Читать книгу Ганс Бессмертный - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 11

Марио Кастелли сидел на складном стуле, рядом стоял верный Томмазо. Дамиано чистил серебряный кубок, поглядывая на город язычников. Епископ смотрел на звёзды, потягивая горячее вино с пряностями, кутаясь в тёплый войлочный плащ. Рыцарь Карл фон Ратсдорф, вальяжно расположился с сеньором, рассматривая золотой, только подаренный ему кубок епископом.

– Экселенц, вы просто великолепны. Раньше бы не поверил в подобное. Если бы не вы, эти язычники бы изрубили и датчан и саксов.

– Знания – это власть, запоминай, Карл. Хуже было под Эдессой, мой рыцарь, – и итальянец поджал губы, – арбалетчиков в тот день было мало, и тут вспомнили про ящик этого, – и он показал на глиняные сосуды, – важно, что бы метатель гранат не был ни дураком, ни трусом. А это трудно, сам понимаешь.

– Вы знаете толк в человеческих недостатках.

– Сам дрался в Victores, в папской гвардии. Сын мой там сейчас служит. Жена умерла, его святейшество рукоположил меня, что бы утешить. Так я и стал прелатом, и очутился в Сирии. Но всё равно, в походах в Святую Землю, надо и за папскими деньгами следить, и провизию доставать. Служу я и дальше, выполняя приказы Святого престола, почти как воин. Только вот, одежда попроще, – и показал на свою сутану.

Рыцарь рассмеялся, с довольным лицом встряхнул замшевый кошель, полный ромейскими дукатами.

– Экселенц, вы настоящий воин Христа, И не забываете своих верных слуг.

– Всё заслужили, до последней трети дуката, – мрачно говорил епископ, – только Вальдемар будто ничего не заметил, то что мы сотворили, – и опять стал пить вино глоток за глотком.

Ратсдорф знал, что епископ очень честолюбив, и помнит зло, которое ему сделали. Это было обычно, впрочем. Но экселенц, что было невероятно в эти времена, помнил и добро.

– Экселенц, – закричал запыхавшйся Томмазо, – король Вальдемар к вам!

– Лёгок на помине! Кресло, столик и кубок для короля!

– Сейчас, экселенц, – служка низко поклонился и убежал.

Через секунды стояло кресло, столик и кубок, полный вина, и блюдо с закусками.

Король подошёл, епископ встал, приветствуя его величество, Вальдемар подошёл под благословение, затем церемонно сел в кресло.

– Вы нам помогли, экселенц. Что вы хотите за выигранную битву?

– Троих пленных по моему выбору и все записи жрецов Святовита, ваше величество.

– А долю в добыче? Сокровища Святовита громадны и невероятны!

– Мне довольно и этого. Лишь любовь Иисуса подлинное сокровище.

– Вы получите королевскую грамоту согласно вашим пожеланиям.

Епископ опустил очи долу, и принялся теребить чётки, привезённые из Святой Земли. Король ждал, что скажет папский легат, но тот лишь старательно молился, ожидая слов короля.

– Крестоносцам нужна помощь… Нужно сжечь ворота, – наконец изрёк Вальдемар.

– Я помогу… – тихо говорил епископ, – Хватит смертей, король, – говорил медленно папский легат, – я был солдатом, много воевал… Обещайте, если жители сдадутся, вы пощадите всех.

– Воины в ярости, экселенц, смогу ли я их сдержать?

– Тогда эти яростные грешники, ваши солдаты, сгинут без моей помощи, – жестко отвечал Марио Кастелли, – погибнут тысячи из них. И сомневаюсь, что город падёт. Аркона хорошо укреплена.

– Хорошо, – и король вскочил с кресла, – я отпишу его святейшеству!

– Я лишён гордыни. И приму наказание Святого Престола с благодарностью. Но папа простит меня, ведь я готов пострадать во имя человечности.

– Я хотел бы повесить с сотню рюгенских смутьянов, – изрекал Вальдемар.

– Мы не на конском рынке, ваше величество, чтобы торговаться. Пощада для всех, кто её примет.

Теперь Вальдемар отпивал вино понемногу, и смотрел на высокие валы Арконы. Наконец, король изрёк:

– Согласен, экселенц. Пусть так и будет. Через три дня начнём приступ, когда мои воины засыплют ров перед воротами.

