанника. Пряха наклонилась к Маре и прошептала, так что никто не слышал:"Он взял ЕГО меч, лодья придет с Острова за ним "

– Да, Улль, ты выбрал сердцем. Собирайся, поедешь на остров Буян, будят тебя теперь семеро волхвов наставлять, а Тридцать избранных военному делу учить.

– А ты, краса девица, – повернулась к Эле Пряха, – у нас учиться будешь, – тут глаза всех послушниц обратились на девочку, и многие понимающе закивали головами, – за тобой присмотр нужен.

Мара пошла собирать вещи девочки, стоявшей посреди горницы, сложившей руки на животе без конца горестно вздыхавшей и опустившей голову. Элисия подняла голову, и кинулась к брату, горестно плача у него на плече, и оглаживая его волосы левой рукой. Пряхи не спешили разлучать их, лишь одна подошла, положила ей руку на плечо, и стала шептать что-то ласковое.

– Пойдем с нами, девочка, – и старшая взглянула на мальчика бездонными синими глазами, и кивком головы,и свободной рукой показывала-уходи, мол.

Улль вздохнул, и пошел собирать немудреный скарб в кожаный мешок. Вниз положил кожаные штаны, нож, рядом вязаные штаны и пара рубах, связанных для негоМарой и украшенными прекрасной вышивкой с изображениями Лады, Древа, и один из маминых браслетов. Скоро он уже был готов, и Мара повела его на берег, не дав даже попрощаться с сестрой. Мальчик тащил на плече кожаный мешок, посекудно поправляя бронзовый кинжал на поясе, и осторожно наступал по камням и льду на берегу, не желая поскольнуться на глазах у Избранных с Буяна. В кожаной лодке уже сидели четверо гребцов, и Улль повернулся к Маре, и та сделала шаг первой, и обняла, мальчик доставал ей головой уж до подбородка.

– Я пошел, Мара, – сказал он, опустив голову, – и уже весело продолжил, – я вернусь еще сюда, за сестрой.

– Будем ждать, – улыбнулась ему Мара, и подумала, вот вымахал, через шесть лет великаном будет.

Мальчик подошел к берегу, и воины потащили лодку в море, и запрыгнули в нее, подали руку мальчику, и посадили в лодью и его, он прошел на нос, а мужчины стали быстро грести в такт, разбивая волны Студеного моря, проходя мимо льдин. Мара смотрела на лодку, пока она не исчезла с горизонта, превратившись в точку, скоро пропала и она. Она пошла обратно в чертоги, не спеша переставляя ноги, и думала, что: "Вот и Улль уплыл, и Элю забрали, и беспокойные они, а все веселее было. Может , надо было как все замуж выйти? Тоже были бы дети.". Шла и шла, вздыхая, вспоминая, какой Улль маленький смешной был, а Эля какая забавная была с двумя зубами – только улыбнется, и сразу настроение отличное. А теперь и ее Пряхи хорошо, если раз в неделю отпустят к ней в гости, в ее горницу. А так будет уроки проходить в Ледяных чертогах проходить, вырастет, и будет новая ведьма, а как одна из Прях умрет, к себе ее призовут, и не откажется ведь, не позволят.