Читать книгу Мертвая царевна и Семеро Грезящих - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 8

– Ты обещала, – властно сказала девица, взяв руку Алены в свою, – клянись, что никому, даже брату и бабушке не скажешь обо мне.

– Хорошо, – печально сказала Алена, глядя на Эллу исподлобья, – потом расскажешь, как там, на Острове? И почему тебя Пряхи не выпускали к людям?

– Боялись за меня, – и она повела плечом, – да и не так все это хорошо, Алена. Пойдешь по тому пути, не остановишься, поучишься у Оры, првыкнешь людей лечить, и не сможешь уе никому в помощи отказать. А потом, – и она опустила глаза в тающий снег,– будешь и боль каждого чувствовать, и так без конца, – и она перевела взгляд на деревья в лесу, – А потом и еще другое можешь увидеть…

– Чего же?

– Их… Кого- то из Близнецов, – Элла уже впала в полусон, и цеплялась за руку Алены, глаза ее не видели, они были подернуты дымкой, – во сне… Они только во сне приходят, кого испытать хотят… Не ошибешься… Беломраморное лицо, как неживое, потом голова огнем горит… Значит, заметили… Если брат пришел, то ничего, значит должен изменить что-то в мире людей … А вот если сестра… То не долго жить осталось, и совершишь что-то для людей, спасешь или защитишь, но скоро Сестра к себе заберет.

Алена смотрела на названную сестру не отрываясь, и даже в такую холодную погоду взмокла, даже в теплом тулупе, и слушала, и слушала, что говорит впавшая в беспамятство девушка. Только судорожно сглатывала, боясь пропустить хоть слово, все слушала и запоминала, что говорит такая юная, но уже великая ведунья. И начинала понимать, что ей говорила бабка про знания ведуний- что непросто это, и тяжкий труд, не каждому по плечу, да и по силе. Они подходили к дому, и девочка потрясла Снегу за плечо.

– Снега очнись, заметят же, что ты не в себе.

– Что? Я заснула?– спросила девушка, выдергивая свою ладонь из Алениных рук.

– На секунду, видать, устала с дороги тоже.

– Хорошо, спасибо, что не дала в снег упасть, а то и в коровью лепешку, вот вем было бы смешно, – и она улыбнулась, – а ты, Аленка, клятву помни. И я тебе во всем помогу, не сомневайся.

–Хорошо.

Вошли все вместе в дом, у очага сидел Ван, следил за молодым Огнем, подкладывая сухие сучья, Зима потрепала его локоны на голове, и спустилась в подклеть, за копченой рыбой. Вернулась и отвела в баню гостью с Алатыря. Помылась послушица быстро, Зима проводила ее, и встретила, дала чистое, и усадила за стол, на почетное место. Бабушка разложила посуду на столе, миски и ложки, сосуды для питья, все было из дерева, и зажгла еще два светильника. Рыбу разложила по мискам, придвинула еду Таре, положила и детям и себе. Разлила по ковшам и мед, вместо обычного травяного настоя, ради праздника, и дорогой гостьи.

– Всех с торжеством великим, – и она подняла деревянный ковш вверх, – и за всех нас, сидящих вместе , за одним столом.

Наконец поели, а затем Зима постелила гостье на свободной лавке, положив волчьи теплые меха, и Тара улеглась спать. В горнице остался гореть лишь малый светильник, отражая свет бронзовым зеркалом, а все видели сны, но лишь Алена уснуть не могла, после услышанного, да ночью Тара сильно кашляла, но потом заснула опять.

Все встали засветло, умылись, но девочка заметила, как Снега смотрит на Тару, с жалостью и тревогой, потом подошла к ней, та лишь стала отнекиваться и трясти головой, не соглашаясь с чем-то, и Зима и Алена улышали слова Снеги, уже сказанные громко:

–Умрешь тогда скоро, лихоманка у тебя.

– Что? – подскочила Зима к Таре, – Снега вылечит, Тара, не отказывайся и не перечь ей, она хоть и юная, да толк в ведовстве знает. Раз она сказала, значит так все и есть.