***

Епископ лично проверил каждый из десяти горшков из двадцати, назначенный для решающего штурма. Он долго сидел, наконец, выгнал всех из палатки, и лишь крикнул:

– Дамиано! Неси колоду из – под мёда!

Дамиано лишь переглянулся с Томмазо. Слуги не понимали, что происходит с господином, но роптать не смели. Ведь их господин был ещё и епископом.

Сегодня с утра варили хорошую кашу, Марио Кастелли выдал мёд, и жёлтое разварившееся пшено пахло медовыми сотами. Воины с радостью уплетали угощение. Так что пустая колода нашлась быстро.

Карл обошел каждого из двадцати кнехтов, всех ободрил, нашёл всем нашёл хорошие слова, и воины улыбались сеньору. Рыцарь был прирождённым полководцем. умным, храбрым и умелым, мог сделать то, что не каждому опытному предводителю было под силу

– Карл- подозвал Марио Кастелли. – вот, одна колода, как десять горшков. Всё зелье здесь. Промахнуться нельзя, огненного состава совсем мало осталось. И помни, бей по воротам, не тронь витязей. Этого едва хватит пробить нужную брешь.

– Я сделаю всё, что прикажите, ваше преподобие.

– Предаю тебя в руки Господа, рыцарь!

И епископ встал на колени прямо на голую землю и принялся класть поклоны. Смотря на молящегося сеньора, Карл фон Ратсдорф начал креститься, и целовать образок, добытый из под нечистой нательной рубашки.

Близился рассвет, и колонны двух отрядов, назначенные на приступ, прятались за фашинами, и старались не шуметь. Солнце не торопилось подняться над горизонтом, словно само прячась от недобрых людей.

– Расступись, расступись! Дайте проехать, – требовательно увещевал Тощий Гюнтер, оруженосец фон Ратсдорфа.

– Чего там? – недовольно отвечали даны передового отряда, – Это твой таран, Тоший? Ии ты свой плоской задницей выбьешь ворота? Да венды и так над тобой смеются!

– Да ты прямо стал шутником, Ансельм! Мой зад сейчас проделает в воротах дыру размером с повозку съестным нашего жулика Карла!

Воины приглушенно рассмеялись, и к балагурам стал проталкиваться здоровенный сотник Торкиль, известный своими пудовыми кулаками.

– Рыцарь, уйми своих! А вы, корм для рюгенской селёдки! Молчите, или король отрубит головы виновным!

Ансельм прикрыл лицо своим побитым щитом, а его друзья пригнулись в строю, что бы Торкиль их не заметил.

– Гюнтер, приготовь фонарь. Воины, щиты выше, – командовал Ратсдорф.

Ополченцы поздно заметили винеи на колесах, медленно двигавшиеся к валу и рву города. Но вот, засвистели стрелы, и в небо поднялся жирный чёрный дым, нестерпимо вонявший смолой. До ворот за рвом оставалось шагов двадцать, и рыцарь помянул и Бога и Чёрта, и поднёс к фитилю бочонка с зельем огонь фонаря.

– Раз, два, три, – сосчитал он, и по высокой дуге бросил липовый бочонок в цель.

Рыцарь в волнении смотрел, как летит липовая колода, как катится к створкам тяжёлых ворот, обитых железом. Он только успел выдохнуть три раза и случилось…

– Бабах!

Заложило уши от громадной вспышки, огненный факел поднялся выше башни, вылетело одно бревно, и раздался сильный скрип. В сторону датчан прилетели два бревна, убив и покалечив пятерых пехотинцев. Десятники с трудом удерживали армию, готовую в страхе разбежаться.

– Остановитесь, воины! – кричал епископ, – Сейчас господь явит своё чудо!

Надвратная башенка, лишенная теперь крыши из дранки, улетевшей в море при взрыве, раскачивалась при ветре. Ворота задумчиво постояли две секунды, затем их обломки с оглушительным грохотом упали на землю, продолжая гореть. А сверху их накрыли брёвна из сруба крепостной постройки.

Среди данов раздался оглушительный вопль восторга, и воины тащили перекидные мостки, бросая их через почти засыпанный ров с водой. Первым побежал громадный Торкиль, размахивая топором.

– Сеньор, а мы? – спросил рыцаря Карл.

– А мы, отважно стоим в тылу. Мы своё дело сделали. Верно, Гюнтер?

– Так и есть, ваша честь, – с довольным видом закивал кнехт.