– Соглашусь,– проговорила послушница, – если скажешь, откуда узнала о моем недуге.

Снега смотрела долго исподлобья на нее, затем окинула взглядом всех в горнице, встала , подошла к очагу, и держа руки над огнем, будто замерзла, повернула голову, и ответила.

– Во сне видела. Я тех кто близок, во сне вижу иногда, только лицо. А если болезнь какая, то место недуга будто черная полоса покрывает. Вот и у тебя так, Тара. Черная полоса на груди, и помни- я не ошибаюсь.

– Не знала я … – начала она неуверенно,– если так, лечи. Но ни слова другим, – сказала она, оглядев всех в горнице, и те согласно кивнули головами.

– Зима, -сказала Снега, – сделай настой липы, и мед мне нужен. А ты Тара, рядом со мной садись, да не бойся ничего.

Послушница села рядом, Снега надавила на пару точек на теле девушки, погрузив ее в сон, а сама положила свои руки гостье на грудь, и прикрыла свои глаза. Все, сидящие в горнице, не могли отвести взгляда от этого – приемная внучка на глазах побелела, стала похожей на ледяную глыбу, глаза почернели, а губы ее посинели, и синими стали и ногти на пальцах, сжимающих плечи послушницы. Снега в изнеможении села на лавку, привалившись спиной к стене дома. Дышала она, как будто пробежала до самого Ямала, и ловила открытым ртом воздух. Когда она открыла глаза свои теперь невидящие глаза, и пыталась встать, то чуть не упала на пол, и ее поймал за плечи Ван, а она в ответ лишь бесспомощно улыбнулась, и посмотрела вбок, мимо него, своими слепыми черными глазами. Тара только открыла очи, потрогала недоверчиво свои бока и грудь, судорожно вздохнула и с испугом взглянула на Снегу.

– Что с тобой?

– Пройдет, уверенно ответила ведунья, – завтра у меня все будет хорошо, -добавила Снега, – всегда так, Тара. Каждый раз.

Все домашние смотрели с надеждой и болью на несчастную ведунью, которая цепляясь пальцами за стену, дошла до своей лежанки, села на нее, и в изнеможении вздохнула. К ней опять подбежал Ван с ковшом меда.

– Попей, хоть сил наберешься, – и вложил ей в руки питье. Снега выпила до дна, слабо улыбнулась, смотря вбок от юноши.

– Спасибо, – только и промолвила.

–Никому про это ни слова, – сказала Зима, строго оглядев всех домашних, и сама вспомнила, да и не забывала, как и ее излечила эта девушка.

– Само собой, – пробурчал Ван, оглядывая остальных.

– Никому не скажем, – в один голос ответили Тара и Алена.

– Ложись, отдыхай, – и Зима уложила ведунью, укрыв ее меховым покрывалом.

И гостья, и домашние Зимы, вышли пройтись по селению, где стали ходить ряженые. Кто-то прицепил рога, и волосы из мочалы, мужчины одевались женщинами, а женщины надевали одежды мужчин, спрятав свои лица под берестяными и деревянными масками. Они распевали скабрезные ритуальные песни, славя весну и новый огонь в очаге. Таре понравилось селение, но с утра она должна была возвращаться на Алатырь, плыть на лодке по Оби обратно, а где и ехать на санях. Зима открыла калитку, затем и двери дома, все поднялись по лестнице в горницу, а там уже веселая улыбающаяся Снега творила тесто, готовясь испечь пироги. Она выглядела веселөй, ее веснушчатый нос был испачкан мукой, пепельные волосы, убранные в косу , покрывала косынка, а рукава рубахи были закатаны до локтя. И все заметили ее ведовские татуировки в виде змей, спутанных клубками , на ее предплечьях. Это было так… необычно. Девица в четырнадцать лет, и сильнейшая колдунья, и как ни в чем не бывало, творит пироги, хотя час назад лежала на лавке ослепшая и без сил.

– Давай, внучка, помогу, – поспешно снимая тулуп, заговорила Зима, – А ты, Аленка, вареными яйцами займись, да квашеную капусту порежь. Помельче! И клади в большую миску. Ван, сходи в подклет за мочёной клюквой.

– Здесь, с пирогами, Снегурка, сила не нужна, да и колдовство твое не поможет, – с тревогой посмотрела она на татуировки на руках юной ведуньи, – здесь любовь нужна, да терпение. Вот, теперь тесто скалкой раскатывай, мукой посыпай. Отлично, умница. Внучки, где начинка-то?

– Сейчас, бабуля,– кричали Ван с Аленой, и несли мисы с клюквой, рублеными яйцами и мелко порезанной квашеной капустой и копченой рыбой. Тара тоже взялась помогать, споро нарезая рыбу для пирогов и вынимая кости из мяса.

Вскоре все было готово, и пироги отправились в жаркую, уже протопленную печь. Через час угощение было готово, и хоть муки оставалось мало, да праздник есть праздник, и стол должен ломиться от еды в такие дни, иначе удача уйдет из дома. Так что к вечеру на мисках лежали пироги и с рыбой, и с капустой и яйцами, и с клюквой. На стол Зима поставила и ставленного меда, налив детям понемногу, а Таре и себе по ковшику.

– Тебе Снега, не скажешь, что ты мала еще, – и бабушка засмеялась, и налила ей в ковшик побольше.

Девушка лишь в ответ подняла глаза, открыла рот, собираясь ответить, но покраснела, и не сказала ничего, а Алёна увидев это, толкала брата в бок, но он не мог оторваться от угощения.

Трапеза была веселая да сытная, пироги удались на славу, и мед был отличный, ароматный да выстоянный.

– Расскажу я вам про Алатырь- остров, – начала Тара, – живут там в горных пещерах Пряхи, числом трое, ведуньи, чьи имена-тайна, никто и не знает как их звали. Если приходит час, и умирает одна из них, хоронят ее в пещерах, глубоко в горе, где лед не тает, и там они лежат, в ледяных гробах. Помогают им послушницы, и живет там Мара, она блюдет порядок на острове, и у нее семь послушниц, ждущих посвящения в тайной пещере, и про то не говорят, – и она быстро взглянула на Снегу, – и тогда Мара отпускает их, и берет новых учениц. Мужчинам же хода туда нет, они останавливаются в гостевой избе на берегу, и не дольше, чем на три дня. Это те, кто сопровождает послушниц, и привозят припасы на остров, и забирают Священный Огонь, как и я сейчас прибыла к вам. Лесов там нет, кругом одни камни, редкие кустарники растут только. А все же живут ведуньи, рыбу ловят, сети ставят. Рыбы много, зимой бывает, и белые медведи забредают, на тюленей охотятся. Зима там девять месяцев в году, а летом солнце не заходит, а зимой и не поднимается. На небе зимой, такие сполохи разноцветные- ужас, и трещит, и гремит, будто гроза.

Ван и Алена заслушались рассказом, какие места бывают! Снега же послушала, вздохнула, да заела печаль рыбным пирожком, да запила медом.

– Холодно, цветов нет, лед да камни, – вставила Снега в рассказ, – и птицы не поют.

– Святое место, – добавила Тара взглянув укоризненно на ведунью, – самые лучшие наставницы живут там .

– Если только это, – вздохнула Снега, – да и комаров нет. Почти.

А наутро все пошли провожать Тару в обратный путь. На прощание за излечение Снеге она подарила витой бронзовый браслет. Они стояли и смотрели друг на руга, так и не зная, встретятся ли они снова, если судьба и случай помогут. На пристани вождь Зиги уже привел воинов-гребцов, гостивших у него, и отроки принесли и подарки для гостей- бочонок меда, меха, большой туес с деревянной посудой. Весельщики складывали скарб в лодку, умело распределяя груз, что бы не мешал ворочать веслами.

– Спасибо тебе , девица, – говорила она, и на ухо зашептала, – на Алатыре тайны твоей не открою, где хоронишься, не скажу никому.

Снега посветлела лицом, поцеловала в ответ Тару, помогла ей сесть в лодку, и долго махала платком на прощание, смотрела, как лодка удаляется с каждым взмахом весел, и голубые воды реки несут ее к устью.