У ворот кипела битва, но датчане оттесняли жителей к домам. Карл шёл сзади строя, в задумчивости грыз трофейный славянский пряник. Над домами и усадьбами города стали появляться белые знамена.

– Воины, два шага назад! – не своим , пронзительным голосом закричал Торкиль.

Но остановить ярость натерпевшихся данов было сложно, и на помощь пошли десятники, оттесняя пехотинцев. Со стороны лагеря послышался стук копыт. Фон Ратсдорф, обернувшись, увидел королевскую свиту Вальдемара Датского и его князей, Казимира и Прибыслава. Развивалось и огромное датское знамя, которое несли в руках трое знаменосцев.

За ними неспешно трусил на муле и Марио Кастелли, с покрытой капюшоном головой, опустив очи долу. Рядом ехали на двуколке неразлучные Томмазо и Дамиано, делая постные лица, но всё хитрецы вокруг замечали, и думали, есть ли чем здесь поживиться? Рыцарь улыбнулся, вспомнив, отчего отчаянный епископ, его славный сеньор, не шествует на дорогом жеребце.

«Скромность и кротость болен к лицу служителю церкви, Карл» -говорил он.

« А что же вы не на ослике, экселенц?»– поддел его Ратсдорф.

« Это была бы показная скромность. Ослик нёс самого Иисуса Христа»

Епископ спешился, и с посохом едва не побежал к Карлу, увидев его невредимым и стоящим на поле рядом с кнехтами. Лицо Марио Кастелли лучилось улыбкой, он, не чинясь, обнял рыцаря.

– Я рад, что ты жив, Карл. Что вы все живы, – и оглядел улыбающихся кнехтов.

– Добычи не будет, – заныл Тощий Гюнтер, – не будет жареного мяса и вина! Экселенц!

– Не будет и арбалетного болта в твою глупую толстую задницу, – тут же ответил Ратсдорф, – простите, экселенц.

– Я вознагражу вас, мои храбрые воины. Томмазо, Дамиано! – крикнул он слугам, – раздайте кошельки!

– Ты молодец, – хвалил епископ рыцаря, – Сжег башню с воротами, если бы не твоя отвага и разум, смертоубийство так и продолжалось месяцы, а то и годы.

– Это могучее оружие, экселенц, то что вы мне дали в руки. Вы станете богаты, когда станете продавать это зелье.

– Осталось всего пятнадцать сосудов, что я привёз из Святой Земли. Больше у меня нет этого состава, – не сказал всей правды епископ.

– Экселенц, как всё закончится, эта война, нам лучше бежать отсюда, что бы не попасть в тюрьму Вальдемара, Казимира или Прибыслава. Готов поставить свой дукат против вашего денье, они нам уже и кандалы приготовили. Все захотят заполучить ваше огненосное зелье.

– Ты очень умен. Держите ВСЁ оружие на готове, но мы должны обыскать храм Святовита. Я не должен возвратится в Рим без…

Епископ замолчал, и ничего не сказал рыцарю, лишь по отечески положил руку на плечо, и сев верхом, поехал к королевской свите.

***

Король Вальдемар верхом, не спешиваясь, гордый до неприличия, принимал дары покоренных руян. Старшины, десятники подносили узорчатую серебряную посуду, поднесли и ларец, полный серебряных грошей.

– Князь Прибыслав, остров и город остается в твоем владении.

– За это я обязан тебе службой, король Вальдемар, – ответил руянский князь.

– Ваше степенство, город взят, но храм Святовита на холме держится, – говорил король, – насчет храма вы ничего не просите?

– Как договаривались. Я должен получить трёх человек во имя Христа и все записи храма.

– Экселенц, можете ли вы рукоположить священника города? – спросил его Прибыслав.

– Здесь есть христиане, твердые в вере? Тогда я рукоположу кого вы приведёте, ваша светлость.

У ворот убитых, в потоках крови и раздетых догола, складывали на повозку, в которую были впряжены пара маленьких лошадёнок, всё тянувших шеи назад. Возчик внимательно следил, что бы не наваливали слишком много, и тут же кричал на солдат, если клали больше пятнадцати тел. За одной повозкой тут же подъезжала следующая. Но куча мёртвых словно не уменьшалась, ведь убитых подтаскивали и подтаскивали.

Марио, по старой воинской привычке, смотрел на трупы. Неприятно, но всегда необходимо. Рядом стояли три датчанина, и показывали на громадного мертвеца с бритой головой , с пробитым горлом.

– Микке, как смогли его убить?

– Дротиком, Эрик. Нам очень повезло. Он изрубил десятерых. Саксон сумел бросить точно, но напоследок он зарубил несчастного. Руяне даже тело пытались отбить, цепляли крюками. Но, мы управились. У него, – и он кивнул на мёртвого, – были отличные мечи и доспехи. Правда, – Микке призадумался, – латы тяжеловаты.

– Я заберу тело, – обратился епископ посмотрев на тело.

– Пять золотых, экселенц, – улыбнулся датчанин, обнажив редкие зубы, – видите, какая редкость? Из его шкуры получится неплохая занавесь.

– Три, добрый человек…

– Соглашусь.

Марио Кастелли быстрым шагом вернулся к воротам, и нашёл Карла Ратсдорфа.

– Надо забрать тело и отнести его ко мне в палатку.

– Экселенц, вам отвели усадьбу в городе. Так гораздо лучше. И зачем вам труп?

– Необходимо.

– Как прикажете, – и рыцарь поклонился.

– Тогда отвезёшь труп, положишь в подклеть. Если есть ледник, то на ледник.

– Пойду исполнять.

– Подожди, рыцарь…Вот чего…Кандалы одень ему на руки и ноги, и отруби голову. Голову положи рядом, но к телу не приставляй. Понял ли?

Карл только пожал плечами. Он часто сталкивался с чудачествами епископа, и все они были понятными. Труп и труп. Он слышал о подобном- опыты разные, алхимия. И, экселенц придумал и сделал такую штуку, что бы стены городов взрывать. Так что пускай, глядишь, ещё чего придумает.

– Гюнтер, – позвал он кнехта, – тележку привези сюда. Потом тело отвезешь в усадьбу сеньора.

– Да чего я-то? Всё опять меня!

– Клаус розги замочил. Не для тебя? – проникновенно спросил рыцарь, поигрывая кинжалом.

– Думаю, что нет,– проворчал кнехт, взявшись за ручки тележки.

***

Усадьба была, судя по лабазам, купеческой. Марио, как рачительный хозяин обошёл временное жилище, и расположился в горнице. Кровати не было, была лавка с периной. Он дико устал, и помолившись, лёг спать. Наутро Томмазо принес медный таз и кувшин с водой, умыться. Скромная трапеза завершила утро. Епископ спустился по резной деревянной лестнице. Марио Кастелли разыскал своих слуг, Томмазо и Дамиано чинили повозку.

– В подклети господского дома сделаете узилище. Железную клетку для нескольких людей. Понятно, Дамиано? – как можно ласково произнёс епископ.

– Для кого, экселенц? – со страхом спросил служка.

– Если будешь так любопытен, то для тебя, мой добрый Томмазо.

Епископ оставил приятелей в крайнем смущении, и прошёл в малый дом, к рыцарю. Ратсдорф в это время с аппетитом завтракал.

– День добрый, Карл. Пришёл забрать ключ от лабаза с ледником.

– Тело находится там, и оно обезглавлено, – ответил рыцарь не меняя выражения голоса, словно речь шла о чём-то будничном.

– Отлично, не буду мешать.

Через два дня узилище было готово, снабжено толстенными решетками и мощным замком. Кастелли был доволен, и заплатил кузнецу двадцать дукатов. Труп был занесён в подвал самим епископом.

Кастелли переоделся в старую сутану, надел кожаный передник и перчатки. Взял голову, отрезанную рыцарем Карлом, приладил к телу. Долго смотрел на свою работу, затем не поленившись, принялся пришивать голову к шее. Всё равно держалось не очень, и Марио подложил войлочные валики под голову. Кандалы на руках и ногах были надежны, и их соединяла общая цепь, приклепанная к железному пруту, забитому глубоко в землю.

– Не подвели меня, дружок…– тихо проговорил епископ, уходя из подклети, – должно всё получится!

Боёв пока не было, армия отдыхала трое суток. Кастелли ходил в нетерпении все эти три дня, наконец, не в силах терпеть, спустился в подвал своего дома, держа в руке любимый бронзовый масляный фонарь.

Шаг за шагом отдавался в голове пожилого человека, он боялся даже дышать полной грудью, посекундно вытирая пот со лба платком.

– Давай, иди, – подгонял он сам себя, – ещё три шажочка…

Желтый тусклый свет осветил узилище. Тело так и лежало недвижимым на войлоке, губы трупа посинели, ощущался слабый запах разложения.